Спустя минуту надо мной нависла тень.
Ты меня подставила, между прочим, сообщил Бретт, нагло выкрав у меня виноградинку.
Не люблю обедать внутри. Я заложила книгу и подняла глаза. Да и, честно говоря, мне совсем не хочется сидеть за столом спортсменов.
Хм-м-м, Бретт нахмурился. Об этом я не подумал. Секундочку.
Не успела я ничего спросить, как он уже метнулся к столовой, а спустя мгновение вернулся с подносом в одной руке и рюкзаком в другой.
Я тебе не позволю обедать тут в одиночестве! с широкой улыбкой сообщил он и сел рядом. Не забывай, детка, нам надо поддерживать имидж.
Я поморщилась.
Детка?
Тебе не нравится? А как насчет крошки? А, крошка?
Я рассмеялась и шлепнула его по руке, когда он потянулся за второй виноградинкой.
Первое правило: никаких прозвищ!
Бретт кивнул.
Бекка так Бекка. Огласи остальные правила.
Никаких ППЧ публичных проявлений чувств! добавила я.
Он надулся.
Я что, так плохо целуюсь?
Ненавижу, когда на меня пялятся.
Мы к этому еще вернемся, пригрозил Бретт. А ты теперь должна каждую пятницу приходить ко мне на матчи.
Каждую? Может, хотя бы через раз?
Каждую, упрямо повторил он. Это не обсуждается. А еще ты должна скандировать мое имя с трибун. Напомни, я поищу для тебя футболку с моей фамилией.
А я тогда не буду обедать в столовке.
Ой, это я уже понял, сообщил он и откусил от своего гамбургера. Согласен переместиться за этот столик. Так что там насчет поцелуев? И прогулок за ручку? Никто не поверит, что мы встречаемся, если между нами всегда будет дистанция в три фута.
Я старалась сохранять хладнокровие. На лице читалось: «Ага, я постоянно целуюсь с парнями забавы ради. Кучу раз уже так делала. Профи в поцелуях? Да, это я, приятно познакомиться!», хотя в голове была сплошная черно-белая рябь, как на экране телевизора, потерявшего сигнал.
Ну ладно. Уменьшаем дистанцию и соприкасаемся по минимуму. Решено.
Бретт широко улыбнулся.
Обожаю тебя.
Я закатила глаза.
Нам надо придумать общую легенду о том, как это все началось, заметила я.
Этот пункт, пожалуй, стоило еще вчера обсудить.
Я была занята: уносила от тебя ноги, пошутила я, но в этой шутке была лишь доля шутки.
Бретт рассмеялся.
Ладно, вернемся к сути. Поделишься идеями?
Мне хватило и секунды, чтобы прокрутить в голове сюжеты всех любовных романов, которые я только читала в своей жизни, и продумать правдоподобный сценарий.
Мы встретились в начале каникул, сказала я. Я пришла в парк с книжкой, а ты чтобы потренироваться.
Разумеется, с голым торсом, добавил Бретт.
Само собой.
И ты тут же потеряла от меня голову, продолжил Бретт и увернулся от полетевшей в него виноградины. А я удивленно застыла: это что же, я только что запустила в него виноградиной? Но он улыбался во все зубы кажется, его ничего не смутило. Отличный бросок. Так вот, а я, увидев тебя, уткнувшуюся в книгу, тут же растаял. А когда началась учеба, мы решили держать наши отношения в тайне, чтобы не привлекать к тебе лишнего внимания.
Я кивнула, рассеянно перелистывая книгу.
Значит, о начале нашей истории мы договорились, произнесла я.
Осталось обсудить, чем она кончится.
Лишь тогда я заметила, какие длинные у Бретта ресницы такими недолго и ураган поднять. Они касались щеки всякий раз, когда он моргал. Мы смотрели друг другу в глаза, и они то и дело ударялись о кожу. Раз. Второй. Третий. А на губах Бретта играла дурацкая мультяшная улыбка.
Солнце зашло за тучу и все потускнело. Бретт сразу же переменился. Казалось, сейчас самое время задать вопрос, который весь день не давал мне покоя.
Зачем ты это делаешь? наконец спросила я. Сам знаешь: в нашей школе почти все девчонки и даже некоторые из парней согласились бы встречаться с тобой. По-настоящему. Так почему я? И зачем притворяться?
Могу задать тебе тот же вопрос, парировал Бретт, поставив локти на стол и подперев ладонями подбородок, но догадываюсь, что ответ будет как-то связан с тем, что ты сказала вчера на английском. С опасностью любви.
Я пожала плечами.
Мои родители пережили непростой развод. А ты что скажешь в свое оправдание?
Ровно обратное: у моих родителей идеальный брак
Оно и видно.
Вот именно. Все об этом знают. Я как будто живу в сказке о Золушке, о которой известно целому городу. Папа вечно разглагольствует о том, что в старших классах надо встречаться с девчонками, так сказать, нагуляться, раз уж он этого сделать не смог.
Почему?
В выпускном классе мама забеременела мной. Папа бросил футбол, отказался от стипендии пожертвовал всем ради нее. Ради меня. И теперь он хочет, чтобы я достиг всего то, что он упустил. Понимаешь?
Я кивнула, думая о маме, которая упорно твердила мне, что пора бы уже завести отношения, найти любовь, которую она потеряла.
Ох, еще как понимаю.
Но мне не хочется встречаться с кем-то в школе, продолжал Бретт. У меня хорошие оценки, успехи в спорте, хорошие отношения с родителями, которых мне достаточно. А личной жизнью я думал заняться уже после колледжа. Но папа совсем другого мнения.
Словом, фейковые отношения это ровно то, что тебе сейчас нужно. Они и папу успокоят, и помогут уйти от давления.
Ну и козел же я, если так посудить, заметил Бретт.
Я так не думаю, возразила я. У нас с тобой взаимовыгодный обмен. А на деле можем просто дружить, не более того.
Бретт кивнул на мой сэндвич.
Доедать будешь? Я подтолкнула ему поднос. Спасибо! А что творится между тобой и Дженни? Ну и противостояние вы вчера затеяли.
Я рассказала ему о странном, негласном напряжении, зародившемся между нами в первый год учебы в старшей школе.
Ох и рассердил ее наш поцелуй, наверное, предположил Бретт.
Я тоже так думаю.
Он доел сэндвич, вытер руки о футболку и потянулся ко мне.
Так что, притворимся на несколько месяцев, будто встречаемся, а потом расстанемся друзьями. Договорились? спросил он.
Я пожала его руку, стараясь не придавать происходящему большого значения в кои-то веки.
По рукам.
Бретт расплылся в улыбке.
Прекрасно! Он кивнул на книгу, лежавшую между нами. А если бы мы были героями одной из твоих книжек, то какими?
Интересный вопрос. Сперва надо с жанром разобраться. Любовный роман? Мистика? Сказка?
Сказка, очень серьезно произнес Бретт.
То есть, хочешь быть принцем?
Только если ты будешь принцессой.
В тот день из школы я вышла с улыбкой. Актриса из меня была неважная, в десятом классе я даже чуть не завалила экзамен по актерскому мастерству, но вместе мы вполне могли справиться. Бретт превосходно исполнял роль фейкового бойфренда. Казалось, за что он ни возьмется он всегда обречен на успех.
После последнего урока Бретт встретил меня у шкафчика и предложил подвезти до дома. Я отказалась под предлогом того, что хочу прогуляться пешком. Голова кипела от мыслей, и мне надо было провести в уединении хотя бы несколько минут и обдумать все, что случилось. Прошел всего день, а меня уже переполняли эмоции. И почему нельзя было просто отсидеться в сторонке с любовным романом на коленках? Обязательно надо было разыгрывать его в жизни? Впрочем, по счастью, что в книжках, что у нас с Бреттом, сплошь выдуманные истории. А значит, бояться нечего.
Наоборот: можно даже вкусить прелести обоих миров: насладиться отношениями, но знать при этом, что они точно не разобьют тебе сердце.
Я до того погрузилась в мысли, что и сама не заметила, как оказалась в парке по соседству с улицей, где жил отец. В глубине души я стыдилась того, что назубок знаю дорогу к его дому. Адрес я как-то увидела на конверте, который принес почтальон. На нем стояло мамино имя. Видимо, отец выслал ей чек на алименты. Тогда я быстренько переписала адрес, но сделала вид, что он и вовсе не попадался мне на глаза.
Когда я впервые сюда пришла, мне было тринадцать. Дом пустовал. На подъездной дороге не стояли машины. Меня охватило такое чувство вины, что я потом целый год не возвращалась. Быть здесь, преследовать его, хотя он нас бросил, казалось мне предательством по отношению к маме. Когда я пришла в следующий раз, он сидел на крыльце. Мне пришлось спрятаться за деревом, чтобы родной отец меня не заметил.
После этого я стала навещать этот дом примерно раз в месяц. И однажды заметила другую женщину. Она открыла дверь, когда отцовская машина подъехала к зданию, и поцеловала его вместо приветствия. У нее были длинные черные кудри. А моя мама носила каре, и волосы у нее были светлые. Я ей так и не рассказала, что у папы теперь новые отношения. Не уверена, что она вообще хотела это знать. Или что ей есть до отца хоть какое-то дело.
Теперь же я стояла в конце улицы, в шести домах от отцовского, за кустиком, который и до колен мне не доходил. Его дом был угловым, с просторной верандой и гаражом на две машины, выкрашенным в небесный цвет.
Я всегда держалась в стороне, чтобы папа ненароком не увидел меня из окна. Еще чего. Впрочем, вряд ли он меня бы узнал. Я сильно изменилась за пять лет. Во всяком случае, внешне.
Думать о его безоглядном уходе было по-прежнему больно. Мама получила право единоличной опеки надо мной. Даже в суд не пришлось обращаться. Он просто согласился. Они подписали бумаги, и дело с концом. Мне тогда было двенадцать, и я не до конца понимала, что произошло. Я думала, что выходные буду проводить с папой, а будни с мамой, как дети из фильмов. Но дни все шли, а он за мной не приезжал. Мама в ответ на мои расспросы отвечала, что папа занят. И только позже я узнала, что он решил, что называется, «начать все с чистого листа». А это невозможно, когда тебе мозолит глаза двенадцатилетний ребенок, ходячее напоминание о прошлой жизни.
Но хуже всего было то, что все это произошло внезапно. Мама с папой никогда не ссорились. Не было никаких признаков грядущей катастрофы. Впрочем, я тогда была ребенком и наверняка не заметила бы их, даже если бы они проявились. Но я ничего такого не помню. Помню только, что по утрам мама уходила на работу она тогда еще трудилась медсестрой, и папа целовал ее на прощание. Днем он был дома, а потом уходил на склад, где работал в ночную смену. Он забирал меня из школы. Летом покупал мороженое, а зимой горячий шоколад. Плохих воспоминаний у меня вообще не осталось. Я не могла отыскать в памяти ни единого момента, на который можно было бы указать со словами: вот когда все пошло под откос. Маму я расспросами не донимала. Мы вообще никогда об этом не разговаривали. Слишком уж я боялась ее ранить. Мы обе заполняли пустоту в душе одна выпечкой, другая книгами, но я всегда гадала, почему же он ушел. Может, поэтому до сих пор и хожу к его дому ищу ответы.
Я прождала ровно двадцать минут (как и всегда), и он подъехал к дому на своей машине. Вышел в аккуратном сером костюме, в очках, сползших на кончик носа, и не успел подняться по ступенькам, как дверь уже распахнулась, и из него вышла женщина. Имени ее я по-прежнему не знала. И все гадала, когда они познакомились: до папиного развода или после. Может, он бросил нас из-за нее?
Папа улыбнулся, поцеловал женщину и прижал обе ладони к ее беременному животу, чуть-чуть подросшему с моего последнего визита. Потом опустился на колени и поцеловал его. Я подумала, а не настанет ли тот день, когда он бросит и этого ребенка? Хотелось верить, что нет, что он всегда будет рядом, а малышу никогда не придется пройти через то, на что обрекли меня: прятаться за кустами и видеть, что родной отец любит новую семью так, как не смог полюбить прежнюю.
Только когда они зашли в дом и дверь за ними захлопнулась, я зашагала прочь. А когда мама вечером спросила, где я была после школы, я солгала.
Бретт
Каждый четверг в школе «Иствуд» заканчивался одним и тем же: общим сбором перед пятничной игрой. Все ученики спешили занять трибуны сразу же после звонка. Сбор начинался с выступления команды черлидеров. Футболисты занимали почетный первый ряд. Директор Маркус всегда выступал с каким-нибудь заявлением. В прошлый раз он сообщил, что его заместитель уходит на пенсию. Новость казалась бы более печальной, если бы сразу после нее черлидерши не начали отплясывать.
Сегодня я опаздывал. Бекка согласилась пойти на сбор со мной, но у шкафчика, где мы договорились встретиться, так и не появилась. «Ты где?» написал я ей, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. «В библиотеке, ответила она, почти закончила». Я кинулся по коридору, ведущему в библиотеку. Вдалеке уже слышались отголоски музыки.
Бекка сидела в дальнем углу, скрестив ноги и положив на них книгу. Она до того глубоко ушла в чтение, что заметила мое появление только когда мы соприкоснулись носками обуви.
Привет, сказал я. Она подскочила и быстро захлопнула книгу.
Привет. Извини, мне осталось совсем чуть-чуть дочитать.
Я сел рядом и взял книгу с ее колен.
«Ромео и Джульетта»? Ты еще это читаешь?
Что значит «еще»? У нас вообще-то тест на следующей неделе! Она выхватила книгу из моих рук и сунула под мышку. Я кивнул, делая вид, будто знаю про тест. Если хочешь иди один!
Оркестр только начал играть. У нас еще есть несколько минут, заметил я. Читай пока.
Хорошо.
Книгу Бекка держала бережнее, чем люди младенцев держат. Я все не мог понять, почему ведь издание было потрепанное, с надорванными краями. Она скользила пальцем по строкам. Мне вдруг захотелось, чтобы она почитала мне вслух, но я подозревал, что тогда мы нарушим главное правило библиотеки соблюдайте тишину!
Я не могу читать, когда ты на меня пялишься! заметила она.
Вовсе я не пялюсь. Но тут Бекка вскинула взгляд и поймала меня с поличным. Я на книгу смотрел. Ей несладко пришлось, судя по всему.
Ты когда в последний раз был в библиотеке? полюбопытствовала она.
Я задумался на секунду.
Классе в девятом, наверное.
Бекка закатила глаза.
Вот это да.
Ты решила быть девушкой, которая осуждает своего возлюбленного? шутливо поинтересовался я.
Ну просто как можно быть таким невеждой! воскликнула она со смехом.
Прошу заметить, что я прочел все книги о Гарри Поттере!
Кажется, ее это не впечатлило. Ни капельки.
Это не считается. Гарри Поттера все читали. У детей это вообще что-то вроде обряда инициации.
Справедливое замечание.
Бекка потянулась за рюкзаком, и наши колени соприкоснулись. Я уставился на ее носки, торчавшие над кроссовками, пока она собирала вещи. Носки были белые, с кошачьими ушками наверху. Я рассмеялся, а она вдруг сказала:
А тут ведь никого нет.
И что же?
Нам ни к чему притворяться, что мы встречаемся, если нас все равно никто не видит.
Еще одно дельное наблюдение.
Бекка собрала свои вещи, и мы вышли в коридор. На подходе к двери, ведущей к футбольному полю, она вдруг дернула меня за руку.
Что такое? спросил я, борясь с раздражением. Мне не терпелось попасть к своим.
А можно я пойду домой и пропущу общий сбор? Она прикусила губу, точно ей страшно было задавать этот вопрос. У меня в понедельник тест по алгебре, я хотела подготовиться.
Бекка, сегодня же только четверг.
Она скрестила руки на груди и нахмурилась.
Вот именно. Начать стоило еще неделю назад.
Непонятно было, иронизирует она или говорит всерьез.
На трибунах уже сидели сотни учеников. Вряд ли кто-то заметит, что Бекки среди них нет.
Ну ладно, уступил я. Но завтра-то ты на игру придешь?
Конечно! пообещала она.
Я улыбнулся и отступил на шаг.
Тогда продуктивной тебе подготовки. Бекка помахала мне и поспешила по коридору, крепко держа в руках книгу.
Я выскочил на поле, опоздав на несколько минут. Директор уже что-то вещал, а Джефф энергично махал мне рукой, указывая на свободное местечко рядом. Я проскользнул к нему, стараясь быть как можно незаметнее.
Привет! шепнул я другу.
Опоздал! подметил тот.
С Беккой разговаривал. Джефф многозначительно на меня покосился, но потом снова сосредоточил внимание на директоре. Наверное, решил, что мы не в библиотеке были, а затаились где-то и обжимались втихаря. Я не стал его разубеждать. Так наша история хотя бы выглядит правдоподобно.