Она сильно расстроилась? уточнила Лана. Но не из злорадства, а совершенно из других соображений. Ты с ней общайся иногда. Она, может, не совсем сейчас адекватная, но лучше пусть чувствует хоть какую-то поддержку. Среди наркоманов высокая смертность. И не всегда от случайного передоза.
Парень повёл плечом, не обещая ничего, но про себя решил на самом деле иногда писать бывшей. Если хоть что-то из рассказанного ею правда, в какой-то момент ей может показаться, что комната в сталинской двушке не такой уж плохой вариант. Чисто по-человечески он помочь Татьяне не откажется. Безо всякой романтической подоплеки, само собой. Сходиться обратно с неадекватной девицей он не собирался ни при каких обстоятельствах.
Мир? Даниил протянул широкую, совершенно не архитекторскую ладонь. Лана даже на секунду зависла, разглядывая неожиданные потертости и мозоли. Он заметил ее взгляд, перебрал пальцами в воздухе.
Это от штанги. Я качаюсь по выходным.
А, Йоланде стоило усилий вспомнить, о чем они, собственно, разговаривали. И чего она так залипла на обычной, в общем-то, мужской руке? Подумаешь, широкая и шершавая. У нее самой не хуже. Да. Мир.
Она осторожно протянула свою ладонь навстречу, скрепляя их зарождающуюся дружбу.
На пятом километре после МКАДа выяснилось, что вода, помещённая в салон раскалённой машины, вполне способна закипеть. Лана достала бутылку из бардачка и чуть не обожглась о пластик.
Эдак и умереть недолго, девушка приоткрыла окно, но тут же его закрыла, недовольно поморщившись. Сухой знойный воздух снаружи был бы более уместен в пустыне Сахара, а не в Московской области.
До Владимира оставалось еще двадцать километров, там у Даниила какие-то знакомые, у которых они заночуют. Йоланда присмотрела в интернете несколько храмов и музеев, которые она хотела бы посетить, и несколько колоритных улиц для фотосъемки. Погода, правда, намечалась не самая лучшая для пейзажной сессии, но к вечеру, если повезет, на самом закате можно будет отснять неплохие кадры.
По плану после Владимира они поедут в Суздаль. Хоть передышка будет в сутки, не весь день за рулем. От предложения Ланы сменить его на месте водителя Даниил вежливо, но непреклонно отказался. Поначалу она думала обидеться, но, проехав первые десять километров, передумала. На пассажирском сиденье можно было прикрыть стекло перед собой газетой, придерживая ее ногами, откинуться подальше и попивать водичку. Пусть и горячую.
Хочется ему самому париться пусть.
Через пару часов они наконец-то остановятся и смогут размять ноги. Лана уже извертелась на обжигающей коже кресла, пытаясь увернуться от яркого солнца. Казалось, лобовое стекло работает как лупа, усиливая жар в разы.
Камеру она давно убрала назад, за сиденье. Лана не знала, насколько Лейки чувствительны к жаре, и не хотела по приезде обнаружить любимый аппарат расплавленным. Ей еще достопримечательности снимать. Много того Владимира они конечно за полдня не посмотрят, но основные знаковые места оббегут.
Еще в Суздале проведут две ночи, потом Йоланда рвалась поездить по деревням и проселками, еле отговорили. Вместо этого они заглянут на дачу к Корееву-самому-старшему, деду.
Даниил как представил непосредственную Лану, скачущую по бездорожью в порванных джинсах, и бегущую за ней свору неизменных бродячих собак, а то и каких подвыпивших мужиков, так сразу и заявил, что по деревням только через его труп.
Потом когда-нибудь, в следующий заезд.
Если он будет, тот заезд.
Почему-то при мысли, что Лана уедет в свою Европу и больше не вернётся, Даниилу стало грустно. Он к ней как-то успел привыкнуть. Благо не его комнату она занимала и не ему приходилось спать на жесткой тахте.
Отец, наверное, дни считал до ее отъезда. Потому, скорее всего, и предложил на остаток времени перебраться на дачу. Там хоть запасные спальни есть с нормальными кроватями.
Кондиционер работал на полную мощность, но особо не спасал. Машина прокалилась так, что сиденье обжигало попу даже сквозь джинсы.
Лана долго думала, что одеть в поездку. Жара предполагалась, но масштабы ее оказались сильно преуменьшены Гидрометцентром. Хотя неизвестно, что хуже: сидеть в шортах на раскалённой коже сиденья, рискуя остаться без собственной кожи на заднице, или терпеть длинные джинсы, пусть и с вентиляцией в виде дыр, зато тыл был бы защищён от ожогов.
Навигатор вывел их на парковочную площадку неподалёку от Золотых ворот. Даниил тяжело вздохнул, покидая машину, и оптимистично застелил ветровое стекло отражающей фольгой. Вряд ли оно поможет по такой жаре, но хоть сесть, не обжигая задницу, на сиденье будет возможно.
Укрываясь в короткой тени зданий, они добрались до расположенного неподалёку парка. Сильно лучше не стало. Приехали они практически в полдень время самого злого и зенитного солнца.
Но не бегать же им под деревьями, как собачкам.
Взгляд Даниила упал на высокие белые стены церкви.
Может, зайдем? кивнул он Лане на гостеприимно открытые ворота собора. Девушка в это время допивала последние капли драгоценной, хоть и противно-горячей воды.
Закрыто, небось. Разгар рабочего дня же, отмахнулась она. Даниил поднялся по ступенькам и сунул голову в прохладную темноту. Шла служба, хор заунывно и вяло тянул что-то на одной ноте. Прихожан практически не было, три старушки рассредоточились вдоль стен, каждая у своей иконы, благочестиво осеняя лоб крестом каждые две-три минуты, синхронно с хоровым «Аминь».
Да вроде пускают, снова появился Даниил на пороге. Чувство было, будто он шагнул в раскалённую духовку. Прихожане есть.
Что, правда открыто? обрадовалась Лана. На ее родине церкви работали строго по расписанию, плюс иногда отдельно открывались ради церемоний свадьбы или похорон. Пойдём тогда, зайдём.
Погоди! Даниил еле успел задержать ее за локоть. А прикрыться?
Что именно? удивилась девушка, оглядывая свой достаточно скромный наряд. Длинные, пусть и в дырках, штаны, свободная футболка вроде все стратегические места прикрыты.
Голову! Покрывало, шарфик, платок есть какой? пояснил Даниил. Лана поспешно зарылась в свой рюкзак. После минутных раскопок она вытащила воздушные шелковые трусы формата «парашют».
Сойдёт? Если завязать на затылке узлом, никто и не поймёт.
Даниил смерил ее красноречивым взглядом.
С ума сошла? Здесь жди. Я сейчас.
Как можно отправляться на экскурсию по русской глубинке без банальной косынки, было выше его понимания. Это как в Эмираты в шортах приехать. Дикая европейка, что с нее взять.
Через три минуты он вернулся с длинным расписным газовым шарфиком. По полотнищу тянулась сборная солянка из панорам Владимира.
Заодно сувенир будет, отмахнулся он от потянувшейся за мелочью Ланы. Та благодарно кивнула и лихо завязала на голове двухметровое полотно так, что снаружи осталось полтора хвостика.
У меня подружка-мусульманка, пояснила она свой неожиданный навык. Даниил закатил глаза он, вообще-то, ничего и не спрашивал и первым шагнул в гостеприимные сумерки собора.
Внутри было приятно-прохладно, хоть и довольно душно. В воздухе стоял густой дым благовоний, иконы смотрели сурово и оценивающе.
Хор продолжал нудить, только теперь еще и в солисты вышел батюшка. И в прямом, и в переносном смысле. Трое бородачей в расшитых золотом одеяниях шествовали клином через церковь, чадя кадилом и осеняя верных прихожанок крестом на длинной ручке. Заодно уважили туристов.
Йоланда благовоспитанно опустила глаза долу и неожиданно! оглушительно чихнула.
Подскочил, кажется, весь собор.
Батюшка, ступавший в середине, сбился с речитатива, кашлянул, бодро пробормотал «Будь здорова, раба Божия» и невозмутимо проследовал дальше, с того места, где сбился. Хор подстроился с секундным опозданием.
Извини, мне дым в нос попал. Кажется, у меня на что-то здесь аллергия, гнусаво прошипела Лана, зажимая нос рукой. На всякий случай.
Фоткай и пошли уже, процедил Даниил. Ощущение неловкости в компании голландки постепенно становилось его постоянным спутником.
Глава 5
От жары они попытались укрыться в парке Пушкина. Без особого успеха. Тени падали неудачно, дорожки в основном оставались в прямой досягаемости солнечных лучей. Перебежками, от дерева к дереву, они добрались до цели: огороженной балюстрадой смотровой площадки с шикарным видом на весь Владимир.
Плавящийся под зенитным солнцем город отливал белым золотом.
Лана оглядывала заграждение с некоторой опаской, увлечённо фотографировала, но близко к краю не подходила.
Даниил уже не первый раз замечал эту осторожность, с которой девушка относилась к возвышенностям.
У тебя что, акрофобия? недолго думая спросил он, глядя, как Йоланда вытягивается на цыпочках, чтобы не зацепить кадром ограждение, но шага вперед, самого логичного в данной ситуации, не делает.
Что у меня? переспросила она, поворачиваясь левее и пытаясь поймать в кадр хаотично трепыхающегося крыльями голубя. Ниже виднелись купола храма, и картинка получалась довольно символичной, хоть и избитой донельзя.
Боязнь высоты, пояснил Даниил.
Йоланда отрицательно замотала головой.
Высоты я не боюсь. Просто мне неуютно.
Заметив скептический взгляд Даниила, она прикрыла крышкой объектив и сочла нужным пояснить подробнее:
Я довольно много путешествовала, но выросла в стране, которую, по меткому определению моего папы, выгладили утюгом. Такие возвышенности у нас не просто редкость их практически нет, она кивнула на обрывающийся круто вниз склон, под которым текла река. Конечно, в других странах я и в горах была, и на холмах, но все равно для меня это экзотика, от которой временами не по себе.
Она снова покосилась вниз, зябко передернула плечами, несмотря на зашкаливающую за сорок жару, и отступила от ограждения еще подальше.
«Натуральная боязнь высоты», подумал Даниил про себя, но решил вслух не настаивать. Ему и самому было бы неприятно, реши кто покопаться в его нелюбви к паукам. Поди объясни, что он их не боится, а презирает и на дух не переносит.
Запечатлев панораму со всех возможных ракурсов, они кружными путями, кустами и любой подвернувшейся тенью, вернулись к машине, проверили, как она там дымится, и углубились в город.
Близилось время перекусить, и наученному горьким опытом Даниилу не хотелось доводить Лану до состояния «хочу-не могу». Она в нем неадекватна еще больше обычного. Поэтому, заметив вывеску ресторана, выглядевшую солидно и не обещавшую чебуреки, пиццу или шаурму, Даниил, не раздумывая, свернул к нему.
Внутри царила прохлада, от потока охлаждённого воздуха по плечам Ланы побежали мурашки. Крохотные лампочки, вделанные в стену, ненавязчиво освещали самые темные углы, как путеводные крошки, только не хлебные, а звездные. Витая лестница под старину заставила Лану поморщиться столько розочек в последний раз она видела на вышитых салфеточках своей прабабушки. Только здесь они были металлические.
Ресторан производил двоякое впечатление. Вроде и богато отремонтирован, но при этом плитка на стенах, как в махровой столовке, из которой его, наверное, и переделали. Кожаные сиденья диванчиков Йоланда отвергла сразу хоть она и не в шортах, а удовольствия от горячей липнущей поверхности никакого. Ей машины хватило.
К счастью, нашлись и другие места: нечто вроде лежанок, застеленных ковровой тканью, с узорчато вышитыми подушечками вместо спинки. Будь они на улице, в этом богатстве тоже было бы жарко, но в прохладе ресторана сиделось вполне сносно. Сбоку на столе стояла лампа под тканым, желтым, выцветшим от времени абажуром. Антураж заброшенной старинной усадьбы в действии.
Лана не удержалась и сфоткала несколько раз интерьер. Мало ли пригодится, а нет пойдет в папку «когда-нибудь».
Впрочем, еда оказалась высочайшего качества, с увесистыми порциями. Никакой высокой французской кухни, к большому Ланиному облегчению. Цены были тоже куда демократичнее, чем в столице.
Солнце потихоньку клонилось к горизонту, но палило по-прежнему нещадно. Идеально было бы переждать самую жару в ресторане, но терять драгоценные кадры «золотого времени», когда тени ложатся в самом выгодном ракурсе, Лана не хотела. Засиживаться в ресторане они не стали. Запив съеденное ледяным квасом, сыто переваливаясь, путешественники вышли на улицу и последовали по маршруту дальше.
Характерные улочки, на которые Лана возлагала такие надежды, как на будущий фон для игры, оказались сплошным разочарованием. Либо они были в таком плачевном состоянии, что хотелось их обнять и плакать, либо старину давно снесли, а то, что нагуглила Йоланда по этому адресу в интернете, было отснято лет пять-десять назад. Новостройки же особой фотогеничностью и аутентичностью не отличались. Коробки и есть коробки. Пусть и высокие.
Побродив по городу и от отчаяния сфотографировав несколько полуразвалившихся памятников архитектуры, они вернулись к стоянке.
Как и ожидалось, сесть в машину сразу оказалось невозможно.
Лана отшатнулась от печи, в которую превратился салон за те шесть часов, что их не было. Несмотря на то, что солнце уже клонилось к закату, остывать духовка не собиралась.
Я, пожалуй, тут подожду, она открутила крышку бутылки с остатками воды и отошла в скудную тень пожухлых кустов. Даниил, матерясь вполголоса, завёл машину, стараясь не дышать и ни к чему особо не прикасаться, и, оставив обе двери открытыми для вентиляции, отошёл к тем же кустам. Больше растительности на парковке не наблюдалось.
Даже если сейчас они машину заведут, ехать им от силы пару кварталов. А так ли уж нужно забирать ее со стоянки? Даниил хорошенько подумал, потом нашел в Вотсапе номер.
С Ковалевым он договаривался только о ночевке, но раз уж им нужно убить еще пару часов в городе, то у него есть отличный план.
Ждать ответа долго не пришлось. Через пять минут он заглушил мотор и, повернувшись к Йоланде, подмигнул.
Вопрос решён. Нас ждёт частная экскурсия по музею пряника. Машина пока тут отдохнёт, надеюсь, после захода солнца ей полегчает.
Идти до музея было недалеко, всего пару перекрёстков, но уходившаяся сегодня вконец Лана еле передвигала опухшие ноги. Не привыкла она к такой жаре, хоть и случается подобное в Голландии, в качестве исключения, пару раз в год. Да и бродить по улицам больше трёх часов подряд ей раньше не приходилось.
Наконец по правой стороне дороги замаячили указатели «Дом Пряника», «Пряничный музей» и разного вида стрелочки, выполненные в форме раскрашенных глазурью сладостей.
Йоланда сунулась было через центральный вход. Даниил с довольной усмешкой пару минут понаблюдал, как она пытается открыть ярко-бирюзовую дверь. Вмешался он только тогда, когда створка начала поддаваться.
Еще чего доброго, полиция приедет.
Эта ведь откроет. Как-то он не подумал, прежде чем шутить.
Нас ждут у чёрного хода, заговорщически пояснил Даниил, увлекая ее под локоть в подворотню. Лана послушно завернула за угол. Темно-серая металлическая дверь, которую не отличить от любого соседнего подъезда, была гостеприимно открыта. Чтобы не захлопнулась, ее подпирал собой парень примерно их возраста в чёрной майке «Металлика» и, несмотря на жару, байкерской повязке с черепами. Из-под нее торчали неряшливыми змеями дреды.