Но поначалу-то все просто супер! После знакомства с Сильвией меня все больше стали радовать банальные мелочи: прохладный ветерок, изумрудный цвет травы, все чаще хотелось набрать полные легкие воздуха и, конечно, снова встретиться с ней.
В преддверии реабилитации моя поначалу веселая суицидальная житуха неминуемо переходила в свою терминальную стадию догорания, разложения и упадка, когда демоны собирают кредит за счастье на халяву и торчок на своей шкуре ощущает, насколько велики проценты. Трипы становились менее красочными, меня то и дело заносило либо в спокойные и в целом нейтральные миры, либо в такие места, после которых я целовал стенки рекомбинатора, радуясь возвращению.
Все благие начинания, такие как стремление завязать, найти приличную работу или обзавестись подружкой у заядлого суицидника обычно долго не длятся, и я не был исключением из правил, и моя тяга к Сильвии не перерастала в решительные действия. Дизайнер интерьеров со средних уровней, модная, бойкая, в меру циничная девчонка, иногда она баловалась смертью, совсем нечасто такой была моя вторая половина? Мы узнавали друг о друге все больше, у Сильвии была отличная работа и мама-игроман, которая вечно встревала в неприятности.
Вершиной крутости во время трипа было встретить в загробном мире другого торчка. Это как случайно столкнуться со старым знакомым в мегаполисе, только еще более неожиданно. Ведь даже если вы с дружбанами надышались газа в одной комнате и отъехали приблизительно в одно и то же время, вы едва ли будете вместе по ту сторону. Если такая встреча и имела место, то, как я уже упоминал, это становилось особенным событием и называлось «контакт». Многие суицидники, особенно парочки, выдумывали байки о своих контактах ради привлечения внимания к собственным персонам. Считалось, что если между двумя или более лицами произошел контакт, то они очень близки по духу и связаны магическими узами. Пока я еще оставался активным членом спирит-тусовки, у меня случались контакты с парнями и девчонками, причем с завидной регулярностью. Если прикинуть, около двадцати контактов. Неплохой и в то же время пугающий результат, учитывая то, что средний счет заядлого торчка составлял десять, максимум двадцать контактов за карьеру. Так же ходили легенды о первых суицидниках, которые упарывались еще со времен изобретения учеными Квантума первых рекомбинаторов (по преданию, это и были те самые ученые), и на счету каждого из них было за сотню контактов. Причем торчки эти могли якобы входить в контакт с живыми людьми и вообще выбирать места для путешествий после очередной смерти. Ходили слухи, что они умели летать в материальном мире, и еще много всякой невероятной хрени. От внедрения рекомбинатора в масштабах, после которых всё население Маяка Лиасы (кроме варваров), стало бессмертным, до описываемых в данной главе событий лежал временной промежуток примерно в пятьдесят лет. А я не верил в торчков с пятидесятилетним стажем. Я уже упоминал понятие «карьеры» суицидника, так вот, такая карьера длилась от пяти до пятнадцати лет максимум.
Правительство Эхо изо всех сил пропагандировало равенство возможностей. А что ему еще оставалось делать в многоуровневом мегаполисе, где кто-то живёт у самой сырой земли под эстакадами, рядом с исполинскими железобетонными основаниями платформ, а кто-то наслаждается роскошью в облаках? Конечно, нижние уровни вовсе не были приговором, никто не умирал с голоду, никто не умирал вообще, если сам этого не хотел. Но выбраться из низины удавалось далеко не каждому желающему, и на эту помойку приходилось около двух третьих от общего числа жителей Эхо. Как я уже упоминал, Сильвия была успешным молодым дизайнером со средних уровней, а я, до того как подняться, управлял погрузчиком в космопорту. Мог ли я представить, что такая особа станет коротать вечера со мной на нижних уровнях, на выцветшем, скрипучем диване? Если и было в моем жилище что-то отдаленно прекрасное, то это обои с наивным рисунком, изображавшем переплетенные ромбиком ивовые лозы, в которых прятались розы и ромашки, и я даже не представляю, кому пришло в голову украсить ими подобное место.
Ночной Эхо никогда не гасил света, напротив, сверкал всеми цветами неоновой радуги. Ребята из рабочих организовывали группы и играли в пабах нижних уровней монотонный, вводящий в транс электронный музон, напевая в микрофон похожие на заклинания тексты низким, загробным голосом. Новое течение получило название «спирит». У него было много ответвлений, с более агрессивным или легким звучанием. В той или иной форме спирит просочился на средние уровни и приобрел там огромную популярность. Я тусил в случайных местах, без какой-то заметной мне последовательности, но раз за разом на спирит-концертах встречал Сильвию. Мы общались и танцевали, у нее вроде как был бойфренд, призрак из дневной и серьезной жизни, которому не было места на танцполе, пока мы с красоткой отрывались по полной. У меня были проблемы только с один парнем его бледную физиономию я видел в зеркале, когда умывался холодной водой в туалете клуба. Я стучал себя по щекам, вода впитывалась в волосы и охлаждала скальп, стекая по шее и ушам. После вечеринки я бы мог списаться с Сильвией в Базе в любой момент. Но утопающий всегда тянет за собой других. Самое лучшее, что я мог сделать для Сильвии, это не быть с ней, но у судьбы было другое мнение на этот счет.
Девчонки звонят первыми
В те старые недобрые, предшествовавшие реабилитации времена, Сильвия однажды набрала меня по порткому. Оттарабанив ночную смену в космопорте, я валялся дома и размышлял, как бы сдохнуть на этот раз, никак не рассчитывая на живую встречу с кем бы то ни было, а уж тем более с Сильвией. Вне стен клуба? Посреди бела дня, серьезно? «Что ей надо? думал я. Она никогда не звонила раньше. Как я буду говорить, я же ведь трезвый!? И что дальше? Будем парой? Ага, начнем печь пироги, кататься на коньках пироги? Снимай трубку, идиот!»
В моей серой замусоренной берлоге возник голографический лик Сильвии.
Привет.
Привет.
Слушай, спросила она, не хочешь развеяться?
Вообще в падлу. Хотя заехать за тобой? спросил я, глубоко зевнув.
На чем это? На трамвае? Я, короче, сама уже к тебе еду.
«Тубровэксмэн» Сильвии блестел в лучах полуденной Лиасы. Серебряная дверь съехала в сторону. Усевшись в салон, я некоторое время ёрзал в анатомическом кресле, настолько комфортном, что становилось не по себе. Сильвия молчала. Она только втопила педаль в пол, и мы понеслись.
Ручное управление? Зачем? спросил я.
Потому что круто, ответила Сильвия.
Не знал, что ты водишь.
Профинтерес, да Айро?
Вроде того.
Ты пробовал профессии, кроме водителя? Я не спрашивала тебя, почему ты занимаешься именно этим?
Все наши встречи с Сильвией до этого проходили на концертах и вечеринках. Алкоголь, кураж, приятная атмосфера. Внешняя жизнь отходила на самый последний план, ее как будто и не существовало. В этом и был кайф тусовки для того и созданы, не так ли? Но в тот день я попал на другую вечеринку и наткнулся на совершенно иную, незнакомую мне Сильвию. «Наверное, она просто сейчас на взводе», Подумал я и ответил:
Ну, до двенадцати лет нас обучали базису в клонариуме. Потом я выбрал по профориентации специальность водителя, для подработки. Самое простое, что предлагалось моей партии, чтобы быстрее начать работать и получать деньги для учебы. Договорился о распределении в Эхо. Я знал, что буду поступать на пилота.
Да ну?
Ага. Я был фанатом комиксов.
Про Николаса Норда, что ль?
Его самого. Мы с тобой, похоже, ровесники. «Это же самоубийство, Норд! Ты не боишься?»
«Все, чего я боюсь, это протрезветь!» хором сказали мы и засмеялись.
Бесплатных мест в летке не было, а откуда у клона деньги, да еще такие? Надо было подзаработать. Пришлось идти на компромисс. В нимфу загрузили данные по управлению грузовым транспортом различных классов. Меньше года практики, и меня отправили на Маяк Лиасы работать по трудовому договору для малолеток. Слава богу, водителей было мало, и хрен там все клали на кодекс, так что часов хватало.
Мощный аэромобиль Сильвии летел вперед, обгоняя неторопливых маленьких соседей. Мы несколько раз выныривали из потока, и система предупреждала нас строгим женским голосом, что так делать нельзя ни в коем случае. Сильвия спросила:
Ну и как? Нравится на Маяке?
Сильвия, я не вчера приехал.
Ты работаешь погрузчиком. На каре. Я помню, ты рассказывал, когда мы тусили в Анубисе. Этой херне обучаются за пару месяцев мигранты. А как же инфа по управлению другим, более сложным транспортом? Пропадает зря?
Слушай, а мы не сильно быстро летим?
Не доверяешь мне?
Это шутка?
«Внимание! Немедленно остановитесь!» зашумели динамики в салоне.
Сильвия, это стражи.
Мы ускорялись все сильнее и сильнее, как крутой пацан, я не выказывал страха, но не мог сопротивляться силе, вдавившей меня в сиденье. Кожа на моей шее стала, как гармошка.
Да похер, сказала Сильвия. Так ты думаешь и дальше работать погрузчиком на каре?
А ты решила пригласить меня прокатиться с ветерком и поебать заодно мозги? Хочется в мамочку поиграть? Что за муха тебя укусила!? завелся я.
«Повторяю, немедленно остановитесь! У вашего аэромобиля не функционирует система безопасности! Дальнейшее движение запрещено!»
При чем тут мамочка? спросила Сильвия как ни в чем не бывало.
При том, в Анубисе ты жаловалась, что твоя мать вечно косячит. Может, это компенсация или типа того, я не больно шарю в психологии, я же грузчик.
«Сильвия Сторм, если вы не остановите свое транспортное средство прямо сейчас, оно будет конфисковано без права выкупа!»
Как оно будет конфисковано, если вы меня не догоните, придурки! кричала Сильвия. Какого черта мы с тобой ругаемся, Айро?
Я не знаю. Ты сама мне позвонила.
Мы летели на немыслимой для города скорости.
Нарушила твои планы? А что ты собирался делать?
Угадай с трех раз.
Улыбнувшись, она оставила управление. Панель мигала разноцветными тревожными датчиками. На полном ходу блестящий «турбовэксмэн» со взломанной блокировкой и системами безопасности, словно серебряная пуля, влетел в опору платформы.
Ночь собак
На этом острове не было ни одной климатической установки, он не подвергался терраформингу, но тем не менее это был настоящий, неподдельный рай, словно специально созданный для нас с Сильвией. Сидя на веранде, мы угощались закусками и местным вином под звон цикад, теплый ветер сушил остатки морской воды на нашей загорелой коже, и ее слегка стягивало от соли. В душ идти было пока что лень.
Послушай, когда я уйду начала было Сильвия, но я перебил ее.
Не надо! Помолчи! Может быть, завтра мой мозг не выдержит перегрузок, и это тебе придется куковать тут в одиночестве!
«Каких перегрузок? думал я, наблюдатель, бессильный что-либо изменить в том сне. Я же вроде отъехал? Врезался в платформу с этой чокнутой. Какая-то часть мозга, наверное, еще функционирует».
Мозги штука очень таинственная. Иногда минуты хватает для того, чтобы увидеть сон, длиною в блокбастер. Сон это что-то похожее на смерть, эдакий трип в миниатюре.
Помолчи, Айро. Когда я уйду, я хочу, чтобы ты жил своей жизнью, говорила Сильвия. Не надо жертвовать ради меня чем бы то ни было, сидеть часами на моей могиле и заниматься прочей хернёй.
Сильвия
Улетай отсюда! Не знаю куда, Айро, придумай что-нибудь. Рано или поздно этот клочок суши испепелят, отважный мирок Либерии рухнет. Оттянись за нас двоих на этом свете, пока ему не пришел звездец.
О-кей. Как только похороню тебя, сразу организую оргию.
А еще лучше оргия прямо на похоронах. Серьезно, можешь считать это моей последней волей.
Юмор безысходности, шутки, от которых хотелось больше плакать, чем смеяться, а лучше громить все вокруг кувалдой. С последним выдохом Сильвии взять инструмент побольше, чтобы отправить в небытие всю чертову вселенную.
Эй! Сильвия толкнула меня в плечо. О чем задумался? Не грусти, это я, вообще-то, умираю! Все теперь умирают. Разница лишь в том, что я примерно знаю, когда это случится, будто бы прочитала она мои мысли.
Под навес веранды залетел поток теплого ветерка, шепот рая, его комплимент, легкое, бескорыстное заигрывание. Дом стоял на верхней границе скалистого склона. От дома до моря было рукой подать, хоть и надо было спускаться по древней, не слишком безопасной лестнице, каменные ступени которой змейкой вились вниз по крутому склону, огибая здоровые валуны, зеленые деревца и сухие кустарники. Был и безопасный, но более долгий путь к воде. Он проходил мимо главного бункера. По опорам навеса вились виноградные лозы, пока теплый ветерок ласкал их, листья отвечали легким, умиротворяющим шелестом, мы с Сильвией пили терпкое вино, закусывали свежеиспеченным хлебом, сыром и инжиром. Сильно напиваться было нельзя, ведь в любой момент на связь могли выйти ребята из бункера, не спускавшие глаз с радаров. Они всегда предупреждали меня о надвигавшейся угрозе, если я сам ее не чувствовал. «Какой угрозе?» подумала часть меня, которая была молчаливым зрителем, находящимся вне сонного спектакля.
Сильвия отпила немного вина и сказала мне:
Я очень люблю тебя, Айрик.
Перед поцелуем она нарочно облизнула губы, и они блестели от вина. Я сказал, что тоже люблю ее, и время в буквальном смысле остановилось. Задумчивый взгляд спокойных карих глаз Сильвии застыл на моем плече, воцарившаяся всюду тишина была красноречивее любого предупреждения: «Что-то здесь нечисто!» Смолкли цикады, утихло дуновение теплого ветра.
Я был лишь наблюдателем, смотревшим от первого лица кино о себе и Сильвии без права вмешаться в происходящее, изредка находя в себе силы подумать что-то независимым сознанием, не привязанным к нерушимому моменту. Мысли о бункере, пляже, местности мелькали у меня в голове, но корня их я не находил.
Я отвел взгляд от неподвижной Сильвии на слегка взъерошенный ветром, застывший кипарис, потом стал изучать висевшую между лоз лампу под сетчатым плафоном. Питавший лампу провод вился вокруг одной из опор навеса. Лампа с плафоном находились под неестественным углом, в необычном положении, в котором ее оставил все тот же ветер. Вокруг поблескивали неподвижные, зависшие в воздухе насекомые. Начало темнеть, чернота поначалу сгущалась лишь на горизонте, но неминуемо приближалась. Вмешательством внешней мысли я нарушил целостность видения и, пока чернота не добралась до меня самого, успел налить себе полный бокал вина и осушить его до дна за то, чтобы поскорее проснуться. «Но я же врезался в платформу? Где я окажусь, когда сон исчезнет?» всплыла в голове мысль напоследок.
«Надо успеть в храм, пока еще нет полуночи!» кричал кто-то рядом, пьяный и, скорее всего, мертвый. Проснулся. Да только не в том мире, где это могло бы обрадовать, да еще и стоя на ногах. До этого, наверное, брел куда-то бессознательно. «Сколько я уже нахожусь здесь?» Я медленно продвигался куда-то в составе толпы разноцветных полуголых тел под приближающиеся звуки ритуальных барабанов. Опытный торчебос всегда знал если ты очнулся хрен знает где и черт знает с кем, то, скорее всего, это очередной трип. Вернее будет сказать не «знал», а «чувствовал». Это был условный рефлекс, приобретенный методом проб и ошибок. За время трипа некоторые суицидники, серьезно увязнувшие в загробном мире, могли прожить там целую жизнь, а может, и не одну. По возвращении такие ребята, когда обнаруживали себя в выживалке, еще долго не могли вдуплить, где находятся, а бывало, что и ловили мгновенный «финиш» сходили с ума, не в силах принять то, что с ними произошло. После мощных трипов я и сам частенько терял самосознание это ни с чем не сравнимое ощущение, когда непонятно, чем ты являешься и что за предметы и странные твари тебя окружают. Стирались все понятия: верх низ, лево право, перед глазами было просто что-то. Потом, постепенно, вещи, люди, животные и явления вспоминались, а пережитый трип представал чем-то вроде длинного и необычного, сверхреалистичного сна. Во вселенной все относительно, и большинство людей даже не представляют насколько.