Данни мадам Вигдан Эль-Барбари была женой известного и богатого врача. Типичный и, может быть, даже несколько гипертрофированный пример эмансипированной египетской женщины. Она была одной из первых, с кем я познакомился в Каире. Ее основным увлечением стала верховая езда, и она держала в клубе нескольких своих лошадей. Большинство ее друзей были европейцами.
Египтянам трудно воспринимать женщину, которая ведет независимый образ жизни, ездит верхом, ходит в гости без сопровождения и вообще ведет себя как иностранка. Ее личная жизнь ни для кого не являлась секретом. Ей было около тридцати пяти, лет пятнадцать она уже была замужем за египтянином, но этот брак носил чисто формальный характер. У нее с мужем не было ничего общего. Они даже не делали вид, что живут нормальной семейной жизнью. У них был разный круг знакомств, свои привязанности, и, хотя они жили под одной крышей, могли не встречаться неделями.
И вот я вернулся из отпуска за границей с новой женой, и Данни первая пришла меня поздравить. В других обстоятельствах это не имело бы для меня ровным счетом никакого значения. Но с учетом моей работы я должен был проявлять особую заботу о том, чтобы не отталкивать от себя людей. В ее поведении не было заметно признаков ревности, она даже немного переигрывала, снова и снова обнимая Вальтрауд и осыпая ее комплиментами.
По двое и по трое стали подходить другие гости. Большинство мужчины. Египтяне, как правило, не брали с собой жен на такие мероприятия. К тому же многие из приглашенных были холостяками. Гостиная скоро заполнилась гостями, которые оживленно говорили между собой по-арабски и по-английски, смеялись и приветствовали друг друга объятиями и крепким похлопыванием по спине. Мой слуга Заки с помощью двух нанятых специально для этого вечера официантов угощал всех коктейлями. Вальтрауд стояла в окружении моих самых близких друзей, среди которых выделялись Абдель Салям, по прозвищу Абдо и его закадычный друг, генерал Фуад Осман, отвечавший за обеспечение безопасности ракетных баз и заводов. Здесь же был Франц Кисов и его жена Надя. Проталкиваясь через толпу гостей, я подошел к ним.
Не надо представлять нас друг другу, весело сказала Надя, мы уже познакомились. Поцеловав меня в щеку, она продолжала: Ты, старый рыжий пират, где ты подцепил такую красавицу? Ты просто не заслуживаешь ее!
Я с тобой полностью согласен, моя любовь. Как дела, Франц?
О, как обычно, а это значит, что все скверно, цены на виски опять поднялись. Надя швыряет деньгами налево и направо, в общем, обычная ситуация. Жаловаться не на что.
Все продолжалось в этом духе. Комплименты, шутки, тосты, снова комплименты, шутки и тосты. Но я ни на минуту не забывал о том, что в каждом даже мимолетном разговоре, после каждого нового коктейля могут попадаться частички полезной информации.
В комнату вошел Юсуф Гураб, приветствуя всех широким и полным достоинства жестом. Заметив нашу группу, он направился прямо к нам. Я приготовился к обязательному братскому поцелую. Пройдя через эту процедуру, я представил его Вальтрауд. Он элегантно поцеловал ей руку и, очевидно, чтобы доставить Вальтрауд особое удовольствие, стал цитировать на ломаном немецком языке слова одной довольно непристойной застольной песни, которой я когда-то научил его на одной пирушке. Его познания в немецком языке ограничивались одной строкой и еще парой строк из других, еще более фривольных песен. Франц Кисов уже слышал эти куплеты, но я видел, что Вальтрауд с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться.
Я вернулся к другим гостям. Раздвижные двери в соседнюю комнату, где был накрыт стол с холодными закусками, раскрылись, и все набросились на ростбиф, жареную индейку, фаршированных голубей и многие другие деликатесы, которые были доставлены из ресторана «Гроппи».
Вечер проходил, как обычно проходят вечера такого рода. Ко мне подошел Гураб под руку с Вальтрауд.
Что вы делаете завтра? Мы увидимся утром в клубе?
Обязательно. Моя жена получит первый урок верховой езды.
Я буду там все утро и смогу представить госпоже Лотц членов клуба.
Он тут же пригласил нас к себе домой на следующий вечер, но я попросил его перенести приглашение.
Понимаешь, мы уже приняли приглашение от фон Лееров. И мне бы не хотелось разочаровать их.
Разумеется, я не собирался игнорировать приглашение фон Леера, который в прошлом служил помощником Геббельса, о чем меня специально предупредили мои руководители. В его доме я мог рассчитывать на полезные контакты с бывшими нацистами.
Я однажды встречался с профессором, заметил Юсуф. Очень культурный человек. Хорошо, Рыжий, мы будем ждать тебя дома послезавтра.
А завтра вечером вы будете у нас, вмешался Франц Кисов, который услышал последнюю фразу.
Очень жаль, Франц, я только что говорил Юсуфу, что у нас завтрашний вечер занят. Приглашение от фон Лееров. Вы там будете?
Я? Вряд ли! Я с ними не общаюсь, там слишком много нацистов.
Я промолчал. Юсуф болезненно поморщился. В это время к нам присоединился Герхард Баух. Он улыбнулся своей мальчишеской улыбкой и щелкнул каблуками.
Чудесный вечер, фрау Лотц. И затем, обращаясь ко мне: Я слышал, что вы знакомы с фон Леерами. Давно хотел с ними познакомиться. Не могли бы вы представить меня им? Буду очень признателен.
Этот Баух не пропускал ни одной возможности!
О да. Думаю, что я смогу это организовать.
Мне просто неудобно было отказывать, но еще мне было интересно узнать, что ему нужно от фон Леера. Все другие представители немецких фирм в Каире бежали от старого нациста как от чумы.
Юсуф старался остаться в стороне от споров между немцами в отношении нацизма. Я знал, что он симпатизировал нацистам, но в силу своего положения должен был об этом помалкивать. Теперь он стал расспрашивать меня о том, что я прежде всего хочу показать Вальтрауд в Каире. Я ответил, что прежде всего она должна почувствовать себя хозяйкой в новом доме, а уж потом я постепенно стану показывать ей исторические достопримечательности.
Это очень разумно, согласился Юсуф. Не надо спешить. У вас достаточно времени. Я бы хотел сопровождать вас в некоторых поездках и показать вам то, что обычным туристам никогда не увидеть. Старина может быть очень интересной, но я хотел бы показать вам современный Египет. Показать достижения арабского социализма, наш технический прогресс и военную мощь.
Он мог бы еще долго продолжать в том же духе, но к нам подошла Данни. Отвязавшись от Гураба, я пошел в направлении Фуада и его группы, откуда до меня донеслось слово «саботаж».
Ну что вы все о серьезном, с укоризной начал я, вы просто антиобщественные типы. Я не помешал? Может быть, у вас что-то официальное?
Нет. Просто я говорил Абдо Ну, Рыжий, я могу и тебе об этом сказать, но держи это про себя. На одном из наших военных заводов произошел взрыв, пять человек погибли.
Какой-то несчастный случай?
Не думаю. Похоже, что это работа израильтян. Эта штука попала из-за границы в ящике с запасными частями. Но об этом не надо распространяться. Мы стараемся держать этот случай в секрете.
Алкоголь развязывал языки, и беседы становились все интереснее. Гости разбились на маленькие группы, и я оказался рядом с моим другом, генералом Абделем Салямом. Абдо отвечал за транспортировку войск и вооружений сухопутным, воздушным и морским путем. От него можно было узнать много интересного.
Чем занимался в последнее время, Абдо? Что-то тебя не было видно.
О, всю неделю мотался в Суэц и обратно.
А что там интересного?
Ничего. Ты же знаешь, это гиблое место. Но мы перебрасывали в зону канала танковую бригаду, и, как обычно, мне досталась роль няньки при некомпетентных штабных офицерах.
Предупреди меня, Абдо, когда вы начнете войну, я сделаю запасы виски.
Это можно делать уже сейчас, хотя с войной надо еще немного подождать. У нас хватит военных запасов, чтобы завоевать весь Ближний Восток, но этого еще недостаточно. Состояние вооруженных сил плачевное.
Ну, этого не может быть, наивно предположил я.
Но это именно так. Беда в том, что Гамаль с Амером и большинство старших генералов не отдают себе в этом отчет. У них есть новые русские самолеты и танки, но они ведут себя просто как дети с новым футбольным мячом. Однако даже самый хороший мяч не спасет положения, если команда не знает, как надо играть. Конечно, у нас есть некоторые элитные подразделения, но одна ласточка не делает весны. В целом наши солдаты подготовлены плохо и их моральный дух низок. Управление погрязло в бюрократизме и действует крайне медленно и неэффективно. Наши полевые офицеры не имеют права принимать даже самые простейшие решения, а концепции применения войск вообще устарели.
Абдо знаком подозвал официанта, который проходил мимо с подносом, полным напитков. Мы взяли еще по бокалу шампанского, и он продолжил:
Послушай, Рыжий, я служил в армии Фарука задолго до того, как появилась на свет наша прекрасная республика. Кавалерия и гвардия дефилировали на парадах с обнаженными саблями. Это было очень красиво, но все, включая самого короля, знали, что армия небоеспособна, и мы просто играли в солдатики. Я знаю, какой должна быть боеспособная армия. Я видел вооруженные силы союзников в действии во время Второй мировой войны, и я учился в английской академии. Ты ведь сам бывший нацистский офицер, и мне не надо тебе рассказывать, что такое боеспособная армия.
Я протянул ему портсигар, и мы закурили.
Ну, Абдо, ты рисуешь слишком мрачную картину. Наверное, ты просто устал. Слишком много работал.
Я не устал, мне все это опротивело. Я уже три раза просился на пенсию. У меня ведь старая рана. Теперь мне отказали в третий раз. Я нужен в администрации.
Неудивительно. Ты ведь так много работаешь. Но я со всех сторон слышу, что вооруженные силы постоянно укрепляются. У вас в армии есть иностранные советники, и войска получили боевой опыт во время Суэцкой кампании.
О да. У нас есть иностранные советники. Раньше это были немцы, теперь русские. У нас есть лучшие в мире советники по целому ряду вопросов, но в реальности мы сами пытаемся учить их, что надо делать и как это надо делать. Таков египетский менталитет. Посмотри на авиационную и ракетную промышленность, которыми наш президент так гордится. Истрачено сотни миллионов фунтов, а что мы имеем за это?
Не много. Я знаю.
Это все знают! Так же как знают и о нашем боевом опыте и так называемых победах в 1956 году. Я был на Синае и видел, что происходило. Никакой координации, никаких приказов или противоречащие друг другу приказы, а потом мы просто побежали, и офицеры бежали впереди всех. Теперь мы думаем, что две-три дополнительные танковые дивизии и пятьсот самолетов смогут в следующий раз обеспечить нам победу. Мы стремимся к количественному, а не к качественному превосходству. И мы за это поплатимся.
Когда, ты думаешь, это может случиться?
О, на следующей неделе или в следующем месяце мы не собираемся воевать. Но это должно случиться. Он встал и со смехом добавил: Это так же верно, как то, что я почти пьян и должен идти домой.
Я тоже поднялся и, слегка ткнув его под ребро, постарался его утешить:
Не принимай это близко к сердцу, старина. Если тебя выгонят из армии, я всегда смогу найти для тебя теплое место в Германии. Если ты, конечно, можешь прожить без своих золотых нашивок.
Что ты имеешь в виду, сумею или нет? Если мне понадобятся нашивки, я поступлю швейцаром в берлинской отель «Хилтон»!
Абдо собрался и снова стал, как всегда, веселым и независимым.
Хорошо иметь жилетку, в которую иногда можно поплакать, с усмешкой добавил он. У себя на службе я не могу так говорить. Критику не любят.
Он попрощался со мной и с Вальтрауд, пригласив нас к себе домой в Гелиополис, и ушел, помахав всем на прощанье рукой. Его хромота последствие ранения на Синае, когда его джип наскочил на мину, сегодня была особенно заметна.
Наконец гости разошлись, и мы с Вальтрауд уже собирались спать, как я вспомнил, что мне еще надо поработать.
Работа? удивилась Вальтрауд. В такой-то час?
Мне понадобится минут двадцать, но это надо сделать сегодня. Сегодня я узнал кое-какие сведения, которые пригодятся нашим ребятам. Переброска танковой бригады на Синай это очень важно. Через пару дней мне надо будет съездить туда и самому посмотреть все. Я подготовлю и зашифрую сообщение для передачи завтра в шесть утра. Это займет совсем немного времени.
Я могу поехать с тобой на Синай?
Почему бы нет? Хорошая мысль. Возьмем удочки и купальные костюмы, и для всех мы будем просто парой туристов, которые собираются отдохнуть на Горьких озерах. Никто нас ни в чем не заподозрит.
Написав и зашифровав сообщение для передачи следующим утром, я вкратце рассказал Вальтрауд о фон Леере.
Он старый нацист, один из главных военных преступников. Был правой рукой Геббельса. Он не может возвратиться в Германию, так как там его упрячут в тюрьму. А в Египте ему предоставлено убежище, но египтяне не считают его важной птицей. Ему дали пост советника в каком-то министерстве и платят ничтожную зарплату. Он принял ислам и взял имя Омара Амина, но никто не принимает это всерьез все по-прежнему зовут его фон Леером.
А чем он для тебя интересен? И кажется, даже для Бауха?
Для меня он не важен. Кем бы он ни был в прошлом, теперь это выживший из ума старый дурак. Меня совсем не интересуют его бесконечные воспоминания о Третьем рейхе, где он был полковником СС, но меня интересуют люди, которые бывают у него в доме. А к нему приходят важные специалисты по ракетам и авиации немцы и австрийцы, такие, как Бреннер, Шонманн, Швамм, Фогельзанг. Скоро ты с ними познакомишься. У фон Леера также бывают такие важные фигуры, как Пилц и Штенгель. Некоторые из них не очень интересны. Например, неотесанный Бреннер, который начинает рыгать и петь непристойные немецкие песни после третьего стакана виски; но, поддерживая с ним хорошие отношения, я могу получать надежную информацию о том, как у них идет работа. Ради этого я даже готов рыгать и петь вместе с Бреннером.
Я объяснил Вальтрауд, как важно следить за работой немецких специалистов и получать через них информацию об успехах египтян в области авиации и ракетостроения, а также более общие данные о передвижении войск, их вооружении, боевой подготовке, о состоянии дорог и военных аэродромов и т. п. От них же удавалось получать интересную политическую информацию о том, что происходило за кулисами египетской политики.
Знаешь, в заключение сказал я Вальтрауд, любопытно, что то же самое интересует и Бауха. Я тебе говорил, что он какая-то темная лошадка. Меня давно уже интересует, чем он в действительности зарабатывает себе на жизнь.
Может быть, он твой коллега, который работает на другую организацию. В таком случае вам, может быть, следует объединить свои усилия?
В ответ я засмеялся и поцеловал Вальтрауд.
Мой девиз очень прост не доверять никому.
А мне? Как же я?
Ты счастливое исключение.
Я поцеловал ее и пожелал спокойной ночи.
Шпион в седле
Нади эль-Фарусся «Кавалерийский клуб» располагался неподалеку от ипподрома спортивного клуба «Гезира» на нильском острове того же названия в пяти минутах езды от района Замалек, где находился мой дом. На следующий день в восемь часов, чуть позже обычного, мы с Вальтрауд приехали в клуб. Въезжая в узорные чугунные ворота, я сразу заметил, что все завсегдатаи клуба уже были здесь одни уже верхом, другие еще пили утренний кофе на безупречном английском газоне перед входом в клуб.