Абьюзивная личность. Насилие и контроль в близких отношениях - Пресс Наталия

Дональд Г. Даттон

Абьюзивная личность. Насилие и контроль в близких отношениях

Copyright © 2007 The Guilford Press

A Division of Guilford Publications, Inc.

© Н. Пресс, перевод, 2022

© ИД «Городец», 2022

Об авторе

Дональд Г. Даттон  кандидат психологических наук, профессор психологии в Университете Британской Колумбии. В 1979 году вместе с коллегами основал проект «Нападающие мужья»  программу терапии для мужчин, осужденных решением суда за домашнее насилие по отношению к супругам. Доктор Даттон  автор более ста статей и четырех книг, среди которых «Домашнее насилие по отношению к женщинам» (Domestic Assault of Women, 1995, University of British Columbia Press); «Домашний тиран: психологический профиль» (The Batterer: A Psychological Profle, 1995, Basic Books), «Новый подход к домашнему насилию» (Rethinking Domestic Violence, 2006, University of British Columbia Press); его книги переведены на французский, испанский, нидерландский, японский и польский языки. Часто выступает в качестве эксперта на гражданских судебных процессах, касающихся насилия в близких отношениях, а также в уголовных процессах по делам о домашнем насилии.

Предисловие

В последние 25 лет наблюдается значительный прогресс в нашем понимании психологии ярости, насилия и абьюзивности, возникающих в близких отношениях. Этот прогресс происходит в различных областях: в психопатологии развития, описывающей множество микроразрывов процесса формирования привязанности; в нейробиопсихологии, которая изучает формирование структур мозга, регулирующих эмоции, и влияние, которое на них оказывает взаимодействие матери и младенца; а также анализирует расстройства личности, долгосрочные нетипичные для принятых в обществе норм изменения в мышлении, чувствах и действиях.

Приступы гнева и абьюзивность в близких отношениях тесно связаны с ранними этапами развития. Согласно теории привязанности, ярость является изначальной реакцией на разрыв привязанности  длительное отсутствие источника безопасности. Понимание этой связи поможет выйти за рамки модели «стимул  реакция», на которую нам предлагает опираться теория социального научения, и даст возможность описать цикличные фазы нарастания внутреннего напряжения, служащие ключевым элементом абьюзивности в близких отношениях. Такое цикличное напряжение, на мой взгляд, оказывается последствием разрыва процесса привязанности, и здесь мы видим связь между проблемами в раннем детстве и патологией во взрослом возрасте. Джон Боулби описывает младенцев с ненадежной привязанностью, которые «в гневе выгибаются, отстраняясь от матери, и при этом отчаянно ищут близости», и это очень похоже на амбивалентность абьюзивного взрослого, которая характерна для психологических профилей абьюзивных мужчин и женщин. Помимо амбивалентности по отношению к партнеру, мы наблюдаем и другие сходства: дисфория, вызываемая близостью, склонность к обвинению партнера в дисфории. Далее возникают усиливающиеся руминации, которые создают невыносимое напряжение, и кульминацией становится эпизод насилия. Состояние напряжения приводит к тому, что мыслительный процесс начинает обсессивно зацикливаться, возникают самоисполняющиеся пророчества  процесс, когда за негативными предчувствиями следуют негативные действия.

Одна из целей этой книги состоит в том, чтобы описать связь раннего развития и абьюзивности во взрослом возрасте. Я привожу необходимый профессионалам обзор теоретических и исследовательских работ, подтверждающий наличие такой связи. В обзор я включил теорию привязанности, неврологическое развитие и теорию объектных отношений, поскольку все эти подходы могут предложить важные наблюдения, а мы еще не дошли до той точки, когда можно было бы исключить какую-то из этих теорий на основе имеющихся у нас данных. Потрясающие последние открытия нейробиологии подтверждают гипотезы о раннем когнитивном развитии младенцев, предложенные теорией объектных отношений.

Научно-исследовательский компонент этой книги соотносит психологические профили абьюзивных мужчин с отчетами их партнеров о формах и частоте абьюзивности. Затем проводится эмпирическая связь между профилями этих мужчин и их воспоминаниями о раннем детстве. Изученная нами выборка показала, что в основе абьюзивности у взрослых лежит триада раннего абьюза, опыта стыда в отношениях с родителем и ненадежной привязанности в силу непредсказуемости эмоциональной доступности родителя. Эти три элемента провоцируют развитие дисфории, которая связывается с партнером, и склонность к руминациям, что приводит к вспышке насилия. Описывается связь между детским опытом и последствиями во взрослом возрасте. Исследовательские техники такого рода имеют ограничения, о которых я говорю непосредственно в тексте книги. Однако они позволяют сделать важнейший первый шаг к пониманию развития абьюзивности в близких отношениях в контексте всего жизненного цикла. Более того, сейчас результаты этой работы подтверждаются лонгитюдными исследованиями детей, подростков и молодых взрослых. Такие исследования: 1) носят проспективный характер и не основываются на ретроспективных отчетах нашей выборки, субъекты этих исследований проходят мониторинг на протяжении длительного периода, охватывающего разные этапы развития; 2) применимы как к мужчинам, так и к женщинам и показывают, что в развитии абьюзивной личности у представителей разных полов есть больше сходств, чем различий. Теперь мы знаем намного больше об эмпирических причинах «абьюзогенеза» (развития устойчивых абьюзивных черт).

Одна из глав книги посвящена терапии, в основе которой лежит эмпирическое изучение психологической инфраструктуры абьюза. Если мы будем лучше понимать предпосылки абьюзивности, то сможем сфокусироваться на них в терапии и изменить структуры, поддерживающие наличие абьюзивности. Верно и обратное: терапевтические подходы, не учитывающие эту психологическую инфраструктуру, в долгосрочной перспективе обречены на провал. Они просто работают с симптомами, а сама проблема возвращается снова и снова. Психотерапевтические группы довольно эффективны в лечении абьюзивности, хотя определенные типы личности требуют больше внимания и применения техник, разработанных в других подходах для лечения расстройств личности, травмы и расстройств привязанности.

Хочу от всей души поблагодарить Симора Вайнгартена, главного редактора издательства Guilford Press, за помощь в работе над этой книгой, а также множество людей за поддержку, критику, советы и вдохновение: Ким Бартоломью, Дэниела Сонкина, Терри Моффита, Мириам Эренсафт, Мюррея Страуса, Алана Шора, Дэвида Селани, Данте Чикетти, Дрю Уэстена, Джона Боулби и Джона Арчера.

Глава 1. Введение

До 1975 года ни в теоретических, ни в практических работах по социологии ни разу не упоминается такой феномен, как насилие в близких отношениях (НБО). В психологических текстах 1975 года, посвященных агрессии, речь идет лишь об агрессии по отношению к посторонним и обсуждается, является ли этот тип агрессии врожденным или выученным. Нет ни описания случаев, ни даже намека на существование агрессии по отношению к интимному партнеру, однако теперь мы знаем, что это очень распространенное явление.

Ничего не было известно и о психологических предпосылках НБО. В университетских учебниках по теории личности той эпохи «личность» определяется как фиксированная единица, оцениваемая в отдельный момент времени (как правило, в стерильной обстановке психологической лаборатории) при крайне рациональных обстоятельствах и наделяемая тем или иным местом на «круговой структуре»  диаграмме стилей личности. Стиль личности воспринимался как стабильное сочетание определенных черт характера. На тот момент ученые еще не пришли к пониманию того, что личность может быть фазовой и переживать предсказуемые изменения или циклы при переходе из одной фазы в другую. Анализ выпусков первого журнала, посвященного браку и интимным отношениям, Journal of Marriage and the Family, показал, что с 1939 по 1969 год слово «насилие» не встречается на его страницах ни разу. Брак мог считаться конфликтным, но вопрос о насилии как таковом не поднимался.

Классическая работа Роберт Барона и Донна Бирна «Социальная психология»

1

В академической среде опросы проводились, как правило, среди студентов, агрессия изучалась в университетских лабораториях. Студентам предлагали ударить куклу «Бобо» или применить электрошок к сокурсникам  вот какая стратегия стала основным научным методом. Как говорил Филип Зимбардо в докладе на симпозиуме в Небраске, посвященном деиндивидуализированной агрессии, рациональные люди, оказывавшиеся в пассивном в силу условий эксперимента положении, заменялись на иррациональных проактивных агрессоров.

2

Теория личности стремилась обозначить координаты личности человека на многомерной карте под названием круговая структура: на диаграмме по кругу были расположены 16 измерений и 8 категорий личности. В основу самой идеи круговой структуры лег ранний труд Тимоти Лири и его коллег, опубликованный в 1951 году. Местоположение человека на этой схеме представляло собой круговую иерархию черт характера в двухмерном пространстве (круг, пересекаемый такими осями, как «холодный  теплый» и «доминантный  субмиссивный»).

3

Первые шаги психиатрии

В начале XX века психиатрия закрывала глаза на феномен домашнего насилия, за исключением тех случаев, когда один из супругов убивал другого. В этот «век отрицания»

4

5

6

7

8

Даже несмотря на методологический прогресс, психиатрия слишком часто стремилась в первую очередь связать диагностические категории и домашнее насилие без каких-либо объяснений. Эти «случайные объяснения» не давали доказательной базы, показывающей, с чем связана та или иная корреляция. К примеру, Бленд и Орн собрали данные с помощью телефонных опросов по большой (n = 1200) выборке городского населения и провели оценку по таким параметрам, как антисоциальное расстройство личности, депрессия и алкоголизм.

9

Более вдумчивый и тщательный анализ представил Рунсавилль,

10

11

Рунсавилль поставил вопрос о том, является ли избиение жен формой психопатологии или «обычным насилием», как утверждали социологи. Мужчины в его выборке часто страдали от алкоголизма (45 %), имели приводы в полицию (58 %), отбывали тюремный срок (35 %) и были склонны к насилию и за пределами отношений (51 %). Женщины описывали этих мужчин как крайне ревнивых, не разрешавших им проводить время с подругами (92 % называли именно ревность в качестве наиболее частой причины ссор, перераставших в драку). Рунсавилль далее отмечает:

Важность темы близости в домашнем насилии подтверждается тем, что 44 % женщин сообщили, что первый эпизод насилия произошел либо во время медового месяца, либо в период появления на свет первого ребенка. Первый случай обычно говорит о повышении уровня привязанности, а второй  о снижении уровня близости из-за появления ребенка:

Затем Рунсавилль дает краткий обзор современных социологических теорий, говоря о том, что насилие в семье воспроизводит ситуацию в родительских семьях партнеров, что применение такого физического насилия долгое время не порицалось в американском обществе. Он приходит к выводу, что «эти факторы, без сомнения, важны однако они в недостаточной мере объясняют тот факт, что избиение жен не является общепринятым в нашем социуме и присутствует лишь у некоторых пар, состоящих в законном или гражданском браке» (с. 23). Рунсавилль предложил многофакторную модель, учитывающую характеристики из разных областей. В области психологии он выделил следующее: «патологические конфликты из-за зависимости и автономии», выражающиеся у мужчин в «патологической ревности», контролирующем поведении и импульсивности, усугубляющейся злоупотреблением психоактивными веществами. В области социологии  давление социума на предмет необходимости вступления в брак и искаженные представления о супружеских ролях.

Работа Рунсавилля оказалась провидческой  редкий случай в психиатрической литературе, когда психологические понятия используются для объяснения и проведения причинно-следственных связей с процессами, описанными социологами. Рунсавилль видел важность такого фактора, как близость в домашнем насилии, хотя высказанная им тогда точка зрения прошла практически незамеченной и получила признание лишь через много лет.

Он понял необходимость разработки мультифакторной модели за много лет до ее появления. Работа Рунсавилля была революционной, но не получила должного внимания в силу последовавшей социологической волны, подчеркнувшей важность гендерного доминирования и отношения власти как первичного фактора, объясняющего феномен домашнего насилия. Однако Рунсавилль

10

12

Не все ранние объяснения этого феномена были предложены психиатрами. Психолог Дэниел Сонкин

13

14

Подтипы мужчин, нападающих на жен

Подобные циклы наблюдаются не во всех абьюзивных отношениях; разные типы насильников создают разные паттерны абьюза. В 1988 году я предложил классифицировать инициаторов домашнего насилия по трем группам: гиперконтролирующие, в целом склонные к насилию (антисоциальные), и пограничные (borderline), или цикличные.

15

По сути все эти разные группы характеризуются по двум аспектам насилия: гиперконтролирующие  гипоконтролирующие, импульсивные  инструментальные. Гиперконтролирующие мужчины отрицают собственный гнев и испытывают хроническую фрустрацию и отвержение. Гипоконтролирующие мужчины чаще склонны к отыгрыванию. Импульсивные мужчины склонны к отыгрыванию с применением насилия  такова их реакция на рост внутреннего напряжения, а инструментальные (антисоциальные) используют насилие «холоднокровно» для достижения определенных целей.

Таблица 1.1. Классификация домашних насильников

При проведении общей оценки дисфункциональности личности гиперконтролирующие абьюзеры имеют более высокий балл по избегающим расстройствам личности. Эти абьюзеры склонны избегать конфликтов и отрицать гнев. В терапии они раз за разом сообщают, что всю неделю не чувствовали гнева (и соответственно, не делали записей в дневнике гнева), они, с одной стороны, испытывают отвращение к гневу, а с другой стороны, хронически переживают его на глубинном уровне. Терапевт может предложить им отслеживать «раздражение» и состояния, «близкие к гневу». Антисоциальные насильники применяют насилие и за пределами отношений, из-за чего часто имеют проблемы с законом. Они используют насилие как инструмент достижения своих целей, для контроля и унижения. Цикличные насильники, напротив, используют насилие для выражения чувств и сброса накопившегося напряжения. Эти различия показаны на рисунке 1.1.