Уставать, но не пресыщаться жизнью. Но все-таки тяжело держаться за то, что горит. И порой жизнь пытается затушить это пламя. Где же найти такие меха, чтобы дунуть на огонь посильнее и разжечь его? Как уберечь наш внутренний свет и охранять его столь же ревностно, как олимпийцы берегут горящий факел?
За последние годы те, кто занимается юной, только зарождающейся наукой о счастье, проникали в наши клетки, изучали течение крови к сердцу и мозгу, анализировали переменные факторы, влияющие на наше настроение, пытаясь выяснить, что же приносит удовлетворение, радость и счастье. И сегодня мы можем опираться на основательно доказанные ключевые истины. Альтруизм делает нас счастливыми так же, как выключение электронных устройств, общение с людьми, смысл и цель в жизни и углубление в проблемы других людей. Правильное питание, бег, плавание или тренировки тоже помогают.
Все это прекрасно, если вы здоровы, сильны и в хорошей форме, находитесь в гармоничных, счастливых отношениях, уверены в будущем и своей семье. Но разве мы не задаем неверный вопрос вместо «как нам остаться счастливыми» не стоит ли нам подумать, как выжить, остаться в живых или даже расцвести, когда окружающий мир погружается во тьму, когда нас сокрушает болезнь или глубокая печаль, потеря или боль? Возможно ли испытать то, что монах Дэвид Стейндл-Раст называет «тем счастьем, что не зависит от происходящего вокруг»? В темные и печальные периоды, когда жизнь кажется лишенной смысла, когда обстоятельства мешают нас с грязью, как нам излучать уроки, поглощаемые при солнечном свете?
* * *
В особо мрачные периоды моей жизни, когда мир вокруг взрывался от потерь и болезни, когда мне приходилось обращаться к собственным внутренним ресурсам, мои поиски того, что заставляет нас светиться, были продиктованы острой необходимостью и одарили меня невообразимой красотой. В стремлении к тому, что Эмили Дикинсон называла «внутренним светом», я собирала информацию и искала вдохновение, связанные с фосфоресценцией и биолюминесценцией, и научилась сознательно испытывать благоговейный трепет перед природой, другими людьми, отношениями, тишиной. Я усвоила несколько простых, но важных уроков.
Отыскать в природе своего рода ежедневное возрождение. Замечать мелочи.
Не недооценивать утешительной силы обычного.
И много всего другого: проявлять доброту и милосердие, остерегаться тщеславия, быть смелым, дорожить любимыми, верить и сомневаться, отказаться от идеи несовершенства, уважительно относиться к собственным искренним устремлениям и душевным смятениям, жить осознанно.
К своему восторгу я обнаружила активно множащиеся научные факты, которые служат основательной доказательной базой для живой фосфоресценции. Знаю, нет панацей, дающих стопроцентную гарантию, и кому-то из читателей предложенные рекомендации покажутся очевидными, но, когда вы смотрите смерти в лицо, а затем возвращаетесь к жизни, подобные убеждения обретают новую ясность и настоятельную необходимость. Вы попросту не можете пропустить ни единого вздоха.
* * *
Эта книга посвящена моим поискам «внутреннего света», того, что заставляет людей светиться. Собранные мною данные не являются ни исчерпывающими, ни всесторонними. Но они произвели на меня колоссальное впечатление, и я неоднократно пожалела, что не понимала их в молодости. Жизнь слишком бурная и слишком ценная, и осознание прочной взаимосвязи указанных двух свойств и есть один из секретов истиной фосфоресценции. А второй жажда благоговейного восхищения.
Часть I. Восхищение, изумление и тишина. В компании неизведанного: лесная терапия
«Самое прекрасное, что можно испытать, писал Альберт Эйнштейн, это неизведанность; это источник любого истинного искусства и любой науки. Тот, кто не знаком с этим чувством, кто не останавливается, чтобы подивиться и застыть в восхищении, все равно что мертвый, его глаза закрыты». Восхищение заставляет нас притормозить и смотреть во все глаза, оно побуждает нас принять свою незначительность, смириться, осознать, что все мы есть часть Вселенной, непостижимо большей, чем мы сами. По утверждениям социологов, оно даже делает нас добрее и восприимчивее к потребностям окружающего общества.
Изумление очень похоже на восхищение, и эти две эмоции зачастую тесно переплетаются. Изумление заставляет нас остановиться и задавать вопросы о мире, удивляясь тому, чего мы еще не видели, восхитительному или же обыденному. Философ-этик XVIII века Адам Смит человек, получивший известность как «отец капитализма» после написания влиятельной книги «Богатство народов», идеально сформулировал эту мысль. По его мнению, изумление возникает, «когда появляется нечто новое и необыкновенное [и] память не может извлечь из всех своих тайников ни одного образа, который хотя бы приблизительно напоминал это странное явление Оно само по себе запечатлевается в воображении». Смит верил, что порой мы физически ощущаем это изумление: «глядим, широко распахнув глаза, не дыша и с замиранием сердца».
Таинственное и непостижимое вдохновляло как великих философов, так и чудаков.
В своих исканиях фосфоресценции, во время которых я много раз проваливалась в черные дыры и тонула в трясине, я неизменно обращалась к восхищению, изумлению и целительным свойствам природы. Именно о них я пишу в этой книге: о лесе, море и обитающих в них живых существах. У многих из нас имеются уединенные, спокойные места, которые мы используем как убежище и пристанище ближайшие пляжи, скамейка в парке, величественное дерево.
У меня это обычно море, нечто, столь же дикое и необузданное, сколь безбрежное и прекрасное. Недавно, плавая на восходе солнца, я вспомнила, как Оскар Уайльд сравнивал зарю с «робкой девой», которая «росой сандалии сребря, вдоль улиц крадется пустых»[2]. Внезапно это сравнение показалось мне таким скромным и британским (хотя Уайльд был ирландцем, он много лет прожил в Лондоне). В Австралии рассвет это поджигатель, разливающий бензин вдоль горизонта, бросающий в него спичку и наблюдающий, как разгорается пламя.
Восход и заход солнца обрамляет наш день благоговейным восхищением. Зачастую подобное восхищение мы принимаем как данность, но тем не менее и современные ученые, и древние философы советуют нам стремиться к нему.
По большому счету, естественные науки могут предоставить гору доказательств того, что созерцание зеленого цвета растений, листьев, деревьев, пейзажей из окна делает нас счастливее и здоровее. Полученные доказательства и впечатления дали толчок бурному развитию японской практики «купания в лесу», или синрин-йоку. В процессе такой лесотерапии участники ходят среди деревьев, прикасаются к ним, прислушиваются к их звукам, пытаясь воссоединиться с природой. Как хорошо известно тем, кто занимается фридайвингом и скуба-дайвингом, аналогичные ощущения возникают, когда плаваешь в подводных лесах; ты медленно скользишь, пристально фокусируешь взгляд, и перед тобой открываются неизведанные миры.
Глава 1. Уроки каракатицы
Те, кто живет среди красот или таинств планеты, и ученые, и обычные люди, никогда не бывают одиноки и не устают от жизни Их мысли прокладывают тропы, ведущие к внутренней удовлетворенности и вновь обретенной радости от жизни. Те, кто созерцает красоту земли, обретают запасы сил на всю оставшуюся жизнь.
Рейчел Карсон. Умение удивляться
Когда я впервые увидела каракатицу в естественной среде обитания, то была до глубины души поражена ее доисторическим и инопланетным внешним видом. Каракатицы удивительные создания с похожей на слоновью головой, восемью руками, которые они периодически раскидывают в стороны, а потом складывают вместе. Их маленькое тело окаймлено тонким волнистым плавником, смахивающим на шелковую шаль. Они скользят по дну океана, сливаясь с лежащей под ними поверхностью, и меняют не только окраску, от золотой над песком до коричневой и красной над водорослями, но и свою фактурность, от гладкой до шипастой. Каракатицы так ловко маскируются, что зачастую становятся заметными лишь тогда, когда шевелят шелковыми плавниками.
Инопланетность каракатиц проявляется не только во внешности. Только подумайте: их зрачки имеют форму буквы W; предполагается, что глаза у каракатицы в полной мере формируются еще до рождения и маленькие особи начинают распознавать свое окружение, находясь в яйце. Кровь каракатиц бесцветная, голубовато-зеленый цвет она обретает только после контакта с кислородом. У них три сердца и мозг в виде пончика, а соотношение веса мозга к телу значительно превосходит уровень других беспозвоночных. Кость каракатицы тот самый белый овальный предмет, который частенько вымывает на берег или применяется в качестве кормовой добавки для попугаев на самом деле является твердой хрупкой известковой внутренней раковиной, используемой для регулировки плавучести, и отличает каракатиц от других головоногих, в частности осьминогов и кальмаров. На каждую женскую особь приходится четыре-пять мужских на мой взгляд, идеальное соотношение, но живут они всего год или два.
Для меня каракатицы служат символом восхищения. После первой встречи с ними я на несколько часов зарядилась невероятной энергией. И они до сих пор оказывают на меня гипнотическое воздействие. Каждую зиму я постоянно наблюдаю за ними, а с приходом весны скорблю, находя на берегу вынесенные приливом их маленькие белые кости.
Когда я ныряю, чтобы поплавать рядом с каракатицами, как я уже делала несколько раз на этой неделе, окружающий мир замедляется до шелеста плавников. Каракатицы редко боятся меня и порой настроены довольно дружелюбно. Регулярное их созерцание в заливе у подножия холма натолкнуло меня на неожиданную мысль о восхищении. Если бы я могла предвидеть, что ежедневно буду наблюдать, как они скользят среди коралловых рифов, то давным-давно занялась бы подводным плаванием.
Питер Годфри Смит, профессор философии и истории, который также живет на моем холме, сравнивает гигантскую каракатицу, достигающую порой метра в длину, с «осьминогом на воздушной подушке» с руками, похожими на «восемь огромных и ловких губ». Он напоминает нам, что «разум развивался в море. Все начальные стадии эволюции проходили в воде: возникновение жизни, рождение живых существ, развитие нервной системы и мозга, появление сложных тел, обусловливавших наличие сложного мозга Когда животные впервые выползли на сушу, то забрали море с собой. Все главные процессы жизни протекают в наполненных водой клетках, отделенных от внешней среды мембраной, крошечных сосудах, чье содержимое представляет собой остатки моря». Другими словами, море внутри нас.
* * *
Если вы присоединитесь к сотням участников моего плавательного отряда, то поначалу можете подумать, что смысл этого действа в основательных физических упражнениях в начале дня. Мы встречаемся после восхода солнца на пляже Мэнли в пригороде Сиднея, плывем до мыса, а затем пересекаем охраняемую морскую зону в сторону другого пляжа.
Мы носим ярко-розовые кепки. Название нашей команды «Смелые и красивые» кому-то, возможно, покажется глупым, однако это напоминание того, что она была сформирована несколько лет назад женщинами среднего возраста, которые слишком боялись плавать в одиночку. Эти утренние заплывы демонстрация не умения, а мужества.
В том или ином месте примерно полуторакилометрового маршрута мы сбиваемся в кучу, показывая руками вниз, под воду, на огромных голубых груперов, каракатиц с различной степенью маскировки (периодически размножающихся или поедающих друг друга), бородатых воббегонгов, австралийских бычьих акул, орляковых скатов и даже крошечных черепах и морских коньков. Как раз на этой неделе мимо меня промелькнула стая дельфинов, пока я плавала вокруг мыса.
В начале зимы залив кишит молодыми узкозубыми акулами, кружащими всего в нескольких метрах под нами. Они мигрируют лишь тогда, когда станут достаточными крупными, чтобы нервировать людей, ничего удивительного, что английское слово shiver означает и стаю акул, и содрогание. (Пока я это пишу, утреннего пловца укусила акула, в которую тот, по его собственным словам, врезался в темном море, поскольку плавал без головного фонаря. Учитывая тот факт, что это оказалась в целом неопасная акула-нянька, мы могли продолжать спокойно плавать.)
Однажды в залив заплыл кит и в течение часа играл с пловцами хотя я не хочу об этом говорить, поскольку меня там не было. (Мне пришлось прочесть статью об этом случае в The Daily Telegraph под заголовком «Кит дня».) Мои друзья-атеисты, присутствовавшие при данном событии, описывали свои впечатления как молитву или нечто религиозное; на их лицах застыло торжественное и серьезное выражение. Ну да ладно.
Наши заплывы не всегда проходят идеально. Частенько нам приходится пробиваться через толщину морских водорослей, бороться с мощным течением и устрашающими, сокрушительными волнами, которые подминают тебя, накрывают с головой, кружат в вихре или выбрасывают на песчаный берег. Иногда волнение на море такое бурное, а глубинное течение такое сильное, что обратно к берегу я обязательно плыву в паре с подругой. Новичков часто приходится спасать. Иногда мы возвращаемся с красной сыпью на лице и конечностях от уколов ядовитых рыб. Никогда не забуду огромную стаю маленьких коробчатых медуз с длинными ловкими розовыми щупальцами, обитавших многие месяцы в заливе. Хотя мы надевали защитные гидрокостюмы и мазали лицо, руки и стопы мазью на основе папайи, у многих до сих пор остались шрамы от жал, а некоторые из нас даже попали в больницу. Но именно каждодневные различия в условиях и делают наши заплывы столь будоражащими.
Когда вы ныряете в мир, где не тикают часы и не тренькает входящая почта, происходит нечто восхитительное. Ваши руки рассекают, разрезают необъятный океан и проходят сквозь него, а в это время разум отправляется в свободное плавание, и вы открываете себя для восхищения, для возможности увидеть нечто удивительное, таинственно-загадочное и непостижимое. Исследования показывают, что восхищение делает нас более терпеливыми, менее раздражительными, более смиренными, любознательными и креативными даже если вы просто смотрите документальные фильмы о природе. Оно может освежить и расширить наше представление о времени: исследователи Мелани Рад, Кэтлин Вохс и Дженнифер Аакер обнаружили, что «благоговейное восхищение приводит людей в настоящий момент, а пребывание в настоящем моменте позволяет восхищению корректировать восприятие времени, влиять на решения и помогать получать от жизни куда больше удовольствия».
Исследования, проведенные социальным психологом Полом Пиффом вместе с коллегами, указывают, что те, кто постоянно испытывает восхищение, с большей вероятностью отличаются щедростью, отзывчивостью, альтруизмом, этичностью и расслабленностью. В ходе одного эксперимента люди, которые созерцали вздымающиеся к небу эвкалипты, были в большей степени склонны помогать тем, кто споткнулся и рассыпал карандаши, чем те, кто этого не делал. Другими словами, в смирении от охватывающих нас эмоций мы чаще заботимся друг о друге, проявляем внимание и ощущаем более тесную связь с окружающими.
Было бы неверно воспринимать физические упражнения только лишь как средство наращивать мышцы и снимать напряжение. При любой возможности мы должны выгонять себя из спортивных залов на природу, зная или надеясь на то, что сможем пережить глубочайшее восхищение.