Да я не думал Не знал Не предполагал Не сообразил оправдывался, заикаясь от волнения, офицер.
Стыд и позор! перебил его старый генерал. Вас обвел вокруг пальца маленький мальчик. Вы поступили плохо и понесете за это заслуженное наказание. Но мальчик тоже виноват, и мы не можем его оправдать. Предоставляю слово адвокату.
Господа судьи! начал свою речь защитник. Подсудимый, который называет себя то Вырвидубом, то Томеком по фамилии Палец, не виновен. Как солдат он обязан был подчиниться приказу командира. Его послали в разведку, и он пошел. Его, как и остальных, надо отправить в лагерь для военнопленных таково мое мнение.
Генерал в душе обрадовался: ему было жалко мальчика. Но не подал виду: военным не полагается сочувствовать неприятельским солдатам.
Он склонился над книгой, где были записаны все военные законы, и стал искать место о военных шпионах.
Ага, вот оно, нашел, сказал он наконец. «Гражданские лица, которые передают врагу сведения за денежное вознаграждение, подлежат повешению, а военные шпионы расстрелу. В случае, если адвокат не согласен с решением суда, дело передается в высшую инстанцию и приведение приговора в исполнение откладывается».
Я с решением суда не согласен, заявил адвокат, и требую передачи дела в высшую инстанцию.
Генерал и остальные судьи согласились.
Матиуша снова отвели в тюрьму. Тюрьмой называлась обыкновенная крестьянская хата. Больших каменных домов с решетками на окнах на фронте нет. Такая «роскошь» бывает только в городах. Под окнами и перед дверью хаты-тюрьмы поставили по двое часовых с винтовками и пистолетами.
Размышляет Матиуш о своей судьбе, но духом не падает, не теряет надежды: «Хотели меня повесить и не повесили. Может, и пуля меня минет. Столько их над моей головой пролетало, а я жив».
Он с аппетитом поужинал. Еда была очень вкусная. По существующему обычаю, приговоренных к смерти принято кормить сытно и вкусно. А Матиуша считали обреченным.
Сидит Матиуш у окошка и смотрит, как в небе кружат аэропланы. «Наши или неприятельские?» Не успел он додумать, как рядом с тюрьмой разорвались одновременно три бомбы.
Что было потом, Матиуш не помнил. Бомбы посыпались градом. Одна угодила в хату-тюрьму, и все перевернулось вверх дном. Послышались крики, стоны, грохот Матиуш почувствовал, как его взяли на руки, но он не мог поднять головы. В ушах стоял нескончаемый шум. Очнулся он на широкой кровати в роскошно обставленной комнате.
13
Как вы себя чувствуете, ваше королевское величество? вытягиваясь в струнку, спросил тот самый старик-генерал, который зимой вручал ему медаль.
Я Томек Палец, Вырвидуб, рядовой солдат, господин генерал! вскричал Матиуш, вскакивая с кровати.
Сейчас мы это проверим, засмеялся генерал. Эй, позвать сюда Фелека!
Вошел Фелек в форме пилота.
Скажи-ка, Фелек, кто это?
Его величество король Матиуш Первый.
Упорствовать дольше не имело смысла. Для поднятия духа солдат и всего народа необходимо было сообщить, что король Матиуш жив и находится на фронте.
В состоянии ли ваше величество принять участие в военном совете?
Да.
На военном совете Матиуш узнал следующее: по городу возили в автомобиле фарфоровую куклу. А во время аудиенции канцлер сажал куклу на трон, незаметно дергал за веревочку, и кукла кивала головой и отдавала честь.
В автомобиль куклу вносили на руках. Король Матиуш, сообщали в газетах, дал обет до тех пор не ступать ногой на землю, пока последний враг не будет изгнан из страны.
Уловка удалась: люди поверили. Хотя казалось немного странным, что Матиуш и на троне, и в автомобиле всегда сидит в одной и той же позе, никогда не улыбнется, слова не вымолвит, только головой кивает да честь отдает.
И вот по городу поползли зловещие слухи. Весть о таинственном исчезновении Матиуша просочилась сквозь толстые стены дворца.
Во вражеском стане тоже знали кое о чем из донесений шпионов, но особого значения этому до поры до времени не придавали. Была зима, а зимой на фронте обычно затишье.
Но когда стало известно, что войска Матиуша готовятся к наступлению, враги забили тревогу, засуетились и в конце концов выведали тайну.
А накануне наступления подкупили какого-то шалопая, он метнул камень и угодил прямо в куклу-короля.
Голова у фарфоровой куклы разбилась, и только рука продолжала приветственно подниматься. Столица была в смятении: одни впали в отчаяние, другие негодовали, что их так бессовестно обманули, третьи просто смеялись.
На другой день после вылазки, в результате которой Матиуш попал в плен, над окопами показались вражеские аэропланы, но они сбрасывали не бомбы, а листовки.
«Солдаты! Министры и генералы вас обманывают. Короля Матиуша нет. На троне с первых дней войны сидит фарфоровая кукла. Теперь, когда ее разбили, вы можете сами убедиться в этом! Бросайте оружие! Расходитесь по домам!»
С превеликим трудом уговорили солдат немного подождать. Но ни о каком наступлении не могло быть и речи.
Тогда Фелек без утайки рассказал все как есть.
Генералы обрадовались, позвонили капитану и приказали немедленно доставить Матиуша в штаб. Вообразите их растерянность и ужас, когда они узнали, что Матиуш в плену!
Как быть?
Сказать возмущенным солдатам, что король Матиуш в плену? Раз обманутые, они ничему больше не поверят. На чрезвычайном военном совете постановили атаковать врага с воздуха и в суматохе выкрасть Матиуша.
Аэропланы разделили на четыре эскадрильи: одна получила задание бомбить лагерь для военнопленных, другая тюрьму, третья пороховой склад, четвертая штаб.
Так и сделали. Сбросили бомбы на дом, где размещался штаб. Офицеры в панике разбежались, и некому стало командовать. Бомбили и место, где, предположительно, находился пороховой склад, но на этот раз получилась осечка: порохового склада там не оказалось. Отряд пехоты под прикрытием авиации ворвался в лагерь для военнопленных, но, как известно, Матиуша там не было. Наконец с трудом разыскали его в тюрьме и без чувств доставили к своим.
Задание выполнено отлично! Сколько мы потеряли аэропланов?
Вылетело тридцать четыре, вернулось пятнадцать.
Сколько времени продолжалась операция?
Сорок минут с момента вылета до посадки на свои базы.
Отлично, сказал Матиуш. Итак, назавтра генеральное сражение.
Офицеры пришли в восторг: «Вот здорово! Солдаты узнают, что король Матиуш жив и сражался бок о бок с ними как рядовой солдат, а завтра поведет их в атаку. За такого короля солдаты будут драться, как львы».
Застрекотал телеграф, затрещал телефон: на фронт и в столицу передавали срочные сообщения.
Ночью вышли экстренные выпуски всех газет. В газетах жирным шрифтом были напечатаны два воззвания: к народу и к солдатам.
Возмущенная толпа собралась перед особняком государственного канцлера. Раздавались крики, свист, брань, улюлюканье
Перепуганные министры, как вороны, слетелись в ту ночь во дворец. Во что бы то ни стало надо выкручиваться и спасать свои шкуры! И в обращении к народу они написали: «Это было продиктовано государственными интересами».
Небывалое воодушевление охватило войска. Солдаты рвались в бой. С нетерпением ждали они наступления утра и беспрерывно спрашивали, который час.
На рассвете началась атака.
Против Матиуша воевали три короля. Одного сразу разбили в пух и прах и взяли в плен. Другого потрепали так, что раньше, чем месяца через три, ему не оправиться: у него захватили почти все пушки и половина солдат попала в плен. Остался третий король. Его войска находились в резерве.
Когда битва кончилась, собрался военный совет. На совет экстренным поездом прибыл из столицы военный министр.
Предстояло решить вопрос: преследовать неприятеля или нет?
Преследовать! категорически заявил главнокомандующий. Уж если с двумя справились, то одного и подавно одолеем.
Я не согласен! возразил военный министр.
Началась перебранка.
Все ждали, что скажет Матиуш.
Слов нет, Матиушу очень хотелось преследовать врагов, которые собирались его повесить. И потом, погоня это значит, на лошадях, а Матиуш за всю войну ни разу еще не ездил верхом. Сколько замечательных историй слышал он о том, как короли сражались и побеждали верхами на конях. А он только на животе ползал да сидел, скрючившись, в окопах Хоть разок погарцевать бы на коне!
Но Матиуш вспомнил, как в самом начале войны они углубились слишком далеко на территорию противника и из-за этого чуть не проиграли войну. Вспомнил, что солдаты не уважали главнокомандующего, называли его недотепой. Вспомнил и обещание, которое на прощальной аудиенции дал чужеземным послам: победить, но условия мира продиктовать необременительные.
Матиуш долго молчал, и все молча ждали.
Где пленный король? спросил он наконец.
Здесь недалеко.
Привести его сюда.
Ввели пленного короля в оковах.
Снять оковы! приказал Матиуш.
Королевский приказ немедленно привели в исполнение. Рослые часовые вплотную придвинулись к пленнику, чтобы он не убежал.
Побежденный король! сказал Матиуш. Я по себе знаю, как тяжела неволя. Поэтому я дарую тебе свободу. Забирай остатки своего войска и уходи из моей страны.
Побежденного короля отвезли на автомобиле к границе, а дальше он пешком потопал восвояси.
14
На другой день Матиуш получил ноту, подписанную тремя королями:
Король Матиуш,
Ты мужественный, мудрый и благородный правитель. Давай забудем вражду и будем жить в мире. Мы покидаем твою страну и уходим к себе. Согласен ли ты мириться?
Матиуш, конечно, был согласен.
Солдаты ликовали. Ликовали их жены, матери и дети. Кое-кто, правда, не испытывал радости; это были мошенники, для которых война средство обогатиться. Но таких было немного.
На всех станциях по пути в столицу Матиуша радостно приветствовали.
На знакомом полустанке он велел остановить поезд и отправился навестить добрую стрелочницу.
Пришел к вам кофе пить, улыбаясь, сказал Матиуш.
Добрая стрелочница не знала, куда посадить дорогого гостя.
Честь-то, честь какая бормотала она, и из глаз у нее катились слезы.
В столице короля возле вокзала ждал автомобиль. Но Матиуш потребовал белого коня.
Церемониймейстер схватился за голову, хотя в глубине души одобрил Матиуша: «Молодец! Королю полагается возвращаться с войны на коне, а не на резиновых шинах».
Матиуш медленно ехал верхом по улице, а изо всех окон высовывались люди, и особенно много было всюду детей. Они бросали цветы под копыта коня и громко кричали:
Да здравствует король Матиуш! Да здравствует король Матиуш! Ура, ура!..
Матиуш старался сидеть в седле прямо, но силы были на исходе. Атака, плен, освобождение, военный совет, битва, триумфальное возвращение в столицу все это утомило его. В голове шумело, перед глазами плыли огненные круги.
А тут еще какого-то шалопая угораздило подбросить вверх шапку, да так ловко, что она угодила прямо в морду лошади. Пугливый норовистый конь из королевской конюшни шарахнулся в сторону, и Матиуш, не удержавшись в седле, упал на мостовую.
Его тотчас же подхватили на руки, уложили в карету и галопом помчали во дворец.
Матиуш не расшибся, не потерял сознания, только погрузился в глубокий сон. Он спал, спал, спал до вечера, с вечера до утра, с утра до обеда.
Жрать давайте, сто тысяч чертей! гаркнул он, едва продрав глаза.
Лакеи побелели от страха.
Через минуту на кровати, около кровати, под кроватью стояло сто блюд с разными лакомствами.
Немедленно убрать эти заморские деликатесы! крикнул Матиуш. Подать сюда тушеную капусту с колбасой и пиво!
Беда! Катастрофа! Несчастье! В королевском буфете ни кусочка колбасы. Спасибо, выручил сержант дворцовой стражи.
Погодите вы у меня, маменькины сынки, слюнтяи, бездельники, неженки, мямли, белоручки, растяпы, вот я возьмусь за вас! посыпалось как из рога изобилия. Матиуш уплетал колбасу так, что за ушами трещало, и посмеивался про себя: «Ничего, будут по крайней мере знать, что с войны вернулся настоящий король, которого надо слушаться!»
Он предчувствовал: после победы на войне его ждут не менее серьезные сражения с министрами.
Еще на фронте до него дошли слухи, что министр финансов рвет и мечет от ярости: «Хорош победитель! А контрибуция где? Испокон века ведется, проиграл войну плати контрибуцию! Ишь какой благородный! Ну и пусть сам хозяйничает, когда казна пуста. Посмотрим, чем заплатит он фабрикантам за пушки, сапожникам за сапоги, за овес, горох, крупу поставщикам. Пока шла война, они терпеливо ждали, а теперь требуют платы. А где взять денег, если в казне ни гроша!»
Вне себя был и министр иностранных дел: «Где это видано заключить мир без министра иностранных дел! Пустое место я, что ли? Даже чиновники надо мной смеются!»
А к министру торговли пристал как с ножом к горлу фабрикант игрушек: «Плати за фарфоровую куклу и никаких гвоздей!»
У канцлера совесть была нечиста. И обер-полицмейстер боялся, как бы не узнали про его нелепые попытки найти короля.
Матиуш кое-что знал, кое о чем догадывался и решил навести порядок: «Хватит, повластвовали! Пусть повинуются или убираются вон!» Нет, теперь он не станет просить канцлера остаться на своем посту, если тот прикинется больным.
Король облизал сальные губы, сплюнул на ковер и приказал вылить на себя ведро холодной воды.
Вот это я понимаю, настоящий солдатский душ! удовлетворенно сказал он, надел на голову корону и пошел в аудиенц-зал. Там он застал только одного военного министра.
А остальные где?
Ваша милость, они не знали, что вы пожелаете заседать.
Может, они воображают, что я, как до войны, засяду за уроки, с гувернером? А они будут делать, что им заблагорассудится? Не видать им этого, черт возьми, как своих ушей! Чтобы ровно в два часа все были в сборе. Такова моя королевская воля! Когда министры соберутся, повелеваю вам вызвать во дворец гвардейцев. Офицеру стоять у двери и ждать сигнала: когда я хлопну в ладоши, пусть входит с гвардейцами в зал. Скажу вам прямо, господин военный министр: если они захотят, чтобы все осталось по-старому, как до войны, я велю их арестовать, сто тысяч чертей и бочка пороха им в зубы! Только это тайна.
Слушаюсь, ваше королевское величество! Военный министр вытянул руки по швам и щелкнул каблуками.
Матиуш снял с головы корону и побежал в королевский парк. «Как давно я здесь не был!» подумал он и, вспомнив Фелека, свистнул. В ответ послышалось: «Ку-ку! Ку-ку!»
Иди сюда, Фелек, не бойся! Теперь я настоящий король и не обязан ни перед кем отчитываться.
А что скажет мой отец?
Отцу скажешь, что ты королевский фаворит, и он тебя пальцем не посмеет тронуть!
Кабы ваше величество соизволили выдать мне охранную грамоту
С удовольствием. Пойдем ко мне в кабинет.
Приглашать Фелека дважды не понадобилось
Господин статс-секретарь, прошу издать указ: с сегодняшнего дня Фелек назначается моим фаворитом.
Ваше величество, осмелюсь доложить, такой должности при дворе никогда не было.
А теперь будет! Такова моя королевская воля!
Соблаговолите, ваше величество, подождать до заседания министров. Задержка пустяковая, зато все формальности будут соблюдены.
Матиуш уже готов был согласиться, но Фелек дернул его за рукав.
Я требую, чтобы бумага была написана немедленно! вспылил король.
Секретарь почесал за ухом и написал две бумаги. В одной говорилось:
Я, король Матиуш Первый, категорически требую, чтобы немедленно был написан и скреплен королевской печатью указ о назначении Фелека придворным фаворитом. В случае непослушания виновному грозит суровая кара. Довожу сие до сведения статс-секретаря и собственноручной подписью удостоверяю.