Это меня рассмешило.
Beurk[23]. Ты отвратительна.
Она вздернула бровь.
Pas de tout.[24] Ты поймешь, если твой дорогой папочка когда-нибудь подпустит тебя к каким-нибудь парням
Заткнись уже.
Ну, Мими Шучу же! Но ты знаешь, что однажды ему придется понять, что ты больше не его маленькая девочка.
Она усмехнулась, посасывая апероль через соломинку. На мгновение мне захотелось ударить ее И я почти решилась. Я не очень хорошо контролирую свои порывы.
Он просто заботливый. На самом деле это было нечто большее. Но и мне самой не хотелось делать ничего, что могло бы разочаровать отца, испортить его представление обо мне как о его маленькой принцессе.
Хотя я часто хотела вести себя как Камилла. Не волноваться из-за секса. Для нее это просто такое же хобби: как плавать, кататься на велосипеде или загорать. Я даже никогда не занималась сексом, не говоря уже о сексе с двумя партнерами одновременно (это была ее фишка) и не занималась этим еще и с девушками. Знаете, что самое смешное? На самом деле, это отец одобрил ее переезд, и сказал, что жизнь с другой девушкой «может уберечь меня от слишком серьезных неприятностей».
Камилла была в своем самом открытом бикини, три треугольника из светлого вязаного материала, которые почти ничего не прикрывали. Ее ноги прижимались к железной решетке балкона, а ногти на ногах были выкрашены в розовый цвет, как у куклы Барби. Если не считать месяца, проведенного на юге с друзьями, она просиживала там почти каждый жаркий день, становясь все темнее и темнее, обливаясь маслом «Ла Рош Позей». Ее тело словно окунули в золото, волосы приобрели оттенок карамели. А я обгораю на солнце, потому и сижу, как вампир, спрятавшись в тени, одетая в широкую мужскую рубашку с романом Франсуазы Саган в руках.
Она подалась вперед, наблюдая, как мужчина вытаскивает свои чемоданы из машины.
Боже мой, Мими! У него есть кот. Как мило. Видишь его? Смотри, в той переноске. Salut minou![25]
Она нарочно так сделала, чтобы он поднял глаза и увидел нас увидел ее.
Эй! крикнула она, вставая и махая так сильно, что ее nénés[26], подпрыгивали в бикини. Bienvenue добро пожаловать! Я Камилла. А это Мервей. Милая киска!
Мне было так стыдно. Она точно знала, что говорила, по-французски это будет так же: chatte[27]. К тому же я ненавижу мое полное имя Мервей. Никто меня так не называет. Я Мими. Моя мама назвала меня так, потому что это имя означает «чудо», а по ее мнению, мое появление в ее жизни и есть чудо. Но еще это невероятно унизительно.
Я спряталась за свою книгу, но не настолько, чтобы не наблюдать за ним поверх ее.
Парень прикрыл глаза рукой.
Спасибо! крикнул он. Он поднял руку и помахал в ответ. И тогда я снова увидела ту бледную полоску кожи между его футболкой и джинсами, стрелку темных волос.
Я Бен друг Ника. Переезжаю на третий этаж.
Камилла повернулась ко мне.
Ну, сказала она вполголоса. Я чувствую, что здесь становится все интереснее. Она усмехнулась. Наверное, мне нужно правильно себя преподнести. Предложить ему посмотреть за киской, если он уедет.
Не удивлюсь, если через неделю она затащит его в постель, подумала я. Вряд ли это будет неожиданностью. Удивительно, что мне так невыносима даже мысль об этом.
* * *
Кто-то стучит в мою дверь.
Я крадусь по коридору, смотрю в глазок. Merde, это она: женщина из квартиры Бена.
Я сглатываю и пытаюсь взять себя в руки. Такое чувство, что мой язык застрял в горле.
Трудно думать с этим гулом в ушах. Я знаю, что могу и не открывать. Это моя квартира, мое личное пространство. Но тук-тук-тук не прекращается, долбит по моему черепу, мне кажется, что сейчас во мне что-то взорвется.
Я стискиваю зубы и открываю дверь. И сразу шок: поразительное сходство с Беном. Но она маленькая, и глаза у нее темнее, и в ней чувствуется нечто хищное, может, это и в нем было, но он тщательнее скрывал. С ней как будто все углы становятся острее. С ним же все было гладко. Она тоже неряшлива: джинсы и старый джемпер с потертыми манжетами, темно-рыжие волосы собраны на макушке. Его шарма в ней нет. Даже в серой футболке в жаркий день он умудрялся выглядеть как-то стильно, понимаете? На нем все сидело превосходно.
Привет, говорит она. Улыбается, но не искренне. Я Джесс. Как тебя зовут?
М Мими, хриплю я.
Мой брат Бен живет на третьем этаже. Но он ну, он как бы исчез что ли. Ты его случайно не знаешь?
Какую-то долю секунды я думаю притвориться, что не говорю по-английски, но это глупо.
Я мотаю головой.
Нет. Я не знала его не знаю, то есть. Извини, я плохо говорю по-английски.
Я замечаю, что она смотрит мимо меня, пытается рассмотреть мою квартиру. Я отхожу в сторону, пытаясь заслонить ей обзор. И теперь она таранит меня взглядом, как будто пытается заглянуть мне в душу: и это еще хуже.
Твоя квартира? спрашивает она.
Oui.
Ух ты! Она округляет глаза. Наверное, ты хорошо зарабатываешь. И ты одна здесь живешь?
Я и моя соседка Камилла.
Она снова пытается заглянуть в квартиру через мое плечо.
Я хотела спросить, давно ли ты видела Бена?
Нет. У него были закрытые ставни. Я имею в виду Я слишком поздно сообразила, что она спрашивала не об этом.
Она поднимает брови.
Хорошо, говорит она, а когда ты в последний раз видела его? Это бы помогло. Она улыбается. И ее улыбка совсем не такая как у него. Не похожая ни на чью.
Я понимаю, что она не уйдет, пока не дождется ответа. Я откашливаюсь.
Я не знаю. Не так давно может, неделю назад?
Quoi? Ce nest pas vrai! Это неправда! Я поворачиваюсь и вижу Камиллу в одном топе и кюлотах.
Ты видела его вчера утром, помнишь Мими? Вы стояли с ним на лестнице.
Merde. Я чувствую, как мое лицо вспыхивает.
А, да. Точно. Я поворачиваюсь к женщине в дверном проеме.
Так он был вчера здесь? спрашивает она, хмурясь, переводя взгляд то на меня, то на Камиллу. Ты действительно видела его?
Угу, выдавила я. Вчера. Должно быть, я забыла.
Он не сказал, не собирается ли он куда-нибудь?
Нет. Мы просто встретились.
Я вспомнила его лицо, как он посмотрел, когда я проходила мимо него по лестнице. Мими, привет. Что-то случилось? И его улыбка. Никто так не улыбается как он.
Ничем не могу помочь, говорю я. Извини. И уже собираюсь закрыть дверь.
Он сказал, что попросит меня покормить его котеночка, если вдруг уедет, вдруг вклинивается Камилла, и та кокетливая манера, с которой она пролепетала «котеночек» напомнила мне о ее «милой киске» в день его приезда. Но в этот раз он меня не попросил.
Правда? Женщина явно проявила интерес. Как Может быть, до нее дошло, что я уже собираюсь хлопнуть дверью перед ее носом, потом что она подается вперед, будто собирается войти в квартиру. И, не задумываясь, я с силой захлопываю дверь.
У меня трясутся руки. Тело дрожит. Я знаю, что Камилла, должно быть, смотрит на меня, гадая, что происходит. Но мне сейчас все равно, что она думает. Я прислоняю голову к двери. Не могу дышать. Задыхаюсь. Тошнота подступает к горлу, и, прежде чем я успеваю подавить позыв, меня рвет прямо на до блеска отполированные половицы.
СОФИ
Пентхаус
Я поднимаюсь по лестнице и вижу ее. Иностранку. Меня охватывает такая дрожь, что я чуть не роняю коробку из булочной. Девушка, что околачивается рядом с пентхаусом, нечего ей здесь делать.
Я с минуту смотрю на нее, прежде, чем заговорить.
Bonjour[28] холодно здороваюсь я.
Она оборачивается, застигнутая врасплох. Отлично. На это я и рассчитывала.
Но теперь настал мой черед удивляться.
Вы. Да это же она, из булочной: неопрятная девушка, подобравшая записку, которую я уронила.
Double la prochaine fois, salope. В следующий раз удвою, сука.
Кто вы?
Я Джесс. Джесс Хэдли. Я живу со своим братом Беном, тараторит она. На третьем этаже.
Если вы остановились на третьем этаже, то что вы делаете здесь? Это же логично, думаю я Расхаживает здесь, будто это место принадлежит ей. Совсем как он.
Я искала Бена. Она явно поняла, как абсурдно это звучит, будто он притаился в каком-то темном углу под крышей, и, смутившись, добавила: Вы знаете его? Бенджамина Дэниелса?
Эта улыбка: лиса, входящая в курятник. Звон бьющегося стекла. Алое пятно на белой салфетке.
Друг Николя. Да. Однако я встречалась с ним всего пару раз.
Николя? Это Ник? Вроде бы Бен упоминал его. На каком он этаже?
Я колеблюсь. Потом говорю:
На втором.
Вы помните, когда вы видели его в последний раз? спрашивает она. Бена, я имею в виду. Он должен был быть здесь прошлой ночью. Я попыталась расспросить одну из девушек Мими с четвертого этажа, но она не особо помогла.
Я не припомню. Возможно, я слишком быстро нашлась с ответом, слишком уверенно. Но ведь он такой закрытый. Вы знаете. Скорее как это по-английски сдержанный.
Неужели? Это совсем непохоже на Бена! Напротив, он бы уже давно подружился со всеми в доме.
Явно не со мной. По крайней мере это правда. Я пожимаю плечами. В любом случае, может быть, он уехал и забыл вас предупредить?
Нет, возражает она. Он бы так не поступил.
Помню ли я, когда видела его в последний раз? Конечно. Но сейчас у меня перед глазами проносится наша первая встреча. Два месяца назад.
В разгар жары.
Он не понравился мне. Это было понятно сразу.
Сначала я услышала смех. Слегка пугающий, каким часто бывает мужской смех В нем чувствовалась демонстрация собственного превосходства.
Я была во дворе. Работала в саду, в тени Для других садоводство это форма творческой самоотдачи. Для меня способ контролировать окружение. Когда я сообщила Жаку, что хочу ухаживать за маленьким садом во дворе, он не понял.
Есть специальные люди, мы можем заплатить, они все сделают за нас, ответил он мне. В мире моего мужа людям можно заплатить за все.
Конец дня: свет тает, жара все еще угнетает. Из-за кустов розмарина я наблюдала, как они вдвоем вошли во двор. Сначала Ник. Затем незнакомец с мопедом. Примерно того же возраста, что и его друг, но он отчего-то казался старше. Высокий и худой. Темноволосый. Он держался достойно. Наполнял пространство вокруг себя уверенностью.
Я заметила, как друг Ника сорвал веточку розмарина с одного из кустов. Как прижал ее к носу, вдохнул. В этом жесте было что-то самонадеянное. Сродни акту вандализма.
Затем к ним подбежал Бенуа. Новичок подхватил его на руки и прижал к себе.
Я застыла.
Ему не нравится, когда его кто-то держит, кроме меня.
Бенуа, предатель, повернул голову, чтобы лизнуть незнакомцу руку.
Привет, Софи, заговорил Николя. Это Бен. Он поживет здесь, в квартире на третьем этаже. Гордый. Хвастается другом, как новой игрушкой.
Рад познакомиться с вами, мадам. Затем он улыбнулся ленивой улыбкой, отчасти такой же самонадеянной, как и жест, с которым он оборвал куст. Я тебе понравлюсь, читалось в нем. Я всем нравлюсь.
Прошу вас, ответила я. Зовите меня Софи. Когда он обратился ко мне «мадам», я почувствовала себя столетней старухой, хотя это было вполне уместно.
Софи.
Теперь я пожалела, что сказала ему. Это было слишком неформально, слишком интимно.
Пожалуй, возьму его. Я протянула руки к собаке. От Бенуа разило бензином и мужским потом. Пришлось держать его на небольшом расстоянии от своего тела. Консьержка этого не оценит, добавила я, кивая на мопеды у будки. Она их ненавидит.
Мне хотелось показаться стервой, но выглядело это так, будто матрона, отчитывает маленького мальчика.
Ясно, сказал он. Спасибо за совет. Мне придется задобрить ее, расположить к себе.
Я уставилась на него. С какой стати ему понадобилось это делать?
Что ж, удачи тебе, сказал Ник. Ей никто не нравится.
А, протянул он. Но я люблю сложности. Думаю, мне удастся завоевать ее расположение.
Тогда берегись, усмехнулся Ник. Не уверен, что тебе захочется с ней связываться. У нее талант появляться из-за угла внезапно, когда совсем не ждешь.
Мне была не по душе эта затея. Консьержка с ее бдительным взглядом, с ее вездесущестью. Что она может выкинуть, если он попытается ее задобрить?
Когда Жак вернулся домой, я сказала ему, что познакомилась с новым жильцом на третьем этаже. Он нахмурился и указал на скулу.
У тебя там грязь. Я потерла щеку должно быть, не заметила. Мне казалось, я была так аккуратна.
И что же ты думаешь о нашем новом соседе?
Он мне не нравится.
Жак вздернул брови.
Я думал, он показался тебя интересным. Что тебе не нравится?
Он слишком обаятельный. Это его очарование. Бряцал им как оружием.
Жак нахмурился; он не понимал. Мой муж умный человек, но чересчур высокомерный. Привык все делать по-своему, контролировать. Я никогда не достигала таких высот высокомерия. И никогда не была достаточно уверена в своем положении, чтобы всегда оставаться настолько самодовольной.
Что ж, сказал он. Нам придется пригласить его на бокал вина.
Мне не понравилось, как это прозвучало: пригласить его в наш дом.
* * *
Первая записка пришла две недели назад:
Я знаю, кто вы, мадам Софи Менье. Я знаю, кто вы на самом деле. Если не хотите, чтобы об этом узнал еще кто-то, предлагаю вам оставить 2000 евро купюрами по 100 евро под расшатанной ступенькой перед воротами.
«Мадам»: отвратительный образец фальшивой вежливости. Намеренно насмешливый тон. Почтового штемпеля не было; принесли сами. Мой шантажист хорошо знал дом, ему было известно о расшатанной ступеньке.
Я не сказала Жаку. Во-первых, я знала, что он откажется платить. Люди с большими деньгами чаще всего скупы. Я же боялась не заплатить. Сразу же достала свою шкатулку с драгоценностями. Рассматривала брошь с желтым сапфиром, которую Жак подарил мне на вторую годовщину, заколки для волос с нефритом и бриллиантами, подаренные им на прошлое Рождество. В итоге выбрала изумрудный браслет, это был самый безопасный вариант, Жак никогда не просил надеть его. Я отнесла его в ломбард, в местечко в пригороде, в окрестностях периферийной кольцевой дороги. Мир вдали от парижских открыток и туристических грез. Пришлось пойти туда, где меня никто бы не узнал. Этот человек понимал, что я не в своей стихии. Думаю, он почувствовал мой страх. Он и не подозревал, что это было связано не столько с ужасом перед соседями, сколько с ужасом от того, что я оказалась в такой ситуации. Унизительной ситуации.
Я выручила за браслет приличную сумму хотя получить я должна была больше. Двадцать банкнот по 200 евро. Деньги казались грязными: пот чужих рук, вьевшаяся грязь. Я сунула пачку банкнот в толстый конверт, там, на фоне тонкой кремовой открытки, они выглядели еще грязнее.
Как будто это каким-то образом сделало факт передачи денег не таким ужасным, менее унизительным. Я оставила его, как было указано, под шаткой ступенькой перед воротами дома.
На время я покрыла свои долги.
Возможно, теперь вы захотите вернуться на третий этаж, говорю я странной неряшливой девушке. Его сестра. В это верится с трудом. На самом деле, трудно представить, что у него вообще было детство, семья. Он казался таким сдержанным. Как будто пришел в этот в мир уже взрослым.
Я не расслышала вашего имени, говорит она.
Я и не представлялась.
Софи Менье, произношу я. Мы с моим мужем Жаком живем в пентхаусе на этом этаже.
Если вы в пентхаусе, то что там наверху? Она указывает на деревянную лестницу.
Вход в chambre de bonne комнату прислуги под крышей дома. Я киваю в сторону лестницы. Но я уверена, что вам это не нужно.
Она понимает намек. Она должна пройти прямо мимо меня, чтобы спуститься обратно. Я ни на сантиметр не сдвигаюсь с места, когда она проходит мимо. Только когда у меня начинает ныть челюсть, я понимаю, как сильно стиснула зубы.
ДЖЕСС
Я закрываю за собой дверь квартиры и вспоминаю, как Софи Менье только что посмотрела на меня: как будто я была чем-то, что она нашла на подошве своей туфли. Может, она и француженка, но я знаю женщин такого типа. Блестящие черные волосы, шелковый шарф, люксовая сумка. То, как она подчеркнула слово «пентхаус». Она сноб. Для меня это не в новинку когда на тебя смотрят как на мусор. Но я почувствовала что-то еще. Возможно, враждебность, когда я упомянула Бена.