И охота тебе?
Ненадолго, попросила я.
Мы подошли ближе. Экскурсантов было человек восемь, и они сразу нас заметили. Кто-то с неприязнью покосился в нашу сторону. Парень в бейсболке сразу же умолк и воззрился на нас с немым укором в глазах.
Мы заплатим, пообещала я.
Тогда продолжим. Парень сложил ладони перед своим лицом, словно собирался молиться. На этом самом месте, где мы сейчас стоим, он топнул ногой по земле, состоялся тот самый знаменитый разговор купца Якова Кижмы с настоятелем монастыря. Результат видите сами.
Он обвел рукой пространство вокруг себя. Мы и остальные послушно посмотрели в начало набережной.
Теперь там город, просто закончил экскурсовод. А теперь можете погулять. Встречаемся возле храма. Вы знаете, где он. Полчаса вам хватит, как думаете?
Вполне, за всех ответила пожилая блондинка в красной ветровке. Спасибо, Костя.
Да, спасибо, спасибо, зашелестели люди и разошлись медленно в разные стороны.
Костя же, оставшись один, вмиг стер с лица вежливое выражение.
Как вы, кстати, устало произнес он. Третий раз за день привожу сюда людей. Уже в названиях начал путаться.
Тяжела работа гида, согласилась я. Так сколько с нас?
Чего? не понял Костя. Вы о деньгах, что ли? Смеетесь?
Значит, мы могли бы с вами пойти и дальше, ничего не заплатив?
Но вы же не пошли.
Откуда вы знаете, что мы были бы против?
Потому что вам не нужна экскурсия, отрезал Костя. Вы просто запутались, хотите узнать дорогу. Остальным не интересуетесь. А зря. История это всегда интересно. Я уже не говорю об общем развитии.
Ольга отошла в сторону, достала телефон.
Наберу Вовке, бросила она через плечо.
Мы остались с Костей одни. Я исподтишка рассматривала его, подмечая подробности, которые он хотел скрыть. Например, плохое зрение. Костя был без очков и вряд ли носил линзы, потому что, глядя вдаль, щурился. «Очки бы придали тебе солидности, подумала я. Ну сколько тебе лет? Двадцать семь? Тридцать? Симпатичный, умный, наверняка эрудированный. Водит за собой толпы людей, повторяя одно и то же, хотя на самом деле должен гулять здесь, обнимая за талию какую-нибудь красивую девушку».
Что вы хотели узнать? спросил Костя.
Вы зря на нас набросились, улыбнулась я. Парень действительно был милым и каким-то светлым, что ли. Мы здесь всего вторые сутки. Приехали не туристами, а по делам. И я, между прочим, поинтересовалась историей города, пока была в дороге.
И как глубоко вы успели залезть в историю?
Не очень глубоко. Но не нашла там ничего интересного, призналась я.
Просто вы не были на моей экскурсии, усмехнулся Костя. Здесь уникальные места. Они везде уникальные, по всей планете. Я ведь приезжий. Родился в Москве, окончил педагогический, а потом понял, что о Наполеоне знаю больше, чем о родной стране. И понеслась. Курилы, Байкал, пещеры Приморского края, руины Херсонеса в Севастополе. Объездил невероятно много мест.
Он резко замолчал, будто вспомнив что-то важное.
Что такое? спросила я.
Да ничего. Просто выгляжу как дурак какой-то, смутился Костя. Зачем-то рассказываю вам тут
Вовсе нет, уверила я его. Человек, по собственной воле слинявший из Москвы в провинцию, нынче редкость. Особенно если он по специальности педагог.
Учитель истории, поправил Костя.
Во-во. Но нам действительно хотелось бы знать кое-что. Тут где-то неподалеку вроде бы кино снимают?
Здесь везде его снимают, хмыкнул Костя. О каких съемках идет речь?
Э, ну растерялась я. Детектив, кажется.
Лучше скажите, откуда приехала съемочная группа, попросил Костя.
Это я знала точно.
Из Москвы.
А то у нас тут и из Кемерова были, как раз неподалеку устроились. Идите прямо. Возле храма найдете все, что вам нужно. Там трейлеры, суета и очень много мусора. Режиссер Ветров?
Он.
Ну вот. Туда и идите. А вы не на праздник случайно?
А вы там тоже будете?
А как же? Я был на съемках консультантом. Внештатным.
Тогда тем более!
Ольга, увлекшись разговором, медленно уходила прочь. Мы с Костей вышли на тропу и также не спеша пошли в сторону храма. С правой стороны набережная превращалась в пологий склон, заканчивающийся самобытным пляжем, упирающимся в неширокую реку. Склон был усеян телами загорающих. Самые отчаянные уже плескались в воде. Правда, таких было всего двое.
Ильяс меня пригласил два года назад, сказал Костя. Ну я так и остался до самого финала. Я же историк и в некотором смысле краевед. Было интересно.
Странно получается. Родился там, а пригодился здесь, заметила я, не выпуская из вида Ольгу, чтобы не потеряться.
У меня память отменная, понизил голос Костя. Поэтому я ее использую на полную катушку. Москву всю облазил, теперь настала очередь других точек земного шара. Если на этом можно заработать, то почему бы и нет?
Ольга остановилась. Я тоже сбавила шаг. Костя, засмотревшись на купающихся, ушел немного вперед. Потом опомнился и остановился. Посмотрел на Ольгу и с пониманием кивнул.
Пойду потихоньку, сказал он. Не буду вас отвлекать. А Ильяс вас сам пригласил, да?
Да, ответила я.
Тогда вам лучше не отказываться, усмехнулся парень и махнул на прощание рукой то ли мне, то ли кому-то еще. Эдакий неопределенный жест. Немного усталый и даже какой-то безнадежный. Словно не полный энтузиазма Костя мне только что рассказывал о том, насколько прекрасна жизнь в путешествии, а кто-то другой.
До храма мы дошли очень скоро. Причем по пути не встретили ни Костю, ни кого-либо из его группы. Очевидно, он увел всех куда-то в сторону.
Когда я слышала слово «храм», то представляла себе эпичное бело-золотое здание с узкими окнами, с непременно тонкими черными православными крестами на самом верху самого главного купола. Не очень хорошо разбираясь в церковных терминах и не слишком часто посещая места, отмеченные религиозно, я тем не менее прекрасно запомнила, что храм для многих является местом силы и место это нужно уважать.
Но то, что я увидела, подойдя поближе к храму, потрясло меня до глубины души.
Белые стены были исписаны граффити, причем некоторые выполнялись автором явно в нетрезвом состоянии. Под стенами валялись пустые пивные бутылки и прочий мусор, который оставляют после себя некоторые люди, возомнившие себя богами.
Такого я никогда не видела. Чтобы мусорили у дверей храма? Да еще в таком количестве?
Видела?! толкнула я Ольгу. И вокруг все спокойно ходят, словно и дела никому нет.
А тебе есть? вяло отозвалась Ольга.
Она был расстроена что-то между ней и Вовкой случилось во время телефонного разговора. Я не знала, что именно они не поделили. Может быть, дело было совсем не в них, но подруга ничего не стала объяснять. Зная ее, я лишь могла предполагать, что Ольга позвала его на набережную, а он отказал ей, потому что был занят, за что получил в ответ порцию дурацкой женской обиды, родившейся на абсолютно ровном месте. Вот и все. Только и всего. Из двоих теперь в обиде утопала только Оля, а Вова, наверное, и думать о ней забыл.
Навстречу нам шла старушка беленькая, маленькая, как игрушечка. «Сейчас увидит все это говно на земле и заплачет, почему-то решила я. Почему мне-то должно быть стыдно за это?»
Я отошла в сторону, уступая бабульке дорогу, но она свернула в сторону прямо передо мной, после чего направилась прямиком к пустым бутылкам, после чего вынула из кармана огромный пакет с логотипом известного супермаркета и принялась резво забрасывать туда все, что оставили после себя нерадивые туристы, местные хулиганы и алкаши. Пакет рос прямо на глазах, бабка складывал туда все и без разбора: мятую бумагу, пластиковые стаканчики, смятые сигаретные пачки.
Вот и решилась проблема, добавила Ольга.
Только тут я поняла, что бутылки, если их стукнуть друг о друга, непременно издадут громкий звук. Но те, которые оказывались в бабкиной сумке, таинственным образом «молчали». Мало того некоторые оказались связаны между собой невидимой веревочкой.
Запихивая такую «гирлянду» в пакет, старушенция наконец обратила на меня внимание и распрямилась.
Здравствуйте, улыбнулась я.
Привет, ласково ответили мне.
Пошли отсюда, потянула меня в сторону Ольга. Пойдем. До свидания, бабушка.
Ольга указала на урну и знак, запрещающий курение.
Дай сигарету, попросила она.
Запрещено, указала я на знак.
Посмотри получше, тут везде курят.
И действительно, вокруг я насчитала человек пять с сигаретами в руках.
Это не настоящий мусор. И это не настоящий храм. Иначе бы здесь не расхаживали охреневшие туристы с сигаретами в зубах. Их бы поперли отсюда ревностные монахи, а потом пожаловались бы и пришлось бы платить штраф. И мусор на веревочке бутафорский. Неужели ты еще не догадалась? Все же просто, Тань.
Ощущение того, что я глупа, как пробка, посещало меня не так уж и часто, но каждый подобный инцидент я помнила очень хорошо. Растерянность, невозможность собрать волю в кулак, а мысли в кучу, утрата способности делать простейшие выводы и складывать два плюс два, как правило, были следствием либо физической травмы, либо многодневного напряженного умственного труда. Слава богу, в вегетативном состоянии я навечно не оставалась. Помогали либо лекарства, либо крепкий сон после бокала крепкого вина. Мне практически всегда удавалось справиться с таким состоянием, но для этого требовалось время. Однако сейчас я была не на работе и не получила по голове, к примеру, прикладом. Я просто отдыхала, спокойно проводила время, не нервничала, не напрягалась. И вдруг такое. Не поняла, не увидела, не заметила. Как же так? А Ольга оказалась умнее, проницательнее. Да как так-то?!
Я про таких людей читала где-то, объяснила Ольга. Подумай: если в кадре нужен мусор, а его негде взять, то сразу бегут искать урну, чтобы вывалить ее содержимое перед камерой? А убирать потом кому? Смешно. Поэтому завелись вот такие умельцы, как эта старая карга. Собирают мусор, отмывают его, складывают в отдельные контейнеры, а потом, когда это нужно, предлагают режиссеру. Он и рад не копаться во всем этом. Еще и платит.
А почему бутылки не гремят?
Потому что не из стекла. Она пластик покрасила и этикетки налепила. Я недавно в магазине видела лимонад знаешь в какой бутылке? В форме водочной. Смотрится, кстати, очень здорово. Маркетинговые происки. Везде обман. Пойдем к Вовке. Уговори его пойти с нами сегодня вечером. А то он как услышал, что нас пригласили, резко в отказ ушел. А я настроилась. Пойдем, а?
Глава 3
Вовка и правда был не в духе. Открыв нам ворота, мрачно посмотрел в сторону Афанасия Сергеевича, сидящего на веранде с рюмкой в руке. На столе, на расстеленной газете лежал надкушенный свежий огурец, но почетное место занимал не он, а маленькая водочная бутылка с половиной своего содержимого.
Ничего себе, протянула Ольга. Надеюсь, не ты для него в магазин сбегал?
Не я, ответил Вовка. У него здесь, оказывается, припрятано было. Когда вы ушли, показал мне участок, все объяснил, а потом предложил отметить знакомство. Вот и сидит отмечает.
Вовка не жаловал спиртное, в чем я уже успела убедиться. Пару пива выпить мог, не больше, а потом переходил на кофе. Поэтому, сидя рядом с ним за столом, я всегда чувствовала себя неловко. Мы-то с Ольгой, как правило, с бутылкой вина расправлялись быстро и без зазрения совести, но практически трезвый мужчина по соседству напрягал своим присутствием. Потом, правда, это ощущение прошло. И мы привыкли, и Вовка. Потому, увидев в руке сторожа одну рюмку, вторую Вовкину искать не было смысла. Она стопроцентно отсутствовала.
Ну ничего, примирительно сказала я. Неловко выгонять пожилого алкоголика на улицу. Ему общение нужно, это ж видно. Тем более что он за стройкой приглядывал довольно долго. Потерпим, да?
Да ему просто собутыльник нужен, объяснил Вовка, нарочно долго возясь с воротами. Он еще на что-то намекает не могу понять его совершенно.
Ты о чем?
Что-то, что касается прошлого моего деда.
Расколоть его? предложила я.
Не надо. Пусть мутит воду. Главное, чтобы поскорее закончил и ушел, а то я делами заняться не могу неловко оставлять его одного. Так что там у вас случилось? Что за праздник намечается? Мне сейчас не до пьянок, Оль.
Я так и поняла.
Нацепив на лицо вежливые улыбочки, мы подошли к веранде. За время нашего отсутствия внешний вид веранды изменился. Здесь стало чище, все поверхности, включая перила и столик, теперь просто сверкали. Видать, Вова времени не терял.
За наше отсутствие на участке тоже кое-что произошло. Сухая листва, плотным слоем покрывавшая землю, превратилась в огромную кучу. Афанасий Сергеевич не зря опасался вторжения на стройку чужаков некоторым, судя по всему, удавалось проникнуть за ограду. После себя они оставили смятую пластиковую посуду, какие-то коробки и грязное тряпье. Вероятно, какое-то время в доме действительно жили бомжи, но сторожу удалось их спугнуть. Впрочем, за много лет не только они здесь побывали.
Признаюсь, я как-то сам жил здесь, блестя глазами, сообщил дед Афанасий. У жены иногда случаются закидоны. Сейчас-то уже нет успокоилась. А раньше могла, да. Вот я несколько раз и уходил из дома. Говорил, что навсегда. Но жена прекрасно знала, где меня искать, и сразу же шла сюда. Однажды очень меня обидела. Так сильно, что я в мороз из дома ушел. Как сейчас помню: темнота, стужа, ветер холодный. А я в одном халате и тапках. Взял ключи от ворот и пошел сюда. А внутри дома-то еще холоднее! Думал, что помру, но мужская гордость это вам не пустой звук.
На что обиделись-то? спросила Ольга.
Не помню, заявил Афанасий и подлил себе водки. Предлагать вам не буду, если позволите.
Конечно, пейте сами, успокоила его Ольга. Мы как-нибудь обойдемся.
Спасибо.
Опрокинув рюмочку, сторож в порыве чувств хлопнул ладонью по столу.
Я смотрела на него и не испытывала никакого раздражения в отличие от Ольги и Вовки. Одежда деда Афанасия была поношенной, но чистой на рукавах рубашки даже остались складки, которые образуются при сушке. Правда, погладить вещь он не догадался. Или попросту не смог. И он реально искал общения, поскольку все те новые лица, которые видел каждый день, не светились интересом при виде пожилого человека. Для всех он был просто местным, да к тому же и пожившим. Что с него взять? И вдруг Вовка. Сто лет не было ни слуху ни духу от Шулеповых, а тут самый последний из рода приехал собственной персоной, привез с собой друзей, проявил интерес.
Вовка между тем шастал неподалеку с граблями, собирая в кучки остатки сухой травы и иногда приседая, чтобы подобрать что-то с земли и рассмотреть получше. Ольга же сидела рядом со мной на перилах веранды и лениво вертела в руках мобильник.
На него-то и обратил внимание дед Афанасий.
У меня тоже был, сказал он, внимательно глядя на Ольгины руки. Побольше, правда. Кнопки яркие такие, большие все цифры видно. Сын подарил. Но я его берегу. Дома оставил, рядом с зарядным устройством.
А что же, Афанасий Сергеевич, вы здесь так всю жизнь и прожили? спросила я.
Ну да, ответил старик. Не хотелось уезжать. Да и зачем? Работа была, всего остального тоже хватало, а потом Семен попросил присмотреть за домом. Вот я и остался здесь, как привязанный. Но я не жалею. Нет, не жалею.
Он снова потянулся к рюмке. Вовка посмотрел на него с жалостью.
Места тут очень красивые, продолжила я. Мы сегодня были на набережной, а там речка, лес, травка.
И туристы, встряла подруга.
Туристы зло, неожиданно выдал сторож. Засрали все своими пикниками и съемками. Продохнуть не дают, везде торчат, где только можно.
Но на выходе получается неплохое кино, заметила я.
Голые жопы? Ну да, ну да. Это, наверное, сейчас называется кино.