Эй, ты, прошептала я. ты мне привиделся или это все реально?
Существо продолжало перемещение. К своему неудовольствию я отметила, что оно точно выросло в размерах. Я так пристально следила за его передвижениями, что у меня начали слезиться глаза, но даже сейчас было очевидно, что существо увеличивается.
Что ты такое? Ты моя тень? спросила я чуть громче. Не хотела кричать, но на последнем слове мой голос сорвался на писк.
Существо остановилось. Почти не двигаясь, оно начало пульсировать. Бум бум бум словно удары барабанными палочками по твердой плотной материи. Мне стало страшно. Я подогнула под себя ноги и цепь на ноге натянулась, словно струна.
Существо пульсировало своим определенным, темным, пугающим образом, набирая в размерах при каждом особенно большом ударе. Еще немного и оно станет размером с небольшую собаку.
Я не могла поверить, что все происходит наяву, что это не галлюцинации моего воспаленного мозга.
Это не правда этого не может быть, снова прошептала я, придвинувшись вплотную к стене, но все равно оно было слишком близко.
Его туман, его темные пульсирующие щупальца разрастались, еще немного, совсем чуть-чуть и оно соприкоснётся со мной. И тогдачто случится тогда? Оно заметит меня? Съест?
Помогите! закричала я, резко метнувшись к другой части стены, помогите мне! Я не хочу умирать! Уберите его! Уходи! Уходи!
От моего крика черное облако запульсировало еще сильнее. Огромный черный динамик на высокой громкости.
Я завизжала, когда его бездонные ледяные щупальца потянулись ко мне. Они извивались, вырастая из его тела, словно оно было совершенно безразмерным. Сантиметр за сантиметром, с шипящим гортанным воем они тянулись ко мне. И казалось, что комната плывет между нами, образуя правильный шарообразный купол. А потом произошло то, что заставило мое сердце пропустить несколько ударов прожектор погас. А дальше лишь тьма.
Глава 5.
Я забыла многое. Невозможно точно сказать как именно много я забыла, ведь я об этом забыла, но этот день я запомнила так хорошо, словно он был прорисован под коркой моего мозга.
Шла вторая неделя нахождения Игоря Николаевича в доме. Наш прежний уклад быта изменился до неузнаваемости. Если раньше, с пробуждением, я открыв глаза, неслась на кухню за бабушкиными булочками, то теперь, сдирая свое маленькое худое тельце с огромной кровати, тащилась на задний двор, управлять животных. Или как говорил мой новый отчим управлять скотину.
Хоть мы и жили в районном центре, но бабушке все же приходилось держать двор. У нас были куры, утки и немного гусей. А еще, в грубой деревянной пристройке, сплошь усеянной зелеными огромными комарами из-за тенистой стены, обитал жирный грязный хряк. Я ужасно боялась появляться даже на пороге этого строения. Мне казалось, что тонкие доски загона могут не выдержать напора упитанного животного и он просто меня затопчет или сожрет.
С птицами проблем не возникало. Единственный раз, когда мне пришлось обороняться, случился как раз на этой недели. Рябая молодая курочка, впервые села на выводок яиц. Однако, я этого не заметила.
Мое наглое вторжение в курятник было эпичным. Я как раз вломилась внутрь, размахивая еще пустым майонезным ведерком, когда курица решила, что я слишком нагло и дерзко себя веду. Стоило мне только приблизиться к длинной темной полке с гнездами, усеянной ветками сухого сена, как она приняла боевую стойку и издав шипящий, но в тоже время звонкий звук и распушив перья, со всей силой ринулась в атаку.
Скажу сразу: ни до, ни после этого случая я никогда так быстро не бегала из курятника. Майонезное ведерко летело в одну сторону, дверь в другую, а я в третью. Курица же, удовлетворенная быстрой победой, вернулась на прежнее место. Я же, спустя только пару часов решилась подойти к курятнику и закрыть скошенную дверь. Мне понадобилось много храбрости для этого, намного больше чем вошло бы в майонезное ведерко. И это мне еще повезло, если бы рядом был предводитель, Мистер Петух, то пострадала бы не только моя гордость.
В то утро я проснулась рано. Мама и бабушка готовили оладушки, а Давид уехал на новеньком аисте на практику в школу, которая вот уже как пять дней шла без Давида, о чем он постоянно всем напоминал. В итоге, мама с бабушкой не выдержали и ругая его всем, на чем стоит белый свет, отправили в школу, лишь бы не слонялся по двору.
Сегодня мама и отчим должны были уехать на лесопилку для того, чтобы заказать топливо нам с бабушкой на зиму. Дело в том, что наш дом отапливался огромной русской печью, доставшейся нам в наследство от предыдущих владельцев дома. От печи по всем комнатам шло водяное отопление, но это все равно не облегчало бабушке задачу, и каждое зимнее утро ей приходилось тащиться в сарайку за дровами.
Мы с Давидом помогали бабушке как могли: управляли животных, складывали дрова, косили траву и даже иногда помогали готовить соленья на зиму, но все равно этого было мало, и бабушка каждый раз с грустью ждала приближение зимы.
Мама как раз упаковывала большую часть оладьев с собой, когда бабушка сообщила что у тети Люды окотилась кошка и ей нужно пойти помочь с котятами. На какой-то момент мне показалось, что бабушка хочет пойти и принять роды у соседской кошки, но к тому времени как бабушка собралась уходить и потянулась за большим эмалированным ведром, я поняла, что она идет туда далеко не за этим. Мне было невероятно жаль маленьких новорожденных котят, и я устроила некрасивую истерику с просьбами и слезами, я клялась, что буду кормить их, купать и убирать за ними, но бабушка была непреклонной. В итоге, я закрылась в своей комнате и объявила всем что никогда оттуда не выйду, и что я не собираюсь жить с убийцами. Бабушка же тяжело вздохнула и ушла к соседке. Мама с отчимом продолжили собираться в поездку.
Когда все стихло, я просидела еще несколько минут в комнате, чтобы до конца удостовериться в том, что я осталась совершенно одна дома. Бабушка с Давидом часто оставляли меня одну. Мне было не в новинку. Они запирали дверь на засов, и я часами была предоставлена сама себе. Мне в этом году исполнилось полных двенадцать лет, и я была порой рада остаться одна. Вот и в этот раз, разлепив заплаканные глаза, я прошла на кухню чтобы сделать себе бутерброд. Из-за утреннего скандала с котятами я так и не позавтракала и теперь живот отзывался во мне утробными рычаниями.
Намазав толстым слоем варенье на жирненький оладушек, я аккуратно поддела его пальцами, балансируя его на подушечках так, чтобы варенье растекалось ровным слоем по всей выпечке, и приготовилась засунуть кусок в рот, когда нам моих ухом раздался мужской голос:
Я не помню, чтобы разрешал тебе выходить из комнаты.
От неожиданности я уронила оладушек. Он пролетел со скоростью света и, развернувшись вареньевым слоем вниз, прилип к коврику. Кто бы сомневался.
Повернувшись на звук голоса, я столкнулась нос к носу с отчимом. Он наклонился ко мне, достаточно сильно ссутулив спину так, чтобы находиться на одном уровне со мной. Мужчина стоял так близко, что я видела крапинки в его черных как уголь глазах.
Что замерла, маленькая принцесса? Или я должен поклониться в ноги его величеству для того, чтобы ты снизошла дать ответ?
Это мой дом. Я могу выходить и входить в любую комнату. Я решила, что с такими как отчим поможет только одно я буду нападать на него. Возможно, если напомнить ему что он в нашем доме не хозяин, то ситуация изменится. Возможно, он просто забыл об этом.
Но моя уловка не сработала. Отчим скрестил руки на груди и посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом. Я же ждала. Не собиралась первая вступать с ним в разговор.
Я кажется спросил тебя: Что. Ты. Тут. Делаешь? его ноздри раздувались с каждым словом все сильнее и сильнее, почти как в тот вечер, две недели назад, когда он отчитал меня.
Я ем, разве не видно? ответила я чуть спокойнее и опустила глаза на прилипший бутерброд, давая ему понять, что чрезвычайно занята.
На уроке обществознания, перед самыми каникулами, мы проходили тему конфликтного общения. Тогда я была добровольцем, а Юрка с третей парты был моим оппонентом, причем каждый раз, когда учительница говорила слово оппонент он густо краснел и говорил, что не нужно на него наговаривать, он совсем не такой. Так вот, на том уроке мы учились гасить конфликты еще на стадии их возникновения. Юрка старался, толкал меня руками и говорил, что я глупая девчонка, а я защищалась цивилизованно, как мне велела учительница. После нашей сорокаминутной баталии в итоге учительница сказала, что у нее болит голова, она устала и мы ее совершенно не слушаем и не понимаем. Ну и конечно то, что мы самый невоспитанный класс. В тот день придя со школы я открыла новенький библиотечный учебник по конфликтологии и принялась разбирать несколько глав самостоятельно. Мне ужасно хотелось порадовать учительницу, но большую часть текста я тогда так и не поняла.
Сейчас же, стоя напротив отчима, я старалась быть взрослой и умной, применяя в разговоре с ним умные фразы, анализируя в голове главы из учебника.
Я считаю, что вы не должны впредь так ко мне подкрадываться, напомнила ему я, и видя по его поднятым бровям, что моя реплика сбила его с мыслей, продолжила. Во-первых, я была уверена, что вы с мамой отправились на лесопилку, во-вторых, как я уже заметила ранее это мой дом, а не ваш, и это я могу тут находиться, а вот вы нет.
Однако отчим не захотел слушать мои весомые аргументы, и приблизив ко мне лицо, прошептал:
Да, я должен был быть на лесопилке, но одна маленькая принцесса захотела устроить скандал и мне пришлось остаться с этой маленькой невоспитанной девочкой для того, чтобы она не натворила дел. И еще, запомни на будущее: это ты находишься в моем доме, а не наоборот. Ты ешь мою еду, спишь на моих кроватях и ходишь в моей одежде. Это я отправлял деньги твоей бабке для того, чтобы она кормила твой рот. Это понятно?
Я неуверенно потопталась не месте, не в силах опровергнуть его слова. У меня не было информации о том, что он не прав или же наоборот. Я отвела взгляд. Отчим сразу же понял, что победил. На его лице появилась уже знакомая кривая усмешка.
Принцесса, ты наказана. Сегодня никакой еды, понятно? Ты больше не будешь брать еду без разрешения! Еду нужно вымолить у Господа, а значит и у меня!
Что?! я опешила. Разве можно было контролировать кого-то едой. Это нечестно и неправильно. Разве не должны взрослые заботиться о детях, разве это не входит в их обязанности. Как же можно отобрать у человека то, что дает ему силу жизни? Этого просто не может быть!
А что такое? Я непонятно выражаюсь? продолжал он не замечая моей растерянности. Ты ешь мою еду, а значит я контролирую твое пищевое поведение.
Я не буду выпрашивать еду! Невероятно! Этот ужасный человек собирался испортить мою жизнь! Я расскажу обо всем брату!
Расскажи, расскажи! Я думаю, ему будет интересно, как именно ты себя ведешь! Я еще никогда не встречал настолько испорченных детей.
Последние две недели я старалась избегать отчима, сама тогда еще не зная почему. Возможно, после нашего знакомства у меня пропало желание налаживать с ним контакты, или же после того, как однажды он при всех высмеял мое розовое платье с ананасами. Это платье купила мне мама на День рождение. Я так была счастлива, что носила его несколько месяцев не снимая, отчего ананасы затерлись, но платье все равно осталось таким же мягким и удобным.
Я как будто ждала этого момента, ждала что он снова провернет какое-то явление, какую-то неприятность. Такие люди как он живут для того, чтобы все портить. И сейчас этот человек пришел в мою жизнь чтобы испортить ее. Но я не могла сдаться без боя. Бабушка часто говорила, что если бы я родилась мальчиком, то она бы отдала меня в Морскую академию, чтобы меня заперли на подводной лодке и возили по Северному морю. Вот тогда бы может я научилась смирению. Но я родилась девчонкой. Девчонкой, а не принцессой.
Я хорошая девочка! И я хорошо себя веду! Мы хорошо жили пока вы не появились в нашем доме.
Что такое, кажется, ты снова хочешь расплакаться, начал кривляться он, заставляя меня отступать к стене до тех пор, пока я не уперлась в нее спиной. Посмотрите-ка, маленькая принцесса сейчас снова устроит истерику.
Я не принцесса!
Принцесса!
Нет!
Так докажи! крикнул он. Кровь бурлила в моих жилах, я была на грани того, чтобы расплакаться. Он был прав, но в этот раз я не могла дать ему победить.
Хорошо! я сложила руки на груди и сделала шаг вперед, почти упершись носом в его грудь. Что мне сделать?
Он ухмыльнулся и отступив от меня на несколько шагов кинул меня долгим взглядом.
Твоя одежда грязная сними ее. Платье выцвело, носок навыворот разве так ходят взрослые девочки?
Он сказал это так просто, как будто это было обычным делом, словно он обдумывал эту фразу ранее, сопоставлял, прокручивал в голове. Бабушка часто говорила мне так же, но в этот раз все было по-другому. Не раздумывая, я сбросила платье осталась в одних трусах. Он смотрел на меня, не моргая так долго что его глаза начали слезиться. Как будто он хотел запечатлеть в памяти этот момент. Я нагнулась и стянула носки бросив их в сторону. Потом сделала несколько шагов к нему, и он словно ужаленный отпрыгнул от меня. Я удивилась, но все же подошла еще ближе и не останавливаясь прошла мимо него к выходу из кухни. В комнате я надела белую длинную футболку и короткие шорты и собрав длинные волосы в хвост вернулась назад. Меня трясло мелкой дрожью, но я не выдала себя.
Я к Илоне. Вернусь через час. Не дожидаясь его ответа я развернулась и направилась к выходу, однако не удержавшись обернулась.
Он так и стоял в том углу, слегка согнувшись в спине и сложив руки за спиной. Его взгляд был прикован ко мне, однако он молчал.
Не дожидаясь продолжения, я вышла со двора и завернув за заросший сорняками железный забор, бросилась бежать к подруге. В тот момент я не знала убегаю ли я от него, от себя или от того, что я все-таки это сделала. Но я понимала, что это не последняя его просьба. Все только начиналось.
Глава 6.
Райский сад Эдема явно придумала женщина. Мужчина просто не смог бы продумать каждый листочек, каждый шорох и каждый атом яблочного кислорода, заполнившего мои легкие. Вот уже около часа я лежала на правом боку, неотрывно следя за красным сочным яблоком, заполняющим собой все пространство в комнате. Нет, оно было довольно небольшого размера, но такое совершенное аккуратное, сочное и круглое.
Луч прожектора, светивший так ярко и так долго в мое лицо, сейчас сменил положение. Он светил прямо на него, на это соблазнительное алое яблоко. Я не знала когда именно изменился угол его наклона, зашел ли кто в комнату для того, чтобы его передвинуть или же сработала автоматика, но сейчас, благодаря этому, я могла находиться в темном углу. Мой кусочек свободы в несвободном месте.
Во многих культурах яблоко выступает символом соблазнения, чем-то недоступным, искушаемым. Для меня плод был соблазном в чистом виде. Никаких прикрас. Наверное, сейчас и голый мужчина, лежащий в ведерке с мороженым, выглядел бы менее соблазнительным, чем алое яблоко на сером бетоне.
Прожектор погас, оповещая меня о смене дня и ночи. Равномерное жужжание лампы стихло, лишь судно изредка покачиваясь на особо крупных волнах. Я снова подползла к лампе, не в силах провести хоть минуту без дела. От долгого накаливания она остывала довольно медленно.