Там вас не ждут, вмешалась я. Не стоит вторгаться в чужую семью.
Неужели моя любимая супруга успела настолько возненавидеть меня? А как же клятва вечной верности у очага? Иссоа, ведь ты сама проводила нашу брачную церемонию?..
Двойник уже откровенно издевался над нами. Настоящий Ульвен никогда не повел бы себя столь жестоко, даже будучи оскорблен в сокровеннейших чувствах.
После гибели мужа Илассиа имела право заключить другой брак, нарочито невозмутимо сказала Иссоа. В завещании брата такой поворот предусматривался. Ту церемонию, состоявшуюся на вилле у нового очага, проводила Маилла. Я, данной мне властью главы семьи, разрешила Илассиа оставить двойную фамилию Киофар Саонс. В память о нашем Ульвене, которого мы никогда не забудем. Вы не он, господин Киофар.
Это требуется доказать, дорогая Иссоа, безмятежно напомнил он.
Мы будем стараться, обещала я.
Ну, посмотрим, что у вас выйдет, усмехнулся двойник. До свидания, моя милая императрица. К сожалению, я отсюда связаться с тобой не могу, но буду рад, если ты захочешь со мной побеседовать. Дорогая Юлия, не забудьте, пожалуйста, передать мне пароль для входа на информационный портал Тиамуна. Не терпится почитать что-нибудь интеллектуальное. На карантине всё-таки очень тоскливо, хотя сотрудники чрезвычайно квалифицированные.
До встречи, господин Киофар, ответила я за нас обеих и отключила связь.
Иссоа сидела неподвижно. Опустошенная и ошеломленная.
Юллиаа, что нам делать? спросила она по прошествии нескольких тяжких минут.
Для начала я передам запись этого разговора Камелии. Она готовит сравнительный психопортрет двух личностей. Ты же видишь, что с тобой говорил не Ульвен?..
Да. И это ужасно. Непонятное существо войдет в наш дом, сядет вместе с нами за стол, будет плавать в нашем бассейне, играть с малышом Элвеном, шутить с Файоллой
Ты никак не могла отказаться принять его?
Нет. Отказаться не выход, а бегство от вызова. Императрица не имеет права перекладывать свой долг на других. И, поверь, я всё обдумала и посоветовалась с Эллафом. Он сказал, что разумнее постоянно держать двойника в своем поле зрения. Иначе тот натворит таких дел, о которых мы знать не будем, а они повлекут за собой непредвиденные последствия. Да и где он мог бы сейчас поселиться? В отеле при космопорте? Там дорого. У него есть на это деньги? В гостинице в Тиастелле? Под собственным именем? Выглядит он точной копией брата, которого очень многие в городе с благодарностью помнят. Тогда все начнут называть его «господин Ульвен Киофар» или даже «господин принц», и останется лишь предъявить суду огромное количество добровольных свидетелей, готовых подтвердить его личность
Эллаф прав. Твой муж сумел среди нынешнего безумия сохранить завидное здравомыслие. Нам следует брать с него пример, дорогая Иссоа.
Юллиаа, мы женщины. Клон играет на наших чувствах как на мийон эреллай.
«Мийон эреллай» уйлоанский органчик, который имеется в доме семьи Киофар. Только он очень старый, инструмент берегут как реликвию, и его уже не используют для музицирования ни Иссоа, ни принц Ульвен.
Мы справимся. Мы должны! встряхнула кудрями я. Только Илассиа лучше бы с ним не встречаться.
Да, я тоже боюсь за нее, согласилась Иссоа. Она может решиться на крайность.
Я кивнула. Называть эту «крайность» вслух ни к чему. Внешняя аристократическая холодность нашей гранд-дамы не могла обмануть тех, кто знал ее так, как мы. Мне она чем-то напоминала Энцелад, близ которого я провела мои первые четыре с лишним года в Космосе: на поверхности лёд, а под ним океан, до сих пор еще малоизученный.
Иссоа еще немного побыла у меня в институте. Поскольку время перевалило за полдень, мы вместе с ней пообедали, заказав еду в ресторане. Появляться на публике императрице совсем не хотелось, ее визит в Институт истории Тиатары не афишировался. Я между делом сообщила Сэргэ, будто Иссоа потребовались кое-какие архивные данные, и даже попросила принести мне подлинные документы. Это были очень старые карты, на которых еще не значилось ни Витановы, ни, тем более, нынешнего космопорта, называемого в обиходе просто Космо, ни Тиамуна. А другое полушарие Тиатары зияло девственной белизной: про него тогда ничего не знали.
Теперь мой брат Виктор с друзьями-коллегами намерен заполнить эти пробелы.
Но Иссоа интересовали сейчас совершенно другие дела, и карты я изучала уже в одиночестве.
Комиссия
Предоставить двойнику доступ к библиотечным ресурсам оказалось нетрудно. Мне даже не пришлось ничего объяснять директору объединенного инфоцентра, достопочтенному Минулло-Минулло (как нетрудно понять по имени, алечуанцу). Я ограничилась упоминанием некоего клиента карантинной зоны, скучающего в изоляции и желающего почитать что-то высокоумное. История, космолингвистика, уйлоанистика, но без специальных архивных фондов Тиамуна и без раритетов Музея Уйлоа. Работать он будет на казенной технике, имеющейся в космопорте, так что легко контролировать, какие источники он откроет или скачает.
Я передала сообщение Пшшассу о новом контакте клона со мной и императрицей Иссоа и отправила запись беседы Камелии, осведомившись, как продвигается дело со сравнительным психопортретом.
«Дорогая Юлия, ответила она. Я немедленно изучу сегодняшний материал и займусь его всесторонним анализом. Работа движется не так быстро, как нам бы хотелось, потому что я стремлюсь избежать огласки и не привлекаю других коллег и помощников. Мне пришлось переслушать и пересмотреть огромное количество записей, касавшихся подлинного профессора Джеджидда, а также перечитать ваши книги о нем. Картина пока такова: составлен довольно подробный психопортрет покойного Ульвена Киофара Джеджидда, хотя кое-что для меня остается неясным. Он обладал чрезвычайно богатой, глубокой, тонкой и сложной натурой, вряд ли поддающейся однозначному истолкованию. В этом, собственно, главная трудность. Стержень личности ясен и неизменен, но периферия очень подвижна. О двойнике у нас сведений куда меньше, и любая новая информация будет кстати. Если мои выводы окажутся слишком поспешными, а аргументация уязвимой, это даст ему моральное и юридическое преимущество. Вы понимаете, насколько такой исход нежелателен. Постарайтесь почаще вступать с ним в контакт, как бы ни было тяжело».
Я всё-таки поинтересовалась предварительными результатами. Ведь мы не ошиблись, распознав в нашем госте великолепную копию с утраченного оригинала?
«Ваши ощущения истинны, подтвердила она. У пришельца другая личность, хотя он старательно имитирует подлинник. Кое-что мы с вами уже обсуждали. Альтруист эгоист, и прочее. Записанная сегодня беседа позволяет внести в его психопортрет дополнительные черты. В отличие от настоящего Ульвена Киофара Джеджидда, двойник безжалостен. Вероятно, коварен или просто хитер. Не скажу, что жесток, для столь однозначного вывода пока нет оснований, но нам следует понимать, с кем мы имеем дело».
Я отправила Пшшассу краткое изложение своего разговора с Камелией Древич и ее предварительных мыслей о характере клона. Заодно спросила, возможно ли произвольным образом смоделировать нужные качества личности при создании биокопии, или они возникают спонтанно в процессе развития и обучения. Камелия не могла ответить мне на эти вопросы, потому что ранее никогда не общалась с клонами разумных существ и не знала, какова технология их производства и воспитания. С неразумными проще, там действуют инстинкты и, если нужно, умелая дрессировка. Но перед нами не просто высокоразвитое разумное существо, а копия выдающегося интеллектуала с весьма нестандартным мышлением. Что здесь врожденное, что внушенное, что сформированное сознательными усилиями?..
Координатор Пшшасс пообещал немедленно переправить мои вопросы специалистам. Сам он не сведущ ни в космопсихологии, ни в производстве клонов, по профессии он навигатор и всегда занимался администрированием, стратегией совместных действий и руководством силами быстрого реагирования Межгалактического альянса обычно в ходе спасательных операций.
От Карла известий пока не поступало. Мне хотелось верить, что у них на Эрефе обошлось без конфликтов и происшествий. Может быть, окуданский космолет уже там и вовсю занимается починкой поврежденного двигателя «Гране» или готовит корабль и команду к возвращению на Тиатару.
В моем институте открылась небольшая конференция планетологов. Мне пришлось прихорошиться, облачиться в парадный костюм и произнести вступительную речь о важности освоения неизвестных областей того мира, в котором мы все живем и работаем, а для некоторых он единственно родной во Вселенной. Тут мне внезапно пригодилось знакомство со старинными картами, которые я любопытства ради разглядывала после разговора с Иссоа. Я запросто оперировала терминами картографии и географии, как если бы давно занималась этой темой. Мой папа называет подобные хорошо подготовленные экспромты «роялем в кустах» (старинное русское выражение, не знаю, откуда взявшееся, ведь рояль инструмент, куда более громоздкий, чем синтезатор, и как его можно незаметно пристроить в кустах, мне неясно). Моя осведомленность в ранней истории изучения Тиатары произвела хорошее впечатление на участников конференции. Они остались в полной уверенности, будто профессор Цветанова-Флорес не просто известный космолингвист и весьма толковый директор, а ученый широкого профиля. Об этой реакции планетологов мне потом рассказал брат Виктор, представлявший коллегам план своей будущей экспедиции.
Отсидев первую часть конференции, я сослалась на множество дел и вернулась в свой кабинет составлять предполагаемую комиссию для оценки познаний клона.
Конечно, исключать себя из списка я не имею права. Но и возглавить комиссию не берусь. Пусть председателя выберут из числа других коллег. Кого именно?..
Колледжем космолингвистики по-прежнему руководит совет из пяти деканов. Четверо заняли свои должности относительно недавно. В основном это довольно молодые сотрудники, и трое из них не знали профессора Джеджидда лично и никогда у него не учились. Пятый декан самый старший, знаменитый и уважаемый космолингвист: профессор Лори Кан, занимавшая после смерти Ульвена должность со-ректора Тиамуна и декана исторического факультета. Она вернулась в Колледж, уступив место на карьерной лестнице своему супругу, профессору Альфреду Жиро. Сейчас он один из со-ректоров университета и, стало быть, мой начальник, хотя Институт истории Тиатары учреждение почти автономное.
Лори Кан осталась такой же бойкой и энергичной, какой я ее помнила с первого курса, но несколько сбавила обороты активности, потому что в ее семье произошли значительные изменения. Сначала умерли друг за другом родители, о которых она терпеливо заботилась. А потом они с Альфом решили всех удивить и завели ребенка, зачатого экскорпорально. Первая их попытка в свое время закончилась трагически нерожденный сын погиб во время аварийного приземления флаера. Поскольку естественным образом Лори родить в силу возраста уже не могла, а пример моих девочек «из пробирки» постоянно маячил перед глазами, Лори и Альф произвели свою дочку еще более технологичным способом, при помощи биоматки. Эксперимент проводился в медицинском центре Тиамуна при участии инопланетных медиков. Дитя назвали красиво и несколько претенциозно Мариассоль Кан-Жиро. Имя кажется испанским, но это не так, оно создано путем ономастической комбинаторики, популярной среди уйлоанцев и отчасти среди тиатарских землян. Маму Альфа звали Мари, маму Лори Ассоль. Девчушке уже года три, она иногда встречается на улице с нашими малышами, Антном Карлом, Фионой и Максом, однако к нам в гости ее не пускают и вообще стараются охранять от лишних контактов. Ну и ладно, не наша забота.
Вернемся к делам.
Положение щекотливое. Без Альфа и Лори мне обойтись нельзя. Альф нынешний ректор и бывший космолингвист, переквалифицировавшийся в историка (докторскую диссертацию он защитил как историк); его жена Лори бывший ректор, декан факультета общего языкознания, и вдобавок давняя коллега Ульвена и даже нечто большее
Я писала, что Лори Кан знала Ульвена с отрочества, она несколько младше его, и у них даже был в ранней юности неудачный роман, о котором он впоследствии сожалел как о ложном, постыдном и предосудительном шаге. Он сам рассказал мне про их опрометчивый сексуальный опыт, инициатором которого оказалась пятнадцатилетняя Лори, ухитрившаяся затащить целомудренного Ульвена на дозволенную раз в год студенческую оргию «соммэ». Собственно, из-за этого он надолго сделался угрюмым аскетом, убедил сам себя, будто плотская сторона любви ему совершенно неинтересна и даже противна, и когда к нему под опеку попала я, он держался со мною как строгий отец, а вовсе не как молодой мужчина, пусть и инопланетянин. Если бы не случайно подслушанный разговор, я бы не подозревала, насколько сильно он привязан ко мне. Мне казалось, что опекун едва меня переносит, презрительно глядя на мою непричесанность и небрежность в одежде, на мои простецкие повадки, на отсутствие светского лоска. Но и я поначалу понятия не имела, кто он такой. Магистр и магистр. Оказалось принц императорской крови и верховный иерофант.
У меня с Лори Кан сложились внешне хорошие, но противоречивые отношения. Она всегда говорила мне комплименты, а на деле старалась подстроить какие-то каверзы. Вероятно, и гнусные сплетни про мои отношения с учителем сочиняла тоже она, превосходно зная, как ревностно он относился к своей и моей репутации. Когда он погиб, Лори Кан заметно ко мне потеплела, однако полностью доверять я бы ей не стала.
И всё-таки Лори очень умна, проницательна и безусловно многое помнит о юных годах Ульвена.
Не следует забывать и про нашего бывшего декана Темару Ассур. Она давно на пенсии, живет в Витанове, воспитывает правнучатых племянников. Мы продолжаем дружить, хотя из-за моей занятости видимся редко. Темара уже работала в Колледже космолингвистики, когда Ульвен туда поступил, потом она стала его начальницей, однако она превосходно понимала, кто он такой, и фактически просто тащила на себе весь груз административной работы, позволив принцу-профессору заниматься только наукой и преподаванием. Из-за этого, вероятно, она так и не защитила магистерскую диссертацию. Но Темара Ассур не роптала на свое положение верной «тени» Ульвена. Напротив, когда после его ухода из Колледжа встал вопрос, кому поручить курс теории и практики перевода, Темара Ассур благородно отказалась от этой чести в мою пользу, заявив, что у нее нет собственных оригинальных идей, без которых курс станет бледной копией оригинала.
Нынешний декан переводческого факультета, профессор Луэй Мафир, не был непосредственным учеником Ульвена, как я, но посещал его курсы, сдавал ему экзамены и зачеты, и именно под впечатлением от его трагической гибели занялся уйлоанистикой. Звание доктора и профессора он получил за свои сравнительные исследования разных версий уйлоанского языка исконной, известной по документам с Уйлоа, тиатарской и лиеннской.