Ш-ш-то такое?! грозно вопросил страж порядка, и я расхохотался, только по голосу узнав в нем самого Самсонова.
Вот! сказал с выражением мстительной правоты старик с клюкой. Безобразничают! Совсем обнаглели!
Несчастный парнишка, казалось, уменьшился в росте.
Я не хотел! сказал он.
Верю, отеческим голосом произнес Самсонов-милиционер и снял с головы фуражку. Это маленький эксперимент, друзья. Всегда ли мы можем понять трудности, которые испытывает живущий рядом человек?
Следом за фуражкой он снял с головы парик, открыв свои русые волосы.
Или нам приятнее просто затоптать этого человека? продолжал Самсонов, неторопливо снимая бутафорские усы.
Его узнали, наконец. Раздался смех, кто-то засвистел, потом стали аплодировать. Парнишка, поняв, что все худшее позади, растерянно улыбался. Самсонов обнял его как лучшего друга. И тотчас картинка поменялась. Теперь снова была студия, и Самсонов беседовал с героем передачи.
Ну, как? спросила у меня Светлана.
Неплохо, но рискованно. На Самсонова ещё не подавали в суд за такие штучки?
Тут все продумано до мелочей, Женя. Героев будущих передач мы отбираем по письмам их родственников или близких людей. Пишут нам: давайте, мол, разыграем мою сестру или моего дядю. Инициатива исходит от них. Понимаешь? И когда уже знаем, что будем делать передачу с этим конкретным человеком, мы подписываем контракт. Не с ним, естественно, а с тем, кто нам прислал письмо. В контракте есть пункт: всю ответственность за возможные негативные последствия берёт на себя автор письма. Не будет же потом герой передачи судиться со своим родственником.
Не выпитый мной кофе стыл в чашке. Солнечного света за окном поубавилось, вечер без боя захватил улицы города. Пора было уходить, и я раздумывал, как это лучше сделать. А всё получилось очень просто. Светлана встала и сказала:
Теперь я могу отвезти тебя в центр.
Это была вежливая форма предложения покинуть квартиру.
Доеду сам, буркнул я.
Светлана не возражала и проводила меня до двери. От ее волос исходил умопомрачительный пьянящий запах.
До завтра!
Я ничего не ответил и вышел из квартиры. За моей спиной раздался щелчок закрывающегося замка.
Это было похоже на поспешное бегство.
Глава 3
Помещение для съемки сюжета, в котором я должен был дебютировать, наш администратор Илья Дёмин уже присмотрел, и через пару дней я отправился туда вместе с ним. Так распорядился сам Самсонов.
Это были две комнаты в двухэтажном старинном доме недалеко от метро «Полянка». Ободранные стены, засыпанный мусором пол ремонт здесь только намечался. Нас уже ждали парень с тоской во взгляде прохаживался из угла в угол, и даже наше появление его никак не приободрило. Как мне сказал Дёмин, этот парень представлял некую фирму, которая за небольшие деньги должна здесь быстро сделать косметический ремонт.
Дёмин встал посреди комнаты, расставив свои короткие ножки. Так, наверное, стоял Наполеон, когда его войска сомкнули боевые порядки у Бородина.
Вот здесь поставишь мне будку. Обычную, как в обменных пунктах. Я тебе уже рассказывал.
Парень кивнул всё с тем же печальным выражением лица.
Но стекло там должно быть большое, напомнил Дёмин. Чтобы клиент всё видел.
И снова парень кивнул. Дёмин еще раз посмотрел вокруг.
Ничего особенного здесь делать не требуется. Поклеишь новые обои, вывезешь мусор и всё.
Тысяча, сказал печальный парень.
Дёмин посмотрел на него так, как будто тот сказал что-то неприличное.
Тысяча, упрямо повторил парень.
Еще одно неловкое движение с твоей стороны, и мы расстанемся, посулил Дёмин.
Одна будка сколько стоит!
А сколько она стоит? осведомился Дёмин, и в его голосе недобро звякнул металл.
Тысячу как раз и стоит, просветил парень.
Это настоящая. С защитой и сигнализацией, проявил знание предмета Дёмин. А мне нужен только фанерный ящик. Ты понял?
Семьсот.
Лично я на месте Дёмина согласился бы на предлагаемую цену. Потому что Самсонов, напутствуя нас, установил потолок расходов тысяча долларов, не больше. Семьсот, по моему разумению, было очень даже неплохо. Но у Дёмина были свои расчёты.
Ты сколько получаешь, браток? по-отечески мягко спросил он у парня.
Тот совсем помрачнел, и я понял причину его вечной печали. Без денег, конечно, не жизнь.
Я же предлагаю тебе подзаработать, всё так же мягко говорил Дёмин. А ты упрямишься. Хочешь, чтобы я другому заказ отдал?
Парень поднял глаза. В его взгляде, кроме печали, сейчас был ещё и вопрос.
Триста, ответил на этот вопрос Дёмин.
Парень было дёрнулся, но Дёмин уже доставал из бумажника деньги.
Смотри, произнес он фальшиво-елейным голосом, половину я тебе сразу отдаю, авансом.
Он раскрыл бумажник несколько шире, чем следовало бы, и я увидел там толстенную пачку долларов. Такой суммы я никогда даже не видел.
И ещё, прибавил Дёмин, будто только что вспомнил. Сделаешь мне зеркало. Вот здесь, в этой стене, его поставишь. Чтобы я мог через него из соседней комнаты съёмку вести.
Зеркало это было уже слишком. В триста долларов никак мы не вписывались. Я это понял, но и Дёмин тоже. И прежде, чем парень успел возмутиться, наш ушлый администратор жестом фокусника выхватил из бумажника пятидесятидолларовую банкноту и сунул её парню в нагрудный карман.
Это тебе лично, сказал он доверительно. Сделай всё здесь на совесть.
Теперь я совершенно не обижался на Дёмина за то, что он не хотел принимать меня в коллектив. Просто у человека характер такой, на всём пытается сэкономить. Там он мог бы сэкономить на моей зарплате, здесь уберёг шестьдесят пять процентов отпущенных по смете денег. Я понял, что умение считать деньги не самый большой человеческий недостаток.
Мы вышли к машине.
У нас, наверное, передача не из простых? спросил я.
Что ты имеешь в виду?
Деньги большие крутятся, пояснил я. Да? За рекламу, за то, за сё.
Дёмин ответил не сразу. Он долго смотрел вдоль запыленного переулка. А когда повернулся ко мне, у него было очень неприветливое выражение лица.
Я тебе дам один совет, сказал он. И заметь, совершенно бесплатный.
Дёмин прошептал мне прямо в лицо, словно боялся, что кто-то может нас подслушать, хотя поблизости не было ни одного человека:
Не проявляй слишком большого любопытства, когда касается денег.
Да чего там, беззаботно пожал, я плечами. Понял.
Нет, ты не понял, не согласился Дёмин.
Я заглянул ему в глаза. И вот теперь действительно понял. В его взгляде я увидел угрозу. И ни капли жалости.
Даже мурашки по коже пробежали.
Глава 4
Герой будущей передачи ещё не знал, в какую историю он влип. Письмо нам прислала его жена. Я её не видел, но Самсонов встречался и сразу поставил диагноз: «Умру, но прославлюсь». Её первым вопросом при встрече с Самсоновым было: «Разыграете вы моего мужа, но меня-то по телевизору покажут?» «Покажут», посулил покладистый Самсонов. Женщина расцвела, даже забыла спросить про деньги: всем, кто участвовал в передаче, полагался гонорар. Узнав об этом, она восхитилась ещё больше. С этой минуты её супруг, с которым она прожила двадцать лет, был обречён.
Поначалу решили, что роль кассира обменного пункта сыграет Дёмин. Но Самсонов вместо Дёмина поставил меня. Администратор оскорбился, он уже привык присутствовать в кадре и никому не хотел уступать свой кусок хлеба.
Илья, не подпрыгивай, сухо отреагировал на его обиду Самсонов. Ну, какой из тебя кассир «обменки»? Ты на себя в зеркало посмотри. Ты же босс. У тебя дача на Канарах, куча кредитных карточек и как минимум три любовницы. И вдруг ты со своей рожей сидишь в «обменке». Клиент не поверит, пойми.
Самсонов дружески положил руку мне на плечо и легонько развернул, чтобы я был виден Дёмину.
Вот Евгений другое дело. Сразу видно, что человек звёзд с неба не хватает, даже немного туповат.
Я нервно дёрнул плечом. Самсонов взглянул на меня, но ничего не сказал. В его глазах угадывалась насмешка. Лично я никогда не считал, что у меня тупое выражение лица. Но со стороны виднее, поэтому я промолчал.
Парень, которому Дёмин поручил соорудить временный «обменный пункт», постарался на славу. В помещении было прибрано, на стенах новые обои и даже огромный плакат с рекламой какого-то банка. Прямо напротив входной двери высилось грязно-серого цвета сооружение: «обменный пункт». Одна из видеокамер была установлена так, чтобы можно было снимать лицо человека, пришедшего обменивать деньги. Второй оператор будет фиксировать происходящее из соседнего помещения. От объекта съёмки его скрывало зеркало.
До начала событий оставалось чуть больше часа. Самсонов, хотя всё было уже готово, обходил наши владения. Он в десятый раз продемонстрировал мне, как действует «волшебный аппарат». И лично проверил, работают ли видеокамеры, забраковал грим Дёмина, который всё-таки должен был принимать участие в съёмках, помог ему чуть-чуть подправить облик. В завершение всего, когда оставалось пять или десять минут, наорал на Свету. Так он, наверное, снимал излишнее напряжение. Светлана поджала губы, но смолчала. Все вокруг сделали вид, что ничего особенного не произошло. Наверное, так здесь у них было принято.
Время! вдруг отрывисто бросил Самсонов, и в одно мгновение комната опустела.
Только мы двое и остались я и Самсонов.
Не дрейфь, сказал он.
Я не дрейфю не дрейфлю
Я смешался. Самсонов засмеялся. Рядом с ним я почему-то всегда чувствовал себя мальчишкой.
Сейчас они приедут сюда на такси, сказал Самсонов. Наш герой и его жена. Жена останется в машине, а супруга пошлёт обменять деньги. Действуй, как договаривались.
Он ободряюще улыбнулся мне и исчез. Почти сразу после этого я услышал, как за окном остановилась машина. Хлопнула входная дверь. Подошёл мужчина и заглянул в окно обменного пункта. Я узнал его. Самсонов показывал мне фотографию: четыре класса образования и трудное детство. Его били, как сказала жена, и нередко по голове. Я посмотрел на этого типа и на всю жизнь понял, что по голове бить детей нельзя, они потом вырастают дебилами.
Это деньги меняете?
А как же! радостно подтвердил я.
Доллары на рубли, ага?
И доллары на рубли тоже.
Деньги наш клиент носил в замызганном носовом платке. Поскольку платок оказался каких-то фантастических размеров, ему пришлось повозиться, чтобы извлечь пятидесятидолларовую бумажку. И тут из-за его спины точно по сценарию вырос Дёмин. Он бесцеремонно отодвинул клиента, изображая очень спешащего человека:
Сегодня сотенные меняем, браток?
Меняем, кивнул я. Вам сколько?
Пока одну, ответил Дёмин и выложил передо мной сторублевую купюру.
Наш клиент стоял рядом и безучастно наблюдал за происходящим. Я даже подумал, что Самсонов подобрал слишком уж тупого типа и ничего у нас сегодня не получится.
Дёминскую сторублевку я вставил в прорезь «волшебного аппарата», внешне напоминающего детектор валют, и тот с жадным урчанием проглотил купюру.
Через пару секунд из прорези с противоположной стенки «волшебного аппарата» выскочила стодолларовая бумажка. Я протянул ее Дёмину, мельком взглянув при этом на нашего клиента. Он клюнул! Лицо окаменело, и взгляд застыл верный признак того, что начался мыслительный процесс. Как бы туп он ни был, но всю нереальность происходящего должен был постичь. Он стоял, мусоля в руках свою пятидесятидолларовую купюру, о которой, похоже, совершенно забыл. Я его не торопил. Когда человек думает и при этом сам процесс мышления даётся ему с трудом, не надо мешать.
Тем временем вернулся Дёмин.
Слушай, браток, я подумал, что ещё пару сотенных поменяю. К тебе ведь не наездишься, а по Москве нигде больше не меняют так.
Клиент смотрел на Дёмина и при этом уже почти не контролировал себя. Если у человека отвисла челюсть это означает, что он себя уже не контролирует, ведь так? Я представил, как всё будет выглядеть на телеэкране, да ещё с закадровым комментарием Самсонова, и мне стало очень смешно. Я едва сдерживался.
Две дёминские сторублёвки за пять секунд превратились в двести долларов. Дёмин спрятал доллары с буднично-озабоченным выражением лица.
Заходите еще, вежливо сказал я.
Обязательно.
Дёмин ушёл. И только теперь я позволил себе обратить внимание на клиента. Тот был совсем никакой делай с ним что хочешь.
Вы что-то хотели? подсказал я ему.
Э-э-э
Он слишком медленно возвращался к жизни. Испытанное потрясение было велико. Я улыбался ему со всем возможным дружелюбием, какое только мог изобразить.
Э-э-э
Наверное, забыл все слова.
Вы меняете? вспомнил он, наконец, зачем пришёл.
Меняем, подтвердил я.
Я про рубли
Так, благожелательно поощрил я.
Сто рублей на сто долларов, объяснил, наконец, он, что хочет.
Что сто рублей?
Я стёр улыбку с лица и теперь уже не выглядел дружелюбным.
Вот как этому товарищу.
Какому товарищу? огрызнулся я.
Я ведь видел.
Что вы видели?
Как вы поменяли ему сто рублей на сто долларов.
Я помрачнел, демонстрируя клиенту, что лучше бы он этого не видел и уж тем более не говорил. И тут появился водитель такси. Тот самый, который доставил к обменному пункту нашего клиента и его желающую прославиться супругу. Этот парень играл за нас, но клиент об этом, естественно, не знал.
Заждались мы вас, сказал таксист клиенту. Я уж подумал, не случилось ли чего.
Сам он тем временем извлек из кармана мятую сторублёвку и положил её передо мной:
Раз уж я у вас оказался
Не меняем! сухо отрезал я.
Почему? изобразил удивление таксист. Всегда же меняли!
Сегодня не меняем!
Он врёт! очнулся, наконец, клиент. Я сам видел!
Я посмотрел на него со всем презрением, на которое только был способен.
Не чуди, сказал мне таксист и придвинул сторублёвку ещё ближе.
Не имеете права не менять, встал на надежный путь защиты законности клиент.
Похоже, что за свои права он готов был биться до последнего. Сторублёвок у него, наверное, был полон карман, и он уже высчитал, сколько выиграет на конвертации рублей в доллары. Я не торопился его озолотить, и это подвигало клиента на агрессивные действия.
Дайте книгу! потребовал он.
Какую?
Жалобную.
У меня её нет.
Есть! торжествующе изрёк клиент, тыча пальцем в приклеенное к окну объявление. Здесь написано!
Я и сам знал, что написано. Как-никак при мне Самсонов собственноручно клеил эту бумаженцию.
Не будем ссориться, веско сказал таксист. Поменяйте деньги, и дело с концом.
Я нервно ткнул его мятую сторублёвку в прорезь «волшебного аппарата» и так же нервно швырнул таксисту появившуюся через пару секунд стодолларовую купюру. Таксист аккуратно сложил бумажку пополам, спрятал её в карман и обратился к клиенту:
Я жду вас в машине.
Тот лишь кивнул, поскольку был занят своими карманами искал деньги. Наконец, нашёл, вывалил передо мной горсть мятых банкнот. Я выдернул из горсти сторублевку и с выражением крайнего неудовольствия на лице превратил её в сто долларов.
А вот ещё, придвинул ко мне деньги клиент.
Меняем только сторублёвки, процедил я сквозь зубы.
Вот сто рублей. И вот ещё.
Жадность удивительная штука. Человека, охваченного жадностью, способность мыслить логически покидает напрочь.
Послушайте! сказал я. Я ведь поменял вам деньги! Хватит! Вы вообще где-нибудь видели, чтобы сто рублей превращались в сто долларов? И если уж вам так повезло
Я пытался апеллировать к его здравому рассудку, но это было бесполезно. Он держал в руках новенькую хрустящую банкноту, и убедить его в том, что так не бывает, не смог бы уже никто.