А мне вовсе скоро выходить, соврала Линда.
Ну если так, закряхтев, старичок устроился на сиденье и благодарно глянул на Линду. Спасибо!
Да не за что. Всё равно я не могу спокойно сидеть, когда рядом стоит пожилой человек. Так уж воспитана рассеяно улыбнулась в ответ Линда.
Не то что молодёжь, кивнул старичок. Честно говоря, немного подустал, пока шёл до автобуса. К сыну еду.
К сыну?.. переспросила Линда машинально, скорее из вежливости, на неё снова стали наплывать невесёлые образы-мысли.
Да. Сын-то сам у меня очень уж занятой. Важный весь из себя. Говорит мне: отец, ну что ты такой упрямый, давай я за тобой машину пришлю. А я ему: вот ещё новости, к чему лишнее беспокойство? Мне на общественном транспорте даже сподручнее. Я хоть прогуляюсь, на людей посмотрю. На птиц. А из окна машины какой вид? Привыкли, что нас туда-сюда возят. Из дома вышел, а уже подали под твою задницу авто. Так и совсем гулять перестанем. А вы как считаете?
Я? Да на знаю даже. Наверное, вы правы, отозвалась Линда, а про себя подумала: «Мне бы такие проблемы».
Вот я говорю ему. Ты раз предприниматель, так свои дела и предпринимай, а за меня не беспокойся. Он, понимаете ли, инвестициями занимается. Вкладывает там что-то, что-то выводит. Очень уж большая фирма стала. И вокруг него менеджеры всякие постоянно, маркетологи. А на остальное времени нет. Вот и приходится помогать.
А невестка что же?
Была да сплыла, старик вздохнул. Такая вот история. Я вот что хочу сказать, ты меня, деточка, уж за такую откровенность прости, но нечасто душевного человека вроде тебя встретишь.
Да скажете тоже, я же просто вам место уступила, только и всего.
Э-э-э нет, деточка. Вовсе не только! Я же вижу А ты кем работаешь?
Я? Да тут рядом, Линда отчего-то смутилась: «Ну а что, не говорить же ему, что сижу в конторе и проверяю техническую документацию».
Не очень-то нравится, как я понимаю? старичок вдруг глянул неожиданно цепким взглядом. Да и платят гроши?
Да по-всякому, не стала вдаваться в подробности Линда.
Понимаю, кивнул головой старичок. Тогда давай вот как. Ты мне номер своего телефончика дай, что-нибудь придумаем.
Линда подняла на собеседника взгляд, в нём читалось почти изумление.
Давай-давай, приказал старичок. Хуже-то точно не будет.
Но
Никаких «но», деточка Не клеить же я тебя собираюсь, возраст уже не тот!
Линда забежала в рабочий кабинет, когда часы показывали без одной минуты восемь. Глянула на свой стол, заваленный кипами бумажных папок, из которых беспомощно выглядывал бок пузатого монитора.
«С чего начинать-то, растерянно мелькнуло, когда она уселась во вращающееся кресло. Если я сегодня сводку не доделаю, точно загремлю под фанфары!»
Алё!
А? Линда вздрогнула. Рядом стояла её сослуживица и «рабочая» подруга Нина.
Ковальчук, ты в каких облаках витаешь? насмешливо поинтересовалась она.
Нина-Нинель часто называла коллегу по фамилии.
Какие там облака, махнула рукой Линда. Чуть подбородок утром не расквасила!
А я думала, встретила прынца на белом коне, вот и витаешь.
Какой там ещё принц! притворно нахмурилась Линда и вспомнила старичка в автобусе.
На обеде сбегаем в забегаловку? заговорщицки поинтересовалась Нина. «Сбегать в забегаловку» на их сленге значило прошматнуться по магазинчикам.
На обеде? переспросила Линда, всё ещё никак не способная сосредоточиться.
Обед, Нинель сделала рукой движение, как будто ест воображаемой ложкой. Я вижу, ты что-то не в себе.
Работы много. Шеф ругался, что если я не доделаю
Ругаться он может, кивнула Нина. Ладно, надеюсь, к полудню оклемаешься, оставляю вас, мадам, наедине с вашими бумажками.
«Может, позвонить сегодня Алексу? размышляла Линда чуть позже, занося на автомате данные в электронный реестр. Давно уже не виделись, а для здоровья не помешает»
И потом она представила всю эту картину. Будто разыгранную по ролям встречу. Невкусный ужин, бокал приторного шампанского, стандартные, «обязательные» объятия, механический секс. И неизменное: «тебе было хорошо?» «да, конечно, а тебе?» «и мне тоже».
У Линды свело скулы. От какой-то безысходности. От отчаяния. И от того, что её жизнь превратилась в неинтересную, бездарную, скучную пьесу. И лишь боязнь, что её могут лишить роли, заставляет её снова и снова произносить эти одинаковые заученные фразы. Не получая от своей игры никакого удовлетворения: ни морального, ни материального, ни сексуального. Осталось дождаться, когда зрители начнут забрасывать сцену гнилыми помидорами.
Она так глубоко задумалась, не переставая, впрочем, клацать клавиатурой, что аж подпрыгнула на кресле, когда в кармане жакета завибрировал смартфон.
«Сам решил позвонить, мелькнуло у Линды. Она была уверена, что это Алекс. Вспомни про что-то, оно и всплывёт».
Но «на проводе» оказался вовсе не её номинальный «мужчина».
Гилман Байер беспокоит, тот самый человек из автобуса, сказали в трубке. Я же обещал вам позвонить
Глава 2. Дрозофила
С первым и пока единственным бывшим мужем у Линды как-то не задалось. Сейчас, с высоты прожитых лет, она так и не могла понять себя ту, двадцатилетнюю. На что она вообще рассчитывала? Ну, кроме сумасшедшего, как у многих, конфетно-букетного периода и первой чувственной страсти. Как-то ведь она представляла свою жизнь с Клаусом после всего этого? Когда ему не нужно будет больше красиво ухаживать зачем, она же уже стала его женой. Когда страсть в постели неизбежно начнёт затихать, потому как, признаться честно, Клаус никогда в этом деле не был ни особенно пылок, ни особенно изобретателен. То есть убери эти две составляющих раннего этапа их романа и что останется? Неужели Линда в двадцать лет была настолько глупа, чтобы совсем не думать об этом и не осознавать очевидного? Ладно бы Клаус блистал на профессиональном поприще, имел бы потенциал в карьере или, например, получил огромное наследство. Так ведь тоже нет! Обычный электромеханик с перспективой стать лет эдак через пять-десять старшим электромехаником. Среднестатистический работяга со стандартным графиком и пивом с друзьями по выходным. И что самое, пожалуй, ужасное, Клаус ни к чему не стремился. Он считал, что нынешний образ жизни и есть та точка социального максимума. Линда быстро заметила, что потихоньку деградирует и начинает мыслить такими же приземлёнными категориями. Но это произошло чуть позже, где-то на третьем-четвёртом году их брака. Когда Майка уже стала подрастать. Пока мысли Линды занимали пелёнки-распашонки и детское питание, уклад, который предоставил молодой муж, казался ей вполне достойным. Что надо-то? Обеспечивает же, на хлеб с маслом, пусть и не с икрой, но хватает. А твоё дело, Линда стоять у плиты и качать колыбельку, ты для чего замуж-то выходила?
Вот такая у них с Клаусом приключилась невзрачная семейная история. Майя быстро вышла на работу, квалификации у неё не имелось, пришлось идти на конвейер сборочного предприятия. Здоровье пока ещё позволяло заниматься тяжёлым физическим трудом, но Линду начали уже посещать пугающие мысли: а сколько так будет продолжаться? А если она не сможет в какой-то момент поднимать и закреплять тяжёлые болванки? Что тогда? Клаус вряд ли потерпит дома нахлебницу. А куда ей, Линде, податься в таком случае? Она ведь ничего не умеет! Линда полагала, что главное выйти замуж, а там что-то да получится. Но в итоге получилась только Майка, которая стремительно подрастала.
Как ни странно, в таком вот подвешенном состоянии Линда прожила с Клаусом целых двенадцать лет. Подумать только! Двенадцать! Которые пролетели как один миг. И не потому, что были счастливыми, нет, а потому что превратились в непрерывную рутину. Дни сменялись днями, месяцы месяцами, годы годами. Абсолютно одинаковыми. Если бы не отметки на косяке, которыми Клаус фиксировал рост дочери, можно было бы подумать, что происходит бесконечный «день сурка». Одно и то же. Одно и то же. Секс, который случался всё реже и вскоре стал инициироваться Клаусом только по очень «большим праздникам», мало чем отличался от общей рутины. Линда давно уже не получала никакого удовольствия в этом смысле. Дошло до того, что она начала ждать очередного «сеанса» с неприятием. С мыслью только не сегодня, только не на этой неделе, только не в этом месяце. Пару раз от безысходности она заводила разовые интрижки с какими-то проходимцами, которые в итоге окончились ничем и ничего, кроме брезгливости и отвращения, Линде не принесли.
Удивительно ещё, что Линда решилась на развод. Потому что в какой-то момент уже смирилась, что весь остаток жизни проведёт вот в такой безрадостной обстановке. Хотя со стороны их брак казался вполне себе состоявшимся: одеты, обуты, дочка миленькая такая. Но на самом деле в доме Ковальчуков царила душевная пустота, вакуум. Линда с Клаусом существовали в отдельно взятом космосе, лишь иногда очень редко пересекаясь траекториями.
Нам надо развестись, вдруг ни с того ни с сего заявила однажды Линда. И испугалась. Потому что сказанного назад не воротишь. А Клаус не тот человек, который может обратить всё в шутку.
Муж оторвался от телевизора и посмотрел на неё непонимающе.
Что? переспросил он.
И вот это «что?» словно переключило в сознании Линды некий тумблер. Будто с глаз упала пелена, которая хоть как-то маскировала действительность их взаимоотношений. Линда окончательно, до самых кончиков пальцев, осознала, что не любит этого человека. Мало того, она к нему равнодушна. Как к какому-нибудь предмету интерьера, который стоит там уже тысячу лет, и ты его просто-напросто не замечаешь. Пока не начнёшь копаться в одном из его ящиков, разыскивая невесть куда пропавшее удостоверение.
Я не люблю тебя, сказала Линда вслух, глядя на супруга широко открытыми глазами.
Клаус только хмыкнул.
Что на тебя нашло? то ли он намеренно старался принизить значимость такого заявления, то ли действительно считал признание жены очередной блажью.
Тогда Линда подошла к журнальному столику, на котором стоял любимый пивной стакан Клауса, взяла его и изо всей силы хряпнула об пол разлетевшиеся по комнате острые осколки теперь символизировали крах их брака.
Когда дело дошло до официального оформления развода, Клаус внутренне изменился. Линда замечала, как в нём клокочет злость и раздражение. Бывший муж был уязвлён таким поведением бывшей супруги. Он считал себя правым, а значит, обманутым. Клаус привносил в их брак, как он думал, всё то, что необходимо. Он не третировал Линду, не бил, заботился как мог о Майе; что касается мелких неурядиц и разногласий, так у кого их не бывает?!
Честно говоря, Линда не была на сто процентов уверена в своей правоте. Пару раз она испытывала панические приступы и едва удерживалась, чтобы не броситься к Клаусу, попросить прощения и всё отменить. Но она сумела сдержать себя, взять в руки и уверовать в то, что поступает правильно. Другой жизни ей никто не даст. А жизнь с Клаусом предполагала полное забвение. Потому как безликое существование рано или поздно к нему обязательно приведёт.
Клаус при разводе намеренно проявил формальную принципиальность, и им пришлось делить имущество по закону. По сути, Линда с Майей остались ни с чем. Тех совместных накоплений, половина которых осталась за Линдой, едва хватило на первые полгода. Пришлось снимать квартиру, обустраивать быт, и невеликие капиталы растворились поразительно быстро. Хорошо ещё, что Клаус существенно помогал Майе, в этом смысле никаких претензий к бывшему мужу у Линды быть не могло. Правда, он скрупулёзно отслеживал все свои переводы для дочки куда были потрачены деньги.
Линда нашла другую работу. Не более денежную, но хотя бы более лёгкую физически. Она устроилась вначале в бюро переводчиков, а потом перевелась в технический отдел одного из филиалов коммерческой фирмы и стала работать с бумажной документацией на импортные изделия.
Но странное дело после развода никакого «прорыва» в её жизни, как она рассчитывала, не случилось. Она продолжала жить, словно по инерции. В других декорациях (они с Майей снимали маленькую квартиру), на другой работе (конечно, светлый офис, не сборочный цех, но суть-то, по большому счёту, одна), без сидящего вечерами на диване мужа (познакомиться с другим мужчиной Линда никак не могла: то не хватало времени, то сил) но точно так же. Приходила со службы, хлопотала по дому, воевала с Майкой, потом ложилась спать, укрываясь одеялом и с надеждой думая ладно, сегодня не успела заняться чем-то полезным, займусь завтра. Но Наступало завтра, и всё повторялось.
«Полезное» всё так и не наступало, если не считать Алекса, с которым она неожиданно даже для себя познакомилась на одной корпоративной встрече. Он работал в другом филиале и служил таким же неприметным клерком, как и сама Линда. К своему удивлению, она поддалась на уговоры Алекса и у них закрутился какой-то вялый и бесцветный роман. Встречи раз-два в неделю, скучное перечисление взаимных новостей, потом совместная ночь, большую часть которой Алекс сладко спал (исполнив свой «долг» за пару-тройку минут), а Линда таращилась в тёмный потолок очередного мотеля и размышляла: что она в этой жизни сделала не так?
Я тебя не отпускаю ни на какую вечеринку! безапелляционно заявила Линда, повышая голос. Что ещё за новости?!
Почему это? сверкнула глазами Майя, начиная розоветь щёчками.
Линда уже научилась «считывать» этот признак дочь собиралась психовать.
Да потому что ты ещё несовершеннолетняя! Мало того, тебе даже шестнадцати нет!
Я же не к наркоманам иду! А с Гердой! Вообще не буду у тебя больше спрашивать!
Я тебе устрою «не буду спрашивать»! вышла из себя Линда и сильно болтанула дочку туда-сюда, вцепившись рукой в её предплечье. Никуда не пойдёшь!
Нет, пойду! Майя энергично попыталась высвободиться, но мать держала её крепко.
Ты почему кроссовки свои раскидываешь где попало?! Я утром навернулась из-за этого, ты хочешь, чтобы я покалечилась?! Я тебе сколько раз говорила прибирай свои вещи!
Отпусти-и-и-и, зашипела Майка, делая новые попытки вырваться. Синяк поставишь! Я в полицию пойду скажу, что ты меня бьёшь!
Что? Линда опешила, ослабила хватку, и Майя, воспользовавшись растерянностью матери, выскользнула.
Не доводи меня до окончательного каления, предупредила Линда со зловещим пришёптыванием. Ты меня знаешь. Я тебя в комнате запру!
Попробуй только! огрызнулась Майя, предусмотрительно отступив к своему столу. Я тогда из дома уйду! К отцу!
Иди-иди, он тебя прямо ждёт с распростёртыми объятиями И во что ты вырядилась? Это что за юбка, что у тебя трусы видно?!
Тебе какое дело? Во что хочу, в то и одеваюсь!
Ты уроки сделала?
Сделала!
Сделала?
Сделала!
Показывай, Линда сделала пару шагов к столу, на что Майя резво отпрыгнула к кровати. Пока не покажешь, никуда не пойдёшь!
Да пожалуйста, дочка демонстративно вывалила из портфеля на стол учебники вперемешку с тетрадями и вполголоса бормотнула: Фашистка
Я тебе сейчас губы отобью за такие слова! заявила Линда, пытаясь разобраться в наваленном. Набери Герду.
Зачем это?
Затем, что я хочу у неё лично узнать, куда вы направляетесь!
Да пожалуйста! Майя достала смартфон, тыкнула в экран и нажала на кнопку громкой связи.
«За старую дурочку меня держат, мелькнуло у Линды, думают, что я не догадываюсь, что они спелись говорить про вечеринку одно и то же».
Алё, отозвалась трубка хриплым голосом Майиной подружки. Можно было подумать, что Герде не четырнадцать лет, а все двадцать пять.
Это Линда, мама Майи. Скажи мне, что вам задали по биологии на завтра?
А? опешила та.
Майя тоже округлила глаза.
Что вам задали по биологии? тоном инквизитора повторила Линда.
Ты же про вечеринку собиралась спра пискнула Майя, пытаясь выиграть время.
Молчать! гаркнула ей Линда и снова переключилась на подружку: Герда, скажи мне честно, я же всё равно потом узнаю.
Ну параграф.
Какой?
Ну двадцать пятый.
Ещё?
Ну
Ещё что?.. Герда!
Ну, реферат.
Тема?
Про мух этих. Про дрозофил.
Спасибо, Герда, Линда отобрала у деморализованной дочери смартфон и отключила связь. Показывай дрозофил, приказала она.