Пока на экране продолжается сцена с Пегги и Менниксом, Клифф отставляет в сторону ковш с лапшой и берет номер «ТВ-гида». Пока Бренди уничтожает гору собачьей еды, Клифф находит серию «Менникса» и читает вслух синопсис:
«Смерть в миноре: Менникс отправляется на поиски пропавшего парня Пегги, негра-музыканта, скрывающегося от дорожной банды. Отправляясь на юг, детектив сталкивается с загадочным шефом полиции, нетерпимым свидетелем и вездесущим антагонистом».
Клифф отбрасывает «ТВ-гид», снова берет ковш с желто-рыжим ужином, зачерпывает вилкой и направляет в рот. Пока жует, спрашивает и у себя, и у Бренди:
Что такое «вездесущий антагонист»?
Примерно в двадцати милях от него, в Четсворте, штат Калифорния, в останках полуразвалившихся декораций для съемок вестернов, известных также как «Киноранчо Спана», у себя дома в банном халате и пижаме сидит на диване восьмидесятилетний Джордж Спан и смотрит ту же самую серию «Менникса». Вместе с ним смотрит двадцатиоднолетняя рыжая веснушчатая сиделка по прозвищу Пискля[83]. Они смотрят телевизор каждый вечер. Он сидит на диване в халате и пижаме, она развалилась рядом и пристроила голову ему на колени. Джордж слепой, и Пискля описывает незрячему старику происходящее на экране:
Ну, негритоска, которая работает на Менникса, просит Джо найти ее парня, ниггера-трубача из первой сцены.
Пегги негритоска? удивленно скрипит Джордж.
Я тебе каждую неделю об этом говорю, закатывает глаза Пискля.
Глава пятая
Крадущийся кошмар Киски
Пасадена, штат Калифорния
7 февраля 1969 года
2:20 ночи
Сейчас на Гринбрайер-лейн в пригородном районе зажиточного округа Пасадены, штат Калифорния, два часа ночи.
По обеим сторонам тупиковой дороги целая россыпь загородных домов с ухоженными лужайками и белыми людьми из высшего среднего класса внутри. В это время ночи здесь все неподвижно, если не считать случайного кота или смелого койота, спустившегося с холмов пожрать из мусорных урн. Все жильцы на этой улице засыпают легко, в комфортных кроватях под тихое урчание кондиционеров, чувствуя себя в безопасности за закрытыми дверями.
На тротуаре перед одним из домов, на чьем почтовом ящике написано «Хиршберги», стоят пятеро членов «Семьи» Чарли Мэнсона. Клем, с отколотым передним зубом; Сэди; Фрогги; одна из самых юных членов «Семьи» Дебра Джо Хиллхаус (она же Киска)[84]; и сам Чарли.
Чарли стоит позади Дебры Джо; его руки лежат на ее плечах, пока он тихо, нежно шепчет ей на ушко.
Хорошо, Киска, мурчит Чарли, пришло твое время. Время переступить черту. Время взглянуть в лицо страху. Время встретиться лицом к лицу с лицом страха. И теперь, малютка пришло время сделать все самой.
Дебра Джо напоминает ему, что это не первый ее «крадущийся кошмар». Ее духовный лидер признает: да, не первый, но в этот раз она будет сама по себе. Он напоминает, что сила «Семьи», по их философии, в численности.
Вот почему мы делаем то, что делаем, так, как мы это делаем, и почему то, как мы живем, невероятно важно. Пока он объясняет, его пальцы нежно массируют ее лопатки под грязной черной футболкой. Но личные достижения тоже очень важны. Важно проверить себя. Взглянуть в лицо своим страхам. И взглянуть в лицо страхам можно, только если ты одна. Вот почему я говорю тебе сделать это, Дебра Джо.
Чарли единственный человек на всей божьей земле, помимо отца, кому она все еще разрешает называть себя по имени, данному при рождении.
Я и хочу, говорит Дебра Джо, но не очень убедительно.
Почему? спрашивает Чарли.
Потому что хочешь ты.
Да, я хочу, соглашается Чарли. Но я не хочу, чтобы ты делала это для меня. Или для них. Он кивком указывает на других ребят. Я хочу, чтобы ты сделала это для себя.
Кончиками пальцев на лопатках Дебры Джо он чувствует слабую дрожь по ее телу.
Я чувствую, как ты дрожишь, красавица.
Мне не страшно, возражает она.
Ш-ш-ш, успокаивает он. Все нормально. Не нужно врать. Девяносто семь процентов людей, которых ты встречала в жизни, и девяносто семь процентов людей, которых ты встретишь, девяносто семь процентов жизни убегают от страха. Но не ты, красавица, шепчет он. Ты идешь страху навстречу. Страх твоя цель. Без страха нет цели.
Дебра Джо все еще дрожит, но от прикосновений Чарли немного успокаивается. Стоя позади, Чарли подается вперед и нежно шепчет ей в правое ухо:
Ты мне доверяешь?
Ты знаешь, что доверяю, говорит она. Я люблю тебя.
А я люблю тебя, Дебра Джо, говорит Чарли, и это любовь вечно подталкивает тебя к величию. Я в твоем сердце, Киска, я в твоих лапках, в твоем хвосте, в твоем носике, я в твоем Кискином черепе.
Он убирает руки с плеч и обнимает девушку сзади. Она припадает к нему всем телом. Они вместе медленно раскачиваются из стороны в сторону, переминаясь с ноги на ногу, и он ее баюкает в объятиях, как младенца.
Позволь мне провести тебя. И девочка, что выйдет из этого дома, будет колоссально сильнее девочки, что в него войдет.
Чарли расцепляет объятия, чуть отступает и хлопает ее по заднице, обтянутой голубыми джинсовыми шортами, подталкивая в сторону дома Хиршбергов.
В 1968 году Терри Мелчер, музыкальный продюсер группы The Byrds, создатель проекта Paul Revere and the Raiders и звездный сотрудник студии «Коламбия Рекордс», проводил немало времени с Чарли Мэнсоном и «Семьей», когда они квартировали в голливудском доме Денниса Уилсона из The Beach Boys и фактически жили за его счет. Терри Мелчер никогда не разделял убежденности Уилсона в том, что у Чарли есть музыкальный талант. Когда речь заходила о музыкальных чаяниях Мэнсона, Терри признавал, что Чарли не бездарность. Честно думал, что поет он очень-очень-очень неплохо.
Но Чарли Мэнсон был всего лишь еще одним фолк-певцом и автором песен. И в этой многочисленной когорте попросту терялся на фоне Нила Янга, Фила Оукса, Дэйва Ван Ронка, Рэмблин Джека Эллиотта, Микки Ньюбери, Ли Дрессера, Сэмми Уокера или, сказать по правде, абсолютно любого другого известного фолк-музыканта того времени. Кроме того, фолк-сцена в том виде, в котором она существовала еще несколько лет назад, была мертва. К тому времени все фолк-музыканты, успевшие сделать себе имя, уже подключали усилители и пытались стать рок-звездами.
И поскольку Терри Мелчер представлял «Коламбию Рекордс», а они уже подписали Боба Дилана, Чарли Мэнсон был им просто не нужен. Кроме того, Мелчер больше не занимался акустическими авторами-исполнителями (да и вообще никогда ими не занимался). Paul Revere and the Raiders сделали его одним из королей радиочарта популярной музыки «Топ-40». Он не пытался переманить таланты из «Вангард Рекордс» себе в «Коламбию». Он искал группу с новой фишкой, состоящую из миловидных лохматых парней, которые могут выпускать легко запоминающиеся песни, играть в эфире «Американ Бэндстэнд»[85]и прочих рок-шоу на местных телеканалах («Груви», «Босс-сити», «Шоу Рил Дон Стила», «Уэр зэ экшн из!», «Итс Хэппенинг!»), а также соревноваться за место на страницах журналов «Сикстин» и «Тайгер бит». Таким исполнителем мог быть Бобби Босолей[86], но уж точно не Чарли Мэнсон.
И дело вовсе не в том, что у Чарли не было таланта какой-никакой талант имелся. Чего у него не было, так это дисциплины, чтобы работать над талантом, который был. Будь у Чарли посильнее репертуар, Терри бы все равно не подписал его в «Коламбию», но мог бы предложить какую-нибудь его песню на запись Линде Ронстадт.
Терри считал, что Чарли довольно самобытный парень. Но даже при этом он не восхищался Мэнсоном так же, как его друзья (Деннис Уилсон и Грег Джейкобсон). С Чарли и его «Семьей», когда они осели на хате у Денниса Уилсона, Терри Мелчер тусовался вовсе не потому, что видел в Мэнсоне потенциал. На самом деле Терри просто любил трахать пятнадцатилетнего темноволосого ангелочка Дебру Джо Хиллхаус, как раз тогда примкнувшую к «Семье». Когда Терри с ней познакомился, она еще не сменила имя и была Деброй Джо. Но уже скоро она отзывалась лишь на «семейное» имя, Киска.
Дебра Джо присоединилась к «Семье» Чарли в пятнадцать и на тот момент была самой юной и, несомненно, самой красивой из всех девочек. С ней могла потягаться только изящная Лесли Ван Хаутен[87]. И Терри Мелчер был такой не один: трахаться с Деброй Джо любил и Деннис Уилсон. Строго говоря, связи в музыкальном бизнесе Лос-Анджелеса у Мэнсона появились благодаря не музыке, а несовершеннолетней киске Дебры Джо Хиллхаус. К Дебре Джо Мелчер относился с особенным трепетом (если бы она умела петь, ее бы точно ждал контракт с «Коламбией»).
А ведь в то самое время Терри Мелчер жил с самим олицетворением представлений о красоте эпохи шестидесятых Кэндис Берген[88].
Но, даже имея дома светловолосую Кэнди Берген, Терри не мог отказаться от встреч с Киской. Однажды он обнаглел настолько, что пытался пристроить Дебру Джо, чтобы она в качестве домработницы жила на Сьело-драйв вместе с ним и Кэнди (Кэндис Берген многого могла не знать, но знала достаточно, чтобы зарубить эту идею на корню).
У Дебры Джо Хиллхаус было обаяние невинного крохотного котенка (поэтому Чарли и назвал ее Киской), привлекавшее мужчин постарше. Включая членов банды байкеров The Straight Satans, которые тусовались с Чарли, когда «Семья» жила на ранчо Спана.
Кое-что отличало Дебру Джо от прочих девочек, которыми окружил себя Чарли: она до сих пор общалась с отцом, а ее отец общался с Чарли. Все остальные в той или иной степени примкнули к «Семье» после разрыва отношений с родными. По замыслу Мэнсона, стать членом «Семьи» с ним в качестве папочки можно было, лишь отрекшись от родителей и расставшись со своей подлинной семьей. Но в случае с Деброй Джо Хиллхаус все оказалось иначе: именно отец год назад и познакомил ее с Чарли.
Однажды после секса в бильярдной Денниса Уилсона, раскуривая с Деброй Джо косяк и попивая ледяное мексиканское пиво, Терри Мелчер стал расспрашивать о ее знакомстве с Чарльзом Мэнсоном.
Мой папа подобрал Чарли, когда тот голосовал на дороге, сказала Дебра Джо.
Погоди-ка, удивленно сказал Терри, ты познакомилась с Чарли благодаря папе?
Она согласно кивнула своей темной головкой.
Чарли голосовал на дороге, повторила она. Папа его подобрал, они разговорились и оказались на одной волне. Так что папа пригласил его на ужин. Там мы и познакомились.
Терри глубоко затянулся косяком и передал его Дебре Джо. Не выпуская дым из легких, спросил:
И когда Чарли забрал тебя из дома?
Тем же вечером, сказала она. Я тайком выскользнула на улицу, и мы перепихнулись в папиной тачке. Потом я стащила ключи, и мы вместе на ней уехали.
«Твою мать, подумал Терри. И как это удается такому шибздику, как Чарли? Нет, ну я могу поверить, что ему дают уродливые хипповатые шлюшки вроде Мэри Бруннер или Патти Кренвинкель[89], это ладно. Но горячая киска Дебра Джо?»
Затем Дебра рассказала ему всю историю Мэнсона и Хиллхаусов, закончив тем, что ее отец спрашивал Чарли, можно ли ему тоже стать членом «Семьи».
Да ты, бля, прикалываешься! воскликнул Терри.
Дебра Джо улыбнулась и покачала головой. Но затем добавила:
Хотя даже Чарли сказал, что это слишком странно.
«Еб твою мать», подумал Терри: он даже Кэнди Берген не смог убедить нанять девочку-хиппи в качестве домработницы, а Чарли, судя по всему, способен кого угодно уломать на что угодно. Может, Терри и не видел в Чарли особого шарма, но даже ему было очевидно: что-то в этом Чарли есть. Мелчер не раз наблюдал, как рок-звезды склоняют девочек-хиппи к абсолютному непотребству. Но их отцов? Это уже совсем другой уровень влияния. Терри сомневался, что такое по силам даже Мику Джаггеру.
Дебра Джо медленно подходит к дому Хиршбергов видно, как у нее трясутся коленки. Она шагает по газону, покрытому утренней росой. Чувствует сырость крупными голыми ступнями. Легкий холод бодрит. Когда она сходит с газона на цементную тропинку, ведущую на задний дворик, за ней остаются мокрые следы.
Она перекидывает руку через деревянную калитку и как можно тише поднимает ржавую металлическую задвижку с другой стороны, толкает дверь и входит на задний двор. Друзья, наблюдающие за ней с дороги, постепенно исчезают из виду.
Теперь Киска на частной территории Хиршбергов, сама по себе. Она осматривается. Бассейн в форме почки. Зеленая трава. Большое дерево. Пара столиков для пикника. И пара обшарпанных трехколесных велосипедов. Если не считать велосипедов, задний двор выглядит таким же чистым, аккуратным и ухоженным, как и лужайка перед домом.
Тут голос Чарли шепчет ей в ухо: «Как твое сердце?»
«Как отбойный молоток», тихо отвечает она голосу в голове.
«Успокой его, Киска, мурчит он, а не то барабаны перебудят весь чертов район. Возьми себя в руки, говорит он, и не отпускай. Осмотрись».
Она снова изучает двор, в этот раз более вдумчиво, ее бешено бьющееся сердце чуть сбавляет обороты.
«Кто здесь живет?» спрашивает он ее.
Я не знаю видимо, Хиршберги.
«Я не про имена, резко шепчет он. Кто они? У них есть дети? Ты видишь игрушки?»
Она смотрит на велосипеды и кивает.
«Много игрушек? спрашивает он. Качели?»
Нет, отвечает она, только пара трехколесных великов.
«О чем это тебе говорит?» спрашивает он.
Я не знаю, а о чем?
«Эй, красотка, мягко укоряет он, только я тут сейчас расставляю в конце предложений знаки вопросов. А ты отвечаешь точками. Ясно?»
Она кивает.
«Значит, или у них есть дети, или дети приходят к ним поиграть, размышляет Чарли. Может, они дедушка с бабушкой? Ответ на этот вопрос мы отыщем попозже. Они богаты?»
Она кивает.
«Откуда знаешь?»
Они живут здесь, этого мало? чуть саркастично говорит она.
«Не так быстро, Киска, предупреждает Чарли. Не суди книгу по обложке, малышка. Может, они снимают. Это могут быть четыре стюардессы или официантки, которые живут вместе, чтобы не утонуть в долгах за аренду. Затем он вдруг спрашивает: У них есть бассейн?»
Да, отвечает она.
«Потрогай воду», приказывает он.
Киска крадется по застилающему почти весь задний двор газону к бассейну. Пробует пальцами воду.
Лишь только рука касается поверхности, голос в голове спрашивает: «Теплая?»
Она кивает.
«Значит, они богаты, объясняет Чарли. Только богатые могут позволить себе круглые сутки подогревать воду в бассейне».
«Логично», думает Киска.
«Готова войти в дом?» шепчет Чарли.
Она кивает.
Чарли становится строг: «Что ты башкой киваешь, сука! Я вопрос задал! Ты готова войти в дом?»
Да, отвечает она.
«Что да?» спрашивает он.
Да, сэр? пытается угадать она.
Он в раздражении повышает голос: «Какой еще да, сэр, мать твою! И что я, блядь, говорил тебе насчет вопросительных знаков?»
Тогда она отвечает громче, чем стоило бы в таких обстоятельствах:
Да, готова!
Чарли торжествует: «Во-о-от! Ты ж моя красоточка! Какая у них дверь на заднем дворе?»
Она смотрит на дом и отвечает:
Раздвижная, стеклянная.
«Значит, тебе повезло, малыш. Хозяева часто забывают запереть такие двери на замок. Теперь подкрадись и проверь, насколько ты везучая».
Пока ее босые ножки двигаются по мокрой траве в сторону цементного пола патио, она думает: «Если я действительно везучая, дверь будет закрыта наглухо и я смогу пойти домой». У стеклянной двери она встает на корточки. Вглядывается внутрь. Темно. Ничего. Она напряженно вслушивается. Ни звука, лишь ритмичный стук ее сердца. Она пытается сдвинуть тяжелую стеклянную дверь. Дверь не двигается.
В голове снова возникает Чарли. «Эти двери бывают тяжеловаты. Попробуй еще раз, сильнее, обеими руками».
В этот раз она хватается за ручку обеими руками и налегает посильнее. Дверь чуть скользит в сторону. От этого у Киски перехватывает дыхание.
«Вот черт, думает она. Придется зайти».
И слышит, как у нее в голове ухмыляется Чарли. Затем вторгается в ее душу, чтобы провести через вторую фазу «крадущегося кошмара» в роли второго пилота. «Теперь, прежде чем войти, подави свое эго. Перестань существовать. Двигайся на четвереньках, как киска. Ты просто местная кошка, которая зашла в дом, где забыли закрыть дверь. Поняла?»