Да, милая, я знаю, как это бывает, уж поверьте, сочувственно сказала Рона.
Но теперь, Анна обвела рукой блюда, которыми угощали гостей Фрэнк и Пэт, когда я приготовила то, что хочу и как хочу, я поняла, что не могу без любимого дела. Это часть меня, часть моей души. Так работают мои мозги. И теперь я не уверена. Мне нужно все обдумать. И найти подходящую работу. Наверное, от этого зависит, куда я поеду.
Вам нужно вновь открыть «Криви Инн», предложил Филипп. Там есть настоящая кухня, которая пропадает зря.
Раздался хор одобрительных голосов, но Анна колебалась.
Сомневаюсь, что смогу управлять собственным бизнесом. Мое место на кухне. По натуре я ведомый, а не лидер.
Почему вы так решили? спросил Фрэнк.
Анна открыла было рот, чтобы ответить, но вовремя остановилась. Эти слова принадлежали бы Джеффу, поняла она, а не ей. Она слышала их столько лет на протяжении всей карьеры, что никогда не задумывалась, насколько они верны.
Я У меня нет опыта, растерянно пробормотала она, шокированная этой мыслью. И начального капитала.
А по-моему, это отличная идея, и совершенно очевидно, что с едой проблем не будет. Кстати, где вы работали в Лондоне? спросил Терри. В каком заведении? Судя по тому, чем вы нас тут угощаете, это шикарное местечко.
Снова почувствовав неловкость, Анна сделала большой глоток вина. Как ни велико искушение солгать, она должна сказать правду.
В ресторане «Четыре сезона».
Ничего себе, удивился Дэвид. Вы имеете в виду ресторан Джеффа Роклиффа? Тот самый, что в прошлом году получил еще одну мишленовскую звезду?
Да, невозмутимо подтвердила Анна. Получил. Мы получили.
Секундное замешательство нарушил смех Роны.
У Криви есть мишленозвездный шеф-повар! воскликнула она. Кто бы подумал!
Звезду дали не мне, а кухне, которой заведовал Джефф.
Да ладно, усмехнулась Сьюзен. Готова поспорить, что все самое трудное делал кто-то другой. Обычная история.
Анна позволила себе улыбнуться:
В любом случае теперь меня там нет.
Долго вы там работали? спросила Пэт.
Со дня основания. Около пятнадцати лет. Достаточно долго. Откровенно говоря, даже слишком.
Мне нравятся его телепрограммы, присоединилась к разговору Мари. Кажется, на следующей неделе начинается новая?
Да, я вчера о ней читала, сказала Рона, и у Анны замерло сердце. Звучит совсем неплохо. Он путешествует по всяким медвежьим углам Великобритании и выспрашивает у хозяев ресторанов новые рецепты. Жаль, что у нас тут ничего нет он мне всегда нравился. И кажется, он недавно расстался с женщиной, с которой долго прожил вместе. Еще одна упущенная возможность! Давайте, Анна, возрождайте нашу таверну и уговорите его приехать ради меня!
Все рассмеялись. Почувствовав внимательный взгляд Пэт, Анна принялась разглядывать свой бокал. Тут раздался звонок в дверь. Она сидела ближе всех к выходу и решила воспользоваться шансом и сбежать, хотя бы ненадолго.
Давайте я открою?
Конечно, дорогая. Пэт улыбнулась, словно читая мысли Анны. Это Старый Робби. Он предупредил, что опоздает.
Обдумывая неожиданный поворот застольной беседы, вызвавший мучительные воспоминания, Анна вышла в коридор и открыла дверь, не задумываясь о том, кто стоит по ту сторону. Она услышала «Старый Робби», и ее воображение нарисовало суровое, морщинистое лицо Дугласа Маккина. Но перед ней стоял широко улыбаясь, с бутылками вина в обеих руках, мужчина, которого она легко приняла бы за сорокалетнего Роберта Редфорда, и Анна от растерянности перестала что-либо соображать.
Э Привет, сказал мужчина. Анна молчала, и его улыбка погасла. Должно быть, вы Анна? Он сунул одну бутылку под мышку и протянул ей руку. Роберт Маккензи. Кажется, это вам я продал «Счастье рыбачки»?
Анна открыла рот, собираясь ответить, но обнаружила, что сигналы от мозга по-прежнему не доходят до языка. Тогда она закрыла рот, пожала протянутую руку и наконец отступила в сторону, пропуская его.
Да, конечно. Простите, поспешно извинилась она. Прошу прощения. Входите, они все в гостиной. Рада с вами познакомиться.
Он прошел вперед, очевидно слегка встревоженный. Неудивительно, подумала Анна и выругала себя.
Простите, повторила она, чувствуя необходимость объясниться. Но вы не старый.
Он удивленно заморгал, потом нахмурился:
Я не что?
Анна выдохнула, почувствовав, что к ней наконец-то вернулась способность соображать, и подумала, не стала ли она жертвой изощренного местного ритуала инициации.
Здесь все называют вас Старым Робби. Первым местным жителем, которого я встретила, был Дуглас Маккин, и он действительно старый, а потом Пэт и Фрэнк сказали, что вы с ним друзья, и я я подумала, что вы
Старый, закончил он, и его губы растянулись в улыбке. Кое-кто именно так и считает. Моего сына тоже зовут Роберт, так что здесь я Старый Робби, а он
Молодой Робби.
Точно. Роберт Маккензи снова улыбнулся. Простите, что вышла такая путаница.
Анна поморщилась.
Это я должна просить прощения за то, что вела себя как полоумная, когда открыла дверь. Пока что единственный результат моего «знакомства с соседями» это желание стать затворницей.
Он рассмеялся, и его низкий раскатистый смех отразился от стен коридора, вызвав у нее улыбку.
О нет, здесь этого делать не стоит. Это прямой путь к безумию.
Шум из противоположного конца коридора вдруг стал громче Пэт открыла дверь в гостиную.
Все в порядке? спросила она. Робби, советую тебе войти и попробовать то, что приготовила Анна, пока на столе что-то осталось. Еще пять минут, и тебе ничего не достанется.
Разговоры неспешно перескакивали с темы на тему; собравшиеся обсуждали родственников и знакомых, касались истории деревни, слухов и интриг в основном ради Анны. Она смеялась рассказам о проделках бывших жителей, по которым местные по-прежнему скучали, а многие истории относились к тем временам, когда таверна «Криви Инн» процветала и в нее можно было заглянуть даже после официального закрытия. В рассказах фигурировало и «Счастье рыбачки», причем о доме говорили с такой симпатией, что Анна жалела, что не может обратить время вспять и приехать, когда была жива Брен.
Помнишь тот шторм, через полгода после нашего переезда? спросила Пэт Фрэнка. Черепица так гремела, что, казалось, крышу сейчас сдует, а потом мы подумали, что Брен приходится еще хуже.
Ну да, кивнул Фрэнк. Волны вздымались так, что мы не сомневались: утром выглянем в окно и увидим, что всю деревню смыло в море. Когда около часа ночи волна в третий раз ударила в дверь, я решил привести Брен в «Приют ткача». Береженого бог бережет, подумал я, а места у нас полно. В общем, я завернулся в плащ, побрел туда и постучал в дверь. Мне казалось, что я стучал не меньше получаса, пока наконец она, сонная, в ночной рубашке, не открыла дверь и не заявила, что я ее разбудил!
Пэт рассмеялась.
Потом мы уже не волновались. Такого смелого человека еще поискать. Мы скучаем по Брен, упокой Господь ее душу.
Забыла сказать. Анна указала на полупустую тарелку с печеньем. Вчера я нашла старую книгу рецептов Брен и по ней испекла песочное печенье с малиной и миндалем.
О, как мило! воскликнула Сьюзен, протягивая руку к тарелке. Я помню Брен и ее выпечку. Ей особенно удавались кексы.
Мне следовало принести книгу. Анна повернулась к Роберту Маккензи. Ее нужно вернуть вам, в семью. Если хотите, я за ней схожу.
Роберт улыбнулся:
Знаете что? Лучше оставьте ее себе. Вам она пригодится больше, чем нам, и мне приятно, что книга останется в доме, где родились эти рецепты.
Вы уверены? Анна была растрогана. Это так мило с вашей стороны.
От нее нам на память много чего осталось. Вчера мы с Молодым Робби выходили в море на ее шлюпке, прибавил он, обращаясь ко всем. Пришлось потрудиться, чтобы ее восстановить, но теперь она в порядке. Думаю, из мальца выйдет отличный моряк. Это лучший подарок, какой только могла ему сделать Брен.
Как чудесно, сказала Мари. Наверное, вы не удивились, что его тянет в море с учетом его родословной, а? Оба его дедушки, вы сами на спасательном судне, его бабушка, мама, тетя
Старый Робби провел рукой по волосам, и Анна заметила блеск золота на его пальце.
Ну, ему лишь бы гоняться за своими любимыми дельфинами, в этом все дело. Вбил себе в голову, что его шлюпку можно использовать как спасательное судно, если они запутаются в сетях или еще что. Я взял с Робби страшную клятву, что он будет выходить в море только со мной или с Барбарой. Он хороший мальчик, но легко увлекается.
Ваша жена тоже выходит в море? спросила Анна. Наверное, вы замечательно проводите выходные?
В его остром взгляде мелькнуло что-то, похожее на боль. Анна с замиранием сердца поняла, что сказала что-то ужасное. Внезапная тишина нарушила непринужденную атмосферу в комнате.
Мама Робби умерла несколько лет назад. Голос его был тихим и ровным. Барбара приходится ему бабушкой. Она много нам помогает. И она сама опытный моряк. Еще несколько лет назад выходила с нами в море на спасательной шлюпке.
Я простите, пробормотала Анна. Я не
Старый Робби улыбнулся и покачал головой:
Не извиняйтесь, в этом нет нужды. В любом случае вы правы Кэсси была настоящим моряком Море ее родная стихия, и я в шутку называл ее шелки.
Глава восьмая
На следующий день, в воскресенье, Анна присоединилась к Дэвиду и Глинн, которые вывели на прогулку своего ирландского сеттера, огромного ласкового пса с лохматой рыжей шерстью. Растрепанные, они постучались к ней в дверь и пригласили составить им компанию. Анна согласилась, растроганная искренним предложением дружбы и вспомнив данное самой себе обещание: «Пока ты здесь, как можно чаще говори да».
Не спрашивайте, сказал Дэвид, когда Анну официально представили собаке с не слишком подходящей кличкой Билл. Это все Глинн. Мы договорились, что породу выбираю я, а имя она, и я так обрадовался, что не заметил подвоха.
По мне так чудесное имя, сказала Анна, познакомившись с жизнерадостным Биллом, и рассмеялась, заметив торжествующий взгляд, брошенный Глинн на Дэвида.
Они пошли по главной и единственной дороге, ведущей из деревни, поравнялись с парковкой и стали подниматься к полям, тянувшимся к востоку от скалы, нависавшей над Криви. Тропинка уводила их все выше и становилась все круче, казалось, скала вздымается к самому небу. Временами тропа опасно подходила к краю обрыва так близко, что Анна могла видеть внизу не только «Счастье рыбачки», но и крыши других домов.
Анна смотрела, как Билл бежит впереди, быстро перебирая огромными лапами и время от времени останавливаясь и проверяя, следуют ли они за ним. Утром ветер усилился; он трепал волосы и сбивал дыхание. В дождливую погоду или зимой подниматься здесь было бы еще труднее. На самых опасных участках тропы виднелись следы оползней проплешины на склонах, где трава и почва съехали вниз, обнажив красноватый камень. Анна вспомнила о поврежденных домах, которые заметила во время первого знакомства с деревней.
Я еще вчера хотела спросить, сказала она, здесь бывают оползни? Некоторые дома в Криви, похоже, пострадали от них.
Да, подтвердил Дэвид, просто ужас. Пару лет назад сошел сильный оползень. Во время шторма. Мы еще легко отделались могло быть гораздо хуже. Муниципальный совет все твердит о земляных работах, чтобы укрепить остальной склон, но никто в деревне не знает, как это сделать.
Они и сами не знают, прибавила Глинн, в последний год уже и разговоров не слышно.
Анна нахмурилась:
Но ведь это опасно, разве нет?
Опасно, согласился Дэвид. Потом случались и другие оползни, не такие сильные. Но Криви стоит тут несколько веков и пережила и не такое. В пятьдесят третьем году жуткий шторм на побережье смывал в море целые дома, и Криви не стала исключением. Вы, верно, заметили пустое место рядом с большими коттеджами? Там стоял еще один дом, но он был так поврежден, что его пришлось снести. Тот шторм положил конец рыболовству в нашей деревне. Люди потеряли слишком много лодок, и маленькой рыболовецкой общине так и не удалось снова встать на ноги. Настоящая трагедия.
Наверное, к пятьдесят третьему году «Счастье рыбачки» уже построили, сказала Анна.
Конечно, кивнула Глинн. И готова поспорить, в доме жила Брен. Сомневаюсь, что она заметила бьющий в окно ветер.
Вы ее знали?
Скорее Дэвид, чем я. Мы встречались несколько раз достаточно, чтобы я поняла, что она сила, с которой нельзя не считаться, хотя, честно говоря, это сразу бросалось в глаза. Когда мы познакомились, она уже превратилась в маленькую старую даму с серебристыми волосами, но все еще производила внушительное впечатление. Знаете, бывают такие железные старушки, над которыми время словно не властно. Жаль, что это не так. Брен одна из последних нитей, которые связывали нас с прошлым Криви.
Я помню ее еще с детства, сказал Дэвид. Казалось, она не менялась. Вечная улыбка на устах, а в кармане всегда пастилки для ребятишек. Почти до самого конца она ходила на пристань встречать Старого Робби, когда он привозил ей покупки из Геймри. Всем бы нам в девяносто пять быть такими бодрыми и деятельными, как Брен Маккензи.
Расскажите мне о ней.
Лучше поговорите со Старым Робби. Он с удовольствием расскажет вам истории из ее жизни.
Анна набрала полную грудь холодного воздуха:
Мне кажется, я до самого отъезда буду избегать Роберта Маккензи.
Как? Почему? Потому что завели разговор о его умершей жене, о которой никто из нас не догадался рассказать? удивился Дэвид. Я уверен, он не держит на вас зла. Да и с чего бы? Кэсси умерла пять лет назад, и я ни за что не поверю, что все это время они с Молодым Робби о ней не говорили. Не думаю, что эта тема табу. Во всяком случае, надеюсь, а иначе тем хуже для всех.
Но Анна помнила выражение глаз Старого Робби, когда она задала свой вопрос. Оно сохранялось не дольше секунды, но все же Интересно, подумала она, есть ли на свете что-то более трагичное, чем мужчина, все еще любящий покойную жену. Отец Анны так и не смирился со смертью жены, и хотя они часто говорили о ней и развесили во всем доме ее фотографии, смерть Хелен Кэмпбелл оставила в его сердце пустоту, которую не мог заполнить никто. Выражение, на секунду мелькнувшее в глазах Роберта Маккензи, потрясло Анну, потому что было хорошо ей знакомо. Ту же боль она видела в глазах отца, когда он задумчиво рассматривал фотографию матери, сделанную в день их свадьбы. Это произошло за неделю до его смерти, а к тому времени матери Анны уже тридцать лет как не стало. Иногда любовь длится один сезон, а иногда она длиннее жизни. Но и та и другая могут быть необыкновенно сильными, и это одна из многих загадок человеческого сердца. Возможно, все дело в том, что сама Анна еще остро переживает смерть отца и ей очень не хочется бередить такую же рану в сердце другого человека. Как бы то ни было, вина тяжким грузом давила ей на плечи, и она никак не могла забыть тень страдания, пробежавшую по лицу Роберта Маккензи.
От чего она умерла? спросила Анна, вглядываясь в бурные, гонимые ветром волны далеко внизу. Теперь они уже вышли за пределы деревни, и Анна видела только дикий скалистый берег. Ведь она не утонула, правда?
Кэсси? Нет, конечно. Рак груди. Вы бы видели ее похороны. Она работала учительницей младших классов, и проститься с ней пришла вся школа, а также бывшие ученики и почти все местные жители отсюда до Фочаберса. Кэсси Маккензи все очень любили.
Анна опять вспомнила выражение глаз вдовца. Теперь у нее не оставалось никаких сомнений.
Следующую неделю Анна посвятила малярным работам. Начала она с гостиной внизу, одолжив у Фрэнка защитные чехлы для мебели и аккуратно скатав новый коврик. Просто удивительно, как преображается комната с чистыми стенами. Анна выбрала белую краску, отражавшую почти весь свет, который проникал через немногочисленные окна и расширявшую внутреннее пространство «Счастья рыбачки». Но работа утомила ее, и когда из-за туч выглянуло солнце, Анна она как раз накладывала последний слой восприняла это как указание, что следует послушаться Кэти и устроить себе настоящий отпуск, а не искать все время какое-нибудь дело.