Бывает, что мамонт поселяется в глубоких омутах. Один человек рассказывал12, что жил он однажды около глубокого, но маленького озера, а недалеко от него было большое озеро. И из маленького озера в большое пролез мамонт и сделал канаву шириной с дом. Всю землю меж ними он своими рогами сдвинул в озеро, и там образовался остров. Как на той земле сосенки росли, так и растут на острове теперь. Другие говорили, что мамонт в озере в огромную щуку превращается, иногда с рогами. Когда эта щука плывет, за ней след остается черный зигзаг, его даже сверху хорошо видно.
Игнатьевская большая пещера, в ней несколько этажей и много залов. В дальних залах те самые древние рисунки: мамонты, бизоны, лошади. Они немного младше, чем в Каповой им, говорят, по 1415 тысяч лет. Кто в Игнатьевской оказывается, все сразу примечают: есть в пещере какая-то особенная сила, видимо, выход на небо из нее совсем близко. Потому люди хоть и боятся, но ходят в эту пещеру не одну тысячу лет.
Теперь она названа в честь некоего Игната загадочного старца, который долго жил в пещере в середине позапрошлого века13. Кто был такой, никто не допытывался. Уже после его смерти а похоронили его в той же пещере одни говорили, что простой беглый каторжник. Другие украшали: не простой беглый каторжник, а талантливый молодой художник, который влюбился в крепостную, выкупить ее не сумел, по пути убил кого-то из-за любви, понятное дело и остаток жизни скрывался в пещере. А третьи угадывали в отшельнике не то великого князя Константина Павловича, чудом спасшегося от холеры в 1831 году, не то его брата самого́ императора Александра Павловича, не умершего от сомнительной простуды в 1825-м. Но кем бы он ни был, а пещеру выбрал не случайно: в известняке одного из дальних залов Игнат разглядел нерукотворный образ Богородицы с младенцем. Поначалу один ей молился, а потом и люди с окрестных сел и деревень потянулись несли свечи, образки. До сих пор ходят и носят.
Но есть в той пещере еще один женский образ. Уже давно на него не молятся, позабыли, как надо. Он куда старше Богородицы пятнадцатитысячелетний рисунок на потолке дальнего зала. Эта женщина нарисована красным, у нее узнается грудь, которая будто разлетается в движении, ноги присогнуты в коленях, а между ногами у нее череда красных точек. Вот она, уральская прародительница. Она нам еще встретится.
Лиственница, береза и кедр
В тайге всё делают из дерева. Эпоха Мирового Дерева на Урале началась, когда первопредки пришли в тайгу из степей.14 С тех пор дерево это и мост, связывающий миры, и граница, которая не дает мирам беспорядочно смешиваться.
Дерево стоит на корнях. Они проникают глубоко в землю, достигают нижнего мира. Корни как змеи, они вьются зигзагом. Обычные змеи в корнях больших деревьев тоже водятся. Они и корни, и змеи вожатые между этажами Вселенной, нашим и нижним. В корнях Мирового Дерева живет старик-первопредок, премудрый змей, хранитель. Он отсчитывает вселенский ритм, помогает прорасти свежей жизни из праха ушедших.
Корни собираются в ствол, в стволе дупло. Лаз, щель, отверстие. Как сквозь горную расщелину, через дупло можно выйти и наверх к небу, и вниз, в темное царство. А можно остаться в само́м дереве, поселиться в нем. Так укрываются от преследований. Так хоронят умерших детей. Но также в дереве могут поселиться зловредные духи. А когда их становится слишком много, небо собирает грозу и начинает метать в тайгу молнии, целясь в те стволы, где засели порождения нижнего мира.
Крона упирается в самое небо, на ней вьют гнезда боги. Там выход в верхний мир, оттуда все-все видать.
Высоко тянется лиственница. На ее макушку опускаются божественные птицы, на ней сидит шаманская птица кукушка, обозревает весь уральский мир и хранит людей от злых духов. Рассказывают, и человек может взобраться по стволу в богово гнездо. А уж дальше как повезет: кто сорвется оземь насмерть, кто наверху пропадет птенцы пожрут, а если герой вернется перерожденным.
Всем хороша лиственница крепкая, высокая, сильная. Но уж простецки прямая, слишком ровная, без затей. Прямота хороша для вещей, созданных человеком, а в лесу она выглядит безжизненно. Нет мудрости в дереве с одним ровным как стрела стволом. Говорят, что поначалу небо сделало человека из лиственницы до чего сподручный и податливый материал! Ан не задалось: вышел лишь глупый менкв, заорал на своего создателя и сбежал жить в глухой лес.
Кривое дерево обязательное нарушение холодного небесного порядка, чтобы стать истинной жизнью в нашем среднем мире. Лишь под ним обретают священное знание и мудрость.
Береза ветвится. Хоть она и невысокая, а ближе всех к верхнему миру стоит. Береза теплая и южная, белая и чистая. Из нее делают обереги: берестяным флажком отмахиваются от болезней, в берестяной ларец дорогое прячут. На березовую жердь шаман нанизывает подношения. На березе, говорили в древности, отдыхают и месяц, и солнце небесное.
Мать-береза защитница, заступница. Колыбельки маленькие гнездышки делают только из березы. Старики говорят, что береза и сама дать жизнь может. Что своим соком она, хранительница, выкармливает-выхаживает брошенных и потерявшихся в лесу человеческих детей. Рождение и исцеление ее заботы.
Если нужно, то и мир береза исцелит. Раз в две тысячи лет, когда на земле накапливается слишком много злых духов, из-под священной семиствольной березы начинается всемирный потоп. Старик-первопредок поднимает семь ее стволов, и из семи-по-семь корней хлещут на землю струи чистой ледяной воды. Она моет уральскую землю от болезней, уносит прочь раздоры. И когда вода спадает, жизненный круг начинается заново.
Кедр высится на границе среднего и нижнего миров. Он черный и тяжелый, стена, страж. Как для младенца березовая колыбель, так покойнику кедровый гроб. Говорят, знающие люди умеют возвращать отлетевшую душу обратно в тело. Порой для этого приходится подождать, тогда умершего человека хоронят на лиственнице. Как бы временно такого умелый шаман еще может вернуть, призвать в него жизненные силы. Но если покойник похоронен на кедре, то он умер окончательно, безвозвратно. А уж если обмотан кедровым корнем, то никаким колдовством его душу не вызволить обратно из нижнего мира. Нет средства надежнее кедрового корня: им что ни обмотаешь, так и останется, не распадется и не выпутается. Он вяжет накрепко, держит намертво.
Самый древний идол
В XIX веке Урал охватила золотая лихорадка. Люди сюда стекались отовсюду. Копали все и находили самоцветы, изумруды, золотые жилы. 24 января 1890 года колотун! второй курьинский разрез Шигирского торфяника углубили почти до четырех метров. И наткнулись на обломки его. Казалось бы, десять вымазанных в грязи деревяшек из мерзлого болота. Мужикам в трескучий январь на прииске уж было чем заняться, а не гнилушки разглядывать. Ан нет. С кем имеют дело, конечно, не поняли, но, видимо, почувствовали. Собрали в охапку, отвезли в Екатеринбург: недалеко, километров семьдесят.
В городе отмыли, пригляделись: на деревяшках резьба, и явно старинная. Уже знали, что торф, куда не попадает воздух и где высокая влажность, хорошо консервирует деревянные древности. В обычной-то земле дерево сгнивает быстро без остатка. Голову опознали сразу. Захотели было целиком его собрать, но вышло плохо: ноги узелком завязали, какие-то руки вразлет сочинили, а половину обломков просто рядом бросили. Тоже не поняли. Так он простоял больше двадцати лет перевранный, зато уже не в болоте.
А потом за него взялся Владимир Яковлевич Толмачев, его послала Императорская археологическая комиссия. Он-то ученый, он все понял. И в 1914 году, после вечности в торфяном болоте, наконец он поднялся. С поддержкой, конечно, на опорах, зато снова во весь гигантский рост. Говорят, тогда в воздухе был слышен треск то пробегали разряды между пластами уральской истории.
Но стоял он недолго: грянула мировая, затем Гражданская. Снова его разобрали и упрятали в ящики, в подвалы. А потом Великая Отечественная. И, как теперь пишут, «к сожалению, средняя часть изделия длиной около 193200 см была утрачена». Как, когда, почему? Никто не знает. Но не опиши, не зарисуй его Толмачев, сегодня мы б и не знали, каков он был во всем своем величии еще 100 лет назад.
В советское время его не жаловали: обломки находки царских времен, побочный продукт заблуждений неразвитого допотопного сознания, свидетельство религиозных предрассудков прошлого. Но он оказался выносливее, терпеливее. К нему снова обратились в 1990-е15. В 1997-м сделали первый радиоуглеродный анализ: «Древнейшая в мире монументальная деревянная скульптура, аналогов которой нет». В 2014 году анализ повторили и насчитали ему 13 тысяч полных лет.
Сегодня он стоит в торжественном стеклянном саркофаге в собственном зале и свысока глядит на тех, кто идет ему поклониться. Его называют Большой Шигирский идол.
Большого идола древние мастера вырезали из лиственницы. Много труда: археологи-трасологи нашли следы работы нескольких тесел, стамесок и штихелей, плюс шлифовка. Выходит, обширный арсенал был в ходу 13 тысяч лет назад. Еще насчитали, что той лиственнице было 159 лет.
Большой идол высокий и тонкий. Его нижняя часть стесана на конус. Поначалу думали, что он стоял вкопанным. Но это вряд ли: для этого он слишком длинный и стройный, даже хрупкий. К тому же на его нижней части нет следов гниения, значит, он не просто не был вкопан, он даже не стоял на земле. Тогда на чем? На камне, на досках, на шкурах? Может, его выставляли только по праздникам, а остальное время он лежал, заботливо укутанный?
Круглая голова идола старательно вытесана. Лицо детально проработано и оттого очень выразительное: круглый удивленный рот, прямые выдающиеся надбровные дуги, широко раскрытые и глубоко посаженные глаза, приплюснутый нос. По щекам цепочки насечек-татуировок, тонкая шея. Вверху спереди у него 26 горизонтальных ребер, сзади плечи и лопатки, подчеркнутые треугольным зигзагом, потом тоже елочка ребер. Ниже с обеих сторон ниспадающие зигзаги с мягкими углами.
А еще ниже с обеих сторон на теле идола выточено несколько плоских персонажей у каждого прорезано свое тело, личина, иногда руки и ноги. Таких плоских изображений Толмачев опознал пять, сейчас их насчитали семь. Но их могло быть и больше: на сохранившемся теле идола есть слепые пятна. Все персонажи переданы узнаваемо: прямые ребра, зигзагом руки и ноги, иногда есть столб-позвоночник. Лица у них лишь намечены, а не проработаны с тщанием, как на венчающей скульптуру голове. Но все они со своим собственным характером. И все соединены угластым проникающим орнаментом.
Кто они? Если это символы Уральской вселенной, то сколько же слоев мира различали прапредки? Возможно, это символы стихий? А может, знаки мужского и женского начал или карта домашнего и лесного миров. Мы до сих пор не можем прочитать этот сложный древней уральский текст.
Но есть на теле идола одна фигура, которая говорит, что с нами он одного рода. Хотя теперь приходится сказать, что фигура была: та часть тулова, на которой она была вырезана, пропала в Гражданскую войну, и мы знаем о ней лишь по рисунку. И все же позвоночный столб, отставленная в сторону рука-зигзаг, подчеркнутые тремя горизонтальными линиями бедра, согнутые в коленях ноги. А между ног ниспадающие точки-черточки. Рождающая мать. Та самая, что на красном панно в дальнем зале Игнатьевской пещеры. Эти изображения сделаны с промежутком в несколько тысяч лет. Между Шигирским торфяником и пещерой сотни километров. Но не узнать в них единую уральскую прародительницу невозможно.
Дом и лес
Без леса никак. Там охотничий промысел, пушнина: красный и черный зверь приносят успех и достаток. В ловле пушного зверя охотник учится: дорос до охоты на белку еще совсем мальчик, потом на лисицу пойдет, а как начнет куницу да соболя промышлять считай, совсем взрослый стал. В лесу река, в реке рыба. Промышляют белую сига, красную осетра, и даже черных, самых нижних щуку и налима. Но всегда с оглядкой: в лесу лишнего не присваивай. Многого не давая, многого не брать, немного взял и не будет с тебя большого спроса.
Дом и лес разные, как день и ночь, как солнце и темень, как человек и Когтистый Дед. Уральский дом начинается с угла, и, даже если дом круглый, как чум или юрта, он все равно состоит из углов. Угол клин, опора, за него все держится.
Примечания
1
В соответствии с договором авторского заказа я обязан указать буквально следующее: данное произведение (то есть книга «Хтонь-гора») создано в рамках фестиваля современного искусства «БАЖОВ-Фест» по заказу Уральского филиала Государственного музейно-выставочного центра «РОСИЗО» (Екатеринбург, 2018 г.).
2
Здесь и далее я исхожу из того, что угры (уральцы) в праистории были кочевым коневодческим народом. Это распространенная этноисторическая версия. Подробнее об этом и об образе коня и всадника у протоугров см., напр.: Викторова В. Д. Древние угры в лесах Урала (страницы ранней истории манси). Екатеринбург: издательство «Квадрат». 2008.
3
Легенда вымышленная. Отдельно сюжет с обрастанием оголившегося в лесу человека шерстью и превращением его в зверя есть в мифе «Богатырь-медведь» (миф 22) в сборнике Н. В. Лукиной (Мифы, предания, сказки хантов и манси. Пер. с хантыйского, мансийского, немецкого языков. Сост., предисл. и примеч. Н. В. Лукиной, под общей редакцией Е. С. Новик. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990. С. 7980).
Сборник Н. В. Лукиной крупнейшее современное научное собрание угорского фольклора. В этой книге я обильно использую его материалы. Далее ссылки на сборник даю простым указанием фамилии составителя и номера страниц.
4
Это мой пересказ суждения-размышления ненецкого поэта Ю. К. Айваседа (Юрий Вэлла). В оригинале так: «Когда хант выезжает на нарте из леса в открытую тундру, он ежится от ветра, ненец распрямляется и поет песню. Когда хант, переехав низину, вновь въезжает в лес, он чувствует себя привольно, ненец скованно. В пути ненец следит за собой как бы с неба, представляя себя перемещающейся на карте точкой. Хант примечает дерево и держит путь на него, затем примечает мыс и движется к нему, он помнит каждую кочку своих угодий». Цитирую по: Головнев А. В. Говорящие культуры: традиции самодийцев и угров. Екатеринбург: УрО РАН, 1995. С. 262.
«Говорящие культуры» А. В. Головнева большой, исключительно богатый академический труд по этнографии, при этом написанный удивительно живым и доходчивым языком. При работе над этой книгой я во многом опирался на «Говорящие культуры». Ссылки на них даю простым указанием фамилии автора и номера страниц.
5
Глубокий анализ этих и других символов дан при сопоставлении алтайских, тюркских и угорских мифоритуальных традиций в книге: Сагалаев А. М. Урало-алтайская мифология: символ и архетип. Новосибирск: Наука, Сиб. отделение. 1991.
Далее я неоднократно использую материалы этой монографии, ссылки на нее даю простым указанием фамилии автора и номера страниц.
6
Ковалева В. Т. Скрытые символы древнего знания // Уральский исторический вестник. 1997. Вып. 4. С. 67.
7
«Все не то, чем кажется» название выставки современного искусства, проходившей в августе-сентябре 2018 года в Екатеринбурге (куратор экспозиции Владимир Селезнев), она была центральным проектом второго фестиваля «Бажов-фест». Выставка эксплуатировала образ щедрой, но обманчивой пещеры.
8
Мое переложение материала из: Сагалаев А. М. С. 6263.