Аскольд после приезда из Константинополя переживал счастливое время любви. Это было уже не то бурное чувство, полное мук и томления, которое он испытывал когда-то. Нет, это была кроткая, всё умиротворяющая, всё смягчающая любовь, тихая, спокойная, постоянная. Князю очень повезло с третьей женой красивой, румяной, с тонкими бровями и яркими серо-голубыми глазами. Прошлой осенью ей исполнилось девятнадцать лет. Всем своим обликом княжна излучала здоровье и бодрость. Даже россыпь золотистых веснушек на носу не портила её, а лишь ещё больше оживляла лицо, делала красоту и молодую свежесть ярче. Она с зимы ждала второго ребёнка. Аскольд чувствовал, что не только он любит, но и всем сердцем любим женой. Ирина, по присущей славянкам скромности, не показывала ему своих чувств, но по её взглядам, по голосу Аскольд видел, что жизнь её полна только им одним. Он вспомнил вчерашний вечер, когда зашёл в опочивальню, где Ирина ждала его.
Ты так мало времени мне уделяешь, ладо мой, а я всё-таки женщина, твоя жена. Ресницы её качнулись, алые губы коснулись его губ.
Аскольд обнял жену, прижал к себе и сразу почувствовал напряжение в теле. На секунду он застыл, а затем с глухим стоном и с новой силой обнял её, и она оказалась так тесно прижатой к нему, что почувствовала, как в её груди отдаются мощные удары его сердца. Её руки обвили его шею, мозг пронзили огненные вспышки, едва не лишающие её рассудка. Он поднял её на руки и понёс к лежанке Ночь была волшебной, никогда ничего похожего Ирина не испытывала: она была во власти необыкновенных ощущений и не понимала, что с ней творится. Аскольд был необыкновенно ласков и требователен.
И вот теперь Аскольду очень захотелось сделать жене подарок, и он поспешил на берег вместе с Диром. На берегу стояла обычная купеческая лодья; единственное, что показалось князьям странным, так это то, что она пристала к берегу в отдалении от пристани, в глухом и безлюдном месте. Однако беспечные князья не придали этому особого значения, не подумали, что в этом месте купцам нечего было делать, даже не обратили внимания на стоящие невдалеке струги и подошли к лодье.
Долгие годы они жили в спокойствии и уверились в полной своей безопасности. Им хотелось быстрее узнать новости, привезённые купцами, и расспросить, чем занят их соратник Рюрик, что нового на Ильмень-озере, а потому они не обратили внимания на тихое бряцание оружия, раздавшееся внутри лодьи. Приближённые князей не были так беспечны и почувствовали опасность.
Князья! шептали они. Это не простая лодья! Будьте осторожны!
Что значит не простая? А какая?
Это варяжская лодья, и добра на ней не видно. Когда к нам приезжали купцы, то лодьи у них доверху добром нагружены были, а эти почти пустые.
Но князья, помотав головами, только хохотнули над страхом своих спутников.
Чего вы испугались? Сколько у нас гостей уже перебывало и ничего! удивлялись они.
За вас, князья, боимся!
За нас не бойтесь! Мы же никому зла не делаем, поэтому нам нечего бояться!
Они подошли к самой лодье.
Вернитесь, пока не поздно! просили их сопровождающие. Но Аскольд и Дир только посмеялись.
В лодье не видно было никого, но только князья собрались позвать купцов, как вдруг перед ними во весь рост поднялся человек, у которого из-под купеческой одежды видна была кольчуга. Аскольд и Дир с ужасом отпрянули. Перед ними стоял Олег Новгородский.
Вы князьями себя зовёте? загремел он. Нет! Вы не князья! Вот он князь, сын Рюрика. И он высоко над головой поднял мальчика двух лет.
Это было знаком для воинов: они выскочили из лодьи и кинулись на князей. Берег Днепра огласился криками. Струги, стоявшие в отдалении, быстро приблизились, и засвистели стрелы. Воины стали выскакивать из стругов, врезались в ряды отступающих, зазвенели мечи. Встречающие киевляне немедленно схватились за топоры и попытались защититься. В ход шло не только оружие, но и палки, вёсла всё, что попадалось под руку. Стоял сплошной крик, часть Подола и тропа кипели, людские водовороты бурлили, когда здесь и там дружинники Олега и Аскольда бились не до первой руды, а насмерть. Княгиня Ирина от дворовых баб узнала, что произошло на берегу Днепра, и, взяв приближённых боярынь, пошла туда. Когда она пришла на берег, всё было закончено: дружина перебита, князья и воевода мертвы. Олег впервые увидел Ирину, стоял и не мог отвести от неё глаз приглянулась она Олегу, сильно приглянулась. Он подошёл к ней.
Теперь ты не княжна, а моя наложница.
Я же на сносях!
Я это переживу. Или ты хочешь, чтобы я тебя продал в рабство половцам или хазарам?
Нет. Я хочу остаться с тобой, князь.
Олег хохотнул и отвернулся. Махнув рукой дружине, он по тропинке направился к городским воротам. Олег без сопротивления вступил в Киев и объявил его присоединённым к владениям князя Рюрика. Киевляне покорились Олегу. Он утвердился в Киеве.
С момента вокняжения Олега в Киеве славянские племена активнее стали объединяться в одно государство. Скоро дань Киеву начали платить словене, кривичи, меря, древляне, северяне, радимичи. За время княжения Олег подчинил себе почти все славянские племена, обложив их лёгкой данью и избавив тем самым от дани хазарам.
Олег объединил под своей рукой два государства, развивавшихся самостоятельно и почти не зависящих друг от друга, Новгородскую Северную Русь и Киевское государство. Соединение Севера и Юга и положило начало существованию Древнерусского государства, называемого нами Киевской Русью.
* * *
Игорь подрастал, во всем слушаясь Олега. Он был высоким, светловолосым и голубоглазым, внешностью и характером пошёл в свою мать, мало чего взяв у отважного и воинственного Рюрика. Игоря уже перевели с женской половины. Очень много сил прилагал Олег, чтобы вырастить из него смелого и мужественного человека, заставляя скакать на коне, сражаться на мечах со сверстниками, участвовать в военных играх. Игорю, с его мягким характером, военные игры не нравились: не любил он проявлений жестокости ни в играх, ни в жизни.
Олег с огорчением смотрел на племянника и думал: «Не таким должен быть правитель огромной державы. Руководство страной это постоянная борьба за сохранение власти, борьба напряжённая, жестокая, безжалостная». Олег ни минуты не колебался, истребляя врагов Рюрика и своих личных. Именно он помог властительному родичу расправиться с любимцем новгородской вольницы Вадимом, а затем и его соратниками. У него не дрогнула рука, когда надо было умертвить князей Аскольда и Дира, чтобы наказать предателей и овладеть Киевом. А сколько врагов устранил он за время своего княжения!
«Игорю такая власть не по плечу, думал Олег, такой правитель не сможет удержать власть и укрепить созданное государство».
Олег назначил Игорю наставника. Олаф был воином в дружине Олега и прославился своими подвигами. Наставником он оказался жестоким. В тренировках и военных играх требовал от Игоря неукоснительного выполнения своих указаний бывало, даже сёк княжича. Более того, Олаф требовал, чтобы Игорь дружил только с варяжскими детьми, но тому не нравились их жестокие игры, и он старался держаться от них подальше. Он часто убегал со славянскими сверстниками в ночное стеречь коней, всю ночь сидел у костра, слушая страшные истории Любил посидеть в тишине на утренней зорьке на берегу реки с удочкой.
Когда Игорь подрос, то настоял, чтобы Олег назначил другого наставника. Олег дал ему славянина Верещагу. Живой, подвижный дружинник с лёгким характером и весёлыми хитроватыми глазками понравился Игорю. Верещага часто рассказывал ему про древнюю славянскую жизнь. Игорю интересно было его слушать, никто к нему не был так внимателен и ласков, и он привязался к своему наставнику. Иногда он прибегал к Верещаге с жалобами на обидчиков. Тот успокаивал Игоря:
Терпи, княжич! Скоро станешь великим князем Киевским, тогда тебя никто пальцем не посмеет тронуть, а с обидчиками посчитаешься.
Почему ты думаешь, что я стану великим князем?
Потому что ты наследник князя Рюрика. А Олег временно правит вместо тебя, пока не наступит твоё совершеннолетие.
А когда оно наступит? интересовался Игорь. Очень уж ему хотелось наказать Олафа за то, что тот сёк его безжалостно, как простого челядинца.
В пятнадцать лет, говорил Верещага, таков обычай наш славянский. С пятнадцати лет юноша призывается в вооружённое ополчение на защиту родной земли. С пятнадцати лет он входит во владение своим имением, если отец умер или погиб в сражении. А также может жениться, если того пожелает.
Скорее бы!
Не торопи время, княжич! Станешь взрослым, дядя отдаст тебе управление державой, а это тяжкий труд!
Шли годы. Игорю исполнилось пятнадцать лет. Но Олег не только не отдал ему бразды правления Русью, но даже не пришёл на день рождения. Игорь обиделся на дядю и целый день не выходил из своих покоев. Когда к нему зашёл Верещага, он зло посмотрел на него и крикнул:
Ты меня обманул!
Прости, княжич! Пятнадцатилетие всё-таки не настоящее совершеннолетие, молод ты ещё править огромной державой, повинился наставник. Если не можешь меня простить, попроси дядю, пусть он тебе другого наставника пришлёт.
Не нужен мне другой наставник! Просто я тебе поверил и ждал, когда мне исполнится пятнадцать лет, Верещага! А когда же наступает настоящее совершеннолетие? возмутился Игорь. Дядя Олег о моём дне рождения даже не вспомнил. Мне кажется, что он уже и забыл, что я наследник престола.
Прости его, княжич! Слишком много у него забот. А вот когда тебе исполнится двадцать лет, тогда ты станешь полноправным хозяином и великим князем Киевским.
Ты мне об этом не говорил
Прости меня, старого дурака. Мне так хотелось увидеть тебя правителем державы, что я немного переборщил. Ты ещё мальчик и пока не готов вести войско на защиту своих границ.
Я не мальчик! Я парубок!
Хорошо, парубок.
А в двадцать лет, ты думаешь, я готов буду руководить державой?
Обязательно! Но вначале только под присмотром дяди твоего!
Игорь стал ждать своего двадцатилетия. Он всё больше вживался в роль будущего властителя огромного государства. Распределял должности, жаловал звания, наказывал обидчиков особенно Олафа. Но вот наступило его двадцатилетие. Олег даже и не думал о передаче власти. Наоборот, старался отодвинуть Игоря от великокняжеского престола. Игорю всё чаще передавали высказывания Олега о том, что княжич, мол, слаб характером, а настоящими качествами правителя обладает его, Олега, сын Рогволод.
С этого времени Игорю стало казаться, что его хотят отравить или ещё каким-то другим способом лишить жизни. На пирах он ел и пил только то, что подавалось всем из общего котла, и не дотрагивался до еды и питья из особых, только ему предназначенных подношений; дома он доверял только своему наставнику, Верещаге. По природе добрый ребёнок, полный великодушных порывов, с открытым сердцем, он с течением времени становился всё более недоверчивым, молчаливым и замкнутым. Он осуждал жестокие поступки Олега и намечал своё правление провести разумно и мягко.
Верещага! Ты мне обещал, что наступит моё двадцатилетие и дядя Олег передаст мне державу. Ты меня обманул?! возмущённо восклицал Игорь. Он не собирается мне ничего передавать! Я боюсь, что меня отравят, а его сын сядет вместо меня на престол!
Княжич! Прости меня, я всего лишь твой наставник, откуда я могу знать, что думает твой дядя! Только ты, княжич, знай, что я тебя никогда не предам и всегда буду рядом! Я никому не позволю тебя отравить или убить!
Спасибо, Верещага! Я хочу набрать свою дружину, но чтобы мои воины были все русичами. Ты поможешь мне?
Княжич! Только прикажи!
Игорь решил, что опорой князя должна быть дружина из русичей. Верещага набрал сотню славянских отчаянных и смелых воинов, но Олегу эта дружина была не по душе, и он выказал неудовольствие дружинникамиславянами, на что Игорь сказал:
Моего отца пригласили править из варяго-россов, он рус. Я тоже рус!
Олег посмотрел на Игоря, недобро прищурившись, и подумал: «Мой сын Рогволод высокий, широкоплечий и мужественный более подходит править державой, чем этот мягкотелый потомок князя Рюрика. Он любое поручение выполнит и не пощадит ни врага, ни друга».
Олег всё чаще пребывал в тяжких думах о судьбе созданной им огромной державы, простиравшейся от Финского залива до днепровских порогов. Всё чаще он утверждался в мысли, что укрепление Руси и её влияние в мире будут зависеть от объединения племён вокруг Киева и взаимоотношений с самой могущественной державой мира Византией. И он принял решение готовиться к походу на Византию!
«Победа над Византией необходима, думал Олег, чтобы поставить Русь в число великих держав, тогда с ней будут считаться и остальные государства. Кроме того, надо заставить ромеев торговать с русскими купцами на равных условиях, тогда в ответ на огромную дань, направляемую в самую богатую страну мира, пойдут на Русь нужные ей товары, пополнится казна, Русь станет богатеть. Русь должна сокрушить могущественную Византийскую державу! Победа объединит все племена воедино, и Русь сможет защитить себя от любого врага».
Древляне на своём вече приняли решение чуть ли не вдвое уменьшить дань Киеву. Многочисленное племя кривичей вдруг повысило пошлины на провозимые через их земли товары. Новгород с момента объединения под одной княжеской рукой ревниво следил за усилением влияния Киева и при каждом удобном случае старался подчеркнуть своё независимое положение. Олег знал, что, случись какая-нибудь заваруха, Новгород не замедлит отложиться, а кривичи и древляне тем более, потому что были в постоянной вражде с полянами. Эту опасность Олег видел с первого момента создания Руси. И он решил, что борьба с внешним врагом может сплотить все племена державы.
Предстояло собрать дань с древлян. Рогволод был уверен, что отец поручит это дело ему. Он всегда выполнял самые важные поручения отца. Бояре смотрели на него с завистью и недовольством: сколько богатств уходило мимо их карманов! Рогволоду нравилось собирать дань с племён: там его принимали как великого князя, с уважением и подобострастием. Он там вволю пировал, наслаждался ласковыми вдовушками, да и дружина его не была обойдена их вниманием. Нагулявшись и собрав дань, Рогволод возвращался в Киев с торжеством и почётом. С древлян дань брал всегда сам Олег.
Отец! Мне собираться к древлянам? спросил Рогволод Олега, он приболел и в этот раз был не в состоянии ехать за данью.
Олег долго молчал. Он думал над тем, кого послать к лесному воинственному народу. Древляне издавна были недругами полян и делали частые набеги на них. Не так давно они были приведены к покорности Киеву и ещё больше возненавидели полян и киевскую власть за то, что приходилось им платить дань, и поэтому к древлянам в полюдье ходил Олег сам со своей дружиной, готовой по первому его слову рубить головы и жечь селения.
Надо бы тебя, сын, направить к ним с твоей сотней дружинников, но неизвестно, как встретят они варяжских воинов, а я не хочу лишнего кровопролития. Единственный выход славянская дружина. Как бы ни хотелось мне отправить тебя, Рогволод, но, видно, придётся смириться и направить к древлянам Игоря. Если он успешно справится со сбором дани, будет прибыль казне; не справится, но вдруг останется жив лишний раз киевляне убедятся в беспомощности наследника престола. А уж там как боги рассудят, прикажи позвать Игоря.