Вы понимаете, что «нечто» спит за стенкой от меня и за другой стенкой от вас. И у вас нет никаких гарантий, что у этого «нечто» с головой всё в порядке. Какие у вас гарантии, что я могу без риска для жизни выйти ночью в наш общий сортир? Как знать, что это нечто не утопит вас в своей, а может, и в вашей же моче?
Профессор еле заметно улыбнулся.
Господин Верт, в отличие от вас, я не имею никакого оружия. Стало быть, ходить ночью в туалет мне должно быть страшнее. Но мне совсем не страшно. Хотя у меня, помимо оружия, нет ни вашей физической силы, ни вашего боевого опыта. Это вы у нас научены убивать
Док, вы правы, я научен убивать! зловеще шипя, перебил профессора Верт. Но в основном имел дело с людьми. Чуть реже с машинами, ещё реже с животными. А то, что ссыт с нами в один унитаз, не попадает ни в одну из этих категорий! Откуда нам знать, что эту тварь вообще можно убить? Откуда мы знаем, на что она вообще способна?
Профессор еле слышно захохотал.
Вы паникуете, хотя у вас нет явного повода паниковать, ехидно улыбаясь, сказал Белов. Я не знаю, кто из них двоих «образец», а кто «прототип». Как вы понимаете, мой эксперимент будет считаться успешным, только если мы действительно не сможем их отличить. Если ни мы, ни их семья, ни их коллеги не признают в них радикальных перемен, значит, вы, господин Верт, можете ехать к своему начальству с хорошими новостями. Если нет, нам предстоит большая работа над ошибками.
Профессор, а как насчёт ещё одного эксперимента? Давайте и исследуем смертность ваших образцов?
Как вы собираетесь это исследовать? тон голоса профессора стал тревожным.
Пустить пулю в лоб «образцу номер два»! резко ответил Верт.
Это исключительно! «Образец номер два» резервная копия. Он нам необходим на тот случай, если с прототипом что-нибудь случится.
А вы, док, всё делаете, чтобы с кем-то из нас что-нибудь случилось.
Профессор пожал плечами и, шумно выпустив воздух из лёгких, сказал:
Кое в чём вы правы, господин куратор, мы должны проверить предел выносливости образца и, как вы бы это назвали, смертность. Думаю, мы сделаем копию «тандема». Одного из копий вы убьёте сразу. Второй же подвергнется различным экстремальным воздействиям, вплоть до вивисекции.
«Тандем»? иронизируя, спросил Верт.
«Тандем» так мы теперь называем пару «прототип» «образец три», так как действительно не знаем, кто из них кто.
Верт закатил глаза и неодобрительно покачал головой.
Тянуть с экспериментом не будем, продолжил Белов. Сегодня вечером и копируем. Полагаю, вы захотите проверить смертность «образца четыре» с помощью вашего пистолета. Нисколько не возражаю. Куда и как стрелять решайте сами.
Верт поджал нижнюю губу, демонстрируя размышление. Он залез рукой в широкий набедренный карман своих камуфляжных штанов и чем-то пощелкал.
Ваша идея мне нравится, спокойной улыбнулся Верт. Будет здорово, если «четвёртый» сдохнет. Тогда сегодня я смогу крепко заснуть.
Профессор никак не отреагировал на похвалу, просто опустил голову и вернулся к своим цифрам.
А когда вы собираетесь выпустить «подопытных кроликов» на волю, порезвиться? настороженным шёпотом спросил Верт.
«Образец номер один» пойдёт к семье завтра. «Тандем» за ним, по одному в день, на полные сутки.
Ого! Шустро! Но я очень расстроен, что вы не предупредили заранее. Мне нужно собрать моих ребят. Вы же не думали отправить их домой без сопровождения?
Я не вижу в этом особой нужды.
А я вижу, и очень даже особенную. Ваши «кролики» могут разбежаться.
Профессор поднял на куратора взгляд, в котором читалось удивление. И хоть Белов ничего не сказал, Верт уже всё понял этот профессор, может, и гений, но точно не видит дальше собственной тетрадки. Ему и в голову не приходило, что его «образцы» могут сбежать.
Куратор довольно улыбнулся приятно осознавать, что ты в чём-то умнее и лучше седого всезнайки. Это чувство тёплым эфиром растеклось по душе Верта, и его гнев бесследно растворился.
Ладно, готовьте «кроликов» для вечернего рагу. А я соберу своих ребят. Уверен что «образец номер один» ещё не знает, что ему завтра предстоит встреча с семьёй. Сообщите ему как можно скорей! Нашему единственному киборгу тяжело даётся каждое решение, особенно что касается семьи.
Глава 14
Прошло уже три недели. За это время я уже хорошо научился управлять своим новым телом. Как выяснилось, не такое оно уж и сильное жим лёжа выполняет штангой в сто двадцать килограммов, удар левой восемьсот килограммов, правой девятьсот. Максимальная скорость бега 20 километров в час. Короче, до супермена ещё далеко.
Из приятных новостей: уже ем нормальную еду. Немного. По детской порции. А больше и не влезает.
Ден притащил мне банку пива. Смешно. С одной банки накрыло точно так же, как на первом курсе с бутылки текилы на пустой желудок. Ден говорит, что виной тому количество крови в моём организме её у меня полтора литра. А больше и не нужно. Из живых тканей, по словам Дена, у меня остались только мозг, кишечник, печень и кожа. Может, что-то ещё, но это не столь важно. Я даже дышу через искусственное лёгкое, чему ещё удивляться?
Со своей новой участью я почти смирился. Вот только далеко не все вокруг с такой лёгкостью принимают перемены. Кроме Дена и господина Верта, никто не может увидеть во мне человека. Для остальных я полумеханическое «нечто», которого стоит побаиваться и обходить стороной. Особенно больно наблюдать такую реакцию со стороны Лайзы Чан она бежит, бежит в прямом смысле слова, если мне вздумается обратиться к ней по любому поводу.
Ден не такой. С ним мы много болтаем, играем в карты и настольные игры, обсуждаем прелести холостяцкой жизни, давно позабытые мной.
Вот и сейчас мы остались с Деном вдвоём. Вот только что-то поменялось. Он почему-то сидит сам не свой.
Что стряслось, Ден?
Он молча пожал плечами.
Слушай, ты так поник, как будто знаешь, что меня через час распотрошат и ты ничего не сможешь с этим сделать.
Ден усмехнулся, но в его глазах блестел ужас, который я расшифровал как ужас раскаяния. Раскаяния в том, что посеял чрезвычайную тревогу, притом напрасно.
Да нет, с извиняющейся улыбкой начал объясняться Ли. Дело в том, что мне поручили кое-что у тебя спросить, а у меня язык не поворачивается.
Я заинтересовался.
Ну и что же они хотят выяснить?
Ден помялся, но, поняв, что разговор он уже начал и отступать поздно, выдавил из себя:
Они хотят знать: соскучился ли ты по семье?
Меня словно окатили кипятком. Смесь ненависти, тоски, ярости и печали до краёв заполнила мои внутренности. Я даже почувствовал учащение сердцебиения, хотя понимал это не естественная реакция, а программное реагирование.
Да, Ден, ты не зря боялся задать этот вопрос. И, да, я знаю уже, почему они его задают. Они хотят, чтобы я пошёл к Клэм и Бити. Чтобы заявился в своём роботизированном воплощении и перепугал их до смерти.
Но, с другой стороны, если эти балбесы правы? Что если «престиж» это я, а тот, кто спит в мягкой постельке, должен захлебнуться под сценой? Что, если я настоящий, я живой, а тот бездушная кукла? Что, если мои родные разглядят меня в этом противоестественном теле? Позволят ли эти живодёры остаться мне с моей семьёй?
Скорее всего, позволят. Позволят, потому, что это очень интересный эксперимент! Им очень хочется знать, как скоро семья поймёт, что рядом с ними киборг? Как отреагируют? Как сложится дальнейшая семейная жизнь?
А я? Я готов ставить эксперименты над собственной семьёй? Сама мысль об этом вызывает гнев и рвоту. Но я ужасно по ним соскучился!
Вдруг в мою голову пришла мысль. Нет, пришла это мягко сказано. Мысль разорвала мне голову, молнией поразила мои нейронные связи, и я поспешил её озвучить:
Ты можешь передать господину Верту, что у меня есть условия.
Ден вопросительно поднял брови.
Да, у меня есть условия для нашего добровольного и продуктивного сотрудничества. Это не требования, и это особенно уточни, это скорее просьба.
Мой собеседник продемонстрировал мне развёрнутые ладони, что на его языке это значило: «Поторопись, я теряю связь твоих мыслей».
Раз уж они так и так хотят меня отправить к моей семье Если моя семья признает во мне «Меня» А в другом не признает Пусть они разрешат мне вернуться к семье!
Глаза Дена округлились от изумления. Видимо, ему и в голову не приходило, что я могу попросить о подобном. Да и кому могло? Разве что мне самому. Но я не закончил на этом.
Ден, скажи, что я готов к любым экспериментам, к любой работе, ко всему что угодно! Только оставьте меня с моей семьёй!
Я буду приходить сюда как на работу. Если какие-то проблемы, задерживаться и я изобразил пальцами кавычки, «Уезжать в командировки». Готов пахать на компанию за мизер Только не отнимайте у меня моих
К горлу подкатил комок, и глаза защипало. Я чувствовал фальшивость этих ощущений. Но понимал и то, что они соответствуют смятению в моём сердце. И потому совсем не пытался остановить капли воды, вышедшие из моих «псевдоглаз». Эти якобы слёзы способствовали выбросу чего-то в кровь. Чего-то, от чего вмиг перестала болеть голова, пропал шум из ушей и настроение улучшилось.
Ден наклонился ко мне и очень тихо прошептал:
А что ты намерен делать, если семья признает того, а не тебя?
Вопрос этот был вполне обоснованным, и я к нему был готов, правда, только в глубине души На поверхности же Только я осознал его слова, совсем упустив из внимания вопросительные нотки, на меня накатала новая волна меланхолии, а «слёзы» по щекам полились ручейками.
Не знаю, едва смог выдавить я на волне новой «слезной» эйфории. Ден в ответ просто покивал. После непродолжительной паузы он сказал мне:
Чтобы ни случилось, помни, я твой друг! Ты уже не один в этом мире!
Я поднял на Дена взгляд, которым пытался выразить безмерную благодарность. Но на самом деле в этот момент никакой благодарности я не чувствовал. Всё, что я почувствовал, причём в очередной раз, что этот Ден грамотный психолог. Он привязывает меня к себе незамысловатыми приёмами. Он заставляет меня полюбить его как брата и довериться ему. Вот только иногда у него не получается доиграть свою роль до конца. Самая маленькая долька неискренности выдаёт, что он такой же говнюк, как и все в этой секции. Меня это уже перестало заботить.
Спасибо тебе, дружище, продолжал я играть. Мне приятно это слышать.