Прости, милая. Призрак покачал головой и виновато улыбнулся. За мной уже пришли. Мне пора. Но мы все-таки увиделись, и я так рад Миледи, снова обратился он к Айлин. Вы позволите мне уйти?
Да, конечно, чуть растерянно отозвалась Айлин и посмотрела куда-то в угол. Милорд Провожатый, прошу прощения, что заставила вас ждать. Помолчала, прислушиваясь, и так же учтиво заверила: О, что вы, никакого беспокойства! Я только рада была оказать услугу! И встрепенулась. Одно мгновение, если позволите! Милорд Логрейн, вы не могли бы выполнить мою просьбу?! Передать привет моему отцу, лорду Ревенгару! И мэтру Кирану Лоу. Прошу вас!
Сочту за честь, миледи! поклонился призрак и растаял в воздухе.
«Лоу? неприятно удивился Грегор, вспомнив наглую тварь, которую безуспешно пытался упокоить. Она все еще его помнит? Впрочем, неважно, из Садов он уже ничем не сможет ей навредить».
И тут же Кларисса Логрейн разрыдалась, упав в объятия мужа, леди Эддерли кинулась к ней, а Немайн Аранвен, Ангус и лорд Эддерли посмотрели на Айлин и обменялись очень странными взглядами. Грегор едва подавил желание встать между женой и этой троицей. Да в чем они смеют ее подозревать?! Конечно, то, что совершила Айлин, невероятно, однако она не в первый раз уже совершает невозможное!
«Вот именно, шепнул ему вкрадчивый голос, отвратительно похожий на голос Райнгартена. Слишком уж много невозможного происходит вокруг вашей жены! Колдовать в браслетах, призывать призраков одним лишь желанием Невозможно, не так ли? Кто-то же дает ей силы для этого»
«Все, что она сделала сегодня, во власти не Баргота, а Претемнейшей! яростно ответил сам себе Грегор, остро жалея, что нельзя придушить этот непрошеный голос, полный липкого холодного ужаса. Она не Избранная, но явно отмечена милостью Госпожи! Просто Айлин невероятно талантливая магесса! Возможно, она будет мастером призраков и затмит даже Эддерли! Именно поэтому ей так плохо даются проклятия, и отсюда ее странная жалость к этим тварям И, следует признать, иногда ее дар невероятно полезен! А я никому больше не позволю обвинить ее в связи с Барготом! Ни малейшего подозрения на ее имени не потерплю!»
Милорды, миледи, сказал он особенно сухо от волнения. Я прошу вас держать в тайне участие моей жены в этом деле. Вам известны обстоятельства, которые этого требуют.
И указал взглядом на запястье Айлин, где золотая цепочка предательски выбилась из-под манжета платья.
Разумеется, милорд Бастельеро, склонил голову канцлер, и трое магов согласно кивнули.
Не сомневайтесь, благородный дон, отозвался лорд Каэтано, поглаживая жену по мгновенно растрепавшимся волосам. Не хватало, чтоб какой-нибудь сообщник этого выкидыша кальмара решил отомстить донне. Мы с Клариче станем молчать! И никогда не забудем услуги, ручаюсь честью!
Меньше всего сейчас Грегора беспокоила возможная месть Логрейнов или их сообщников. Ангус вычистит это упыриное гнездо огнем и железом! Хотя найти неизвестного мага, который сотворил для Логрейна Серые Узы, это дело Ордена А когда его найдут, Грегор лично выжжет ему дар, перед тем как передать для казни! Неважно, все это подождет Главное сейчас успокоить Айлин.
Дорогая, как вы? заглянул он в лицо жене. Позвольте, я помогу вам подняться наверх. Гости не поставят вам этого в вину.
Но я прекрасно себя чувствую, милорд супруг, удивленно отозвалась Айлин и смущенно добавила: Я так рада, что смогла помочь! Бедная леди Кларисса, это о ней надо позаботиться!
Краем глаза Грегор заметил, как Немайн Аранвен спокойно подняла с пола свою шкатулку, убрала в сумку и щелкнула пальцами, добавляя света в магические шары под потолком. Они засияли ярче, и в этом свечении, идеально белом, потому что менять освещение в ритуальной комнате к приему гостей Грегору в голову не пришло, глаза Айлин снова блеснули какой-то непонятной зеленью, слишком глубокой и ядовитой, разом напомнившей Грегору безумные глаза ее деда и все подозрения Райнгартена.
Глава 9
Ход на край доски
В этот раз, отправляясь к паре старых крокодилов, Лучано сам предусмотрительно выпил лучший антидот, который у него был. Просто на всякий случай. Конечно, имеется достаточно ядов, против которых даже зелье работы Ларци не сработает, но это хоть какая-то защита. Что бы он ни говорил Аластору, необходимость опять встретиться с отцом Беатрис никак не добавляла спокойствия.
У дворцовой лестницы его встретил не паж, как раньше, а важный осанистый синьор, одетый слишком богато, чтобы оказаться слугой, пусть даже самым доверенным.
«Интересно, добрый это знак или наоборот?» невольно подумал Лучано, глядя, как синьор склоняется перед ним. Поклон был исполнен спокойного достоинства, но гораздо более долгий и низкий, чем полагался для приветствия равного, а тем более нижестоящего уж такие-то детали Лучано научился подмечать в Дорвенанте.
Мой господин ожидает вас. Покорно прошу последовать за мной, церемонно провозгласил синьор, и Лучано проследовал а что ему еще оставалось?
В этот раз его ожидали не в саду. Провожатый прошел мимо выхода на террасу, сейчас плотно закрытого, чтобы прохладный зимний ветер не потревожил обитателей палаццо, и остановился через дюжину шагов у совсем других дверей массивных, покрытых изящной резьбой: львы Джермонто смотрели друг на друга с каждой створки, сжимая в лапах легкие стремительные корабли. Благородный дуб от времени потемнел, и львы казались бы черными, если бы светильники не бросали на них блики, играя на пышных гривах оттенками благородного каштана.
Тронный зал?! Его принимают как полноправного посла, хотя просили о личном визите?!
Немалым усилием подавив дрожь, Лучано похвалил себя за предусмотрительность. Похоже, Риккарди все же что-то заподозрил, если обставил встречу с такой торжественностью. Что ж, казнить его публично старик вряд ли рискнет. Это слишком явный плевок в сторону Аластора, а Риккарди вроде бы хочет видеть внучек. Вот поднести приветственную чашу с добавкой, от которой Лучано скончается уже в Дорвенанте и самым естественным с виду образом это другое дело. Очень по-итлийски, прямо сразу чувствуешь, что вернулся домой!
Синьор Лучано Фарелли! торжественно провозгласил сопровождающий, распахивая двери, и Лучано на миг ослеп от брызнувшего в глаза золотого света.
Сделал шаг, переступив предательски высокий порог, моргнул и уже через мгновение увидел ожидавших его людей.
На возвышении в конце зала в высоком, нарочито простом кресле восседал старый Риккарди, как никогда похожий на ворона. За креслом по обе стороны от него замерли две молодые копии торгового принца его сыновья. Старшего Лучано вспомнил без труда именно он приезжал на похороны сестры, младший отличался от брата и отца только возрастом, а в остальном все Риккарди были похожи друг на друга словно близнецы, и одинаковые глухие черные камзолы с драгоценными пуговицами еще усиливали это сходство.
Еще четверо синьоров стояли справа и слева от тронного кресла и младших принцев Риккарди по двое с каждой стороны. Эти были одеты богато и ярко, именно так, как должны одеваться очень состоятельные дворяне, а на самом молодом ему, казалось, едва за сорок сверкал сине-золотой мундир и красовалась парадная рапира. Но все семеро, и те, что в черном, и разряженные, как павлины, смотрели на Лучано так, что по его спине невольно пробежали мурашки.
«Совет грандмастеров! подумал он невольно. И я съем собственный сапог, если эти грандмастера милосерднее, чем наши!»
Застыв посреди зала, он поклонился, ни на миг не позволяя себе забыть, что с визитом во дворец Джермонто явился не приказчик торгового дома и даже не младший мастер Шипов, а доверенное лицо короля Дорвенанта. И если самим Риккарди он, конечно, не равен, то вот к этим разряженным синьорам еще надо приглядеться поближе, а то и на зуб их можно попробовать. Оценить, кто они такие и кто здесь кому должен ниже кланяться!
«Обнаглел ты, Фортунато, прозвучал его внутренний голос насмешливыми интонациями мастера Ларци. Осмелел, зубы показывать научился. Ну-ну, не забывай только, что зубы это пока не твои, а твоего покровителя. А ему с Итлией ссориться не с руки даже ради тебя. Особенно ради тебя!»
«Помню, ответил Лучано сам себе и тут же поправился: Но именно поэтому должен держать лицо. Ради Альса и его чести. Раз уж я теперь его подданный»
Выпрямившись, он снова обвел взглядом всех семерых, пытаясь найти на лицах признаки волнения, да хоть что-нибудь! Но три ворона и четыре павлина, как легкомысленно обозвал их Лучано, чего-то ждали совершенно одинаково молча и бесстрастно. В солнечном сплетении снова начало тянуть предвкушением близкой беды
И тут из-за тронного кресла выступил еще один человек. Лучано даже успел мельком удивиться почему не заметил его раньше? Где он прятался? А в следующий миг удивился еще больше и всерьез парой торопливых шагов спустившись с возвышения, к нему стремительно шел принц Джанталья! Правда, сейчас в нем не было ничего от того похожего на черепаху старика, каким Лу его запомнил, наоборот! Джанталья словно сбросил с плеч десятка полтора-два лет спина распрямилась, походка оказалась бодрой и упругой, глаза прояснились, из мутно-желтых стали яркими, странно знакомого цвета И этими глазами, хищными, как у огромного кота, Джанталья прямо-таки вцепился в Лучано!
«Погодите, но если меня вызвал Риккарди из-за своей трижды проклятой дочери, то при чем тут старый Джанталья? А если это Джанталья пожелал видеть Шипов из-за своих внуков, то при чем здесь именно я? Когда гильдия взяла заказ на принцев, меня даже в Итлии не было!
Он едва не потряс головой, в которой обрывки предположений и страхов смешались воедино, однако вовремя опомнился. О чем бы ни шла речь, ему сейчас все объяснят, верно? Хотя очень уж тут все напоминает суд. Нехорошо
Остановившись в паре шагов от Лучано, старик вгляделся в него с непонятным волнением. Потом пожевал губами, словно хотел что-то сказать, но не смог подобрать слов, и, не оборачиваясь, поманил кого-то пальцем. Риккарди-старший махнул рукой. Из боковой двери появился слуга, осторожно держащий подушку из лазурного бархата, и вложил ее в руки одного из синьоров крайнего справа от тронного кресла. Синьор, самый старший и осанистый из четырех, разряженный в малиновую парчу, затканную золотом, медленно пошел вперед, неся подушку перед собой осторожно, словно младенца.
«Что за безумие здесь происходит?!» отчаянно подумал Лучано, не в силах оторвать взгляда от подушки: на лазурном бархате при каждом шаге синьора тускло взблескивали огромные, чудовищного вида старые ключи, три звена толстой цепи и круглая плоская бляха с каким-то узором.
Синьор с подушкой остановился, не дойдя до него те же два шага, и старый Джанталья, не отводя от лица Лучано взгляда, ставшего вдруг виновато-несчастным, громко произнес:
Славные грандсиньоры Лавальи!
«Лавалья?! Причем здесь Лавалья?! Мы в Джермонто! Да смилуются надо мной все Благие разом, не потерял же я рассудок? А может, это просто сон?!»
Радость! провозгласил Джанталья и зашелся кашлем. Немного отдышался и продолжил хрипловато, однако набирая силу голоса с каждым словом: Великая! Радость! Перед лицом Благих свидетельствую! Этот юный синьор мой старший внук! Лучано Фортунато Фарелли, принц Джанталья!
«Все-таки рехнулся, обреченно понял Лучано. Только непонятно, кто из нас двоих, он или я? Хм, вроде бы я из Дорвенанта уезжал в полном здравии, что телесном, что умственном. А вот старик вполне мог помешаться после таких-то потерь! Меня в принцы?! Я бы посмеялся, не будь это столь грустно. Да и грех смеяться над подобным Если бы не мой заказ в Дорвенанте, ведь это я мог быть среди тех, кто лишил его наследников»
Право, грандсиньор, мне очень жаль, обратился он к старику как мог почтительно и даже ласково. Но вы ошибаетесь. Я никак не могу быть вашим внуком.
Метнул быстрый взгляд в сторону Риккарди ну тот же понимает, что все это бред сумасшедшего, пусть уж позаботится о своем престарелом больном приятеле и обомлел. Принц Джермонто смотрел на него со спокойным интересом, словно все происходящее было абсолютно правильным. Так же, как и его сыновья. И три нарядных синьора, оставшихся у трона. И даже четвертый, что так и держал подушку на вытянутых руках, а они, между прочим, уже начали подрагивать от напряжения Они все смотрели на Лучано так, будто понимали, что здесь творится, и были с этим полностью согласны!
Мальчик мой проговорил Джанталья, глядя на него и вправду безумными глазами. Безумными от счастья и восторга, если только Лучано хоть что-то понимал в чужих взглядах. И повторил так радостно, словно эти два слова доставляли ему наслаждение: Мальчик мой! Ты не знаешь Я и сам не знал до недавнего времени. Позволь, я расскажу! Моим добрым друзьям это известно, а тебе неоткуда Идем! Идем со мной! Ах да, ключи! Он оглянулся, ткнул пальцем в подушку и снова повернулся к Лучано. Это ключи от нашего города. Твоего города, Лучано! Дорогой мой Закашлялся, но тут же заговорил опять: Возьми их, мальчик мой. Они твои по праву. Я объявляю тебя своим законным внуком и господином Лавальи! Бери же!
Пожилой синьор с каменным лицом сделал последний разделяющий их шаг и ткнул подушку прямо в руки Лучано, а потом поспешно отступил и поклонился низко, с невероятной почтительностью. И в точно таком же поклоне согнулись три остальные синьора у трона, а Риккарди и его сыновья склонили головы в поклоне равных равному. Баргот бы побрал эти этикетные тонкости, которые Лучано после Дорвенны читал легко, как рецепт. Сейчас прочитанное его пугало!
Грандсиньор тихо проговорил Лучано, чувствуя себя дурак дураком с проклятой подушкой в руках. Вы ошибаетесь, поверьте
Джанталья потянулся к нему прямо через подушку, и Лучано едва не отпрыгнул, но вовремя сообразил, что старик не настолько безумен, чтобы причинить ему вред. Точнее, безумен совсем иначе.
Он беспомощно поглядел на регалии ключи от города, теперь это понятно. Цепь оттуда же, наверняка часть той древней цепи, которой когда-то закрывали бухту. Ну и бляха что-то такое означает, не зря же на ней крылатая ладья герб Лавальи. Но что за бред, в самом-то деле! И почему остальные в нем участвуют, а не зовут целителей?!
И тут Риккарди впервые разомкнул губы:
Грандсиньор Корнелли, возьмите у его высочества Лучано регалии. Мы все были свидетелями, что их передали с должным почтением и приняли как положено. Бальтазар, друг мой, твой внук нуждается в объяснениях.
Что-то дрогнуло в самом воздухе зала, и все разом изменилось. Пожилой синьор, словно спохватившись, церемонно и учтиво забрал у Лучано барготову подушку, из той же боковой двери как по волшебству появилось легкое удобное кресло для старика Джанталья, и двое грандсиньоров помоложе помогли принцу в него сесть. Второе кресло оказалось рядом с Лучано, и он, повинуясь выразительному взгляду хозяина Джермонто, покорно в него опустился. Ясно было одно: никакой речи о Беатрис не идет, и это прекрасно! А вот все остальное Ему показалось или Риккарди всерьез назвал принцем его самого?! И внуком Джантальи?
Выслушай меня, Лучано, торопливо заговорил Джанталья, жадно вглядываясь в его лицо, благо их кресла поставили друг напротив друга прямо перед тронным возвышением.
Остальные синьоры, как и два младших принца Риккарди, так и остались стоять, между прочим, отчего Лучано чувствовал себя еще неуютнее. Барготов этикет
Выслушай меня повторил Бальтазар Джанталья с той же виноватой беспомощностью и потер лицо ладонями. Это так сложно объяснить Мой сын Алессандро Долгое время он был бездетен. У меня было три сына и две дочери, но мой род несчастлив! Паоло и Энцио не дожили до двадцати одного унесла черная лихорадка, второго отравили