Подавляю дрожь отвращения от этой ахинеи и расслабляю плечи.
Я Эми, улыбаюсь, и я определенно не против немного пошалить.
В итоге провожу почти два часа с Амиром и его растущей шайкой. Пытаюсь смириться, но это дается тяжело. Шампанское разбрызгано, девушки соблазнены и включена музыка. Амир не может долго концентрировать внимание на чем-то одном, и мне приходится терпеливо ждать, пока он прыгает и кричит «Тууууун», ни к кому не обращаясь.
Рассказываю ему, что работаю на корпоративных мероприятиях, и подчеркиваю, что я только что рассталась со своим парнем, поэтому не ищу никакой романтики. К счастью, Амир искренне не интересуется ничем подобным. Он из тех, кто просто собирает друзей и хорошо проводит время. Ничего особенного. Это обнадеживает. Я несколько раз смотрю на часы, и когда мое терпение заканчивается, говорю ему, что время поджимает и мне действительно нужно идти. Мне и правда нельзя опаздывать в «Динеро».
Он закатывает глаза, но встает и жестом подзывает Джей-Джея, который бежит к нему, практически сбивая девушку в бассейн.
Приятель, подгони «Хаммер», приказывает Амир и делает глоток шампанского. Ты забавная, Эми. Я и не думал, что ты напишешь. Хотя, в конце концов, никто не может устоять перед Амиром, ха-ха.
Он кладет руку мне на спину и ведет меня к зданию. Там мы протискиваемся, как официанты, прислонившись спиной к стене.
Дорогуша, это суперская тачка, но она мощная. Это зверь. Точно справишься?
Заверяю его, что за рулем больших машин я сидела кучу раз. Вранье на сто процентов. Я благоразумно не стала уточнять, что такое «Хаммер». Мы ждем снаружи, и Амир говорит мне спокойно наслаждаться тачкой, не беспокоясь о том, чтобы вернуть ее до воскресенья. Я верну ее еще раньше, но сейчас просто улыбаюсь и благодарю его.
По сигналу появляется громадина. Шум оглушает, и я на мгновение вздрагиваю. Амир смеется и дает пять Джей-Джею, передавая ключи. Эта машина огромная. Тонированные стекла и матово-черное покрытие. Он заставляет меня несколько раз проехать с ним по подъездной дорожке, указывает на хромированную отделку и тройную подвеску или что-то в этом роде. Сжимаю руль и осторожно ставлю ногу на тормоз, задаваясь вопросом, хорошая ли это идея. Но когда я осмеливаюсь отпустить ногу, понимаю, что мощь этой машины на руку. Говорю Амиру, как это здорово для моей маленькой поездки и как моей подруге понравится «Хаммер».
Девочки любят большие тачки, да? В них выглядишь по-настоящему сексуально. Только не испорти мою крошку, я хочу отвезти ее на юг Франции на следующей неделе.
На мгновение чувствую себя виноватой, ведь почти наверняка собираюсь если не уничтожить ее, то, по крайней мере, нанести ей серьезный косметический ущерб. Но ничего такого, что не могла бы исправить пачка наличных, а судя по сегодняшней вечеринке, у Амира с этим проблем нет.
Он говорит оставить тачку у клуба, когда я закончу, подмигивает, заключает меня в крепкие объятия и возвращается на тусовку. Сижу в салоне с минуту, окутанная стойким запахом древесного лосьона после бритья, удивляясь своей удаче. Человек, который ничего обо мне не знает, дал мне машину, не придираясь к страховке, удостоверению личности или даже гарантии, что я умею водить. Моя маленькая арендованная старушка надежно спрятана в переулке, и я могу осуществить свой план, оставив еще меньше следов, чем представлялось раньше. На секунду задумываюсь, не ловушка ли это, но, поскольку никто не знает о моих планах, гоню эту мысль прочь.
Уже половина седьмого. Время летит быстро, когда в крови алкоголь. По словам Джереми, они отправятся в казино после ужина, так что доберутся они туда около 21:30. Я не собираюсь следить за ними весь вечер по одной причине: не хочу, чтобы кто-то запомнил машину. Поэтому не спеша еду в сторону Марбельи, надеясь найти какую-нибудь еду, помимо куриных наггетсов или отсыревших чипсов.
Пока ем суп, я глубоко дышу и заставляю свою ногу перестать трястись. Мари часто просила меня перечислить пять лучших моментов дня, «чтобы вспомнить, какие мы везучие». Я не делала этого с тех пор, как она умерла, но сейчас самое подходящее время подвести итоги. Сегодня, как любят говорить неизлечимо серьезные люди, первый день моей жизни. Именно тот день, когда жизнь начнется по-настоящему. Большая ее часть была отдана тому, чтобы добраться сюда. Детство было коротким, подростковые годы разочаровали: они были похожи на комнату ожидания взрослой жизни. Начиная с двадцати лет вкалывала средство достижения цели. Я не чувствовала себя такой уж везучей, прости, Мари. Ты ушла от меня слишком рано, и в результате удача мне так и не улыбнулась. Так что перечислить пять лучших моментов не получится. Но, может, пока достаточно и одного? Давайте начнем с малого и посмотрим, что будет дальше.
В 20:45 я оплачиваю счет и возвращаюсь к громадине, припаркованной через дорогу от ресторана. Интересно, существует ли обратная взаимосвязь между деньгами и вкусом? Пристрастие Амира к хрому говорит в пользу этой теории. То же касается дома Джереми и Кэтлин, если уж на то пошло. Но эти люди «нувориши», как любила говорить мама Джимми. Возможно, чем старше ваш капитал, тем сильнее хватка. Если я преуспею стану богаче Креза[16], только деньги будут «новыми». Может, у меня разовьется пристрастие к бронзе, бежевому цвету и побрякушкам, но я сильно сомневаюсь. Значит, чувство стиля зависит от того, отвратителен ты или нет. Семейка Артемис безусловно бы это подтвердила.
Я не указываю пункт назначения в навигаторе, на случай если Амир полезет смотреть или полиция найдет машину. Вместо этого у меня есть маленькая карта, купленная в аэропорту за шесть евро. Я уже много раз проверяла маршрут, и у меня будет достаточно времени, если я вдруг потеряюсь. Вытаскиваю парик из сумки и морщусь от того, каким потрепанным он выглядит всего после одной носки. Скупой платит дважды, как говорит мама Джимми. В следующий раз вложу больше денег в маскировку. Я еду по извилистым темным дорогам в тишине, не превышая тридцати километров в час. На дороге почти нет машин. Изменится ли это ближе к казино? У меня будет только одна попытка, и, если появится хоть какой-то намек на другую машину, я просто не буду рисковать. Черт. Все должно получиться. Должно.
Казино находится у черта на куличках, но окружено множеством странных ресторанчиков и баров, а значит, я могу встать на парковке, не боясь показаться здесь белой вороной. Быстро обхожу казино, чтобы убедиться, что «Мерседеса» Артемисов еще нет, и направляюсь ко входу. Я не собираюсь заходить во-первых, я не член клуба, а во-вторых, не хочу попасть на записи камер видеонаблюдения. Вместо этого слоняюсь в темноте между клубом и баром под названием «Лучи». Это место похоже на торговый центр за городом, и я уже ожидаю увидеть строительный магазин. Гламурным его точно не назовешь. Удивлена, что мои бабушка с дедушкой соблаговолили приехать. С другой стороны, они предпочитают проводить свою старость в коттеджном поселке в Марбелье, месте, которое делает Флориду похожей на Италию эпохи Возрождения с культурной точки зрения.
Я злюсь, что выделила себе так много времени. Спорим, мои бабушка и дедушка из тех людей, которые начинают волноваться, если они не будут дома к одиннадцати вечера, но вдруг на самом деле они ночные пташки? Мне остается только шататься по парковке с несколькими кустиками, за которыми можно спрятаться. Нервы сдают, и я возвращаюсь к своей машине, чтобы собраться с силами и снова все обойти. Пока я прогуливаюсь, медленно подъезжает серебристый седан, загораживая середину дороги. Задерживаю дыхание и пытаюсь рассмотреть номерной знак, но в этом нет необходимости. На переднем сиденье миссис Артемис с несчастным выражением лица и роскошной укладкой. Слышу хихиканье и отступаю. Останавливаюсь, когда до меня доходит хихикала я сама. Не думала, что буду так предвкушать предстоящее.
Пожилая пара медленно выходит из машины. Джереми бросает ключи парковщику и едва смотрит на свою жену, которая осторожно ступает на тротуар, сжимая свою «Шанель», словно ребенок плюшевого мишку. Они направляются в казино, не говоря ни слова швейцару, будто молчаливые статуи сдвинулись с мест, чтобы выразить уважение великим мира сего. Только статуи не могут потереться задницей о кожаные сиденья «мерса», а вот швейцар может (надеюсь, так он и делает).
Следующие два с половиной часа сижу в своей машине. Ем омерзительный чизбургер и решаю перестать есть мясо по возвращении домой. Выкуриваю три сигареты и клянусь бросить уже в Лондоне. Я слушаю какое-то ужасное испанское радио и мечусь между маниакальным постукиванием ногой и навязчивой проверкой зеркал вдруг Артемисы появятся. Подтягивается группка помоложе. Казино оживает с наступлением ночи. Моя теория, что старики уходят раньше, верна. Вскоре на ступеньках появляются женщины, закутанные в шарфы от «Эрмес», и мужчины, размахивающие парковочными талончиками. Выражения на их лицах сигнализируют о сочетании богатства и злобы.
Бум. Вот они где. Кэтлин идет с подарочным пакетиком, слегка спотыкаясь, Джереми с сигарой. Должно быть, веселая была ночка. Я рада. Я же не монстр. Приятно, что они покидают мир на хорошей ноте. Мари они и этого лишили, но я должна быть лучше. Я уничтожу всю их семью, поэтому самое меньшее, что могу им позволить, бросок костей и пакетик с выигрышем.
Они спускаются по ступенькам, и Джереми отдает парковщику талон. Пора за дело. Включаю двигатель и выезжаю с парковки. Я уже говорила, что не планировала этого, и я не скромничаю. У меня есть смутное представление, которое в Лондоне казалось убедительным, но теперь я вообще не уверена, что у меня будет хоть одна попытка. И все же я мчу по ветряным дорогам от казино, следуя по пути, которым пожилые Артемисы отправятся на свою виллу. Через несколько минут сворачиваю на темную ухабистую дорогу. Опережаю эту парочку примерно на десять минут, если они будут ехать осторожно. Мне нужно найти именно то место, которое я отметила на днях, но темная дорога будто хочет намеренно его скрыть.
Еду слишком быстро и чувствую, как появляется уже знакомый комок в горле. ГДЕ ЖЕ ЭТО ПРОКЛЯТОЕ МЕСТО? Дышу через нос и говорю себе вслух: «Ты найдешь его, у тебя есть время, Грейс. Все в порядке».
Немного сдав назад и затормозив, как на уроках вождения (будто в реальности кто-то совершал идеальное аварийное торможение без столкновения), я слышу только стрекотание цикад. В остальном гробовая тишина. Разворачиваюсь в несколько движений на этой неуклюжей машине и паркуюсь. Восстанавливаю дыхание и жду, когда комок отступит. С этого места хорошо просматривается дорога. Если б я проехала, до возвращения Артемисов другой точки я бы не нашла. Выжидаю, упиваясь тишиной.
Свет фар. Машина то появляется, то исчезает из виду, когда поворачивает в мою сторону. У меня пара минут. Завожу «Хаммер», как будто эту громадину нужно лишний раз уговаривать, и еду, вцепившись в руль. Их автомобиль появляется в поле зрения они медлительны и осторожны. Резко выкручиваю руль и ускоряюсь к ним, заметив, как рот Кэтлин принимает форму идеальной буквы «О», прежде чем та закрывает лицо, и свет ослепляет меня. Удар от маневра заставляет «Хаммер» развернуться, и я быстро торможу. Машина чуть ли не подпрыгивает от такого управления, будто раздраженная тем, что ее прервали. Потираю голову и смотрю вверх. Замечаю только дорожную пыль и огромную дырку в кустах на склоне утеса.
Останавливаюсь, сворачиваю на другую сторону дороги и выключаю фары. У меня есть немного времени, прежде чем я должна вернуться, оставить тачку Амира у клуба, забрать свою арендованную машину и поехать в аэропорт. Хватаю фонарик и неуверенно натягиваю латексные перчатки, заламывая часть большого пальца на левой руке. Спички и флакончик духов лежат у меня в кармане. Я перехожу дорогу и наклоняюсь над краем обрыва. Мои кеды явно не предназначены для таких испытаний, и нельзя разглядеть, как далеко укатилась машина, пока свет фонарика не выхватывает ее метрах в пятнадцати в кустах, днищем вверх.
Мне действительно нужно возвращаться, добраться до аэропорта, оставив место преступления без улик. Что бы ни случилось, я смогу избежать ответственности. Но разве было бы весело, если б мои бабушка и дедушка умерли, так и не узнав, какую роль я сыграла во всем этом? На самом деле это всего лишь тщеславие, а я дилетант в искусстве убийства в следующий раз не позволю себе такой слабости.
Спускаюсь со скалы, держась за кустарники и низко пригибаясь, чтобы не провалиться в темноту. Подхожу к машине. Трудно сказать, что там внутри. Похоже, двери завалены ветками. Я приближаюсь со стороны водителя, поворачиваю голову и свечу фонариком в стекло. Джереми подвешен, его голова висит над ремнем безопасности. Он выглядит невредимым: просто без сознания и вверх тормашками. Кэтлин явно мертва. Не нужно быть судмедэкспертом, чтобы знать голова живого человека должна быть прикреплена к телу. Ветка дерева любезно устранила это условие.
Дергаю дверь Джереми, но ничего не происходит. Поэтому я пытаюсь открыть заднюю. Теперь можно просунуть голову как раз за дедушкой. Провожу рукой по его надменному, худому и кровоточащему лицу, прислушиваясь к старческому прерывистому дыханию. Приближаюсь, насколько возможно, но дело не из простых все-таки он висит вверх ногами. Извиваюсь подобно змее и шепчу его имя. Глаза деда приоткрываются, и он всхлипывает, когда я начинаю говорить.
Кэтлин умерла, Джереми. Мне так жаль. Вряд ли ты выкарабкаешься, но ты не один. Узнаешь меня? Я Грейс твоя внучка. Дочь Саймона.
Он немного подергивается.
Да, ребенок Мари, продолжаю я. Мне так жаль, что мы никогда не встречались до сегодняшней трагедии. Но ты ведь сам позаботился об этом, правильно? Ты не хотел, чтобы я была частью твоей семьи. Все в порядке, Джереми, на самом деле, я не думаю, что мы бы поладили. Но это было не по-доброму, не так ли? Поэтому, боюсь, теперь тебе придется покинуть этот мир. Не из-за меня, а из-за моей мамы. Семья превыше всего знаю, ты это понимаешь. А лучшая часть в том, что дело не только в тебе и твоей женушке, Джереми.
Достав флакон с духами, я поворачиваю его голову к себе так нежно, как только могу, и смотрю в единственный серый глаз.
Я собираюсь убить всю твою семью.
Говоря это, дергаю его за галстук, и тот развязывается. Аккуратно сворачиваю его и засовываю в карман. Вот он, мой испанский сувенирчик. Затем я открываю флакон и чиркаю спичкой.
Глава вторая
Охранники стучат в наши камеры в восемь утра, прежде чем отдать завтрак на подносе и уйти. Разумеется, это не яйца пашот и свежий кофе. Нам дают чай в пакетиках, молоко и два ломтика дешевого белого хлеба. Я даже отложила кусочек в прошлом месяце, просто чтобы посмотреть, что с ним будет. Как оказалось ничего. Он слегка сморщился по краям, но в остальном не изменился, и это пугало. Это напомнило мне историю, которую нам рассказывали в школе: беднякам в девятнадцатом веке продавали хлеб, приготовленный из мела и других напиханных туда несъедобных ингредиентов. Тюрьмы сейчас управляются частными компаниями со смешными вымышленными названиями, которые по задумке должны звучать угрожающе. Вот кто был бы в восторге от мелового хлеба и проклял бы день, когда ввели стандарты питания. Так уж получилось, здесь мне не особо хочется есть. Тюремную диету можно продать тем самовлюбленным инста-дивам, которые рекламируют средства для cнижения аппетита и витамины сомнительного качества. Просто ешьте тесто три раза в день, а остатки обменивайте на сигареты, и ваш спортивный костюм скоро будет с вас сваливаться.