Я думаю, именно поэтому Пинчон взял в качестве эпиграфа лозунг французских бунтовщиков любой читатель, знакомый с историей вопроса, сразу (или почти сразу) поймет, куда смотреть и как читать роман.
В самом тексте ТРП не упоминает ни Вудсток, ни столкновения студентов, ни акции протеста все это здесь уведено в подтекст, на глубину, туда, куда обычно заглядывают только самые дотошные и упрямые читатели; автор работает не столько с фактами, сколько с атмосферой того времени она наполнена шумом прибоя, психоделическими трипами, марихуановым дымком и паранойей; предчувствием плохого.
И пусть на сюжетном уровне роман выглядит как нуар-детектив в стиле Рэймонда Чандлера (исчезновение бывшей девушки, куча странных персонажей и тайных заговоров), эпиграф не позволит вам заблудиться, он выполняет здесь роль стрелки компаса и как бы намекает: «под брусчаткой сюжета тоже пляж!» то есть другая история, заряженная ностальгией и грустью, история о людях, живущих на стыке эпох, о людях, которых тошнит от «ценностей среднего класса» («that endless middle class cycle of choices that are no choices at all»).
* * *
Писать о Пинчоне всегда очень сложно его метафоры обладают одним замечательным свойством: они сопротивляются любым попыткам внятно их сформулировать, автор дает их как бы на уровне предчувствия. Это как зуд в области гиппокампа ты знаешь, что нашел что-то, тут определенно есть связь, но тебе не хватает слов, чтобы эту связь описать. В случае с пинчоновскими метафорами граница языка пройдена и вам приходится опираться только на свои ощущения.
Вот и во «Внутреннем пороке» так же: тема моря / большой воды ключевая в романе (вторая тема зубы, но о них ниже); текст (почти) целиком построен на морских/водных метафорах: тут и название, и эпиграф («пляж!»), и лейтмотивы корабля/ковчега, и целый континент, ушедший на дно (Лемурия), и даже внимание! Иисус на доске для серфинга. Последний, кстати, очень важен для понимания архитектуры романа:
«[у него дома] висела бархатная картина Иисус, правая нога балбесски впереди, на грубо сработанной доске с балансирами, призванной обозначать распятие <> Что еще может означать это хождение по водам", как не серфинг на библейском жаргоне?»[14]
Борьба с течением вполне подходящий образ для описания контркультуры в США в 60-х, и серфинг занятие, полное солнца и драйва, можно понимать как метафору жизненной философии того поколения (поэтому и Иисус у них не распятый за чужие грехи страдалец, а герой, укрощающий волны).
Образ воды развивается дальше: в беседах персонажей упоминается Лемурия эдакое утопическое государство, анти-США, анархический рай, в который мечтает попасть каждый серфер/хиппарь («благословенное это судно стремится к лучшему берегу, к некой неутопшей Лемурии, поднявшейся и искупленной, где американская судьба милосердно так и не осуществилась»).
И параллельно с водной метафорой светлой и (местами) психоделической ТРП раскручивает другую метафору клыков и вампиризма (дантист и следы укусов на шее прилагаются).
В сюжете все время мелькает некий «Золотой клык» таинственная организация, пустившая корни, кажется, во все сферы американской жизни. Агенты «Клыка» контролируют весь процесс производства и распространения наркотиков. И даже больше: под колпаком «Клыка» находится не только наркотрафик, но и реабилитационные центры для наркоманов. Замкнутый цикл: люди подсаживаются, теряют все, приходят в клинику, лечатся, выходят и снова подсаживаются и весь этот круговорот наркош контролирует (и обналичивает) одна организация:
«если Золотой Клык способен подсаживать своих клиентов, чего б ему не развернуться и не продать им программу соскока? Пусть ходят туда-обратно, доход вдвое больше, новых клиентов искать не надо коль скоро от жизни в Америке нужно сбегать, картель всегда может быть уверен в бездонности своего резервуара новых потребителей».
Вот так если Лемурия символизирует социальный рай, где «американская судьба милосердно так и не осуществилась», то «Золотой клык», стало быть, анти-Лемурия организация, цель которой превратить своих клиентов в рабов, загнать их в рамки, в эту карусель вечного потребления.
Примечания
1
daily.afisha.ru
2
gorky.media
3
dystopia.me
4
Тут, конечно, надо упомянуть еще и об «обратном снобизме» когда представители «гетто» сами пытаются отмежеваться от «основной» культуры «мы фантасты, у нас есть реактивные ранцы, и все реалисты нам завидуют». На мой взгляд, это тоже не очень здоровое поведение, но сейчас не об этом.
5
У названия здесь двойное дно. Во-первых, в самой книге идея «метлы» обыгрывается как логическая/языковая задача в стиле Витгенштейна, а во-вторых, «метла» семейная шутка Уоллесов: бабушка Дэвида пыталась убедить его есть больше яблок, и ее главный аргумент звучал так: «Come on, it's the broom of the system» («Ну же, это метла системы» здесь имеется в виду, что яблочная клетчатка прочищает ЖКТ).
6
Есть известная байка (скорее всего, правдивая): когда менеджеры издательства «Литтл, Браун» собрались на совещание, посвященное грядущему изданию «Шутки», директор на полном серьезе спросил: «Скажите, а кто-нибудь вообще прочитал эту книгу дальше 70-й страницы?» Руку поднял только редактор Уоллеса Майкл Питч.
7
Сам Уоллес относился к реакции критиков с юмором. Вот, например, фрагмент из интервью 1996 года: Уоллес: Вы прочли книгу? Журналист: У меня пока не было возможности, но наш рецензент только что закончил ее читать. Уоллес: Снимаю перед ним шляпу. Скажите ему, что «Экседрин» лучше всего помогает при переутомлении глаз.
8
И да, у Уоллеса, как и у Пинчона и Геймана, есть камео в «Симпсонах» (e19s23).
9
Вообще, я не планировал делать здесь сноску, но редактор попросил все же объяснить это слово, так что начнем: Википедия утверждает, что термин «макгаффин» ввел в оборот Альфред Хичкок. В интервью Франсуа Трюффо он сказал так: «макгаффин это в сущности ничто (McGuffin is nothing at all). Не важно, что это за вещь; главное что все хотят ею обладать». То есть, говоря совсем просто: макгаффин это предмет, который нужен исключительно для того, чтобы двигать сюжет фильма или романа. Примеры макгаффинов: бриллианты в «Бриллиантовой руке», стулья в «Двенадцати стульях», ковер в «Большом Лебовски». И именно поэтому картридж с фильмом «Бесконечная шутка» в романе «Бесконечная шутка» это тоже макгаффин. А теперь вернемся к основному тексту. Прим. авт.
10
Если вы считаете, что это пояснение не нужно, или, наоборот, что оно недостаточно или ошибочно, напишите нам письмо на адрес what.is.mcguffin@gmail.com, и мы обязательно исправим примечание в следующем издании книги. Прим. ред.
11
Перевод Сергея Карпова.
12
Французский философ Анри Бергсон писал, что «смех это временная анестезия сердца». Уоллес смотрел на юмор немного иначе. В одном из своих интервью он говорил, что существует два вида юмора: тот, что облегчает боль, и тот, что причиняет ее. И юмор ДФУ как раз второго вида жестокий и абсурдный, во многом кафкианский («Я думаю, мы должны читать лишь те книги, что кусают и жалят нас»). Смех для него это вовсе не способ защититься от реальности, как раз наоборот способ принять ее и описать более детально (яркий пример: исповеди наркоманов в «Бесконечной шутке» или история об украденном сердце (там же)).
13
Здесь, кстати, будет уместна еще одна надпись со стены в Париже 1968 года: «С 1936 года я боролся за повышение зарплаты. Раньше за это же боролся мой отец. Теперь у меня есть телевизор, холодильник и фольксваген, и все же я прожил жизнь как козел. Не торгуйтесь с боссами! Упраздните их!»
14
Перевод Максима Немцова.