Тут Миа отвернулась от стекла, в которое до этого момента смотрела, и встретила взгляд Данте в упор.
Вы надеетесь, что местные жители закидают меня тухлыми фруктами? спросила она.
В ее глубоких синих глазах появились слезы это было первой эмоцией, что Данте увидел за сегодня, даже скорее с момента их встречи, и это его тронуло. Однако он не желал поддаваться жалости тем более что все более выраженным становилось желание шагнуть ей навстречу и заключить в объятия. Чувствуя, что слабость нарастает, он бросил язвительно:
На что вы надеялись, Миа, что мы войдем в церковь вместе, как одна семья? Не смешите меня. Помолчав, он добавил: Берите свой чай и уходите.
Однако тут же понял, что перегнул в конце концов, он не мог распоряжаться ею.
Прошу прощения, делайте что хотите, уйду я.
Все хорошо, я сейчас поднимусь к себе, произнесла Миа, забирая поднос с чаем.
Мы выезжаем завтра в одиннадцать, сказал Данте.
Да.
Повернувшись, Миа натянуто улыбнулась, встретившись с ним глазами, и на миг между ними вновь промелькнуло что-то, напоминающее тот взгляд за столом. Губы Данте, обычно пухлые и яркие единственное пятно цвета в его лице, побелели, а щека непроизвольно дернулась. Конечно, от презрения, подумала было Миа, но что-то подсказывало ей, что причина была в другом. Внезапно она вспомнила, что под платьем на ней нет ничего грудь, казалось, вот-вот вырвется из декольте, и все тело буквально наливается желанием. Это было так необычно словно двери тюрьмы, куда она однажды сама себя загнала, медленно открываются все шире.
Доброй ночи, выдавила она и побежала вверх по лестнице, едва не уронив поднос. Дыхание она перевела лишь у себя в комнате за закрытой дверью.
Позабыв про чай, Миа упала на кровать, все еще тяжело дыша. Подумать только, она, известная своей выдержкой, всегда холодная и чопорная буквально сгорает от желания, неизведанного прежде, до встречи с Данте. Как долго она считала себя какой-то неправильной из-за отсутствия интереса к сексу. Даже будучи подростком, слушала разговоры своих одноклассниц, их сплетни про мальчишек и изумлялась. Неловкие попытки матери рассказать о некоторых фактах своей жизни вызывали у нее отвращение. Для себя она решила, что отношения и все, что с ними связано, не для нее. Странным образом она не могла найти причины для подобных ощущений казалось, она просто не способна влюбиться. Пытаясь разжечь в себе страстность, Миа сходила пару раз на свидания, но обнаружила, что не может вынести даже поцелуев и помыслить не в силах ни о чем другом. Брак с Рафаэлем, с одной стороны, стал возможностью оправиться от семейной драмы, а с другой подарил шанс временно позабыть о проблеме, которую в другом случае необходимо было бы решать. Ведь они с мужем договорились о том, что в их браке не будет интимных отношений.
Однако не успели они заключить брачный договор, как Миа обнаружила, что все же способна на сильные чувства хоть огонек этот и тлел глубоко в ее душе. Прошло всего несколько дней с того момента, как она начала изображать секретаря Рафаэля и тщательно сгенерированные ими же самими сплетни едва начали расходиться, как в офисе появился Данте Романо. Стоило Миа увидеть его всего лишь на миг и она поняла, чего до сих пор избегала и не понимала. Его темные глаза гипнотизировали, а от низкого глуховатого голоса где-то внизу живота пробегали мурашки. Даже аромат его парфюма запомнился Миа, и теперь его она ассоциировала исключительно с Данте. Услышав тогда от него вопрос о том, кто она, Миа вздрогнула и застыла, чувствуя, как разгоряченное лицо ее заливает румянец. Тогда она впервые пожалела о том соглашении, что они заключили с Рафаэлем и на которое согласилась Анджела. Пожалела и даже подумала, не отказаться ли ей от замужества, но это было уже невозможно, ведь выплаченный аванс она успела потратить.