Слезы у меня уже высохли, и я готова поведать Файну все подробности, но тут я вдруг понимаю, что никакие подробности мне не известны. Была ли Адриенн сегодня утром на Красном озере? А тот ролик, который видела, что это было кадры, снятые на месте ее убийства? И вообще были ли связаны два эти происшествия? Я ставлю Файна на письменный стол, и мы включаем Си-эн-эн. Во всех новостях лицо Адриенн крупным планом. Живые последние девушки давно никого не интересовали, но я думаю, что мертвые подобны приезду цирка в провинциальный городок.
Большинство из нас держатся подальше от прошлого других, но недавно я по личным причинам заглянула в старое досье Адриенн, и фотографии, которые показывают по Си-эн-эн, мне знакомы. Единственный новый снимок это фотография ее холодильника с открытой дверью, в котором лежит мумифицированная голова мистера Волкера, восстановленная цифровым способом, и это очень плохо. Это единственная фотография, какую я хочу видеть.
На экране весьма озабоченный ведущий Си-эн-эн, который никогда не был в той комнате, Адриенн тем временем откровенно говорит в камеру, словно умерла ее сестра, а не она. По крайней мере, Си-эн-эн озаботилось тем, чтобы эту историю представлял чернокожий ведущий.
шокирующая смерть Адриенн Батлер, уцелевшей во время бойни, известной как Убийства в лагере на Красном озере. Наиболее всего Адриенн Батлер была известна как первая последняя девушка Америки. Она была лидером группы выздоровления, посвятила свою жизнь тому, чтобы перевернуть страницу
Если тебе пятнадцать лет и ты смотришь только фильмы ужасов, то ты, вероятно, только теперь узнаёшь, что Адриенн чернокожая. В сериале «Летняя бойня» ее сделали белой девушкой, и это была их ошибка. Я убеждена, именно поэтому в голове у Адриенн и родилась идея напакостить им. Она гордилась своим происхождением, и тот факт, что они делали фильмы, основанные на ее жизни, но уничтожали нечто столь важное, замотивировал ее.
Первый фильм серии «Летняя бойня» успел стать хитом, и вот-вот в свет должен был выйти сиквел, когда адвокат Адриенн подал иск о запрете показа. Ему пришлось подавать еще множество исков, и к тому времени, когда судья удовлетворил один из них, в кинотеатрах уже показывали «Летнюю бойню, часть III» в формате 3D. У Адриенн были семейные деньги и компенсационные выплаты от владельцев лагеря, а потому она смогла нанять настоящую акулу для борьбы с продюсерами фильма и приведения их к покорности. Когда студию вынудили сесть за стол переговоров, Адриенн рассказала мне, что за разговор у нее с ними состоялся.
Что вы хотите от нас? спросили они, предполагая, что она возьмет чек, запросит изменения в титрах что-то такое, что не потребует от них серьезных изменений.
Она улыбнулась и сказала им:
Я хочу все.
И она получила то, что хотела. К тому времени когда дело закрылось, ей принадлежали права на всю франшизу: три первых фильма и все будущие добавления. Им даже пришлось отдать ей сценарий, который они купили на четвертую часть. Дело Адриенн создало прецедент, и теперь права на историю стали принадлежать единственной выжившей, не семьям жертв, не студии, которая первой выпустила историю на экран, а последней девушке. Справедливо или нет, но после этого все изменилось. Это дало нам влияние.
А когда Адриенн получила права, она сожгла франшизу дотла. Все были уволены. На очистку дома у нее ушло два месяца, в течение которых студия визжала, как поросята на бойне, а их юристы пытались объяснить, что она не понимает, как такие вещи работали, как могли наступить ненамеренные последствия, почему постановщики и осветители будут голодать на улице. А потом она сделала то, чего от нее меньше всего ожидали: она снова щелкнула выключателем и свет опять загорелся.
У всех трех фильмов «Летняя бойня» был ответственный продюсер, и Адриенн назначила эту женщину исполнительным продюсером и дала ей понять: на свете есть всего один человек, которому она должна угождать, и этот человек она, Адриенн. Ее юрист заключил новый контракт со студией, и на следующее лето третья часть «Летней бойни» в формате 3D была выпущена в повторный прокат в кинотеатрах так делались в те времена дела, а два месяца спустя на экраны вышла «Летняя бойня», часть четвертая.
Перед выходом четвертой части Адриенн ходила на все ток-шоу и постаралась всех поставить в известность о том, что прибыли от проката этих фильмов пойдут не в ее карман, а отправятся напрямик в ее некоммерческий фонд по предотвращению насилия по отношению к женщинам. Если на другие слэшеры[6] навешивался ярлык «женоненавистнические», то на «Летнюю бойню» пресса повесила нимб. Никто не чувствовал себя виноватым, покупая билет, потому что вся прибыль шла на благое дело. К середине девяностых в том, что касалось насилия против женщин, Адриенн стала второй Опрой Уинфри. Некоторые люди даже не знали о том, что она имеет отношение к этим фильмам.
Она писала книги, читала лекции, снимала низкобюджетные фильмы для телевидения, проводила семинары, совещания. На деньги от фильмов она выкупила лагерь «Красное озеро» и превратила его в приют для жертв насилия. Она была неутомимой, преданной, позитивной и жизнерадостной. Она была любимой последней девушкой Америки.
Мы рядом с ней выглядели как самозванцы, типа мы жили, не используя свой потенциал на полную катушку, типа мы должны спрашивать, что мы можем сделать для нашей страны, а не ставить решетки на окнах и обучаться стрельбе. Но Адриенн никогда не осуждала те выборы, что мы делали, и она определенно не считала, что я рехнулась.
Она никогда не была такой богатой, как Мэрилин, но она всегда проявляла больше щедрости. Она заплатила за переделку входа в дом Джулии и теперь та может заезжать к себе на кресле-каталке. Когда в ее края переехала Дани, Адриенн заплатила за проводку к ней в дом линии экстренного полицейского реагирования.
Это не для тебя, сказала она. Это для того, чтобы я могла спать, зная, что твои шансы еще немного улучшились.
Фильмы «Летняя бойня» представляли собой что-то вроде игрового движка[7], молотящего потихоньку где-то в бойлерной империи Адриенн, превращая ее боль в кэш. В этой серии вышло девять оригинальных фильмов, больше, чем у кого-либо из нас. Была еще научно-фантастическая версия события там происходили в будущем, в котором из криосна пробуждается беспощадный Тедди и начинает убивать людей на космической станции. Тут имела место перекличка с Королем Мечты Хизер, которого Адриенн придумала, чтобы дать Хизер шанс заработать какие-никакие деньги, но закончилось это плохо, потому что, ну, потому что Хизер. Были еще трансформеры. Плюшевые куколки. Как это ни странно, она никогда не настаивала на том, чтобы главную роль исполняла чернокожая актриса. У Адриенн всегда был реалистичный склад ума, когда речь заходила о том, кого средний американец считает жертвой, вызывающей сочувствие.
Как-то раз Джулия спросила Адриенн, не беспокоит ли ее, что память о человеке, который пытался ее убить, человеке, который убил ее друзей, хранят коробки для ланча и футболки. Что этот человек, возможно, более знаменит, чем Адриенн.
Моих друзей убил не Тедди, с улыбкой сказала Адриенн. Никакого Тедди не существовало. Если бы Брюс Волкер знал, что его ложь помогает мне покончить с насилием, обращенным на женщин, он бы в могиле перевернулся, и от этой мысли меня переполняет счастье.
Мы с Файном смотрим Си-эн-эн и узнаем, что, хотя у Брюса Волкера не было сына по имени Тедди, у него был племянник по имени Кристоф, и этому Кристофу исполнилось три года, когда его дядя умер. Теперь ему тридцать пять, и он зол как черт из-за того, что его семейная трагедия превратилась в глобальную империю развлечений, но никто и не подумал о том, чтобы отстегнуть ему процентик-другой.
Это имя мне знакомо. Кристоф один из десятка психов, которые подавали докучливые иски к Адриенн, но у нее всегда оказывалось больше юристов и больше денег, а у большинства судей сложилось о нем мнение как о племяннике убийцы, пытающемся отнять деньги у одной из несостоявшихся жертв его дядюшки. Иски Кристофа стали игрой типа «Ударь крота»[8], и в конечном счете Кристоф полностью сломался и впал в серьезное умственное расстройство, а потому решил взять пример с Голливуда.
Несколько лет назад он начал скрытно проникать на территорию лагеря «Красное озеро» и делал это, пока не получили ордер суда, предписывавший ему не подходить к лагерю ближе чем на тысячу футов. Он соблюдал это предписание до прошлого вечера, когда наплевал на судебный ордер, раскопал могилу своего дядюшки, отправился в лагерь, убил остававшийся там персонал, который закрывал лагерь в связи с окончанием сезона, потом его вытолкнули из сенного сарая, он ушел от копов, три часа ехал до дома Адриенн и уложил отрезанную мумифицированную голову своего дядюшки в ее холодильник. Когда она спустилась по лестнице приготовить утренний кофе, он вышел из кладовки и заколол ее, двадцать два раза вонзив ей в шею сзади нож для колки льда.
Как и у большинства из нас, человеческие контакты у Адриенн были сведены к минимуму, а потому тело ее обнаружили, лишь когда к ней приехала полиция сообщить об убийствах в ее лагере.
И в этот момент звонит мой сотовый. Я проверяю, кто звонит, и сразу же понимаю, что сейчас меньше всего хочу разговаривать именно с этой личностью. Мне нужно выпустить пар. Мне нужно прилечь с чем-нибудь утешительным. Я включаю «Нетфликс» и нахожу «Реальную любовь»[9], но в этот момент слышу звук, который до сих пор, по прошествии стольких лет, все еще пугает меня.
Что-то колотит в мою входную дверь.
Я смотрю на Файна. Он испуган не меньше моего. Я переключаюсь на мой экран безопасности. Я ни в коем случае не могла оставить мою входную дверь мертвой зоной и потому вскоре после переезда вставила в глазок миниатюрную камеру.
У моей двери никого нет.
Снова стук.
Я ставлю Файна на стол, в стороне, чтобы он случайно не получил никаких повреждений, потом я беру мой.38 и снимаю с предохранителя. У меня за дверью есть вторая невидимая камера, она установлена пониже. Когда я переключаюсь на нее, мне становится ясно, почему я ничего не увидела в первой. Камера в глазке находится слишком высоко она не может показать стучащую в мою дверь Джулию в кресле-коляске.
Я закрываю глаза, мне хочется, чтобы она исчезла. Она стучит еще громче.
Я знаю, что ты дома, Линнетт, говорит она, и я слышу ее через дверь, через мою клетку, через пустую комнату ее голос проникает в мое безопасное пространство.
Она уйдет, шепчу я Файну. Если мы будем сидеть тихо, не производить ни звука, она уйдет.
Никто не знает, где я живу. Я не езжу на машине, потому что не верю, что Департамент автотранспорта[10] сохранит в тайне мой адрес. У меня нет библиотечной карточки. Я не участвую в выборах. Я делаю все, что в моих силах, чтобы не попасть в базы данных штата. С федеральными базами я ничего не могу поделать, так что мне остается только молиться о том, что они более защищены. Моего адреса не знает никто, но у этой медали есть и другая сторона если я исчезну, то никто и не узнает. Сколько времени пройдет, прежде чем кто-нибудь заметит мое отсутствие? И что убийца будет делать со мной все это время?
И потому восемь лет назад я решилась на рискованный шаг. Джулия была тогда самым новым членом группы, и я думаю, что выбрала ее, потому что она была самой молодой. Я надеялась, что она по своей молодости будет делать то, что я ей говорю. Я проверяла ее два раза в день с помощью эсэмэски в девять утра и девять вечера, так что она знает: я жива. На тот случай, если я пропущу проверку, я оставила ей запечатанный конверт и заставила ее пообещать, что она откроет его в этом единственном случае. В нем указано, где расположена моя квартира.
Джулия на экране перестает стучать и отъезжает от двери на фут. Она сдается. Она откатывается. Она играет с чем-то у нее на коленях, и тут звонит мой сотовый. Я лихорадочно ищу мой телефон, чтобы отключить звонок, но поздно. Она знает, что я дома. Эксцентричная Джулия кричит мне через дверь:
Линнетт, прекрати чудить, это важно!
Мы с Файном не двигаемся, мы не производим ни звука, мы не дышим. На моем экране расцветают сигналы тревоги, когда эта предательница снова и снова звонит мне. После восьмой попытки она уходит.
Я вздыхаю с облегчением, то же самое делает и Файн, и мы смотрим друг на друга. Что теперь? Наше место обитания скомпрометировано. Что нам делать оставаться или бежать? Если Джулия пришла сюда, я должна исходить из допущения, что кто-то шел по ее следам, а теперь ведет наблюдение за моей квартирой. Но я не могу уйти. Это мое единственное безопасное место.
Еды у меня достаточно, чтобы продержаться три недели. Мне ни к чему открывать занавески. Я выключу мой телефон и залягу на дно. Никто не сможет войти сюда. Здесь будет вполне безопасно. Пусть другие разбираются с «важными делами» Джулии. Мне нужно остаться живой.
* * *
Посередине «Реальной любви» в мою дверь снова стучат. Я приглушаю звук, включаю экран, перехожу на нижнюю камеру. У меня одно желание: чтобы Джулия оставила меня в покое. Кожа у меня натягивается, мышцы замирают. Рука, в которой я держу пистолет, немеет. Это Джулия, а рядом с ней на корточках сидит Призрак в его черной мантии и белой маске[11] и прижимает нож к ее горлу.
Это не взаправду, это кино, я, вероятно, все еще смотрю «Нетфликс» и случайно кликнула один из фильмов принадлежащей Джулии серии «Удар кинжалом». Девушка на экране, играющая Джулию, превосходно изображает страх у нее широко раскрытые глаза, распахнутый рот, дыбящаяся грудь, и у меня, когда я смотрю на нее, тоже начинается гипервентиляция.
Это кино. Только и всего. Я смотрю фильм, потому что это не может быть взаправду, потому что я предпринимаю меры предосторожности. Я дотошная. Я не иду на риск.
И тут Призрак поворачивает на камеру свои черные дыры-глаза и достает лист бумаги.
«Открой дверь, Линнетт, или она умрет», фломастером написано на листе.
Мы все заключили договор. Мы никогда о нем не говорим, но я знаю, что он существует, точно так же, как я знаю, что родители любили меня, что моя квартира безопасна, что Файн мой лучший друг: когда приходит монстр, мы помогаем друг другу. И не имеет значения, чей это монстр. Не имеет значения, что нужно сделать. Такое обязательство несут последние девушки, и группа ежемесячное напоминание об этом соглашении.
Вот уж никак не думала, что Джулия будет первой, кто попросит о помощи.
Я крепче сжимаю мой «Спешиал» калибра 38. Проверяю, снят ли пистолет с предохранителя. Потом я нажимаю кнопку, которая открывает мою входную дверь, и жду, когда монстр зайдет внутрь.
*Дебора Баллин, «Женщины наше мясо, и это блюдо приятно на вкус», опубликовано в антологии «Заключительное слово о последних девушках», 1989
Группа поддержки последней девушки IV: Возвращение последних девушек
Бзззззз звучит механизм, открывающий задвижку на моей входной двери. Я принимаю позу стрелка, которую практикую каждый вечер, ту позу, которая означает, что все пошло не так, если уж я стою в ней в собственной квартире. Я целюсь много выше головы Джулии, точно в то место, где, как мне кажется, должен находиться центр туловища Призрака, а мои руки дрожат, запястья ослабели, пальцы онемели. Я не знаю, во что упирается мой указательный палец то ли в спусковой крючок, то ли в предохранительную скобу, но я слишком испугана и не могу отвести глаз от двери, чтобы проверить. Клетка станет моей зоной поражения. Мне теперь не до страховки сзади. Я не могу думать о том, что случится с пулями, которые пробьют стены квартиры и вылетят в коридор.