Здравия желаю, капитан, громко и бодро отчеканил Питер по привычке.
Капитан вздрогнул, в его больших глазах отразились страх и тревога. Он надвинул фуражку на лоб и проговорил, заикаясь:
П-питер, я, по-моему, г-говорил, что вам нет надобности здороваться с-со мной по форме.
Мне просто приятно обращаться именно так. Я говорил, что когда-то мечтал стать военным? Но после службы в Армии мы сыграли свадьбу, и жена отговорила меня. Кто знает, глядишь, сейчас бы жил иначе.
Иначе не всегда значит лучше, возразил капитан, немного растягивая слова, так что заикание становилось менее заметным, зато левый глаз начал подёргиваться в нервном тике.
Ну я иногда жалею, что не пошёл дальше. Ведь в жизни военного больше плюсов: хорошее и стабильное жалование, всегда есть пища и кров, а главное, не надо думать своей головой делай что велено, и будет тебе счастье. Народ воздаёт тебе славу и честь, можно рано выйти на пенсию и всю оставшуюся жизнь провести в приятных хлопотах.
Ассиметричное лицо капитана скривилось. Он забрал поднос с едой у Питера и отправился в казарму. Чем дальше он уходил, тем меньше оставалось от его военной выправки. Капитан теперь был больше похож на старика за сорок, а скрываемая хромота становилась заметнее.
***
Когда охранник вернулся в камеру, увидев прикрытую дверь, он с благодарностью посмотрел на отца Эвана. В кухне Мария уже накрыла стол на троих. Несмотря на мелкое происшествие, Сол продолжал улыбаться во время обеда, чем удивил Стэнов и почти не притрагивался к ключу, висящему на поясе. Месяц назад, когда охранник только привыкал к новому месту и ещё не выполнял прямые обязанности по надзору за узником, он сторонился их и старался приходить позже, делая вид, что задержался, осматривая тюремную территорию. Но, придя, он обнаруживал, что те не притрагивались к обеду и потом втроём ели его остывшим. Поэтому охранник уже больше не опаздывал на обеды и ужины. При этом Стэны старались приобщить и его к своей непринужденной беседе на огородную тему. Отсутствие таланта к пантомиме не останавливало Питера, и он изображал овощ или животное, насколько это было возможно сделать, не используя звуки, картинки и написанные слова.
В отличие от Питера, Мария не родилась в семье рабочих или фермеров. Её семья принадлежала к среднему классу, и родители дали Марии хорошее образование. В доме была библиотека, и чтение всячески поощрялось. Когда ей исполнилось 16 лет, Мария резко переменилась. Послушная девочка больше не хотела сидеть за учебниками и книгами. Через два года подросткового бунтарства она решила выйти замуж, как считали родители, за первого встречного. Хорошо, что им оказался простой парень из села. Из-за разницы в образовании Мария не могла поговорить с мужем о волновавших её темах, не касающихся быта. Но добрый нрав Питера, уступчивость и скромность восполняли этот его недостаток.
Со стариком пара общалась редко, только когда он выходил на еженедельные прогулки. Обычно в это время они пропалывали грядки, собирали овощи или кормили корову. Мария и Питер никогда особо не интересовались историями заключенных, как или за что они оказались здесь, думая, что у тех, кто посадил их в тюрьму, были на то веские причины. И не их дело задавать вопросы или сомневаться в правильности приговоров, ведь не бывает дыма без огня. К тому же старик казался им не от мира сего, а более всего в жизни чета Стэнов ценила неизменность и стабильность. Пусть это не самый лучший вариант из возможных, но зато они знают, что ожидать завтра.
В последующие несколько недель отец Эван обучил охранника всему алфавиту. Они занимались по утрам, сразу после завтрака, и сидели так до обеда. Охранник набрал из печки в кухне еще угольков и выпросил у кухарки тряпку. Они смачивали и стирали ею со стены уже пройденную букву. От букв они скоро перешли к обиходным словам, состоящим из одного или двух слогов. Старику пришлось перенести ежедневные прогулки по камере на послеобеденное время. Затем он немного отдыхал, молился и читал.
Когда отец Эван только попал сюда, здесь было полно преступников. Одни быстро сменяли других: кого казнили, кто умирал от болезней или от рук сокамерников. Но в какой-то момент преступников не осталось, вместо них в тюрьму свозили оппозиционеров, инакомыслящих, дошли и до последователей учения Иисуса. Их ненавидели все и относились к ним хуже, чем к отъявленным грабителям, насильниками и убийцам. Одних пытали, чтобы те отказались от веры; других чтобы они назвали имена служителей Божьих, особенно тех, кто доносил Слово; третьих обращали в другую веру. Половину из них замучили до смерти, четверть казнили в назидание другим, а оставшаяся горстка умерла от эпидемии. Итак, отец Эван остался единственным особо охраняемым узником огромной тюрьмы-крепости.