Не знаю. Может, военным. Он перевернулся на спину и уставился в шелестящие листья.
Неа. Не твое. Фрик смотрел на него с любопытством. Как в тот первый день знакомства.
Это почему? рассмеялся мальчик и сел, уставившись на своего младшего друга. Разница в возрасте, достаточно внушительная для их лет, никого не смущала. Им всегда было о чем поговорить. Да и Лукас в свои восемнадцать с хвостиком, воспитанный без внимания со стороны взрослых, скорее походил на пятнадцатилетку по рассуждениям и поступкам.
Там дисциплина нужна. В том интернате, где я жил до этого, был один пацан сынок военного. Так он такие штуки рассказывал Ууу! Нет! Точно не твое.
Тогда что же мое?
Не знаю. Фрик пожал плечами и кинул плоский камень идеальный, чтобы пускать «лягушек» по воде, в кусты. Может, полицейский? У них и форма классная, и машина с мигалками. Видел, к нам приезжали? Да не мог не видеть!
Видел, кивнул, задумавшись, Лукас.
Круто, правда?
Ну да.
Странно, почему он сам про это не думал? Что может быть лучше для него, особенно сейчас? Если он будет полицейским, то сможет прятать улики, подтасовывать факты все, чтобы на него самого никто не вышел. И даже расследовать свои собственные преступления, держась за тонкую ниточку воспоминаний того блаженного ощущения.
Лукас вздрогнул. Теперь, казалось, все встало на свои места. Все его будущее как на ладони. А если учесть, что у его родителей полно денег и связей, ему обеспечено хорошее место.
Мальчик рассмеялся и снова завалился на спину, закрыв ладонями глаза. От предвкушения такой близкой и манящей взрослой жизни жутко захотелось есть.
Пошли, утащим что-нибудь из столовой? предложил он, подскакивая на ноги.
Пойдем!
Фрика не нужно было долго уговаривать. Как любой мальчик, он был рад не сидеть на одном месте под старыми раскидистыми дубами и бесконечно слушать шелестящий ветер. В нем было слишком много энергии.
* * *
Он не сдержался. Не прошло и двух месяцев только-только опали листья с деревьев, как интернат для «трудных подростков» потрясло новое убийство.
Это произошло случайно как и в первый раз.
Лукас Далтон слонялся от безделья по парку, всматриваясь в черные мокрые стволы и сметенные в кучу опавшие листья. Фрик заболел и сидел в комнате, а его другу просто жизненно необходимо было проветрить голову после последнего урока он подрался с недавно переведенным к ним мальчиком, и теперь его раздирала кипевшая в побитых костяшках рук злость. На одном из газонов устроились девчонки с местной секции по рисованию. Расставили мольберты, разложили кисточки и краски, как будто из их потуг могло и правда родиться что-то красивое. Усмехнувшись, мальчик уже было прошел мимо, когда заметил ее.
Девочка с удивительно прозрачной фарфоровой кожей сидела на табуретке позировала. Она подтянула к груди затянутые в белые колготки ноги, обхватила их оголенными до плеч руками, а голову запрокинула назад вот-вот упадет. Белокурые волосы свисали почти до земли, а тонкая длинная шея изгибалась и пульсировала в такт дыханию. Повернув голову чуть в бок, она смотрела прямо на него и улыбалась.
Дыхание перехватило. Руки сжались в кулаки, стараясь унять дрожь в пальцах, которым не терпелось дотронуться до нее, сжать что есть силы, пока она не обмякнет в его жарких объятиях. Он готов был поклясться, что она поняла, о чем думает этот странный незнакомый парень, глядя на нее ошалевшими глазами, и, вздрогнув, притянула подбородок к груди. Девчонки, рисующие с нее свои корявые шедевры, заныли, прося ее сесть в прежнюю позу, но безуспешно. Натянув на ноги черные ботинки с высокой шнуровкой, незнакомка спрыгнула со стула и побежала в сторону выхода из парка.
Он пошел за ней. Не хотел но шел, словно привязанный невидимой, но прочной веревкой. Она манила его. Точнее ее тонкая белая шея. Он хотел быть последним, кого увидят эти круглые с белесыми ресницами глаза. Он хотел, чтобы его крепкие пальцы были последним ее ожерельем.
Девчонка петляла по дорожкам, то ускоряя шаг, то останавливаясь, чтобы оглядеться. Она не знала дороги и путалась, испытывая животный страх. Неизвестно, на что она могла решиться. Рассказать другим о том, что увидела в его лице? Промолчать и продолжать бояться и оглядываться? Казалось, выбор очевиден. И Лукас не мог ей позволить его сделать. Да и не хотел.
Вымощенная белым гравием дорожка уходила все дальше от выхода из парка, но спешащая по ней девочка даже не догадывалась об этом было еще слишком светло для того, чтобы заметить огни главного здания, и слишком густо росли деревья, которые решили оставить нетронутыми.
Я могу помочь? Лукас, насколько мог, взял себя в руки, и теперь его голос звучал почти нормально. Мне кажется, ты заблудилась.
От неожиданности незнакомка замерла. Ее тело мелко дрожало, и не хватало смелости повернуться и посмотреть в глаза своему преследователю. Худые плечики, такие острые, что чуть не прорывали тонкую ткань легкой куртки, подались вперед, спина сгорбилась. Ей хотелось сжаться до размера такого же белого камушка под ногами и затеряться среди них.
Ты боишься меня? ухмыльнулся молодой человек и сделал шаг в ее сторону. Потом еще один. Почему ты меня боишься?
Это было чем-то новым. Тогда, в том шатре в парте аттракционов, он не хотел причинять боль и тем более убивать это был минутный порыв, словно мозг прожгло каленым железом и разум полностью отключился, предоставив право голоса животным инстинктам. Но сейчас он не мог уже прятаться за оправданиями. Он точно знал, чего хочет. И не мог остановиться.