Золотой Легион - Руссо Николь 5 стр.

 Culo veo, culo quiero,  парировал Леер, но получил такой красноречивый взгляд Орландо, что предпочел замолкнуть и беседу с этой гориллой не продолжать.

 Claro Jefe, me voy?[7] пробормотал гигант. Фульенсио согласно кивнул.

Тяжелый и мощный, как шкаф из красного дерева, Мессерер встал, накинул широкополую шляпу и не спеша направился к двери, лениво поигрывая топориком.

Дверь за ним закрылась и оставшиеся в кабинете посмотрели друг на друга.

 Итак, мой друг Леер, обсудим финансовую сторону этого дела?  улыбнулся, наверное, первый раз за всю встречу Фульенсио.

 Всегда готов, мой генерал,  так же бодро ответил собеседник и достал из портфеля пачку бумаг

 Мы друзья и должны думать и заботиться друг о друге,  щебетал он, раскладывая листы на столике.  Вот расчеты и схемы по выводу средств за границу. Совершенно легально и без обмана.

 Понимаете, генерал,  он чуть помедлил, чтобы придать значимости своим словам.  Сейчас все труднее получать «чистые» законные доллары. Все эти комитеты и комиссии, заседающие на реке Потомак, слишком уж сильно взяли всех за горло. А ведь нам нужна обоюдная выгода!

 Рассказывай,  милостиво согласился хозяин Дворца и допил кофе. Он уже слышал запах купюр и предвкушал интересные торги!

Что касалось денег, эти двое понимали друг друга с полу взгляда!

Маленькая принцесса

Куба, горы Сьерра-Маэстра

Весна 1957 года

(почти два года до победы Революции)

Детство Йоханны закончилось ярким солнечным весенним днем. Сразу и бесповоротно! Одним ударом мачете разделив жизнь на «до» и «после». В тот самый миг, когда в ее маленький мир пришла большая беда.

Она всегда любила горы! Туман, после полудня обволакивающий холмы Сьерра-Маэстра плотным молочным облаком Нравилось подолгу лежать в пахучей смятой траве и наблюдать, как милые крохотные колибри снуют вблизи цветков, перелетая от одного к другому, быстро-быстро трепеща малюсенькими изумрудными крылышками Бывало, с мамой они подолгу бродили средь посадок молодого кофе, покрытых, как снегом, небольшими белыми цветами.

Маленькая Йоханна была в восторге от фонтанов причудливых разноцветных орхидей, ярким покрывалом раскинувшихся по склонам вблизи небольшой извилистой речушки Яра. Та неспешно струилась по камушкам откуда-то с вершины Pico Joaquin мимо их деревушки и уносила опавшие лепестки на север, в долину к большим городам, в которых Йоханна никогда не была.

Ее отец был известный cobrerito (работник медных рудников), трудился на шахтах поселка Эль-Кобре уже больше двадцати лет. Его любили и уважали в округе! Когда, уставшие, но довольные, в красно-оранжевой пыли они возвращались в деревню, все местные дети высыпали на дорогу, чтобы пройтись рядышком.

Папа шел впереди всех. Высокий, в широкой плотной длинной рубахе, брюках из суровой ткани землисто-коричневого цвета, тяжелых botas (botas-ботинки-исп.) и самодельной широкополой шляпе из пальмовых листьев.

Он широко улыбался из-под седоватых усов и выкрикивал: «Где моя принцесса?» Легко ловил ее на бегу, сажал на плечо, и Йоханна радостно повизгивала от счастья быть выше всех! Она радостно махала ручками, а соседские мальчишки жутко завидовали ей в этот миг.

В эту маленькую деревушку, даже названия у которой не было, их перевезли почти два года назад, когда Йоханне исполнилось одиннадцать.

Собраться заставили быстро, мама едва успела покидать в подъехавшую повозку их малочисленное нажитое богатство.

Она не очень хорошо понимала, зачем куда-то трястись на жесткой повозке почти два дня в окружении хмурых вооруженных людей, если на старом месте, в поселке Эль-Кобре, у нее остались друзья, и у папы была хорошая работа.

К тому же охранники, перевозившие их были очень строгие, даже страшноватые. Не разрешали во время поездки разговаривать с редкими прохожими. А остановки «para comida», на перекус, были редкими, и вокруг всегда стояли эти незнакомые люди с оружием. Спали семьи там же, в повозках, подстелив под голову мешки с домашним скарбом.

Их новый поселочек состоял, наверное, из пяти-шести наспех сколоченных кем-то домов, в которые их и поселили. Соломенная крыша, пара окон, закрывающихся плетеными решетками, пол, устланный пальмовыми листьями, да пара кроватей.

Всего шесть семей и домик полицейского, сеньора Рохаса.

Большой такой, толстый, похожий сбоку на авокадо, с большим животом и противными маленькими усиками. Он все время покрикивал, чтобы мужчины по утрам быстрее собирались на работу. А женщин заставлял носить ему воду в хижину, хотя сам мог, наверное, поднять взрослую свинью или теленка.

Таким же пухлым и противным был его сын Эмилио. Старше Йоханны на год, он постоянно толкал ее и дергал за подол платья. Став постарше, она один раз ответила ему весомой оплеухой, после чего он отлетел в кусты и заплакал. А наша принцесса, сама того не зная, заполучила первого в своей жизни врага.

На ее вопросы: «Мама, зачем мы здесь, когда мы вернемся к моим друзьям?»  та почему-то вытирала слезы и говорила, что ее padre и его amigos выполняют очень важную особую работу. После ее окончания все они переедут в долину в большую светлую касу (casa-дом исп.). Там у них обязательно будет лошадь и, возможно, даже пара мулов для вспашки земли. И что, наверное, Йоханна сможет даже пойти в школу.

Вскоре девочка привыкла к этому странному месту. Жила и взрослела. К двенадцати годам у нее округлилась грудь. Соседские мальчишки стали тайком на нее заглядываться. Но она росла крепкой боевой хулиганкой и, скорее, могла стать для них другом или, может даже, предводителем, но никак не предметом неловких мальчишеских ухаживаний.

Вместе с ребятами она часто ходила на протекающую рядом речушку. Когда спадала вода, они ловили между камнями маленьких рыбешек, сереньких с коричневыми пятнами, большими глазами, с чудным названием Negro. Пухленьких и очень вкусных, особенно, когда мама их жарила прямо на костре, выпотрошив и воткнув изнутри в брюшко несколько пахучих деревянных палочек от какого-то кустарника.

Весной, когда речушка разливалась, всем поселком ходили натягивать поверх острых камней старую, местами с прорехами, рыболовную сеть. Улов делили по-честному: сколько «ртов», столько и рыбешек.

Если удавалось, Йоханна сражалась с большими речными крабами. Те скребли сильными лапками и вращали во все стороны глазами-бусинками. Она одна из детей не боялась щелчков их страшных клешней, запросто хватала сзади за панцирь и бросала на берег мальчишкам. Крабы, кстати, были тоже очень вкусными

Днем мамы сновали туда-сюда по хозяйству. Из мужчин в поселке оставался только синьор Рохас. Следил за тем, чтобы никто из женщин не покидал территорию в то время, когда мужчин каждое утро вооруженные люди уводили в горы «на работу».

Даже когда из долины приезжала повозка с овощами, чтобы обменять их на собранные мамой бананы, которых вокруг было в изобилии, нельзя было поболтать с извозчиком, спросить о новостях.

Да и сам полицейский выглядел чем-то очень напуганным. Казалось, поскорее хотел покинуть это место, лопоча что-то непонятное про «опасных тигров». «Он зря беспокоится, ведь в горах нет диких зверей»,  думала Йоханна. Наверное, он просто не знал об этом!

Каждый день девочка носила отцу на работу еду. Ведь мужчины работали каждый день, уходя с рассветом и возвращаясь уже в глубоких сумерках. В корзинке лежали несколько лепешек из батата (сладкий картофель) или фритурас де маланга, пара куриных яиц и глиняная бутылка гуарапо[8]. В праздники удавалось иногда достать кусок курицы.

Будучи крепкой и удивительно сильной для ее, казалось, хрупкого тельца, Йоханна с легкостью карабкалась по скользким камням. Едва заметная тропинка через заросли и овраги вела дальше в горы. Порой идти было нелегко, старенькие туфельки скользили по кореньям деревьев. Но малышка упорно лезла наверх, ведь padre, наверное, устал и ему надо поесть!

Папа работал на большой поляне, с парой небольших, но длинных, сараев и большой металлической постоянно дымящейся печью, от которой шел противный смрадный дым.

От сарая вела неширокая тропинка, уложенная досками. Через пару десятков шагов она уходила внутрь темного проема пещеры. Тяжелые бревна подпирали полукруглый свод. Оттуда работники с трудом выталкивали тяжелую тачку, нагруженную каким-то серо-желтым песком, и завозили в сарай.

Неподалеку урчал какой-то механизм с колесами и крутящимися ремнями. Тусклый свет мерцающей лампочки просачивался изнутри через щели сарая и узкими светлыми полосками пронизывал плотный горный туман.

Йоханна обычно оставляла плетеную корзинку с едой у ног угрюмого охранника. Говорила: «для Синьора Гомес»,  и тихонько напевая, шла назад. Отвлекать папу, даже просто позвать его, чтобы помахать рукой или послать «muchos besides» (много-много поцелуйчиков) не разрешалось. Лишь изредка она видела его в проеме сарая. Но он почему-то всегда был сосредоточен и хмур.

Уже налегке она возвращалась домой, где ее ждало еще много дел! Помочь проредить грядки с бататом, срубить острым мачете пару тяжелых банановых гроздей, еще покормить кур или прибраться в хижине.

Мама понемногу, как могла, учила ее буквам. Иногда девочке было трудно, она знала еще не все слова и порой просила объяснить сеньору Марту, соседку.

Тоненькая потрепанная книжка с лохматыми краями была ее любимой, потому что была полна интересных сказок. И пока за горы не зашло солнышко, можно было немножко побыть наедине с «Оленем и Черепахой» или «Зазнайкой». В те дни она засыпала с улыбкой. Ведь в сказках всегда хороший конец!

Вот так неспешно и размеренно протекало детство «маленькой принцессы» в штопаном местами платьице, с тугим пучком черных волос, огромными карими глазами и необъятной любовью ко всему, что ее окружало! Юное создание наслаждалось пением птиц, синевой неба, могучими верхушками гор и неспешным течением речки Яра!

Даже возможность прижать к щекам еще теплые куриные яйца, ощутив внутри трепещущую жизнь, вызывала у нее детский восторг! Ее детское сердечко было пока открыто миру! Похожая на маленькую горную фею, она жила в ощущении предстоящих чудес!

Если бы не постоянно ноющий Эмилио и прохудившиеся сандалии, жизнь была бы прекрасна!

Иногда, сидя на берегу журчащей речушки, она ковыряла грязным пальчиком в носу и мечтала, как будет свежей травкой кормить своих мулов! Или разговаривать с лошадкой. Там, в долине! Когда эта странная папина работа здесь, наконец, закончится!

Что за птица такая «подбородочник»?

Куба, острова Кайо-Коко

Июль 202 года

Меньше десяти дней до Карнавала

Горячий влажный воздух тугой волной ударил Степаныча в лицо. Залитое солнцем, с редкими лужицами от прошедшего дождя, аэродромное поле было огромно! И даже громадный «Боинг» казался на нем лишь маленькой птичкой.

Сходя по трапу, ощущая всем телом пьянящий запах тропиков, Степаныч дурашливо улыбался. Он радовался практически всему, что видел! Вот никак не мог заставить себя стать серьезным! На паспортном контроле он сиял, как начищенное новенькое песо, вызвав недоумение служащего. В ответ на вопрошающий взгляд он лишь кивал и скалился. Маска мешала проявить всю полноту чувств, и он, как и сотни следующих с ним гомонящих «русо туристов», сдвинул ее на подбородок.

Прибыв на этот райский островок Кайо-Коко, все как по команде забыли про то, что надо соблюдать какие-то там дистанции. И добрых три сотни «подбородочников» устремились к своим открывшим пасти автобусам, чтобы быть проглоченными ими и, наконец-то, разъехаться по своим «ресортам и SPA».

Степаныч прижался лбом к холодному автобусному стеклу и, сидя в тесноватом кресле, вполуха слушал щебет девушки-гида «про время, валюту и что там у него будет включено, и что выключено». Мыслями он был уже далеко! Он смотрел вдаль, но не замечал ни пальм, ни лазурного блеска океана!

Конечно, оставаться в этой, пусть и прекрасной, но туристической «резервации» он не собирался! Полет был лишь возможностью добраться до острова Свободы. Бросить вещи, перекусить, отдать должное океану и в путь! К сестре Марианне и ее маме!

Громадные буквы «MEMORIES» проплыли мимо. Вот и финиш!

Ритмичная заводная музыка ворвалась в автобус. В лобби как мог, но очень задорно, танцевал персонал отеля, улыбаясь и приветствуя прибывших гостей. С цветами и платочками в поднятых руках.

Уже через минуту к ним присоединились те наши сограждане, для которых международный полет немыслим без звона бутылок в «дьютике».

Это они, пряча от стюардесс заветные пол-литрушки, несколько часов назад тайком поддерживали в себе ощущение счастья. Заедая пойло полу растаявшей в кармане шоколадкой «Аленка», они шикали на жен, пробовавших их урезонить. Просили бортпроводников разрешить «тихонечко покурить в туалете», тряся перед носом стодолларовыми бумажками. Грустный, но неизбежный момент организованного массового отдыха!

Степаныч не смотрел в их сторону. Наслаждаясь близостью к выполнению своей заветной мечты, он не замечал ни толчеи получения чемоданов, ни очереди на заселение Был отстранен и мечтателен! Это все не для него!

Гуляйте, развлекайтесь, только не мешайте нашему герою быть в том незабываемом состоянии предвкушения, которое обволакивало его уже давно!

В своем номере он задержался совсем недолго. Бросил чемодан прямо на кровать, достал плавки, переоделся и уже через минуту несся босиком к манящим голубым волнам! Правда, через каждые десять шагов приходилось выковыривать из пятки какую-нибудь колючку (дурак, не взял шлепки), но это были мелочи!

К кромке воды он подходил осторожно, как бы знакомясь с громадиной атлантического океана! «Ну, здравствуй»,  тихо прошептал он. Присел, забрал ладонями белоснежный песок и высыпал на ноги Понюхал. Пахло чем-то неведомым и жутко приятным!

Забылись все проблемы и тревоги. Остались в Москве все хлопоты. Правду говорят: «Океан не имеет памяти!» Только ты и он!

Никакие телевизионные передачи не дадут и сотой доли тех впечатлений, которые человек испытывает в первый раз, готовясь войти в море или океан!

Дух захватывает! Ты понимаешь, что такое ощущение никогда не повторится! Как первая любовь! Оно останется с тобой навсегда!

Вода была такая же теплая, как и воздух. Почти горячая! Нырнув, он даже не почувствовал разницы. Оттолкнулся, выстрелил вперед, как маленькая торпеда. Вновь нырнул, бросив вперед руки, вытянулся в струнку и замер. Тихо заскользил над песчаным дном. Поднырнул поглубже, где было чуть прохладнее и замер у дна Набрал в рот и немного пожевал горько-соленую воду. Просмаковав, насладился ее вкусом, стараясь запомнить!

Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо у моря, там, где не бывает зимы! Теперь он это точно знал!

Забежав «на секундочку» в ресторан перекусить, он был немного ошарашен. Десятки блюд громоздились на блестящих подносах. Мясо, рыба, какие-то незнакомые овощи, подливки и сладости! Возле каждой стойки любезный кубинец предлагал наложить в тарелку: «Что пожелаете».

Степаныч сначала растерялся. Но потом, вспомнив, что испанский у него на уровне, а на курсах по теме: «Национальные кухни латиноамериканских стран» у него стояло «отлично», быстренько сориентировался. На родном языке острова Свободы попросил «черный рис с фасолью и курицей». И после уважительного взгляда маленького смуглого официанта понял, что у него появился первый кубинский друг.