Лена
Стало быть, ты ставишь на мне эксперименты
Лена!
А я-то думала
Лена, прошу тебя, я же пошутил.
Ты шутишь. Ты только и делаешь, что шутишь.
О, боже мой, боже мой
Лена хлопнула дверью. Спустилась быстро по лестнице. Не ждать лифт. Пройтись, отвлечься. Перестать нервничать и успокоиться.
На улице серо и противно. Подсушенные вечерним морозцем лужи, умирающий снег. Скоро весна! Даже это не вдохновляет.
Ужасно! Хотя, если в двадцать лет кое-кто: «уж не жду от жизни ничего я», то что говорить о Лене.
«Господи, куда иду? Зачем? Принять успокаивающую таблетку, и жизнь покажется другой. Все так просто. Не в первый раз. Да, пора, пора быть мягче и снисходительнее. Особенно к чужим недостаткам».
Кого я вижу! раздалось над Лениным ухом.
Лена сумела додумать мысль до конца: «Да, да, пора быть мягче и снисходительнее», и только тогда обернулась.
Привет, усмехнулась.
Что это мы веселые такие? угрожающе проревел коренастенький наголо стриженный качок.
Лена посмотрела ему в лицо, туда, где между двух плюшек опухших век колыхались влажные бессмысленные огоньки. И удержалась от того, чтобы пошутить.
Качок выматерился и подтолкнул Лену к стоявшей на обочине сиреневой «ауди». Лена не стала сопротивляться. К чему лишние унижения?
Зажатая с двух сторон гогочущими и отпускающими сальные шутки громилами, она молчала, стараясь сосредоточиться. Впрочем, ее линия поведения была давно и до мельчайших деталей продумана. Лена даже перед зеркалом иногда репетировала выражение лица. Главное выглядеть безусловной идиоткой. Вконец запуганной, загнанной и задавленной дурочкой. Впрочем, и страх тоже не надо было наигрывать. Страх у Лены был, да еще какой! Но страх всего лишь защитная реакция организма, составная инстинкта самосохранения, предупреждение об опасности. И у людей чувство страха внешне проявляется по-разному. У одних глубокой атрофией конечностей и полной отключкой мозгов. У других исчерпывающей мобилизацией силы воли и почти не проявляющимися при каких-либо иных обстоятельствах способностями трезво и объективно оценивать ситуацию. Случаются, разумеется, и промежуточные варианты, но они все тяготеют к одной из двух крайностей. Или или. Третьего, на самом деле, не дано.
Ой, ой, хорохорится-то как. Зря, зря ты, гагара, чебучишь. Без базару: перо под бок и пикнуть не успеешь. Колись, стервоза, когда бабки будут, ну?..
Лена молчала. Она точно знала, что эти бандиты ничего ей не сделают. Сейчас, во всяком случае. Нет у них таких полномочий. Это акция устрашения, не больше. Но нервишки у мальчиков расшатаны неумеренным увлечением алкоголем и наркотиками. А стало быть, несанкционированные эксцессы тоже возможны.
Ну, что молчишь, шкурка?
А что говорить? сказала Лена почти то, что думала.
Слышь, Жора, она, падла, нами гребует. И разговаривать даже не желает, кошка драная.
Да ладно вам, ребята, примирительно сказал тот, кто был за рулем.
Лена бросила благодарный взгляд на седой бобрик его затылка.
Ну, что ладно, что ладно-то, Жор. Варнатку из себя строит. Правилу ей устроить быстро в себя придет.
А мы щас, хохотнул тот, что был слева от Лены, щас Жору остановиться попросим где-нибудь в тихом месте. Так, может, ей понравится даже.
Лена увидела, как водитель внимательно посмотрел в зеркальце заднего вида, надеясь уловить ее реакцию. Видимо, он у них тут за старшего был, ситуацию контролировал. Конечно, надо было хотя бы показать, что она сильно боится этих безмозглых бычков на веревочке. Бычки нешуточно зверели, если видели, что кто-то их не боится, поскольку тогда терялся смысл их существования. Бычкам тогда становилось физически плохо расстраивалась вегетатика, их начинало подташнивать, болела голова, в кровь выбрасывало гормоны, от которых тело сковывал первобытный, животный ужас. Как всякие простейшие, бычки инстинктивно быстро находили противоядие дискомфорту если только было возможно, начинали спешно выбивать страх из жертвы, рвали ее в клочья, стремясь уловить этот спасительный для них чужой страх.
Лена все понимала. Но ничем не могла помочь бычкам-бедолагам. Лена кожей чувствовала, как они начинают бессильно мотать головами, как напрягаются их накаченные железом мышцы, как злоба захлестывает, перехватывает горло у людей, тесно прижавшихся к ней на заднем сидении машины. Была бы их воля, они немедленно принялись бы избивать Лену, глумясь и скалясь. Но за рулем был тот, кто не отдавал такого приказа. И бычки люто страдали, захлебываясь в собственной свирепости. В этот момент их было почти жалко. Как гиен, в смертельной тоске воющих на луну.
Нет, ну, Жора, падла буду, заводился налысо бритый, что сидел справа от Лены, падла буду, она нас не уважает ни хрена.
Лысый справа по-детски обиженно засопел. Лысый слева тяжело молчал, пытаясь спрятать трясущиеся в нетерпении руки. Водитель, которого, судя по всему, звали Жорой, еще раз взглянул в зеркальце заднего вида. Лена поймала его взгляд и пожала плечами.
Не могу понять, чего они от меня хотят?
Ладно, братва, примирительно сказал водила, баба есть баба. Небось, наложила в штаны от страха, вот и молчит, шевельнуться боится.
Гы-гы-гы, обрадовались шутке бычки. И, хлебнув Лениного унижения, чуть-чуть утешились и успокоились.
Так, Елена Романовна, сказал тот, кого бычки называли Жорой, когда же, действительно, будут деньги?
Куда вы меня везете? глухо спросила Лена.
Катаемся.
Гы-гы-гы, довольно заржали бычки.
Мы все отдали, устало выдохнула Лена.
Не слышу
Послушайте, мы вам все отдали.
Ну, Жора, гаркнул один из качков, а ты говоришь. Мочить ее надо, шкурку подлую. А ты еще за нее заступаешься. Думаешь, она это ценит?
Я думал, вы все поняли, думал, мы договоримся, искренно расстроился Жора.
Но мы отдали, беспомощно проговорила Лена.
Все надо делать вовремя, вовремя. Вовремя надо отдавать долги, вовремя Так что начнем все сначала или все же вы уже поняли, что отдавать деньги все равно придется?
На самом деле Лена все давно уже поняла. И сейчас не качала права, а просто тянула время. Вдруг случится чудо? Но чудес не бывает, как известно.
Водитель резко затормозил. Обернулся, и под его равнодушным и жестким взглядом Лена съежилась.
Поторопитесь. Как бы не было поздно.
Будут, будут деньги, едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать, выкрикнула Лена, будут.
Когда она добралась до дома, была уже ночь. Виктор сидел на лавочке возле подъезда. Увидев в сумрачной полутьме Ленин силуэт, побежал навстречу.
Все в порядке, крикнула ему издалека Лена, все хорошо, прошептала, когда он тревожно заглянул ей в глаза.
Они обнялись и долго стояли так, положив друг другу головы на плечи. Как две усталые лошади.
* * *
Леша, такая квартира для нас большая удача, и район хороший, и дом кирпичный, ну, а ремонт все равно рано или поздно делать придется, рассуждала Юля, готовя ужин, вот бы и вправду поменяться.
Подожди, не сглазь.
И кухня отличная, и ванная большая. А вид из окна чудо!
Подожди радоваться.
А шкаф-купе это вообще мечта! Удобнейший!..
Настраивай себя на худшее, тогда не будет разочарований
Надоело настраивать себя на худшее!
Надо еще, чтобы Виктору понравилась комната, а Лене наша квартира. Лена эта, видать, та еще Не успела с мужем развестись, а уже юношу подцепила.
Он ей шкаф строит.
Да, теперь это так называется
Какой ты испорченный
А почему он голый ходит?
Он работает. Ему жарко.
Хм, жарко ему. В доме холод собачий, ты не заметила?
У вас, у мужчин, все мысли только об одном, почему-то обиделась Юлия.
Опять мы виноваты.
А кто?
В ту ночь Юлия долго не могла заснуть. Лежала с открытыми глазами и думала о прошлом, об обмене, о Лене и таинственном ее Викторе. Алеша спал тихо, как младенец, и выражение его лица было безмятежно. Юлия тихонько встала и ушла на кухню. Села там за стол, взгляд свой устремила вдаль за окном. Панорама с восьмого этажа открывалась замечательная: сотни больших и маленьких домов наслоения многих и многих лет составляли фон для сталинской высотки на Котельнической набережной: башню подсвечивали, и она, словно хрустальный дворец, мерцала во тьме, а прямо по курсу виднелась кремлевская стена и колокольня Ивана Великого за ней В Москве была слабая, неморозная зима на излете, но все же снег то тут то там еще держался, отражая экономный свет улиц столицы.
«Когда, наконец, состоится этот обмен, когда все плохое, тяжелое и страшное будет уже позади, мы с Алешей поедем в Италию, в любимую Италию, обязательно, всенепременно поедем, подумала Юля. Как это у Гете? Кто был в Италии уже никогда не будет абсолютно несчастным. Абсолютно несчастным можно не быть. А вот абсолютно счастливым? Есть ли люди с таким мироощущением абсолютного счастья не на миг, не на час на годы? Есть ли такие судьбы абсолютно счастливые? И что это судьба? Стечение обстоятельств, случайностей и планомерных усилий воли? Некая энергетическая субстанция, которая существует сама по себе?»
В ту ночь Юлия еще долго не могла заснуть.
А за окном, слегка поскуливая, неприкаянно носились в темноте зимние московские ветра
Глава 2
Виктор был согласен на комнату в Измайлове. Она ему даже понравилась. Он надолго остановился у окна, изучая соседний дом, слишком близко стоящий, потом обернулся:
Хорошая комната.
Юлия просияла в ответ.
Да, прозвучало уже более уверенно, хорошая комната.
Виктор снова отвернулся к окну. Высокий, широкоплечий, он как-то вдруг жалко ссутулился, так что Юля даже струхнула: не плачет ли? Но Виктор обернулся и улыбнулся Юлии печально, но все же улыбнулся:
Все в порядке. Меняемся.
Какой он грустный, сказала Юля, когда они довезли Виктора до подъезда дома на Коммунистической.
Будешь тут грустным.
Вот они возьмут с Леной и помирятся. И не будут с нами меняться.
Готовься к худшему. Тогда не так расстроишься, если этот обмен сорвется.
Что ты такое говоришь? Почему, собственно, он должен сорваться? Ни в коем случае. Вот посмотришь, мы обязательно поменяемся. Обязательно. Алеша, верь мне. Мы поменяемся. Иначе и быть не может.
* * *
Алло, Лена? Как дела? Юля затаила дыхание: сейчас как скажет, что Виктор по здравом размышлении решил, что комната ему не подходит, что он раздумал меняться, что будет искать другой вариант
Вроде нормально, заговорщически успокоила Лена. Виктор это же очень пассивный субъект. Типичный такой маменькин сынок. Да. Это что-то! Я потому с ним и развожусь: устала его на себе тащить и все за него решать. Ему что надо? Ему надо, чтобы его прислонили к стенке и оставили в покое. Короче, я в тот день, когда вы его возили комнату смотреть, вечером пришла домой и спрашиваю: «Ну как комната?» Он говорит: «Да вроде нормально». Я говорю: «Кухня большая?» «Большая». «Коридор большой?» «Большой». Я говорю: «Ну, и» подталкиваю его к решению. А он: «Квартира уж больно запущенная» «Ах, вот оно что, говорю, ты вокруг посмотри, на квартиру, в которой мы с тобой живем. Как еще Юля и Алеша решились с нами меняться?!» Ой, Юль, он такой Врагу не пожелаешь
Лена, Виктор очень симпатичный. Ты несправедлива к нему!
Ты так считаешь?
Однозначно! Посмотри, какой он трогательный, как он переживает все, что между вами происходит! Видно, что он человек абсолютно порядочный, содержательный. У него взгляд глубоко страдающего человека!
Ты так считаешь?..
Лена, не спеши! Может быть, ты еще передумаешь?! Такие мужики на дороге не валяются!
Юля, Юля, ты просто очень добрая. И ты не сталкивалась с этим явлением с маменькиным сынком! Так вот, увлеченно продолжила Лена повествование о бывшем муже, крайне довольная своим умением подвигать его на кардинальные решения, «Виктор, район тебе нравится?» говорю. «Ничего». «Так идти мне смотреть Юлину квартиру или нет?» «Иди». Представляешь, Юль, вот такой он. Мне кажется, ему вообще ничего не надо. Психотерапевт! Он и на мне пытался свои эксперименты ставить. Но я не поддавалась. Он злился от этого: у тебя такая защита мощная, такая защита. Ты, говорил, слишком трезво на жизнь смотришь, тебе в жизни сказки не хватает. Я ему: мол, очнись, оглянись вокруг тут сплошная сказка страшная, в темном волчьем лесу. Я нормально смотрю на жизнь. Я просто не витаю в облаках, а анализирую жизнь. В общем, вот так. А переводы так это Виктор хорошо английский знает и переводит прилично, вот ему заказы и поступают. Он этим зарабатывает, энергично развивала тему Лена, Виктор когда-то вел группы. Такие группы психологической коррекции Так вот, сейчас с ними проблема. Никто не хочет в группы. Все индивидуалистами страшными заделались. А индивидуальная психотерапия себя не окупает.
Знаешь, он мне показался очень грустным. По всему видно, что переживает.
Ничего, пусть. Не все же ему из меня кровушку пить.
Можно ли быть настолько непримиримой!?
Вот когда тебя несколько лет подряд в дерьмо мордой потычат ты тоже будешь непримиримая. Давай на «ты»? Так легче. Когда-то мы с Виктором встретились как два одиночества. То есть как два невроза Ты вообще в курсе, что психотерапевты считают любовь неврозом? Острым невротическим состоянием?
Не может быть! А как же
Вот именно! торжествующе произнесла Лена. А ты еще мне что-то говоришь про налаживание отношений! Да, психотерапевты так и говорят: любовь это острая фаза невроза, и когда мы с тобой говорим о ком-то: эти двое любят друг друга, психотерапевты тут же проанализируют эти чувства как встречу двух неврозов, один из которых успешно дополняет и развивает другой. А ты еще говоришь! Так что не будем о грустном. Я думаю, что с Виктором вопрос решен. Он ленивый, безрукий, маменькин сынок, сам вариант обмена искать не будет, а меняться надо. Сам говорит периодически: давай меняться. И ничего при этом не делает. А делать что-то надо. Все-таки личная жизнь у него происходит в нашей теперешней квартире, и ему передо мной неудобно. А сам он вряд ли будет искать другой вариант, да.
Юля вздохнула:
Тогда приходи сегодня вечером.
Спасибо, приду. К родителям зайду, а потом к вам. В смысле к вам с Алешей. Меня еще почему ваша квартира очень устраивает. У меня рядом родители живут. На Абельмановке, где ЗАГС.
Лена положила трубку и с тоской обвела взглядом стены комнаты. Ах, если бы все это было правдой. Как было бы легко! Настоящий обмен, настоящий не понарошку осмотр квартиры Да, но тогда пришлось бы разводиться с Виктором Да и квартира эта Зачем тогда эта квартира, зачем тогда все-все-все, если бы все это было по-настоящему? Если бы было по-настоящему, тогда все было бы по-другому. Абсолютно все.
* * *
Извините, что поздно. Они все никак шкаф не могли достроить. Завтра еще придут достраивать, говорила Лена с порога. О, господи! Работнички! Если раньше люди выбирали род деятельности исходя из того, что они умеют делать, то теперь они исходят исключительно из того, что они хотят заработать деньги. Умеют ли они делать то, за что платят большие деньги, это уже вопрос даже не второй. А мне у вас нравится. Мне у вас все нравится. Мне нравится даже, что у вас потолки низкие. Сколько здесь метров? спросила, указывая на непропорционально длинную стену комнаты.
Юля что-то стыдливо пролепетала: комната и вправду была несколько кишкообразная.
Замечательная, замечательная комната, расхаживала Лена по квартире.
Хотела сделать перепланировку, сказала Юлия, но все как-то руки не доходили. Сапожник без сапог. Я сейчас вообще-то архитектором-дизайнером работаю.
Ну, конечно же, воскликнула Лена, я должна была сразу догадаться, при одном только взгляде. Какие здесь замечательные картины, просто замечательные! Какая своеобразная манера!
Ничего оригинального, скромно потупилась Юля, обычные декоративные картинки, интерьерные. Сейчас только такие и продаются. Новые русские под обои часто заказывают или под цвет штор. Передвижникам бы нынче туго пришлось. Да, вот тут я и работаю. Мы поэтому и смениваемся, что постоянно красками пахнет. Так-то я на компьютере тружусь. В смысле дизайнерские эскизы на компьютере, конечно, делаю. Но иногда хочется самой маслом поработать чтобы уж совсем не разучиться. А в Алешину комнату мне ездить далеко работать. А так бы не менялись. Нам пока вполне хватает однокомнатной квартиры. Да, Алеша?