Дамы и господа, позвольте представить вам мою сестру Луатас.
Женщина коротко кивнула; толпа отозвалась бормотанием и жиденькими хлопками. Луатас ускорила темп, и движения Краснопала стали быстрее и резче.
Ложная тревога, никакая она не воровка.
Аннев пристально вглядывался в толпу, однако все было спокойно никто не шнырял меж очарованных зрителей, намереваясь поживиться за счет их любви к искусству. Но тут его внимание привлекли двое мужчин. На первом было темно-серое почти черное одеяние с широкими рукавами, в которых он прятал руки. Лицо скрывал капюшон, но, когда человек чуть повел головой, Аннев успел заметить, что оно неестественно бледно.
«Ага, значит, это и есть предвещатель, догадался Аннев, следовательно, тот другой егерь».
Второй мужчина резко выделялся на фоне торговцев и праздных горожан, окруживших жонглера: он был одет в кожаную броню с шипами и сапоги, отороченные мехом. Из-за спины у него торчали два коротких меча, а на поясе висели две деревянные дубинки тонфы. Мужчина нагнулся и почесал голову ласке, льнущей к его сапогу, и та, юркнув в толпу, исчезла из вида. Казалось, никто, кроме Аннева, этого не заметил, да и сам Аннев, снова поглощенный зрелищем, не придал увиденному большого значения.
«Она илюмитка, думал он, глядя на женщину. Как и моя мать».
В груди заныло от внезапного ощущения потери. Эген сейчас было бы столько же лет, сколько Луатас, может, чуть меньше. Походила ли она на эту женщину? Носила бы такую же яркую одежду? Несколько мгновений Аннев зачарованно следил за тонкими пальцами, скользящими по флейте, а потом решительно тряхнул головой: довольно этих мрачных мыслей!
К счастью для меня, продолжал Краснопал, сестренка моя играет прескверно. Ей в детстве медведь на ухо наступил, с тех пор не попадает в ноты, бедняжка, как ни старается, только инструмент зазря мучает.
Флейта издала высокий возмущенный звук, и Луатас пнула брата в голень. Зрители засмеялись, а Краснопал ойкнул, снова порезав себе палец. Терин благоразумно отошел подальше, чем вызвал приступ всеобщего хохота. Жонглер улыбнулся и чиркнул окровавленным пальцем по щеке сестры. Девушка гневно зыркнула на шутника, и мелодия зазвучала живее.
Краснопал, закусив губу, вынул из наручей пару ножей и подбросил в воздух. Луатас играла все быстрее. Под восторженное оханье толпы артист выхватил еще пару кинжалов из перевязи на груди. Флейта с беспощадностью набирала темп. Еще пара ножей взлетела ввысь. И еще одна.
Притихшая толпа принялась считать взлетающие над головой жонглера ножи, и Аннев присоединился к хору голосов.
Десять. Одиннадцать. Двенадцать Двенадцать? Не может этого быть!
Рук Краснопала уже не было видно они мелькали так быстро, что сливались в одно сплошное пятно. Каждый нож делал грациозную арку в воздухе, падал в ловкие пальцы жонглера и в тот же миг снова взмывал в высоту.
Луатас заиграла еще быстрее, и разобрать ноты уже не представлялось возможным все они смешались, превратившись в единый прекрасный голос. Краснопал старался не отставать, но было ясно, что выйти победителем из этого поединка не под силу даже ему.
Наконец флейта, выдав последний, невероятный по быстроте пассаж, умолкла; в этот же момент Краснопал поддел носком сапога лежащую у его ног доску, подбросил ее и, схватив обеими руками, подставил под дождь из клинков. Ни один из двенадцати ножей не упал на землю, и, как только последний воткнулся в доску, Краснопал повернул ее к зрителям. Тут и у закоренелых скептиков не осталось сомнений в том, что ножи самые что ни на есть настоящие. Толпа заревела от восторга.
Артист отвесил глубокий поклон и перевернул доску. На обратной стороне было написано: ПОДДЕРЖИТЕ МОНЕТКОЙ.
Глава 10
Пока довольные зрители оглушительно аплодировали, Луатас достала откуда-то потертый кожаный мешок и нырнула в толпу. Держа мешок перед собой, девушка приблизилась к Титусу с Терином, но мальчишки с виноватым видом помотали головами. Девушка улыбнулась и направилась дальше. От Фина оказалось не больше толку, чем от этих двоих, но и его Луатас одарила улыбкой. Когда она подошла к Анневу, тот уже собирался ответить тем же молчаливым отказом, как вдруг его осенило: что, если в бездонном мешке затерялась монетка-другая?
Постойте, обратился он к Луатас, которая уже шагнула к другому зрителю. Возможно, у меня и найдется что-нибудь для вас.
Аннев достал из внутреннего кармана туники выцветший артефакт и, представив себе монету, запустил в него руку. Пальцы тут же нащупали кусочек металла. Аннев вынул его, протянул женщине и застыл в изумлении, как и сама Луатас.
Странно, что столь маленькая монетка оказалась такой тяжелой. Ребра ее были грубо обточены, изображения почти напрочь стерлись, и все же на одной стороне можно было увидеть исполосованное молниями небо и посох Одара, разделяющий надвое вздыбленное море.
Девушка, ни слова не сказав, взяла монету, а Аннев нервно сглотнул: он ведь эту монету уже видел. Ее несколько дней назад из этого самого мешка вытащил Содар. И Аннев прекрасно помнил, что изображено у нее на обратной стороне: дымящаяся наковальня с парящим над ней кузнечным молотом. Этой монете было почти пять тысяч лет, и отчеканили ее в тот короткий век, когда у народов Дароэи и Терры ходили одни и те же деньги.
Аннев был уверен, что ему одному известно, что это за монета и какова ее ценность, но, по-видимому, он ошибся. Рыжеволосая женщина нежно потерла монету между большим и указательным пальцем, а когда взглянула на Аннева, в ее глазах орехового цвета стояли слезы. Несколько мгновений она всматривалась в лицо юноши, изучая его черты. Вдруг глаза ее расширились. Сначала в них появилось узнавание, а после страх, и Луатас, ахнув, попятилась в сторону брата. Краснопал как раз сунул в ножны последний кинжал и легким шагом поспешил к сестре.
Что такое, Луатас? Он вопросительно взглянул на обоих и тут заметил в руке сестры монету.
Нахмурившись, артист взял кусочек металла и, осмотрев его с обеих сторон, поднял удивленные глаза на Аннева:
Это ты ей дал?
Аннев кивнул.
Лицо актера озарилось улыбкой. Он облизнул губы, словно собираясь еще что-то спросить, но увидел телегу и подошедших к ней трех мальчишек и, кажется, передумал.
Благодарим вас. Краснопал сжал монетку в ладони. Вы проявили поистине королевскую щедрость.
Это всего лишь медяк, смущенно пробормотал Аннев. Навряд ли он столь уж ценен.
Мутноватые голубые глаза артиста несколько мгновений изучали лицо Аннева, затем Краснопал взял из рук сестры мешок и показал содержимое юноше: мешок был пуст. Аннев помрачнел.
Не знаю, сынок, заметил ты или нет, но мы илюмиты. Жонглер бросил кривой медяк в мешок. Зрители вопят от восторга, но редкий из них благодарит нас монетой.
Вот как?
В этот самый момент к ним подошли Шраон с Брайаном. Кузнец держал в горсти монеты. Довольно улыбаясь, он чуть подбросил их на ладони, демонстрируя мальчишкам звякнувший улов.
Не бог весть какое богатство, но за вход в город заплатить хватит.
Кузнец повернулся к артистам и, прищурив единственный глаз, произнес:
Приветствую. Вот это было зрелище! Вы, несомненно, талантливы, господин артист.
Он бросил Краснопалу монетку. Тот ловко поймал ее и отвесил низкий поклон.
Ты и половины всего не видел! встрял в разговор Титус. Он жонглировал аж дюжиной ножей одновременно!
Терин с Фином встали рядом с пухлощеким малышом, и Фин важно кивнул, подтверждая его слова.
Недурно выглядело, подхватил Терин. Он послюнявил пальцы и принялся тереть щеки. Хотя кровавые штучки были ни к чему.
Ты о чем? не понял Шраон.
Краснопал выразительно пожал плечами, и на губах его заиграла лукавая ухмылка.
Что поделать такова цена хорошего представления.
Он передал мешок сестре, и Луатас вернулась к своему занятию. Краснопал же поднял руки, и тут все увидели, что его пальцы испещрены крошечными белыми шрамами. Артист надавил на подушечку большого пальца, и на поверхности свежей ранки выступила капелька крови.
Мое имя Крисс. В народе, по очевидным причинам, известен как Краснопал.
Шраон смерил илюмита долгим пристальным взглядом.
Шраон Смит, произнес он наконец и протянул артисту руку.
Тот вежливо пожал ее, а когда руки разомкнулись, у кузнеца на запястье осталось маленькое красное пятнышко. Шраон улыбнулся:
Краснопал, значит.
Он посмотрел вслед удаляющейся девушке, потом повернулся к Брайану:
Мастер Брайан, нам нужны припасы. Возьми с собой Титуса, Терина и Фина и отправляйтесь за покупками. Купите свежих фруктов, вяленого мяса да сыра.
Кузнец отдал управляющему все монеты, что держал в руке.
С радостью, мастер кузнец. Уж в этом-то деле я знаю толк. Пошли, ребята. Покажу вам, что значит тратить денежки с умом.
Титус весело засеменил вслед за Брайаном. Остальные откликнулись на призыв с меньшим энтузиазмом. Уходя, Фин оглянулся на Аннева и вопросительно поднял бровь, однако ничего не сказал.
Шраон снова повернулся к Краснопалу:
Имя Крисс дал тебе твой клан?
Улыбка на лице артиста слегка потускнела.
При рождении мне дали имя Тескед, но так меня называет лишь сестра. По правде говоря, Краснопал мне нравится куда больше. Просто и по делу.
Тескед, повторил Шраон. Это ведь имя первого дракона?
Краснопал улыбнулся во весь рот:
Вот это да, мастер Смит, редкий вы человек! Он покачал головой. Дарита, знакомого с илюмитской культурой, нынче днем с огнем не сыщешь. Скажи мне, откуда тебе столько известно о моем народе?
На добродушное лицо Шраона набежала туча.
Когда-то я был работорговцем.
Всю веселость Краснопала как ветром сдуло. Его тело напряглось, взгляд заметался между кузнецом и Анневом.
Был? ледяным голосом спросил жонглер.
Правая рука его потянулась к одному из кинжалов.
В юности. Я родился на Иннистиуле, но давно уже не зову это место своим домом, а его жителей братьями.
Лицо жонглера немного смягчилось, и он опустил руку. Шраон же, разглядывая землю у себя под ногами, продолжал:
Я часто говорил с пленниками, расспрашивал об их культуре твоей культуре и в конце концов решил оставить Иннистиул и свою семью навсегда. Несколько лет спустя я повстречал одного священника по имени Содар и от него узнал об илюмитах еще больше. Со временем он убедил меня примкнуть к стражам колодца.
Так ты дионах Тобар? просиял илюмит.
Я не ремесленник, нет, этим даром меня не наделили. Но эту веру я считаю своей.
Краснопал понимающе закивал.
А кто вы? спросил кузнец у жонглера и Луатас, которая только что вернулась. Вас Люмея одарила своей милостью?
Артист улыбнулся:
У меня имеется кое-какой талант, но не магического свойства. Как и ты, я всего лишь адепт веры. Хранитель пламени, но не дионах Лазар. А вот сестра Он перевел взгляд на девушку. Та едва заметно качнула головой. Раньше у нее был дар, но она утратила голос. Это случилось после того, как на нашу семью напал владыка крови. С тех пор Луатас не поет песню Люмеи и вообще не говорит.
Очень жаль это слышать, с грустью произнес кузнец. Однажды мне довелось услышать песню дионахов Лазар. Никогда этого не забуду.
Краснопал поклонился:
Настанет день, когда вновь зазвучит голос Люмеи. И быть может, тогда мы услышим и песню моей сестры. Он положил руку девушке на плечо. Луатас посмотрела на брата снизу вверх и улыбнулась. А пока Луатас довольствуется игрой на флейте. Я тоже музицирую, но предпочитаю арфу.
Вот оно что, так ты не только ножами жонглировать мастак. Шраон поглядел на Аннева. Ну, парень, что я тебе говорил?
Краснопал ухмыльнулся:
Я и не то умею. Еще я певец и танцор. Хотите послушать историю или балладу милости прошу ко мне. Да только ничего из этого не является моим истинным талантом.
Да? удивленно хмыкнул Шраон. Какое же искусство ты считаешь истинным для себя?
Краснопал поднял сумку с лямками, лежащую на земле рядом с доской, вскинул ее на спину и заговорщически подмигнул:
Ты назвал мою профессию искусством что ж, это верно, пусть для большинства она и далека от искусства. Но я зрю в корень вещей и вижу истину, и я разделю ее с вами.
Артист вскинул голову, простер руки к небу, словно обнимая весь мир, и начал мощным баритоном:
Я, Краснопал, бард и бродячий артист-илюмит, величайший охотник за сокровищами, которого видел свет. Я добываю мифы, легенды и небылицы, которыми развлекаю народ. Но подлинная моя страсть истории о сокровищах. Ибо что может быть поэтичнее драгоценной истории, повествующей о бесценных ценностях? А коли история правдива и нашелся-таки счастливец, которому посчастливилось отыскать сокровищницу, полную подлинного сокровища, не делает ли это и нас частью чудесной истории, а значит, и частью сокровища?..
Шраон с Анневом переглянулись. Луатас воспользовалась паузой и пихнула брата локтем в бок. Бард поморщился, однако шальная ухмылка так и не сошла с его лица.
Аннев поскреб за ухом:
Боюсь, мастер артист, мы немного запутались
Краснопал отвесил низкий поклон:
Прошу простить, а вы у нас мастер
Аннев.
Артист склонился до самой земли:
Мастер Аннев. Чудно. Теперь мы знаем, как зовут нашего благодетеля.
Шраон непонимающе посмотрел на Аннева, но тот качнул головой. Благо Краснопал не замолкал ни на секунду.
Я намеревался сказать, что не меньше, чем охотиться за историями, я люблю получать награду за свои труды. Таланты артиста оплачиваются скудно, а вот охота за сокровищами как раз наоборот.
Аннев недоуменно поднял бровь:
А вы что, и правда знаете такие истории?
Еще бы! расхохотался Краснопал. Вот только правдивых из них меньше половины, а стоящих среди тех немногих раз-два и обчелся. Нет, я трачу время лишь на те, что достойны внимания.
Он сделал шаг вперед, воззрился на Аннева, затем перевел взгляд на Шраона:
Могу я узнать, кто из вас, господа, является предводителем вашей славной компании?
Аннев немного оторопел. Само собой, главный среди них Шраон, это ведь и дураку понятно, но с какой стати артист вообще задал этот странный вопрос? Однако ответ кузнеца вверг его в самый настоящий ступор.
Наш предводитель юный мастер Аннев, я лишь его скромный помощник.
Выражение лица Краснопала говорило о том, что иного ответа он и не ожидал. Артист заговорил, обращаясь к Анневу:
Простите за дерзость мы ведь едва знакомы, но дело в том, что мы с сестрой и нашими спутниками направляемся в
Берегись!
Аннев резко повернулся на голос и, к своему неимоверному изумлению, увидел предвещателя-альбиноса. Но еще ближе стоял альтаранец. Не успел Аннев ничего сообразить, как мимо его лица, лишь чудом его не задев, со свистом пролетела тонфа егеря.
КРРАК! Что-то маленькое и черное пронеслось над головой.
Боги! взревел Шраон, увлекая Аннева вниз. Ложись, парень!
Кузнец накрыл его своим телом, но Аннев в два счета высвободился и вскочил на ноги. Рядом с ним стояли илюмит с сестрой и альбинос.
Туда! заорал артист, тыча рукой в переулок. Он побежал туда!
Аннев успел заметить, как какой-то силуэт нырнул в темную подворотню, а следом за ним, сунув тонфу в чехол на поясе, бросился альтаранец.
Альбинос сдвинул назад капюшон, обнажив голову: волосы на ней имели тот же цвет иссушенной на солнце кости, что и кожа незнакомца. Судя по всему, он был почти ровесником Шраону. Альбинос нагнулся и поднял с земли какой-то предмет. Им оказался арбалетный болт. Белокожий внимательно его осмотрел, а затем поднял проницательные розовые глаза на Аннева: