В клубе полумрак и только сцена ярко сияет. Занимаю столик. Мне тут же приносят коньяк. Лица посетителей скрывают маски. Но сегодня я не собираюсь гадать, кто за ними прячется. Сегодня я здесь для другого.
Танцовщицы на сцене сменяются одна за другой. От их нарядов и полуголых тел в глазах рябит, но пока ни одна из них не вызвала у меня стойкое желание трахнуть ее. Нет, я не намерен уходить сегодня без секса. Пора остановить на ком-то свой выбор. Намеренно игнорирую брюнеток.
Даю администратору знак.
Блондинка в голубом, произношу, когда он склоняется надо мной. Понимающе кивает.
Она уже ждет меня в приват-комнате. Готовая на все. Не хочу ждать ни секунды. Но зачем-то спрашиваю:
Как тебя зовут?
Алиса, призывно улыбается она.
Рука замирает на верхней пуговице рубашки. Блядь, я ослышался?
Как?
Алиса, поднимается она с кровати мне навстречу. Но для тебя я могу быть кем угодно.
Вылетаю из комнаты как ошпаренный. Что это, блядь, такое!
Какие-то проблемы? не знаю, что там администратор увидел на моем лице, но его бледность видно даже в этом полумраке.
Мне нужна другая девочка.
А что не так с этой?
Мне. Нужна. Другая.
Х-хорошо. Желаете посмотреть анкеты?
Да, блядь, желаю!
Еще полчаса заминки. Останавливаюсь на очередной блондинке. Миниатюрная. Плоский живот. Длинные ноги. Крутые бедра.
Эта. Как ее зовут?
Оксана.
Отлично.
Она знает свое дело, но мне не нужны ласки. Я и без них уже на взводе.
Сними трусики, но не раздевайся, приказываю, сбрасывая с себя рубашку.
Едва заметное движение бровями в ответ.
Надеваю презерватив.
Иди сюда.
Подхватываю ее под бедра и усаживаю на небольшой круглый столик.
Ммм, какой горячий, выдыхает она мне в ухо.
Вхожу резко.
Черт, шипит. Больно!
Мне плевать. Я заплатил за эту куклу деньги. И мне, блядь, плевать, каково ей! Я просто ее трахаю. Снова и снова.
Коробка из-под резинок пустая. Но я все еще голоден.
Заставляю ее опуститься на колени. Мне не нужно говорить ей, чего я хочу. Она и так знает. Но медлит. Не этого я хочу. Поэтому обхватываю ее за волосы и насаживаю ртом на свой член.
Давай, ты должна это уметь. Ты делала эта сотни раз. Ты профи. Давай!
Я вымещаю на ней всю свою злость, что копилась последние дни и которая сегодня плещется через край. Мне хочется порвать ее рот, проткнуть до самого мозга, если он у нее есть. Мне всего, блядь, мало.
Отталкиваю девку от себя. Сперма заливает ее грудь и живот.
Мне больше нечего здесь делать.
Дома темно и тихо. Заноза, наверняка, уже спит, но дверь в ее комнату открыта. И там никого. Да что за! Хочется разнести все к чертовой матери.
Открываю шкаф вещи на месте. Тогда где она?
Внизу небольшая коробка. Зачем-то беру ее. Деньги. Лежат аккуратной стопкой. Она, что, ничего не тратит?
На кровати блокнот. Открытый. В нем рисунок. Что-то мрачное и я никак не могу оторвать от него глаз. Что это? Небо? Море? Не знаю.
Замечаю на подоконнике за шторой цветок. Она его все-таки купила. Как я не заметил?
Что еще я не заметил?
Набираю ее.
Абонент недоступен.
На часах два ночи.
Набираю снова.
Блядь, найду убью!
По словам охранника это чудовище вышло из дома в десять вечера. Ее ждали. Судя по видеозаписи, то недоразумение в длинном плаще.
Кто это? спрашиваю.
Не знаю. Но иногда он провожает ее до дома.
Заходит? тут же напрягаюсь.
Нет.
Значит, она с ним. Я должен успокоиться. Но не могу. Сажусь в машину. Где его искать? А главное зачем? Сам уже не понимаю, что творю. Тупо езжу по району. Тротуары пусты. Пытаюсь снова до нее дозвониться.
Я засуну тебе этот телефон в задницу, рычу сквозь зубы, слушая бесконечное «Абонент недоступен».
Торможу. Мне надо выдохнуть. И подумать.
Он часто ее провожает. Одноклассник? Вероятно. Живет где-то в этом же районе. Блядь, где?
Выхожу из машины. Холодный сырой воздух охлаждает голову и забирается под куртку.
На кой хер я вообще ее ищу? Еще пара дней и она отправится в интернат. Уже собираюсь сесть в машину, когда слышу музыку. Громкую современную дебильную музыку. И смех. Мужской вперемешку с женским.
Нет, нет, это не то, смеется. Блядь, урою!
Прохожу в темноту. Это небольшой сквер. В темноте под разбитым фонарем несколько темных фигур. Они пьют из одной бутылки, которую пускают по кругу. Она среди них. Еще не видит меня и поэтому смеется. Ей вторят другие.
Неужели, она со всеми? пронзает голову ошеломляющая мысль.
Мне хочется развернуться и уйти. Ничего не хочу о ней знать! Пусть трахается хоть со всем городом! Но вместо этого делаю шаг вперед. Ее смех обрывается. И я наслаждаюсь ужасом в глазах этого чудовища. Мы смотрим друг на друга и вокруг нас застывает тишина.
Я не знаю, что говорить. Все слова застряли у меня в горле. Мне хочется ударить ее.
Эй, дядя, ты чего? Иди куда шел, слышу пьяный голос. Отыскиваю источник, но говорю не ему:
Быстро в машину.
Я никуда с тобой не пойду.
Я сказал, в машину.
Я говорю тихо.
Нет.
Лис, кто это?
Да так, никто.
В глазах темнеет. Не помню, как хватаю ее. В себя прихожу от крика.
Мне больно!
Потерпишь!
Ее компания пытается оторвать ее от меня.
Только сдвиньтесь с места, цежу сквозь зубы.
Ребят, все в порядке, произносит она, но в ее голосе паника.
Лис, кто это?
Отпусти ее.
Мне плевать на них. Они никто. Но ее хочется разорвать.
До дома молчим. Я пытаюсь справиться со своими эмоциями, чтобы действительно не убить ее. Она обнимает себя руками и плачет. Взрывается, только когда дверь квартиры захлопывается.
Какого хрена ты приехал? Что тебе от меня нужно?
Я молча раздеваюсь.
Я ненавижу тебя! Ненавижу!
Застываю. Ее крик врывается в мою грудь, пробивая ее насквозь.
Я тебя ненавижу!
Так кричала ее мать, когда я во сне обрезал ее длинные волосы. Это была месть, за которую я потом сильно поплатился. Шрамы остались до сих пор и сейчас они полыхают так, как будто их нанесли только что.
Я разворачиваюсь к ней и ее крик обрывается на полуслове. Мои пальцы сжимаются на горле девчонки, а ее затылок впечатывается в стену.
Не смей. На меня. Орать, произношу почти шепотом, глядя в ее распахнутые от ужаса глаза.
Мне хочется сжать пальцы. Но вместо этого делаю шаг назад и тут же ухожу в ванную.
Дрянь! Тварь! Как ты посмел? у него от бешенства даже губы побелели. Он избивает меня всем, что попадется под руку.
Я ее ненавижу. И тебя ненавижу, ору ему в лицо, захлебываясь от крови. Я хочу, чтобы ты сдох!
Это ты сейчас сдохнешь!
Он бьет меня головой об стену. Я в ответ толкаю его ногами из последних сил. Не знаю, как, но мне удается вырваться.
Это был последний раз, когда отчим поднимал на меня руку. Потому что домой я больше не вернулся.
Я смотрю на свое отражение в зеркале и мне страшно. Нет, не от воспоминаний. И не отчима я вовсе боюсь. Я уже давно никого не боюсь. Мне страшно от того, что я только что не сотворил с девчонкой тоже самое. Мне страшно от той силы ярости, с которой я смотрел на нее. И от желания бить.
Я такое же чудовище, как и тот, кого ненавижу каждой клеткой своего тела уже много лет.
Кулак летит в зеркало.
Глава 6. Ты едешь в интернат!
Мы не разговаривали и не виделись уже несколько дней. Я даже не знаю, ночует ли она дома. И не хочу знать. Я хочу держаться от нее подальше. Но как-то должен сказать, что ей пора собирать вещи. Не могу себя заставить. Я не могу себя заставить встретиться с ней после того, что произошло.
Я боюсь сам себя.
Блядь, какая-то девчонка выбила меня из равновесия! Маленькая дрянь!
Я устал от этого. Я устал от того, что она все время выводит меня из себя.
Пора положить этому конец!
Я открываю дверь квартиры и по моим ушам бьет музыка. Громкая, нет, орущая музыка, от которой, кажется, сотрясаются стены. Какого хрена здесь происходит?
Останавливаюсь на пороге гостиной и зависаю.
Девчонка танцует. Она не видит меня ее глаза закрыты. И я не могу оторвать от нее свои, потому что танец занозы завораживает своей силой, энергией и эмоциями. Она как будто каждым движением выталкивает их себя, разбрасывая вокруг. Избавляется от них, как от одежды. Ее тело то замирает, то, вздрагивая, начинает кружиться, подпрыгивать, метаться, изгибаться.
Я не слышу музыку. Я вижу только девчонку. Я дышу в такт ее движениям.
Вот она припадает к полу, тут же расправляется, раскрывается, как росток, который тянется к солнцу. На мгновение замирает и, срываясь с места, закручивается, чтобы со всей силой врезаться в меня.
Ее глаза распахиваются так широко, что я вижу в них свое отражение. Я слишком остро ощущаю ее тело. Каждый изгиб. И меня поражает его хрупкость. Под широкими балахонами я никогда этого не замечал. А еще я чувствую сладкий аромат, исходящий от нее. Что это? Конфеты? Жвачка? Все длится какие-то секунды, но мне кажется, что вот так, прилипнув друг к другу, мы стоим вечность. Пока она не делает шаг назад. Я разжимаю ладони, отпуская ее. Девчонка пятится от меня, но продолжает смотреть. Да я и сам не могу оторвать от нее глаз. В них страх, удивление и что-то еще. Я не успеваю разглядеть, как она срывается и исчезает в комнате. Музыка больше не звучит. В квартире, наконец, наступила так любимая мной тишина. Но она все еще танцует в моей голове.
Мы снова избегаем друг друга.
Я возвращаюсь поздно, чтобы точно с ней не встречаться, и ухожу рано.
И я не знаю, может быть, она вообще уже съехала из моей квартиры.
Утром открываю холодильник. Появилось свежее молоко. Нет, она еще живет здесь.
А я прячусь от нее, как трусливый пацан. Именно так я себя и чувствую. Потому что мои пальцы продолжают помнить ее тело. Я сжимаю их в кулаки и снова разжимаю в надежде забыть, сбросить с себя наваждение. Но оно возвращается. Как и ее запах. Сегодня поймал себя на том, чтобы пытаюсь снова отыскать его в квартире. И не только. Я даже принюхивался к духам Регины, когда она склонилась надо мной, чтобы показать в документах место для подписи. Нет, все не то.
И я разозлился сам на себя.
Она моя племянница. Она совсем девчонка. Какого хрена я думаю о ней, как о
Не уверен, что хочу ее. Но даже сама мысль об этом заставляет меня взрываться, беситься и ненавидеть самого себя.
Я снова возвращаюсь в бассейн. И бегаю, как сумасшедший, желая выбить занозу из своей головы. Настанет день, когда я побегу до Луны, потому что другие расстояния мне не помогают.
Она должна уехать!
Это единственный выход.
Я приезжаю домой ближе к десяти. Хочется принять душ и упасть в кровать. Устал, вымотан, выжат от постоянной борьбы с самим с собой и новых заказов. В гостиной горит свет.
Черт!
Прохожу. Девчонка сидит в кресле лицом к дверям. Не собираюсь останавливаться, но ее голос вынуждает:
Я согласна уехать в интернат.
Медленно поворачиваюсь к ней. Смотрит ровно, но по тому, как вздымается ее грудь, понимаю, что это решение далось занозе не просто.
Хорошо, выдыхаю в ответ, чувствую облегчение.
Я уже собрала вещи.
Оперативно.
Она как будто чего-то от меня ждет.
Завтра я отвезу тебя.
Я могу взять такси. Не утруждай себя.
Такое ощущение, что это не я избавляюсь от нее, а она от меня.
Я отвезу тебя.
Дергает плечом и поднимается. Провожаю ее взглядом, отмечая в ней какие-то неуловимые изменения. И не могу понять, что не так. Но усталость берет свое. Я не хочу ни о чем думать. Я просто хочу спать.
Утром мы молча садимся в машину, но перед этим девчонка заходит на пост охраны, чтобы оставить там свой цветок. После дорога в полной тишине. Включаю радио, чего никогда не делал, потому что эта тишина раздражает и, кажется, что она совсем не молчит, а орет. Я не хочу ее слышать.
В интернате знакомлюсь с директором, которая сладкими речами нахваливает мне свое заведение. Какой в этом смысл, если деньги уже заплачены? Но я продолжаю слушать, хотя хочется послать ее на хер. Девчонка рядом не произносит ни звука и ни разу не взглянула на меня с того самого момента, как мы вышли из квартиры.
Ей пора идти. Ее ждет комендант, чтобы проводить до комнаты.
Тебе здесь будет лучше, зачем-то произношу я, словно оправдываюсь, но я ненавижу оправдываться и потому опять раздражаюсь.
Мы оба знаем, почему я здесь, впервые за все утро она поднимает на меня глаза. В них горечь обиды.
Заноза не дает мне больше произнести ни слова. Она уходит по коридору, а я продолжаю стоять, глядя ей вслед, пока ее шаги не стихают на лестнице. Мне хреново. Так хреново, что не хочется ехать на работу.
Сажусь в машину, но не завожу ее. Я откидываю голову на спинку сиденья и закрываю глаза.
Мне было столько же, сколько и ей, когда я уехал из дома, даже не сказав матери, куда. Я был один посреди огромного города. Мне некуда было идти. У меня не было знакомых. Меня никто не ждал.
Шумно втягиваю в себя воздух, возвращаясь в реальность.
Этот интернат не так уж и плох по сравнению с тем, что пришлось пережить мне. Поэтому решаю не жалеть девчонку. Уверен, она справится. Ночевать на вокзале ей уж точно не придется.
Я возвращаюсь вечером в квартиру и ни хрена не чувствую ни радости, ни удовлетворения, что занозы там нет. Тихо и темно. В холодильнике еще ее продукты. Надо выкинуть, но я закрываю дверцу, оставляя их внутри.
После душа бесцельно переключаю каналы, ни на чем не останавливаясь. Внутри меня неспокойно. Я не могу сидеть на месте, поэтому встаю и иду на кухню, чтобы сварить кофе. В шкафу ее бокал. Желтый. Смотрю на него. Кофе так и не сварен.
Да блядь, Климов! Что не так? Ты хотел от нее избавиться? Ты от нее избавился. В чем проблема? В конце концов, ты не на улицу ее выгнал. Ты отправил ее в частный интернат, обучение в котором стоит до хрена бабок. Чего ты паришься?
Вместо своей спальни, я прихожу к комнате девчонки. Останавливаюсь на пороге. Здесь идеально чисто, как я и люблю: на покрывале ни складки, ничего лишнего, пусто. Делаю шаг вперед и ловлю себя на том, что втягиваю носом воздух. Я пытаюсь отыскать ее запах, но его здесь нет. Здесь пусто.