Ярослав Игоревич эксцентричный мужчина, на плечах которого слишком тяжелая ноша. День за днем он балансирует на грани между чьей-то жизнью и смертью и ведет за собой коллег и ординаторов. Такая неимоверная ответственность порой портит характер. Этим все сказано.
Мы собираемся подняться на следующий этаж, когда заведующий отвлекается на звонок.
Да-да, и как? Везите скорее, и так уже потеряли уйму времени! У нас все готово, и операционная тоже. Да знаю я, кто он, не волнуйтесь вы так! Охрана и так везде снует, под ноги лезет.
Договорив, заведующий оборачивается и смотрит на меня. В упор.
Из этого я делаю два моментальных вывода. Первый Пашка заставил меня извиняться, потому что к нам на операцию везут сложного и интересного больного. Второй вывод самоотверженный поступок приятеля мне не поможет. Заведующий если и позовет кого-то из ординаторов ассистировать, то уж точно не меня.
Окружающие тоже прислушиваются к разговору заведующего и настораживаются, гадая, кого он выберет. У нас есть расписание, но на экстренные операции, которые заведующий берет на себя, молодежь приглашают редко, и четких правил нет. Ярослав Игоревич великий нейрохирург, поэтому немудрено, что большинство ординаторов его боготворят, несмотря на дурной нрав. Для нас он идол. Бог. Слепок великого будущего. В детстве я разрезала стебли одуванчика и показывала родителям белую «кровь» внутри. «Оперировала» на грецких орехах, притворяясь, что это мозг. Кромсала картофелины деревянными щепками, обсуждая сложные случаи с моим преданным, хотя и ленивым ассистентом котом по имени Пухлик. Я родилась хирургом, и с годами мечта только окрепла. В тот день, когда я впервые увидела человеческий мозг, мечта получила точное направление. Нейрохирургия.
Это мое счастье. Вершина существования. Истинная мечта может быть только такой всепоглощающей.
Степанида Олеговна продолжит обход, объявляет заведующий. К нам из области везут молодого мужчину с артериовенозной мальформацией спинного мозга и кровоизлиянием с неврологической симптоматикой. Валерия Михайловна, вас прошу следовать за мной!
Нетрудно догадаться, что сейчас произойдет. Заведующий подразнит меня, расскажет про сосудистую мальформацию и грядущую операцию, а потом отправит восвояси, чтобы я прочувствовала, какой возможности лишаюсь. Это наказание заслужено, ведь я действительно проспала.
Удачи! шепчет Пашка с почти искренним сочувствием.
Надо поблагодарить его за то, что пытался помочь. Не подумайте, он бы никогда не пропустил меня вперед, но сегодня он занят, а раз сам не может оперировать с Его Хирургическим Величеством, то решил помочь подруге.
А из ординаторов кого-нибудь возьмете? раздается женский голос, полный затаенной надежды.
Глянув на девицу поверх очков, Ярослав Игоревич раздраженно выдыхает.
Так взял уже, что вам не ясно? Валерия Михайловна идет со мной.
Я?! Он выбрал меня?!
Как будто не было опоздания, унижения и обещанного наказания. Когда речь идет о благополучии больного, игры прекращаются.
Под коллективный вздох собравшихся Ярослав Игоревич подталкивает меня к лестнице и бежит вниз на десятый этаж почти вприпрыжку. Ему пятьдесят с хвостиком, но он в потрясающей форме. Не ходит, а бегает, и при этом разговаривает, не задыхаясь.
Значит так, Леонова, слушай сюда! Один на один Ярослав Игоревич становится совершенно другим человеком. Никаких заскоков, дурацких сплетен и мучений. С завтрашнего дня начинаешь новую жизнь. Каждый день будешь вставать в пять утра, делать пробежку, интервальные нагрузки. Потом холодный душ, плотный завтрак и на работу. Поняла? Никаких поблажек и критических дней. Еще раз опоздаешь, не посмотрю на характеристики и успехи. Многообещающих специалистов знаешь сколько? Пруд пруди. Хочешь остаться в этой клинике, будь лучшей во всем. Вопросы есть?
Вы меня накажете?
Ну что за детский сад! Поморщившись, заведующий пропускает меня в свой кабинет, дверь оставляет открытой. Сделаешь мне слайды для лекции, чтобы тонус не теряла, но это не главное. Я тебя серьезно предупреждаю, задумайся о будущем! У тебя руки хирурга, Леонова, я сразу это заприметил. Увидел перед собеседованием, как ты бублик резала. Движения такие, словно ты с детства оперировала. И работаешь отлично, ни одного лишнего движения. Но расслабляться не смей! У тебя талант, но другие возьмут старанием и напором. Обскачут тебя в два присеста. Никаких опозданий и промахов, поняла?
Да.
Повтори!
Никаких опозданий и промахов, Ярослав Игоревич! обещаю с истовым рвением.
Заведующий включает компьютер и садится в кресло, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.
Хочешь остаться в больнице после завершения ординатуры?
Очень! отвечаю странно писклявым голосом.
Что за напасть!.. Хирурги не пищат, но радость душит меня, меняет голос.
Очень хочу! поясняю вдвое громче необходимого, чтобы Ярослав Игоревич уж наверняка расслышал.
Меня распирает от эмоций. Сегодня уж очень странный день. Сначала непонятный мужчина в лифте, потом опоздание и унижение, а теперь невероятные откровения заведующего. Я и не подозревала, что он меня заприметил. Такие разносы устраивает, что хоть на луну вой, а оказывается, видит во мне талант. Вот так бывает: ешь себе свой бублик, а кто-то наблюдает и делает выводы.
Леонова, не зависай! Уже небось примеряешь на себя мою должность? Знал же, что нельзя тебя хвалить, сразу звездная болезнь началась. О нашем разговоре никому ни слова, поняла? Если остальные узнают, что я предложил тебе место, то перестанут стараться.
Да я никогда
Все вы «никогда», а потом только и делаете, что болтаете. Лучше поговорим об операции. Недовольно фыркнув, Ярослав Игоревич разворачивает ко мне экран. Вот, смотри, прислали МРТ спинного мозга. Молодой мужик попал в аварию, переломов нет, но тряхнуло изрядно и с последствиями. Что видишь?
Я с готовностью разражаюсь потоком объяснений. Пациенту крупно не повезло. Сосудистая мальформация могла быть случайной находкой, но из-за травмы произошло кровоизлияние и больного парализовало.
Что будем делать? Ярослав Игоревич испытующе смотрит на меня поверх очков.
Объясняя ход операции, я случайно бросаю взгляд в сторону коридора и замираю. Палец прилипает к экрану, замешательство подступает к щекам горячей волной.
Пристальный взгляд незнакомца из лифта. Странно, что я не заметила его раньше. Он вышел на десятом этаже и до сих пор здесь. Стоит, прислонившись к стене, и смотрит прямо на меня. Это отвлекает. Смущает. Тревожит. Он не слышит, о чем мы говорим, но не сводит с меня глаз.
Интересно, кого он навещает? Жену не иначе.
Прищурившись, он делает шаг в направлении кабинета. Приближается, и я не могу понять, то ли он собирается со мной заговорить, то ли просто присматривается. Подходит к двери, обводит взглядом кабинет, смотрит на Ярослава Игоревича, на книжные полки, на экран компьютера. Снова поворачивается ко мне и застывает, не мигая и ничем не объясняя свое присутствие. По ногам бегут мурашки, там, где касались его руки.
Нормальные люди так не пялятся. Это неприлично.
Что там такое? ворчит Ярослав Игоревич, поворачиваясь к двери. Вот же, принесла нелегкая! Больного еще не привезли, а больницу наводнила охрана. Вечно возня с этими олигархами! Я объяснил, что на этаж его привезут через пару дней после операции, не раньше. Так нет же, не слушают, снуют повсюду. Превратили больницу в проходной двор, чуть ли не в операционную лезут.
Раздраженно бурча, заведующий поднимается с места и закрывает дверь.
Значит, незнакомец из лифта один из охранников больного, которого везут к нам на операцию. Строгий темный костюм, белая рубашка, пристальное внимание ко всему вокруг, взгляд весом в две тонны, не меньше. Все сходится. Получается, он осматривал кабинет, а не пялился на меня. Я должна радоваться этому факту, но вместо этого думаю о том, что мы снова увидимся у постели больного. Внутри зарождается странное предвкушение, горячее и необъяснимое.
Так что там с операцией? Договаривай! ворчит Ярослав Игоревич.
В тот же момент я забываю об охраннике. Повернувшись к экрану, отбрасываю неуместные мысли и продолжаю объяснения.
Ладно, ладно, хватит! усмехается заведующий, выслушав сбивчивый рассказ. Всегда-то ты у нас готова, как пионерка. Надеюсь, больного скоро привезут, а то они и так задержались. После аварии он потерял сознание и долго приходил в себя. Хорошо хоть в местной больнице сделали нужные снимки. Случай очень сложный, поэтому везут к нам. С каждой потерянной минутой прогноз ухудшается и шансы на восстановление сама понимаешь. Так что ждем-с.
Поднявшись, он достает из холодильника йогурт. Открывает и с аппетитом слизывает с ложки сладкую вишенку. На половинке круассана долго не продержишься, но мне не до еды. Ярослав Игоревич берет меня на операцию, да еще на какую!
Сцепив холодные пальцы в замок, я с трудом сдерживаю обуревающую меня радость.
Заведующий доедает йогурт, достает еще один и смотрит на меня. Прижав ладонь к животу, я пытаюсь заглушить голодное урчание.
Так и не признаешься, что умираешь от голода? усмехается Ярослав Игоревич. Думаешь, я не видел, как ты пряталась за спинами и доедала булочку своего приятеля?
Протянув мне йогурт и чистую ложку, он отворачивается и устало массирует шею.
Думаешь, я совсем не человек? Иногда я суров, но с вами по-другому нельзя. Если я не научу, жизнь замучает.
Вы ш-шправедливый! заверяю я, заглатывая вишенки целиком.
Не подлизывайся, Леонова! Все, хватит болтать! Пойдем посмотрим, может, больной уже в приемном. Надеюсь, он крепкий орешек.
Мы не идем, а бежим, потому что у Ярослава Игоревича есть только одна скорость сверхчеловеческая.
***
В приемном покое околачиваются четверо мужчин грозного вида. Черные костюмы, тяжелые взгляды, словно из фильмов про мафию. Бахилы на ногах, небрежно наброшенные белые халаты выглядят смешно и странно. Обычно сюда посторонних не пускают, а тут малое войско.
Привезли? спрашивает Ярослав Игоревич одного из амбалов, и тот отрицательно качает головой. Тогда что вы здесь делаете? Вам не место в приемном покое! Заведующий строго смотрит поверх очков. Он худой, жилистый, зато на голову выше охранника. Тот невысокий, но в плечах широкий, как шкаф.
Какое-то время они смотрят друг на друга, пристально, напряженно, потом охранник складывает руки на груди, показывая, что уходить не собирается. Ишь ты, неговорливый.
Борьба взглядов длится не больше минуты.
Это больница, и здесь вы выполняете мои приказы. Голос Ярослава Игоревича вроде как тихий, но тон такой, что мороз по коже. У вас было достаточно времени, чтобы все проверить. Дожидайтесь за дверью. После осмотра больного повезут в операционную, вас туда не пустят.
Глядя на Ярослава Игоревича в упор, коротышка неохотно отдает приказ.
За охраной забавно наблюдать, как будто в больнице идут съемки боевика. Амбалы неторопливо меняются местами, осматриваются, переговариваются по рации. Как будто в коридоре приемного покоя, под каталкой может прятаться смертельный враг. Потом трое уходят, а коротышка остается. Смотрит на заведующего с вызовом и прогуливается по коридору.
Бормоча ругательства, Ярослав Игоревич уходит прочь.
Как зовут нашего пациента? спрашиваю вслед начальственной спине.
Седов.
Мне это имя ни о чем не говорит, а ведь он явно большая шишка, раз вся больница из-за него стоит на ушах.
На посту я получаю нужную информацию. Станислав Седов, тридцать семь лет. Автомобильная авария. Аллергия на пенициллин
Игоревич позвал тебя ассистировать? Проходя мимо, знакомый ординатор хлопает меня по плечу. Повезло же тебе! Говорят, интересный случай. Удачи, Лера!
Спасибо!
Поднимаю взгляд, и по плечам тут же спускается волна мурашек. Тревожных, странных. Ко мне направляется незнакомец из лифта. Решительно так направляется и смотрит исподлобья. Суровое лицо, темный пиджак перекинут через руку, уверенная походка. Проходя мимо коротышки охранника, что-то ему говорит, и тот внимательно оглядывает коридор. Вокруг никого, и мне это очень не нравится.
Незнакомец подходит вплотную и, безжалостно вцепившись в мое плечо, приказывает:
Пойдешь со мной!
Что?!
Из-за угла выходит медсестра, на ходу что-то записывая, и от этого становится легче дышать. Мы в больнице, здесь медицинский персонал и больные. Не станет же мужик нападать на меня в общественном месте?! У этой дикой ситуации есть свидетели коротышка охранник, медсестра. Они вмешаются, мне помогут, меня хватятся
Хотя вспомнит ли Ярослав Игоревич, что позвал ординатора на такую важную операцию?
Куда мы пойдем?! Зачем? Хочу закричать, но почему-то шепчу. От страха перехватило горло.
Бросив на нас рассеянный взгляд, медсестра скрывается в процедурной. Знакомый анестезиолог проходит мимо и знающе подмигивает. Со стороны, наверное, похоже, что мы с незнакомцем обнимаемся посреди приемного покоя. Мне положен выговор за такое поведение, а коллега почему-то подмигивает.
Веди меня в подсобное помещение, которое редко используют! Надо поговорить! требует незнакомец, чеканя каждое слово.
А здесь нельзя поговорить? Я пытаюсь отстраниться, но он сует мне под нос пиджак, из-под которого торчит рукоять пистолета. Хорошо хоть не дуло.
Теперь понятно: ощущения, которые накатили на меня в лифте, были животным страхом и ничем иным. Передо мной самый настоящий бандит, вооруженный. И теперь страх вернулся и превратился в глыбу льда в желудке.
Второй раз за это утро я не чувствую ног и начинаю оседать на пол.
Незнакомец трясет меня за плечи и повторяет приказ:
Пойдем!
Гнев искажает и без того суровые черты его лица. Я пытаюсь сосредоточиться, прийти в себя, но задыхаюсь от паники. Заметив мои потуги, мужчина наклоняется ближе и фиксирует мой взгляд.
Клянусь, Лера, я тебя не обижу! говорит твердо, для пущей убедительности тряхнув пистолетом. Своеобразная клятва на оружии.
Часа два назад он пообещал, что я в безопасности. Эти слова плохо сочетаются с демонстрацией пистолета и с железной хваткой на дрожащем плече. А также с тем, что он успел узнать мое имя.
Осматриваясь, он ведет меня по коридорам. Коротышка охранник уставился на плакат о здоровом питании и как будто не замечает происходящего. Незнакомец прижимает меня к своему боку с такой силой, что в легких не остается воздуха.
Быстро, Лера! Веди меня в подсобное помещение, куда редко заходят. Где у вас хранятся я не знаю оборудование всякое, лекарства.
Лекарства?! Так вот оно что, он наркоман в поисках дозы! Ну, я и вляпалась
Что ты ищешь? Морфин? Только идиот рискнет напасть на врача в больнице
Какой еще морфин? Незнакомец прислоняет меня к одной из дверей и, удерживая локтем, чтобы не рыпалась, смотрит сквозь стекло. Что здесь хранится? Оборудование?
Да, нехотя отвечаю, выворачиваясь из его хватки.
Открывай!
Обернутый пиджаком пистолет подстегивает к послушанию. Не это место, так найдет другое, пустых палат немало. Захлопнув за нами дверь, бандюга хватает с полки несколько упаковок и толкает меня вперед.
Тебе капельницу поставить? усмехаюсь я.
Испугана до колик, но все еще не верю, что такая фигня происходит со мной посреди дня в больнице. Похитили в приемном покое, хоть бы кто заметил и пожаловался! Так нет же, все заняты. Слишком заняты, чтобы меня спасти.
Отойди за стеллаж! командует незнакомец.
Какого черта? Ты можешь объяснить, что тебе надо?
Мне надо, чтобы ты немного отдохнула.
Охренел?
Подтолкнув вперед, он прижимает меня к стене, и тогда я не на шутку пугаюсь. Все серьезно. Это не игра. Не галлюцинация. Не извращенный способ знакомства. А я-то, дура, все-таки повелась на его гляделки, даже предвкушала нашу следующую встречу. Вот и допредвкушалась!