Что ты делаешь? задаёт вопрос Карла, когда я начинаю хаотично закидывать туда свои вещи.
Мы с Андрюшей съезжаем, отвечаю на автомате. Я внесла свою часть суммы за квартиру на следующий месяц. Поэтому у тебя будет время найти новую соседку.
Мысли путаются. Стараюсь не поддаваться панике, но в данной ситуации это сделать сложно.
У меня нет плана на такой случай.
В голове до сих пор не укладывается, как Романов узнал, что я жива? И как он меня нашёл?
Лили, не занимайся ерундой, хмурится Карла, наблюдая, как я подхожу к комоду и достаю детские вещи. Как далеко ты сможешь убежать с ребёнком на руках?
Я возьму машину в аренду, сообщаю, скидывая с себя форму медсестры и натягивая джинсы и футболку. Когда выберусь из города возьму другую. А потом ещё раз и ещё Не знаю. Буду действовать по ситуации.
У тебя хоть деньги-то есть?
Есть немного наличности. Успела отложить за время работы в больнице.
Застёгиваю сумку, чувствуя скопившийся ком в горле.
Страшно бежать в неизвестность. Страшно до дрожи. До тошноты.
Была бы я одна Но сын.
Кидаю взгляд на ничего не подозревающего малыша, и сердце защемляет от жалости.
Как он перенесёт дорогу? Какая жизнь нас ждёт в дальнейшем?
Почему бы тебе просто не наладить отношения с его отцом? вклинивается Карла в мои мысли. Красивый мужик. Видно, что состоятельный. К тебе не равнодушен, опять же. Одни плюсы
Угу, отстранённо кидаю, торопливо одевая сына.
Слушать о том, какой Романов охренительный, желания нет.
Об этом человеке я знаю достаточно. Достаточно, чтобы бежать от него как можно дальше и быстрее.
Давай, я вас довезу до автопроката, предлагает девушка, но я отрицательно машу головой.
Не нужно, скупо улыбаюсь. Я возьму такси.
Не хочу подставлять её. Карла не должна пострадать. Поэтому отказываюсь, находясь мыслями уже далеко отсюда.
Спустя минут десять надеваю куртку и, перекинув через плечо ремень сумки, беру на руки Андрюшу.
Лили, окрикивает меня теперь уже бывшая соседка, и я оборачиваюсь, Я буду скучать по вам.
И мы по тебе, отвечаю улыбкой. Спасибо за всё и береги себя.
Кивает, тоже улыбается. А у самой глаза на мокром месте. Как, впрочем, и у меня.
Спускаясь по лестнице, смахиваю с ресниц влагу и стараюсь взять себя в руки.
Успею ещё порыдать. Сейчас надо быть сильной.
На душе тяжело, но я стараюсь гнать все страхи и сомнения прочь.
Открываю дверь подъезда и, выйдя на крыльцо, в шоке застываю. Всё существо пронзает чувство отчаяния, когда вижу люксовые машины, которые, вопреки ожиданиям, продолжают стоять во дворе моего дома.
Моё появление не остаётся незамеченным.
Вижу, как из салона ближайшего автомобиля выбирается здоровый детина и направляется прямиком ко мне.
Светлана Алексеевна, произносит на русском, прошу, садитесь в машину.
Я никуда с вами не поеду, проговариваю твёрдо, пытаясь обойти амбала.
Но тот быстро перекрывает дорогу, давая понять, что так просто уйти мне не удастся.
Что вы себе позволяете? возмущаюсь, окатывая мужчину уничтожающим взглядом. Отойдите!
На мои слова громила лишь качает бритой головой, при этом выражение его лица остаётся непроницаемым.
Садитесь в машину, повторяет спокойным тоном. Если не пойдёте добровольно мне придётся применить силу. Приказ Андрея Владимировича.
От последних его слов меня буквально подбрасывает от гнева.
Уйди с дороги! шиплю разъярённой кошкой и понимаю, что тем самым пугаю сына.
Малыш начинает хныкать, обращая на себя внимание.
Тише, мой хороший, шепчу, успокаивая.
Я сейчас сама готова расплакаться как маленький ребёнок, осознавая безысходность своего положения.
Смотрю в безразличное лицо секьюрити и понимаю, что этот бугай вполне способен воплотить угрозы применения силы в жизнь.
На глазах выступают злые слёзы.
Острая ненависть к Романову заполняет до краев, перекрывая все остальные чувства.
Веди, цежу сквозь зубы, сдерживаясь, чтобы не заорать от бешенства.
Громила кивает в сторону одной из машин и я скрепя сердце иду в указанном направлении.
Чувствую себя овцой, которую ведут на заклание, но изменить ситуацию сейчас не в моих силах.
Подхожу к чёрному джипу, после чего бритоголовый услужливо открывает передо мной дверь заднего сиденья, ожидая, пока я заберусь внутрь.
Медлю. Затем всё же устраиваюсь на кожаном сиденье, кидая взгляд на расположившегося рядом Романова.
Его присутствие давит на меня.
Вся злость, которую испытывала, рассеивается. Понимаю, что теперь этот человек просто так меня не отпустит.
Чувство опустошенности наполняет нутро, наравне с разъедающим ожиданием своей участи.
Зачем тебе это нужно? выдавливаю почти шёпотом. Чего ты добиваешься?
Он молчит, игнорируя вопросы. На меня не смотрит.
Поехали, кидает водителю, затем устремляет глаза в окно.
Куда мы едем? не унимаюсь, чувствуя панику. Ответь мне! Андрей!
Обращаюсь к нему по имени непроизвольно. Само собой вырывается, и я закусываю губу, видя, как дёргается его кадык.
Чувствую, что его равнодушие даёт трещину, и снова повторяю:
Андрей
Поворачивает голову, окатывая напряжённым взглядом. Его молчание проходит по моим нервам статическим напряжением, учащает пульс. Заставляет теряться в догадках.
Крепче прижимаю к себе сына, который, слово чувствуя накал обстановки, притих в моих руках.
Романов в этот момент смотрит на малыша, и в холоде его глаз улавливаю отблеск тепла. Всего секунда. Но это так очевидно, что моё сердце откликается бешеным стуком.
Внезапно приходит понимание, что сыну точно ничего не угрожает.
Не знаю, какая участь ждёт меня, но малыша он не обидит. Я в этом уверена на все двести процентов. Сумрак защитит своё потомство. Отведёт любую опасность.
Становится легче дышать. И под внимательным взглядом серых глаз я расслабляюсь, откидываясь на спинку сиденья и не пытаясь больше завести разговор.
До места назначения добираемся в абсолютном молчании.
По приезду тот же бритоголовый охранник распахивает передо мной дверь, и я выбираюсь наружу.
Первое, что бросается в глаза это шикарный особняк, расположившийся на берегу небольшого озера.
Вся территория утопает в зелени, радуя глаз. Но я сейчас не настроена восторгаться окружающими красотами.
Перевожу вопросительный взгляд на Романова, застывшего возле машины.
Это твой дом? спрашиваю, прочистив горло.
Этот дом предназначен для тебя, равнодушно сообщает. Я живу в другом месте.
Что-то в его словах заставляет меня напрячься.
Сегодня же обустроят детскую. У тебя будет всё необходимое для того, чтобы ни ты, ни мой сын ни в чем не нуждались.
В чем подвох, Романов? напряжённо прищуриваюсь.
Тебе запрещено покидать стены этого дома, сообщает отстранённо. Я же сказал, что больше не отпущу тебя, на лице холодная ухмылка. Поэтому обживайся, привыкай к этому месту. И самое главное не надейся сбежать отсюда. Охрана ведётся круглосуточно. Везде камеры и сигнализация. Не дом, а крепость.
Тюрьма, ты хотел сказать, выплевываю презрительно.
Ощущаю, как из глубин сознания поднимается волна праведного гнева.
Вспыхиваю от одной только мысли, что меня хотят заточить в этом глухом месте.
Называй, как хочешь, равнодушно пожимает плечами, игнорируя моё бешеное состояние. Я буду навещать вас периодически.
На этом наш разговор заканчивается, и мужчина скрывается в салоне автомобиля.
Глядя, как кортеж Романова покидает территорию дома, стараюсь взять себя в руки и не впадать в истерику.
Не верю в серьёзность его слов.
Не может же он вечно меня здесь держать!
Или может?..
Глава 6
Андрей
Она уже неделю находится в доме, который я выстроил специально для неё.
Дом, который должен был стать ей тюрьмой. В котором я хотел её спрятать от всего мира. Закрыть. Заточить. Лишить свободы и выбора.
Чтобы смирилась, что принадлежит только мне и зарубила себе на носу, что она моя вещь. Моя собственность. Моя личная игрушка.
После той агонии, которую я пережил два года назад, думая, что потерял её навсегда, другого отношения эта девчонка не заслужила.
До сих пор помню выжигающую изнутри боль, на которую, думал, уже не способен. И помню отравляющую кровь ненависть, которую испытал, когда узнал, что та авария была фальшивкой. Дешёвым представлением. Инсценировкой.
Два года кромешного ада. Два года непрекращающихся поисков и хождения по запутанным следам. И вот наконец-то я нашёл её. Нашёл ведьму, которая так умело пряталась от меня все эти годы. Ставшую моим проклятьем. Моим голодом. Жаждой. Дьявольской зависимостью.
Я даже не стал изучать досконально её личное дело. Не смог принять того, что всё это время она могла спокойно жить, дышать без меня в тот момент, когда я лишь существовал, задыхаясь от тоски, которая сжирала изнутри.
Ненависть стала моим проводником. Жажда мести стала исцелением.
Думал, что увижу сучку и потеряю контроль. Сверну тонкую шею. Удавлю собственными руками. Но в действительности всё оказалось совсем по-другому
Как только увидел её такую хрупкую, маленькую, а главное живую Сука!
Меня словно вмазало тяжелой дурью по венам. Такой кайф испытал, что думал грудину разорвёт от грёбаного счастья.
Уже забыл, как это быть живым. Только с ней испытывал подобное. И тогда, и сейчас.
Другие бабы даже рядом не стояли.
Пытался найти суррогат, но, кроме дикого разочарования и ослепляющего бешенства, ничего не чувствовал.
Одержим лишь ею. Болен неизлечимо одной единственной. Которой я на хер не сдался. Которая никогда не сможет простить меня за то, что использовал её доверие.
Но мне, честно, глубоко насрать на это.
Не хочет добровольно быть моей, значит заставлю. Лишу воли. Свободы. Всего лишу.
Чтобы только меня видела. Только обо мне думала. И только меня ждала.
Такой план я вынашивал на протяжении двух лет. Этими мыслями жил.
Думал, что, захватив контроль над ней, обрету свой. Но черта с два, это случилось!
Уже неделю я как последний дебил не отлипаю от экрана ноута, всматриваясь в черно-белое изображение с видеокамер и с жадностью впитываю в себя то, что там вижу.
С маниакальностью сталкера наблюдаю за тем, как она передвигается по дому, как спит, ест, занимается сыном. Моим сыном. Названным моим именем. И похожим на меня.
До сих пор не могу переварить эту информацию.
За два года я привык считать её дрянью, предавшей и бросившей меня. А на деле вырисовывается совсем другая картина
На мгновение прикрываю глаза, представляя Светку беременной. И тут же до скрипа стискиваю зубы, ощущая горечь от того, что меня не было рядом.
В то время, как она вынашивала моего сына, я драл шлюх, стараясь найти ей замену. Когда она называла ребёнка в честь меня, я пытался вытравить из себя все чувства к ней. Ненавидел и мечтал отомстить.
Усмехаюсь, понимая, что с гордостью могу назвать себя мудаком. Конченым.
А она, как всегда, святая оказалась. Чистая. Светлая.
Глубоко втягиваю воздух в лёгкие и открываю глаза.
Несколько мгновений продолжаю гипнотизировать экран ноута, затем поднимаюсь и выхожу из своего кабинета.
Внутри всё горит от желания оказаться в том доме, где меня видеть не рады.
Понимаю это, но принять не могу.
Я сдохну без неё. Без них сдохну.
Поэтому мне предстоит заново отстроить то, что разрушил.
Задачка не из простых, но сдаваться не в моих правилах.
До особняка, находящегося вдали от города, добираюсь быстрее, чем обычно.
Терпение, которое всегда было одной из сильнейших моих сторон, трещит по швам.
Мне сейчас чертовски необходимо быть рядом с ней. До ломоты в костях ощущаю эту не поддающуюся воле потребность. И злюсь до зубного скрежета, осознавая, что добром это всё не кончится.
Я не могу позволить себе слабость в виде семьи. В моём послужном списке слишком много врагов, которые наблюдают и ждут подходящего момента, чтобы нанести удар. Уничтожить. Раздавить.
Пронюхают про Светку и ребёнка начнётся охота. Кровавая. На убой.
При случае не пощадят ни её, ни сына.
Ещё и биография её папочки может сыграть не на пользу. У того тоже остались "доброжелатели", несмотря на то, что некогда влиятельный вор в законе давно сожран червями в сырой земле.
Разумом понимаю, что лучше отправить её куда подальше. Чтобы так и считалась погибшей, и чтобы со мной никакой связи не имела.
Но, сука, я же долбаный эгоист!
Я настолько голоден ею, что вряд ли когда-нибудь получится насытиться и отпустить.
Моя с потрохами! С головы до ног моя!
Поднимаюсь на второй этаж дома, обуреваемый жаждой встречи.
До сих пор внутри присутствует опасение, что она мне лишь привиделась. Что это только сон, который я видел сотни тысяч раз и путал с реальностью. Обманывался. Забывался в нем. А после пробуждения понимал, что это иллюзия, и в бешенстве разносил в щепки всё вокруг.
Ненавидел её образ, въевшийся под кожу. Ненавидел запах, который врос в мои лёгкие.
Вспоминая это, ускоряю шаг, чтобы побыстрее добраться до детской, где она постоянно обитает.
Подхожу ближе и сразу улавливаю тихий голос, который напевает какую-то колыбельную.
Бросаю взгляд в приоткрытую дверь и застываю заворожённый открывшимся видом.
Она стоит у окна, держа на руках спящего сына. Взгляд направлен вдаль. Сама мягко покачивается в такт своей незамысловатой песне. А меня словно кипятком окатывает от этой картины. Такой чертовски умиротворённой. Уютной до невозможности.
Медленно сглатываю, засмотревшись на эту идиллию.
Не привык видеть подобное в своей жизни. Вокруг сплошная грязь, гниль и кровь.
А здесь словно кусок рая узрел. В который мне вход заказан.
Жадно слежу за её профилем. Выражение лица отстраненное. О чем ты думаешь, девочка?
Наверно о том, что один мудак лишил тебя всего хорошего, чего ты на самом деле заслуживаешь.
Замечаю, как уводит взгляд от окна и, улыбаясь, смотрит на сына. Затем оставляет осторожный поцелуй на его виске и направляется к детской кроватке.
Делаю шаг назад. В тень.
Ощущаю себя лишним здесь. Инородным. Чужим.
* * *
Света
Крадучись выхожу из детской, не сводя глаз с малыша и боясь разбудить его.
В этом доме сын спит чутким сном. Реагирует на каждый посторонний шорох. Поэтому на цыпочках покидаю комнату, прикрывая за собой дверь, и облегченно выдыхаю.
Теперь у меня есть около двух часов, чтобы воплотить в жизнь кое-какую задумку.
Камеры!
По всему дому натыканы камеры, которые дико меня раздражают, и которые я намерена вывести из строя.
В детской я уже одну свернула, испытывая при этом непередаваемое удовольствие. Теперь на очереди остальные
Ещё одну давненько приметила в коридоре. Ею и надо заняться в первую очередь.
Замечаю у стены обитое бархатом кресло и без сомнений начинаю толкать его в нужном направлении.
Оно оказывается тяжеленным, но зато двигается беззвучно. Что меня, конечно же, радует.
Пыхтя и нашёптывая себе под нос проклятья, всё-таки доталкиваю гробину до нужного места и, тяжело дыша, оцениваю свои возможности.
Высоковато. Но ничего. Если встать на спинку, вполне реально дотянуться.
Немедля забираюсь на нужную высоту и вытягиваю руку до злополучной штуковины.
Ещё немного Уже почти
Черт! Я сейчас просто грохнусь, балансируя на этом дурацком кресле!
Осторожнее, слышу недовольный голос, и на мою талию ложатся руки.
Мужские.
Романовские!
Тело сразу по максимуму напрягается, а сердце совершает тревожный кульбит, вызывая приступ тахикардии.
Взволнованно смотрю вниз и встречаюсь глазами с нахмуренным взглядом.
Что за детский сад? цедит сквозь зубы, стаскивая меня на пол.