Тимур утомлённо потёр рукой лоб. Кофе, недаром одно из самых дешёвых зелий, переставал действовать.
Прохор посторонился, пропуская наружу Вениамина. Светло-русый великан с волчьими глазами вопросительно поднял бровь, оглянувшись.
Тимур понимал его без слов лимит исчерпан, нужно отдохнуть.
Не прощаясь, Маг догнал Второго, на ходу решив отправиться в Дворец живых теней. Мужчина мог себе позволить перенестись прямиком во внутренние апартаменты заповедного, потенциально опасного для других места.
Засыпать Тимур начал ещё стягивая рубашку. И ещё прежде чем голова коснулась подушки уже крепко спал, доверив автопилоту остальные действия.
Вениамин внимательно следил за ним, сидя на полу у стены и брезгливо выдернув из-под себя ковёр. Высший Маг был несъедобен, и Высший Зверь, если и охотился на него, то только из спортивного интереса. Должно быть, наглый взгляд хищника мешал Магу спать, не давал окончательно забыться и расслабиться, но с этим неудобством он был согласен мириться. В конце концов, эта небольшая прихоть была лишь одним из маленьких ужасов жизни с Повелителем нечисти.
Через три часа Маг распахнул глаза, теряя статус жертвы.
Не одеваясь, спустился по безлюдной лестнице из белых монолитов и спрыгнул в воды широкого бассейна, не доходившие ему до рёбер. В этой части Дворца не было никого. Теней отгоняло их присутствие. Тимур сунул голову в прозрачную холодную воду, быстрыми движениями растирая лицо и смывая остатки сна.
Вениамин лениво спускался по мраморной лестнице. Видимо, сегодня был один из тех дней, когда он недолюбливал воду.
По узорчатому полу бассейна, составленному из камешков мозаики растительному орнаменту, вились завихрения.
Темноволосый мужчина присмотрелся, смахнув с ресниц капли.
Завихрения собирались и скручивались в жгуты.
Второй молниеносно оказался у края воды на четвереньках, округлив позеленевшие кошачьи глаза с вертикальными зрачками.
Водяные жгуты собирались в мышечную ткань и крепились к водяным костям. Через пять минут увлекательной анатомии, науки, вдруг ставшей как никогда прозрачной, перед двумя мужчинами возник ещё один. Он протягивал Тимуру неведомо откуда взявшуюся картонную коробку. Небольшую, прямоугольную.
Будь здесь, холодно велел Тимур, забирая послание.
Я всегда здесь, булькая, произнёс нечеловеческий голос, и существо обрушилось бесформенной массой в бассейн.
Вениамин любопытно вытянулся в струну, но когда вдруг загремело, и во все стороны полетели брызги, отшатнулся к стенке.
Тимур, вздохнув, двинулся к нему, без спешки рассекая жидкость, чтобы не поднять новых брызг.
Коробка была суха. Толстый невыбеленный картон. Внутри идеально ровный каменный шарик чуть больше теннисного и конверт.
Вениамин потянулся к шарику, но его рука вдруг замерла на полпути.
Не сводя с него глаз, Тимур вынул конверт.
Снаружи он был девственно бел. Маг на всякий случай распечатал его аккуратно, подсунув Второму под нос. Прямой человеческий нос несколько раз быстро дёрнулся, как у ищейки. Вениамин пожал широкими плечами.
Тимур развернул листок и показал Второму римскую тройку вверху напечатанного текста.
Здравствуйте, Тимур и Вениамин, прочитал Первый. Простите, что пишу Вам только сейчас, хотя уже несколько лет знаю, кто я. Вы бы ещё долго не узнали о моём существовании, если бы моим людям не грозила опасность. То, что произошло сегодня, только начало. Преступники не остановятся, они прикроются моим именем. Я знаю, кто они и зачем делают это. Если Вы пообещаете выполнить мою просьбу, я откроюсь.
Мы обещаем, с готовностью откликнулся Вениамин, оживившись.
Обещать мы обещаем, заметил Тимур, перевернув листок. Вот только тут нет обратного адреса
Из воды проступила вторая страница.
Вениамин ловко выхватил её, спонтанно забыв про свою водобоязнь:
Преступники должны быть строго наказаны. Всего их тридцать восемь, в основном адепты Огня. Их возглавляет Олимпий. Он изобрёл способ, чтобы в разы увеличить свои силы с помощью душ других адептов. Душа погибшей в нём. Чтобы спасти её воспользуйтесь серпом-жнецом душ. Его вы найдёте в вулкане, где живёт Олимпий. Подземные этажи спускаются гораздо ниже, чем принято считать. Всем тридцати восьми лучше ради их же блага сдаться Вам, потому что завтра в три часа дня эти этажи перестанут существовать. Жнец душ убьёт Олимпия, остальные наказания определяйте сами, только учтите все адепты ордена обучены убивать. Не ждите, что я появлюсь сразу после этого не хочу, чтобы смерть Олимпия связывали со мной. В извинение присылаю виновника двадцати шести смертей.
Тимур снова посмотрел на зловещий шарик. Когда Вениамин прочитал про виновника, по нему пробежали трещинки и наружу проступило что-то блестящее. Маг осторожно вытащил из каменной крошки перстень.
Это искал Жако! воскликнул Вениамин.
Он сказал про девятнадцать жертв, покачал головой Тимур.
Он говорил про людей.
Вы вдвоём меня с ума сведёте, вздохнул Тимур. Злая побрякушка звонко треснула в сжатом кулаке.
Тимур и Вениамин выполнили условие.
Я почувствовала сразу.
Пока маги бегали по подземельям, я сидела на лугу в глубокой лесной чаще. Вполне могло статься, что здешние травы никогда не слышали человеческого голоса. Я не стала их тревожить.
Солнце привлекало меня. Солнечные зайчики неизменно падали к моим ногам, словно цветы восторженного поклонника. Солнце любило меня. Этот мир любил меня. Всё в нём было водой, землёй, огнём и воздухом, во всё входили четыре ингредиента.
Цветы снимали навстречу шляпы, красные, жёлтые, голубые.
Вспомнив, что на три у меня запланировано дело, я вынырнула из вороха лепестков, подула в небо, будоража всю кипу, наполняя ей небо над головой. Лепестки дождём возвращались на землю. Сиреневым, жёлтым, белым и голубым. Я позволяла вернуться назад, на опустевшие чашечки, венчающие стебельки. Оранжевые и красные, подчинившись порыву, сожгла в воздухе, и они безобидно сыпались на землю чёрной пылью.
Когда в воздухе не осталось ни одной цветной пластинки пёстрого конфетти, энергично подняла сжатый кулак и потом самую малость опустила.
Подземелья Олимпия больше не было.
Я не радовалась смерти Великого Адепта, хотя возможно и имела на это право, если хоть кто-то имеет ту моральную высоту, с которой можно чувствовать удовлетворение, выходящее за пределы распространённого злорадства.
Последний полёт лепестков был не праздничной, а траурной церемонией. Будто бы сгоревшие лепестки должны были пробиваться сейчас на печальной насыпи земли разгорающимся пламенем, ветвисто расступаясь в стороны оранжево-красным скромным даром погибшей.
Я знала, что Двое не смогут не искать меня, возможно не искать им вовсе не по силам, и потому не стала требовать обещание.
Через некоторое время я появлюсь. Не очень скоро, но и много времени не пройдёт.
Чувство, лишившее Двоих со вчерашнего дня покоя и сна, заставившее зорко всматриваться в людей вокруг, чутко вслушиваться и вдумчиво вдыхать воздух, имело власть и надо мной. Они могли быть спокойны, пока верили, что меня нет, так же, как я умиротворённо наслаждалась одиночеством до полных шестнадцати лет, пока не почувствовала едва уловимые намёки на их присутствие. Не звук и не запах, что-то более эфемерное и призрачное, но развивающееся, крепнущее день изо дня. Терпкое, начавшее со временем приобретать нотки передержанного вина, которого много не выпить. Всё бы ещё куда ни шло, пока они не знали обо мне, но теперь едкий уксусный привкус отравлял и их жизнь обезнадёживающим ожиданием, которое могло оказаться бесплодным.
Я не подкрепила обещание объявиться сообщением времени и места, ориентирами на плоскости и вне её, так успокаивающими всех, кто привык жить человеческими стандартами. Знать время и место для многих уже означает владеть ситуацией. Я оставила это преимущество на своей стороне. Мне претила мысль, что когда я добровольно позволю увидеть себя, меня окружат и цепко схватят нецеремонящиеся руки.
Они могли думать, что это естественно, правильно, необходимо, что они делают свою работу и все будут им за это признательны. Они могли думать что угодно, для меня это было бы бестактным и незаслуженным оскорблением. Я бы в тот же момент исчезла и не давала бы себя найти, пока не поутихнет обида Хотя всё могло быть совсем не так.
Планировать каждое своё действие неблагодарный и скучный труд. Если жизнь отклоняется от плана, остаётся расстройство, когда же она плану потворствует, становится невыносимо скучно и хочется от всего живого отдалиться.
Возможно стоило предупредить их заранее хотя бы о дне. Внутренние инстинкты подсказывали поступить по наитию. В глубине души мне хотелось, чтобы меня по-настоящему признали, без самопровозглашений, вызывающих понятные и естественные сомнения, которые всё равно возникнут, так уж сложилось. Тысячелетняя вера и представления, повторяемые миллионами речей не исчезают бесследно, у них есть свой, неиллюзорный вес.
Меня представляли иначе. В нужный момент они должны понять, что сами заблуждались, а не подвергать меня проверке на подлинность. Экспертная оценка всегда обидна для оригинала, как обвинения для невиновного.
Спонтанные выборы должны быть случайны. Проснувшись однажды с звонкой прозрачностью мыслей, я умылась и сказала близким, что уезжаю. Я готовила их к этому, и вид у них был смирившийся.
Слегка нервничая, ненужно побегали по дому, помогли собрать некоторые вещи, приготовили нехитрую дорожную еду, вызвали такси до вокзала.
Я по-христиански терпелива. Свёрток с едой отдала первому голодному встречному, едва на него взглянув. Сумка с одеждой тоже не наполняла моё сердце воодушевлением, а значит должна была уйти.
Эскамерун. Магический город в приятной близости к природе. Не особенно высокие, но оттого не менее симпатичные горы в кудрявой щетине лесов, обилие чистых, как слеза, озёр, вскормленных северным морем, дуновения которого приятно остужают летний воздух. Обычное занятое утро, не лишённое лирики.
Этот город из моих любимцев. Ничто магическое мне в принципе не чуждо, дорога магии для меня не закрыта.
Неудивительно, что поиски привели меня сюда. Здесь располагается центральное Расследовательное бюро, которое должно меня сейчас разыскивать. А Магу и Веньке ох как надо меня найти
Я начала свой путь издали, с маленького ответвления улицы, берущего начало в стороне от проторенных маршрутов. Свисающие на выгнутых дужках фонари формой походили на землянику в чашечках из выкрашенного в чёрный металла. В раскрытых окнах подрагивали тонкие занавески. Солнце, продолжая преследовать меня, подкатилось ближе, заглядывая краешком через крышу дома.
Я внимательно посмотрела на себя. О приличиях нельзя забывать. На мне оказалось тонкое платье с овальным вырезом, приглушённо голубое, женственное, с облегающими рукавами, не доходящими до локтя.
Неужели мама проводила меня в таком виде на поезд? Или я переоделась в пути?
Впредь нужно следить за собой.
Воздух пах свежестью и близостью воды. Один из самых прекрасных из известных мне запахов.
Ни торопливая барабанная дробь, ни внушительный гул трубы не возвестили спешащих по улице магов о моём прибытии.
Первый и Второй шли плечом к плечу в ста двадцати метрах впереди. Маги со всем почтением расходились в стороны, не желая помешать их разговору. Пока все глаза были обращены на двух мужчин, а движения замедлены, я сократила расстояние, разлучающее нас.
С неба упало несколько капель. Я почувствовала минутную грусть по тому, что оставалось за чертой, которую сама намеревалась провести.
Маг настороженно посмотрел вправо, но глаза его ничего не различали. Он чувствовал приближение чего-то огромного и опасного, прямо здесь, в его городе, за наведённой им самим защитой.
Он замедлил шаг.
Слегка пройдя вперёд, Вениамин вопросительно обернулся к нему.
Как-то незаметно улица почти опустела. Те, кто всё же остался, отошёл на приличное расстояние и погрузился в разглядывание витрин лавочек. Обычные звуки стихли, как будто воздух приобрёл свойства ваты.
Тимур резко развернулся, настороженно шаря взглядом по воде в озере неподалёку и небу у меня над головой.
Я не смогла сдержать лёгкую улыбку наглядная демонстрация того, как трудно моя внешность ассоциируется с огромным и опасным.
Атмосфера и так была хоть ножом режь, оно и понятно Первый и Второй не таились, хоть втыкай в воздух розетку, хоть чистое электричество вырабатывай.
Я неделями коротала дни, как переваривающий пищу удав, мне трудно дышалось от силы
Наверное, поэтому всё испортила. Соблазн был слишком велик.
Оба растревожено сканировали местность глазами.
Переполнено пошатываясь, что можно было списать на развязную походку, рассеянно улыбаясь замороженной улыбкой и не глядя по сторонам, я пошла прямо.
Поравнявшись с Тимуром, перестала дышать, заставила себя не поворачиваться, не смотреть на него. Прошла мимо, едва сдерживая расползающиеся губы и подгибающиеся ноги.
Так и дошла до окраины. Сначала по аккуратным дорожкам, потом по мосткам через озерца, не останавливаясь, дошагала до крошечного причала под одну лодку, сорвалась с края, с головой ухнув под воду, и, наконец, с бульканьем расхохоталась.
Октябрь был особенным месяцем для главного города Стихий. На площади за мостом земли перед Храмом проводились смешанные дружественные турниры. Третьего, к сожалению, не было, а значит роль хозяина состязаний должна была занять менее желанная адептами фигура Тимур. Из-за принятого снисходительного почитания чужих традиций Маг вынужден был торчать в городе с самого утра, поощрительно принимая знаки запутанного церемониала. Каким этому церемониалу полагается быть, кажется, никто себе не представлял.
Вениамин, конечно же, был рядом, но помочь в этом деле не мог. Как Повелитель нечисти на турнире он мог выступать лишь в качестве наблюдателя, и почётные утомительные обязанности Тимур на него спихнуть не мог.
Маг хмурился и находился в скверном расположении духа.
Прошло немало времени с того дня, как Третий в последний раз дал о себе знать. Обещания времени он не давал, но теперь, узнав о его существовании, Тимур всё с меньшим терпением справлялся с его обязанностями.
С одиннадцати до двух было время для представления участников.
Прохор догадался привести свой охранный взвод целиком, скороговоркой доложив Первому их имена. Остальные были не так чутки к настроению Высшего мага. Являлись по одному, болтали, не думая о времени. К концу процедуры у Тимура от раздражения перекосился рот.
К двум зрители потянулись к трибунам, занимая места преимущественно с третьего ряда. Считалось, третий ряд на удачу. На самом деле, на первых двух можно было рассчитывать на несравненное зрелище, что называется, эффект присутствия: вы могли нахлебаться вытяжки грунтовых вод, получить булыжником по голове, простыть под резкими порывами воздуха или остаться без одежды и волос после неудачного прицельного обстрела огнём. Ничего. И на эти места найдутся седоки, любители экстрима.