Владка, совсем крыша поехала? Ты чего простыни запихала в кипяток? Ты не видела, что там кровавые пятна? завелась соседка по корыту.
Откуда там кровавые пятна? удивленно спросил он.
Вот дуреха, захохотали женщины, Оттуда. Давай сюда, может еще спасти можно.
Женщина вырвала у него простыню, посыпала бурое пятно каким-то порошком и принялась быстро его тереть.
Давай сюда все постельное. Сейчас испортишь все, и мешок кидай, скомандовала она, Совсем голова не варит у тебя, подруга. Бери вон мешок с портками, мужикам плевать, остаются у них пятна или нет, главное, чтобы не воняло, и вши все передохли.
Вши? у него глаза на лоб полезли.
Они самые, снова захохотали товарки.
Вот те здрасте, а он никак не мог понять, почему он весь чешется, думал, что грязный. Только после ванной со щелоком полегче стало, а оказывается тут полно всяких насекомых. Да уж, в книжках о попаданцах такого не было. Вот попадали они в другой мир, ну побитые, ну может с травмами, но чтобы вот сразу такое паразиты, не было еще такого.
К такому меня жизнь не готовила, проворчал он.
Правда, вспомнил Влад, они как-то всей ротой завшивели в армии, да иногда и на заданиях всякое могло завестись, если не мыться по несколько недель. Надо было вспомнить, чем спасались от такого, помнил, что живность не переносила дегтярного мыла. Интересно в этом мире есть такое? Он стирал чьи-то портки и размышлял о несправедливости мира.
А почем стирка белья? спросил он у соседки.
Пять копеек постельное, десять сорочки шелковые и батистовые, три копейки одежа всякая, и две копейки портки, ответила она, не удивляясь его вопросу. Все уже поняли, что у Владки с головой беда.
За одну вещь? спросил он.
Нет, за тюк, помотала она головой, Если бы за одну вещь, то мы бы богачками были бы все.
Прачки опять принялись хохотать, наперебой рассказывая, чтобы они сделали, если бы получали такие деньжища.
Эх, Владка, здорово тебя в этот раз муженек приложил, совсем все забыла, ладно хоть разговариваешь, и разум весь не растеряла, пожалела ее товарка, Жаль, что жить с таким приходится. Да чего уж говорить, и наши мужья не ангелы, и поколачивают, и к бутылке приложиться любят, а кто и гульнуть любит, ну хоть так по голове не бьют.
Всех что ли бьют? обалдел он.
Конечно, удивилась прачка, А как же без этого семейная жизнь, и бабок наших лупцевали и матерей, и дочерей будут.
Жесть, он продолжил мутызгать чьи-то портки, А уйти или выгнать такого мужа нельзя?
А ты где жить то будешь с дитями, если от своего уйдешь? спросила другая толстая тётка в одной сорочке на голое тело.
Вот еще я уходить не буду, а его выгоню, помотал головой Влад.
И жить будешь без мужа?
Да, кивнул он.
Без мужа могут только вдовы жить, а больше никому нельзя без мужа жить, ответила тощая, как доска прачка, та вообще стянула с себя сорочку и стояла в одной юбке, Даже старые девы одни жить не могут, их к родственникам пристраивают.
Это почему это нельзя жить без мужа? спросил он удивленно.
Потому что все будут тебя считать гулящей бабой, сказала, как отрезала тощая.
А что плохого в гулящих бабах? поинтересовался Влад.
Он вдруг подумал, что можно было бы и монетизировать некоторые особенности своего нового организма.
Народ вдруг замолчал, оторвался от стирки, и посмотрели на Владку с какой-то жалостью и недоумением, дескать, убогая, чего с нее возьмешь.
С того, что тебя соседи уважать не будут, мальчишки камнями кидаться станут, могут и дверь твою измазать чем-нибудь, и снасильничать любой, кто захочет, и к твоим детям станут плохо относиться, и дочку никто замуж не возьмет, заголосили бабы наперебой, И вообще, как так без мужика жить? Это же опора и защита, да и денег они больше зарабатывают, чем мы бабы.
Да уж, опора и защита, и деньги великие, Влад почесал заживающую голову.
Терпи, Владка, все так живут.
Терпи, пока не убьет? А кому нужны будут мои дети-сироты? спросила она у всех.
Бабы замолчали, и уткнулись в свои корыта, никто не захотел отвечать ему. Все так живут, и ты живи, вот и весь ответ.
Он повесил постиранные портки на веревку и взял следующий мешок с бельем. Жрать хотелось невероятно, не есть, а именно жрать. В животе утробно заурчало, завыло. Кто-то из товарок сунул ей в руки сухарь. Он его практически полностью запихал в рот, жевать деснами и дырявыми зубами было больно, но голод был сильней.
Ты бы его хоть размочила, кипятка то полно, сказала приятельница, Опять вчера голодная спать легла?
Не помню я вчерашний день, да и остальные тоже не помню, ответил он.
На заднем дворе появился страшный маленький корявый китаец, и начал браниться на женщин на смеси русского и китайского языков. Орал, что работают медленно, а там белья еще много принесли.
Ты чего, корова, встала и жуешь? накинулся он на Владку.
Есть хочу, ответил попаданец ему.
И тут же получил тычок в плечо.
Эээ, ты чего совсем оборзел? возмутился Влад, потирая плечо.
Китаец снова замахнулся, чтобы ударить, но получил мощный хук с правой, от которого он полетел в корыто с водой. Там его тощая пятая точка и приземлилась, устроив небольшой потоп во дворе. Прачки начали хохотать, а китаец пытался выбраться из глубокого корыта, барахтаясь ногами и руками. Он что-то верещал на своем языке.
Убирайся, убирайся, заорал он, И чтобы я тебя тут больше не видел.
Ага, сейчас, деньги только за работу заплати.
Женщины притихли и перестали веселиться.
Ты ничего не заработала, орал он, Убирайся.
Вдруг у Влада всплыли в голове чужие воспоминания: вот она стирает батистовые блузки, а ей платят, как за постельное, вот обвиняют, что она испортила вещь, и не отдают денег за весь рабочий день. Некрасивыми картинками нарисовалась работа в голове прошлой хозяйки тела. Обманывал и дурил каждый раз китаец Владку, да еще лишний раз старался или ударить ее или схватить за какую-нибудь выдающуюся часть тела.
Ты мне сейчас за все заплатишь, сказал Влад и выдернул китайца из корыта.
Пошла вон, корова, я тебе ничего не должен, ты мне вещи испортила, продолжил верещать китаец.
Ага, сейчас, он тряхнул несколько раз коротышку, Денег давай, иначе, я тебе сейчас такой ущерб учиню, что ты долго будешь с клиентами рассчитываться.
Китаец потянулся к палке, которая висела у него на поясе, и тут же был опрокинут назад в корыто. Влад его развернул к себе спиной и принялся топить в воде, периодически вынимая его оттуда, чтобы уж совсем не захлебнулся. Во дворе стояла тишина, женщины перестали стирать и только наблюдали за происходящим. Китаец не мог справиться со здоровой Владкой.
Ну, что, деньги отдашь, все, что я заработал? спросил он у него, вытаскивая узкоглазого из корыта.
Китаеза закивал головой, и Влад его отпустил. Коротышка полез за пазуху и вытащил кошелек, отсчитал две копейки и положил на руку прачке.
А за все остальное? За батистовые рубашки, за якобы испорченную вещь, за припрятанные мешки? Считай, давай, а то опять мыть тебя буду.
Владка все ему припомнила, и китаец все выкладывал и выкладывал ей на ладошку монетки.
Сколько стоят у вас услуги проститутки? спросил попаданец.
Десять копеек, ответил китаец.
Клади еще десять монеток, сказал Влад, кивнув на руку.
За что? У нас с тобой ничего не было, возмутился коротышка.
За то, что ты своими грязными лапами меня мацал.
Девки за потрогать две копейки берут.
Тебе все дни посчитать? Владка улыбнулась нехорошо своими пеньками.
Китаец зло кинул ей десять копеек на ладошку. Получилось весьма недурно.
И бабам вечером все правильно, чтобы выдал, а то приду и утоплю прямо в корыте. Понял? Владка тряхнула китайца.
Я тебя встречу в каком-нибудь темном углу и убью, зашипел китаеза.
Со своими огрызками что ли?
Тебе повезло, что моих братьев на месте нет, а то бы мы тебе задали, потряс узкоглазый кулаком.
Влад подобрал палку с земли, покрутил в руках, осмотрел ее внимательно. Китаеза шарахнулся от нее в сторону, решил, что она его сейчас бить еще палкой будет.
Хорошая вещь, возьму, пожалуй, себе.
Он сдернул с веревки китайские штаны и рубашку, свою юбку, носовой платок, в который завернул заработанные деньги.
Адьюс, китаеза, пока девочки, махнула Владка и потопала со двора на улицу, Не поминайте лихом. Владка начинает новую жизнь.
Глава 4 Владка начинает новую жизнь
Влад в переулке стащил с себя мокрую вышиванку и натянул на себя чужую китайскую одежду. Пощупал рубашку и штаны, ткань была приятной на ощупь, и тело от нее не чесалось, как от грубой одежды. Вещи свои он не стал выкидывать, уже понял, что в этом мире туго с ними. Решил, что дома разберется, что с ними делать.
Вышел из проулка и потопал по улице. Народ на него оглядывался, а некоторые шарахались и переходили на другую сторону. Влад рассматривал дома и улицы, разглядывал людей. В основном стояли обыкновенные двухэтажные дома, встречались и трехэтажные особняки. Все здания стояли плотно друг к другу, иногда их разделяли проулки. Он силился понять, где и в каком времени он находится.
Улица напоминала ему английский город 18-19 века, да и люди были одеты в одежду той же эпохи. Хотя, встречались и такие индивидуумы, которые шныряли туда-сюда в странных балахонах. Странно все это, подумал он. Его чуть не сбил мужчина в авиаторском шлеме, кожаной куртке и галифе. Он быстро проскочил мимо и завернул за угол дома.
Откуда-то сбоку потянуло ароматом хлеба, голова закружилась от голода. Влад, как под гипнозом забрел в пекарню. На прилавке стояли ровным кирпичиком буханки хлеба: белого, серого, черного, лежали булки и батоны, красовались сахарные и маковые плюшки. Он громко сглотнул слюну.
Сколько? спросил он у розовощекой толстушки продавщицы.
Она внимательно окинула его взглядом, и стала перечислять, показывая толстым пальцем на изделия из теста.
Три копейки, две, одна, полушка, четвертушка, сказала она.
Три копейки стоила большая маковая плюшка посыпанная сахаром. Влад не отрывал от нее взгляда, но прекрасно понимал, что теперь он безработный, и если тратить на такие вкусности деньги, то к вечеру ничего не останется. Как-то на ум резко пришли Владкины дети. Они для него были никто, а вот для той самой женщины, чье тело он занял, они были родными. Да и вообще как-то было неправильно все это, дети не должны работать, они не должны голодать, не должны прятаться от пьяного папаши и бояться его.
Влад покопался в импровизированном кошельке из носового платка, вытащил четвертушку копейки и протянул ее продавщице.
Вот этот, ткнул он в серый кирпич.
За этот полушку, или половинку отрежу, сказала она.
Половинку, кивнул он.
Женщина ловко махнула ножом и разрубила кирпичик пополам. Потом посмотрела на Владку, и нарезала половинку на несколько кусков. Он сгреб весь хлеб и пристроился рядом с пекарней. Ел он жадно, давясь, роняя редкие крошки. Продавщица вышла из пекарни и сунула ему в руки железную кружку с каким-то горячим напитком. Влад отхлебнул, немного обжегся, не понял сначала вкуса. Это было похоже на кофе, но точно не он. Вдруг он понял желудевый кофе.
Смог съесть два куска, больше не лезло. Выпил весь напиток, гущу на дне вылил на дорогу и вернулся назад в пекарню, чтобы отдать кружку.
Спасибо, протянул продавщице кружку.
На здоровье. Давай остатки хлеба заверну в бумагу, а то потеряешь. Дети есть?
Есть.
Им отнесешь, она кинула на прилавок небольшой мешочек с сухарями.
Спасибо, слегка поклонился Влад.
Женщина завернула хлеб и сунула в мешок к сухарям.
Может помочь чем? спросил он у нее.
Нет, сама справляюсь, помотала головой продавщица.
В пекарню ввалился здоровенный бугай и стал хватать руками свежий хлеб, так что он сминался и лопался.
Что ты делаешь, ирод? пыталась отпихнуть его продавщица.
Деньги давай, а то весь товар перепорчу, мерзко засмеялся он.
Не наторговала еще, возмутилась она, Видишь, народа пока нет.
Давай, что есть, или просто давай, заливался он, ощерив гнилые зубы.
Женщина с какой-то тоской и безысходностью кинула взгляд на Владку.
О, бабенка какая у тебя странная стоит. Блаженная или нищенка? переключился бугай на Владку.
Не тронь ее, вступилась продавщица.
Да я чуть-чуть, легонько, похабно облизнулся бугай и потянул руки к Владке.
Не для такого крокодила, мама ягодку растила, сказал Влад, и уронил бугая на пол пекарни.
Легко подцепил его за шкирку и выволок за дверь магазинчика.
А теперь, послушай меня сюда, уродец, еще раз обидишь эту женщину, я тебе все ребра пересчитаю, а лишние удалю. Ты меня понял? Влад вытащил из-за пояса китайскую палку.
Сумасшедшая, попятился мужик спиной к дороге.
Он вскочил на ноги и отбежал на безопасное расстояние. Затем повернулся и погрозил Владке кулаком.
Убью, дуру, если встречу, заорал он, поднял камень с земли и кинул в сторону Влада.
Зря, ты так с ним, вздохнула продавщица, которая вышла следом за ними на улицу, Они же мне всю пекарню разнесут.
Муж не защитит? спросил Влад.
Я вдова. Есть работник, вот только он после вчерашнего отсыпается, да и с него защитник никакой.
Она вздохнула, махнула рукой и скрылась в недрах пекарни. Владка зашла вслед за ней.
Хочешь, посижу, покараулю, предложила она.
Иди уже, ты одна не справишься, она обреченно махнула рукой.
Давай попробую, предложил Влад.
Вечером приходи, поможешь мне пекарню закрыть, а там и посмотрим. Тебя, как зовут то чудо-женщина?
Влад, он откашлялся, Владка.
А меня Анфиса. Владка, их трое или четверо будет. Побьют нас с тобой, а может, еще чего хуже сделают, покачала она головой.
Уже было такое? спросил он, сжимая кулаки.
Было, кивнула она, Мне тогда грудь порезали.
Она стащила чуть вниз рубашку. На груди красовался жуткий шрам.
В следующий раз обещали раскаленную кочергу в одно место засунуть, она закусила губу, и по щекам потекли слезы.
Я им сам кочергу засуну в одно место, процедил он, Мешки приготовь, и хлеб к вечеру убери. Со зверями будем поступать по-зверски.
Заявятся в часов восемь, когда народ уже разбежится по своим норам, сказала Анфиса, Если не боишься, то приходи.
Приду, кивнула Владка и вышла из пекарни.
Он шел по улице и раздумывал, как ему быть. Здесь точно действовала банда, и пекаршу они явно в покое не оставят. С бандой ему одному не справится, несмотря на все свои навыки и умения. А может свою банду организовать? Вот только из кого? Бабье в этом времени мужиков боятся, как огня, а мужики в его банду не пойдут. Почему-то вспомнились бандиты из мультфильма "Бременские музыканты".
Говорят мы бяки-буки, напел он себе под нос, Как выносит нас земля, дайте же нам карты в руки, погадать на короля.
Какая-то мадама шарахнулась от него на другую сторону улицы.
Интересно, а в этом месте есть оружие, пистолеты там, ружья, порох? Взорвать бы их гнездо к едрене фене и не мучиться, почесал он затылок.
Глава 5 Как у ребенка конфетку
Влад шел по улице и почесывал голову, ему жутко мешалась спутавшаяся коса, в которой легко и непринужденно шныряла банда вшей.
Ну, вот досталось мне тело вшивой бабы, ворчал он, Хорошо, хоть крепкая, а не дряхлая. Может подстричься? Но тут так не принято, хоть бы часть конского хвоста отстричь.
Он раздумывал над вечерней операцией, и все больше сомневался в ее успешности, ни оружия, ни даже ножа у него не было, только китайская палка. Может у них тут где-то можно отовариться чем-то огнестрельным или хотя бы саблю, или тесак какой достать? Ага, отдать все деньги и оставить детей голодными. Нет, так не пойдет. Хотя бы прикинуть кое-что к носу, может тут такое копейки стоит.
Обычно всякое разное продают в темных подворотнях. Влад завернул в очередной проулок и попал в какое-то грязное и мерзкое место с отбросами, отходами жизнедеятельности, мышами и крупными крысами. Кто-то в углу кого-то бил, а около кучи хлама какая-то мадам нетяжелого поведения оказывала свои услуги.