Он достает из кармана брюк стопку купюр и кладет ее рядом с пиджаком.
Это вам. Сейчас вам нужно проехать с нами, Танечка. Таковы распоряжения Василия Юрьевича.
Куда проехать? едва ворочая языком от волнения, спрашиваю я.
К нему домой.
Хорошо, киваю я, как болванчик. Я только переоденусь.
Я делаю неуверенный шажок в сторону комнаты. Я живу на третьем этаже, и, если связать все имеющиеся простыни, можно попытаться спуститься по ним во двор. Я, конечно, жуткая трусиха, но, когда на кону собственные органы, можно и переступить, знаете ли, через некоторые фобии.
Наверное, план побега отражается у меня на лице, потому что бородач крепко хватает меня за руку.
Не надо переодеваться, Татьяна. Вы и так прекрасно выглядите.
Кстати, да, говорит тот, что за старшего, Веня. Вы, женщины, вечно собираетесь по два часа. А Василий Юрьевич у нас человек занятой и ждать не любит.
Но я же я показываю руками на пижаму. Она у меня шелковая, довольно легкомысленная майка и короткие шорты. Я же не одета.
Веня поддевает с полочки у двери связку ключей.
От квартиры?
Ага.
Он вкладывает ключи мне в руку:
Запирайте и поехали.
Взгляд у него такой зловещий, что, кажется, лучше не возражать. И я не возражаю нацепив шлепанцы, запираю родную однушку на два замка.
Умница! хвалит Веня, а его товарищ хватает меня под руку и тащит к лестнице.
Мы выходим во двор. Мужчины подводят меня к черному джипу с тонированными стеклами. На улице, как назло, не души.
У меня трясутся поджилки. Господи, меня похищают, а я не знаю, что предпринять! А все из-за того, что с детства берегу свои трепетную нервную систему и не смотрю криминальную хронику. А надо ее смотреть, Таня, надо!
Бородач заталкивает меня на заднее сидение джипа и садится рядом. Веня устраивается за рулем. В машине пахнет кожей и чем-то терпким. Я вжимаюсь в сиденье и пытаюсь не умереть от страха.
Вас, надеюсь, не укачивает? сердито уточняет Веня, поглядывая на меня в зеркальце заднего вида. Я только салон помыл.
Я мотаю головой. Веня достает откуда-то большой черный пакет, протягивает мне.
Держите.
Душа улетает в пятки.
На голову надеть? сглотнув, уточняю я.
Чего? Веня как будто удивляется. Не, это на случай, если вас все же укачает.
А! Ладно. Я раскладываю пакет на коленях, нервно разглаживаю целлофан.
Меня ни капли не утешает то, что мне разрешают смотреть на дорогу. В кино это плохой знак: тот, кто много знает, бандитам не нужен.
Мы выезжаем из моего микрорайона и движемся в сторону выезда из города. Я живу на окраине, так что где-то минут через десять пути многоэтажки за окном машины сменяются маленькими домиками. Веня еще ни капли не стесняется нарушать скоростной режим, летит так, что у меня в ушах свистит.
После того, как мы пару раз чуть не врезаемся в другие машины, я зажмуриваюсь. Старательно пытаюсь вспомнить какую-нибудь молитву, но в голову лезут исключительно матерные стихи Есенина. Приходится бормотать про себя именно их, чтобы сохранить спокойствие.
Через десять минут я с удивлением понимаю, что автомобиль паркуется.
Приехали! радостно говорит Веня.
Открыв глаза, я обнаруживаю, что мы въехали во двор аляповатого особняка с колоннами и бронзовыми львами у крыльца.
Бородач вываливается из машины и выдергивает из нее меня, придирчиво оглядывает.
Волосы ей поправь, подсказывает Веня, когда тоже выбирается из авто.
Бородач приглаживает мои волосы, одергивает на мне шорты.
Вроде нормально все, говорит он удовлетворенно, а потом толкает меня в спину. Шагай.
Мы поднимаемся на крыльцо. Там нас уже ждет какой-то сухонький старичок миролюбивого вида. Он распахивает для нас дверь и широким жестом предлагает войти.
Здравствуйте! бормочу я на автомате (родители с детства твердили мне, что со старшими нужно быть вежливой).
Старичок не отвечает, смотрит на меня удивленно. Наверное, не привык к тому, что заложницы подают голос.
Михалыч, а где хозяин? спрашивает у него Веня.
В гостиной, отвечает тот.
Я оступаюсь, неудачно подворачиваю ногу. Все из-за шлепанцев: они у меня на небольшой платформе. Идти теперь немного больно, но мне не дают прийти в себя.
Тычками в спину бородач заставляет меня пройти холл и двинуться по коридору. Мы идем мимо вереницы одинаковых дверей, доходим, кажется, до пятой, и только потом мои сопровождающие останавливаются.
Давай ты рапортуй, говорит Веня бородачу.
Чего это сразу я? огрызает тот. Твоя очередь.
Вообще-то, я в прошлый раз отчитывался, так что теперь ты должен.
Ага, конечно! Я до этого, между прочим, два раза подряд докладывал бурчит бородач. Так что и с тебя два раза.
Я смотрю на них открыв рот. Их будто подменили, вместо суровых амбалов передо мной два нашкодивших детсадовца, которые боятся получить втык от воспитательницы.
Бандиты замечают мой интерес и тут же меняются в лице, снова становятся деловыми и серьезными.
Веня делает глубокий вдох и, пару раз стукнув в дверь согнутым пальцем, ее распахивает.
Комната за дверью довольно уютная. Пол ее устилает пушистый белый ковер, вдоль одной из стен стоит стеллаж с книгами. Посреди комнаты расположен диван, а перед ним маленький столик. На диване, положив ноги на столик, сидит мужчина в майке и рваных джинсах. В руке он сжимает стакан с чем-то золотисто-коричневым.
Когда мы вваливаемся в комнату, на лице мужчины проступает удивление. Он довольно долго пялится на меня, а потом становится ужасно раздраженным, спрашивает:
Кто это?
Специалист, блеющим тоном отвечает Веня.
Мужчина смотрит на него с укоризной.
Ты уверен?
А я говорил тебе, тихо ворчит бородач, испепеляя Веню взглядом.
Веня бухает свою клешню мне на плечо. Она у него такая тяжелая, что у меня даже колени подгибаются.
Василий Юрьевич, она это, говорит Веня. Я все проверил.
Мужчина в джинсах снова смотрит на меня. В глазах его откровенная неприязнь и недоверие. Я помалкиваю раздумываю, чего бы такого ляпнуть, чтобы отпустили.
Ты Татьяна Кольцова? наконец спрашивает мужчина в джинсах. По всей видимости, он и есть хозяин особняка, тот самый Василий Кузнецов, о котором мне говорили по телефону. Ты специалист по пиару?
Да, отвечаю я. А что, не похоже?
Он снова окидывает меня хмурым взглядом, а потом цедит:
Я, конечно, не часто с пиарщиками общаюсь, но ты как-то на девочку по вызову больше похожа. Могла бы и поприличней одеться, знаешь ли, когда едешь на встречу с серьезным человеком.
На меня накатывает возмущение.
А вы, собственно, кто такой? спрашиваю я, скинув руку Вени и выкатив грудь колесом. По какому праву, вы меня похитили?
Похитил? Глаза Кузнецова широко распахиваются. Он переводит взгляд на моих сопровождающих, смотрит с упреком. Его люди синхронно вжимают головы в плечи.
Никого мы не похищали, торопливо возражает Веня. Привезли, как было обговорено. Доставили в лучшем виде.
В лучшем виде? Мне даже переодеться не дали! восклицаю я и невольно топаю ногой. Я, между прочим, в пижаме.
В пижаме? Кузнецов опять начинает меня разглядывать, как какой-нибудь экспонат, ему вдруг становится очень весело. То есть ты вот в этом спишь? Прикольно. А покрутись немного, я хочу посмотреть, как там сзади.
Что?
Он делает рукой вращательное движение, нетерпеливо так:
Покрутись.
Я прямо обалдеваю от такой наглости, скрещиваю руки на груди.
Может, вам еще и сплясать тут?
А ты можешь? На его лице появляется довольно похотливое выражение. Ну давай.
Не собираюсь я вам плясать! восклицаю я. Вы совсем, что ли?
Он морщится:
Ой, не надо, пожалуйста, так кричать. Терпеть не могу, когда женщины кричат. Не хочешь танцевать не надо. Я вообще позвал тебя к себе не для танцев, а чтобы прояснить некоторые детали нашего сотрудничества.
Ваши люди меня напугали, бурчу я. Они у вас как из леса. Даже не объяснили ничего толком: куда везут, зачем.
Кузнецов неторопливо делает глоток из стакана, который держит в руках, а потом, вместо того, чтобы извиниться, уточняет:
А тебе передали аванс?
Передали, торопится встрять Веня.
Лицо Кузнецова тут же мрачнеет.
Веня, я не тебя спрашиваю, а нашу гостью.
Веня поворачивается ко мне и смотрит с мольбой. Прямо как Хатико.
Передали же, правда?
Вроде что-то передавали, припоминаю я. Были какие-то деньги.
Так чего ты истеришь тогда? с торжествующим видом спрашивает Кузнецов. Взяла деньги будь добра их отрабатывать.
В четыре утра?
Он ухмыляется.
Мне кажется, я нормально доплатил за срочность.
Ей богу, хочется стукнуть его по наглой роже. Понятия не имею, сколько он там заплатил, но на такое вот обращение я не подпишусь ни за какие деньги. Я несколько раз открываю и закрываю рот, но так и не нахожу слов, чтобы передать накатившие эмоции.
Ладно, ребят, говорит Кузнецов, смягчаясь. Подождите снаружи. Может, мы с этой дамочкой и договоримся еще. Сергей Борисович очень уж ее расхваливал, а врать ему не зачем.
Глава 3
Моих сопровождающих как ветром сдувает. Кузнецов делает еще один глоток из стакана, а потом вальяжно кивает на диван рядом с собой:
Присаживайся, Таня.
Зачем?
Обсудим наше сотрудничество.
Я подхожу к нему ближе, но не сажусь, испепеляю Кузнецова взглядом.
А почему вы со мной на «ты»? Мы с вами на брудершафт не пили.
Он смотрит удивленно:
Чего?
Того! буркаю я. Я бы хотела, чтобы вы обращались ко мне на «вы».
Ты чего такая строгая, Танчик? ехидно спрашивает он. Расслабься, никто тебя не обидит.
Знаете, мне не подходит такой формат работы: ночью, в незнакомом месте, строгим тоном говорю я. Я предпочитаю беседовать с клиентами где-нибудь в кафе, в заранее обговоренное время.
Фу, кривится он. Ненавижу кафе. Людишки эти галдящие, невкусно
Нет, вы поглядите, какой социофоб! Я украдкой вздыхаю, поправляю бретельку майки.
Ладно, можем и у вас дома побеседовать. Но явно не посреди ночи. Велите, пожалуйста, вашим людям отвезти меня домой, а завтра созвонимся и договоримся, когда нам обоим удобней встретиться.
Мне сейчас удобно, возражает он. У меня бессонница, так что сделай над собой усилие и приступай к рабочим обязанностям.
Да уж, этот тип совершенно непробиваемый.
Я внимательно его разглядываю. Кузнецов довольно мускулистый мужчина, широкий в плечах. У него серо-голубые глаза и темные волосы. Пострижены они довольно коротко, а вот бритьем Кузнецов явно пренебрегает его щетине дня три. Тем не менее этого товарища можно было бы назвать красивым, если бы не наглый взгляд и высокомерная ухмылка, которые портят все впечатление.
Знаете, я, пожалуй, откажусь от сотрудничества с вами, вкрадчиво говорю я. Я не готова вот так, по щелчку, срываться в ночь и терпеть фамильярности.
Что, даже за работу в «Формуле» не готова? с издевкой уточняет он. Сергей Борисович, по-моему, ясно выразился: он возьмет тебя к себе, только если ты угодишь мне.
Я чувствую раздражение. Работа в «Формуле» была бы так кстати! Но я ведь себя не на помойке нашла и пресмыкаться не собираюсь.
Я, пожалуй, наберу Сергею Борисовичу утром и попрошу другое тестовое задание, говорю я, вздернув нос.
А зачем ждать утра? Прямо сейчас и спроси. Уверен, он тебе откажет.
Кузнецов отставляет стакан и смотрит на меня с каким-то мстительным удовольствием.
Я развожу руками.
К сожалению, когда ваши люди ворвались ко мне в квартиру, они не дали мне нормально собраться. У меня с собой только ключи, а телефона нет.
Кузнецов встает и подходит ко мне.
А телефон тебе и не нужен. Можешь переговорить с ним с глазу на глаз.
В смысле?
Он приобнимает меня за плечи и подталкивает в сторону двери.
Сергей Борисович сейчас у меня в гостях.
Прекрасно! восклицаю я, хотя на душе начинают скрести кошки.
Сто процентов, Борисович этот мне откажет. Я сейчас еще в таком виде хоть стой, хоть падай.
Мы проходим с Кузнецовым через коридор и останавливаемся у лестницы, ведущей куда-то вниз. Господи, что у него там? Пыточная?
Спускайся! велит Кузнецов тоном, не терпящим возражений.
Не хочу! Я хватаюсь за перила, решая сражаться за жизнь. Я еще слишком молода для того, чтобы быть замученной в каком-нибудь подвале.
Кузнецов наклоняет голову на бок:
Иди вниз, Танчик. Чего встала?
Не пойду.
Почему?
Не надо, пожалуйста, жалостливым голосом бормочу я. Я сделаю все, что захотите.
Так я же сказал: хочу, чтобы ты шла вниз.
Он пытается отцепить мои пальцы от перил, но я брыкаюсь, отпихиваю его ногами. Я могу быть сильной и упрямой, когда по-настоящему испугаюсь.
Получив коленом в довольно чувствительное место, Кузнецов отшатывается, смотрит с подозрением.
Что-то я не понял, Таня: ты пьяная, что ли?
Я вообще спиртное не употребляю.
Понятно.
Он подозрительно ухмыляется, а потом резко дергает вниз мои шортики, стягивает их почти до колен.
Меня как электричеством ударяет.
Да как вы смеете? визжу я. И само собой, отцепляюсь от перил, чтобы вернуть шорты на попу.
Кузнецов пользуется моментом, сгребает меня в охапку и взваливает на плечо.
Поставьте меня на место! воплю я и несколько раз бью его по спине.
Ему мои хлопки как слону дробина. Он разворачивается и неторопливо спускается по лестнице.
Не надо! Нет! Я дрыгаю ногами и пытаюсь за что-нибудь ухватиться.
Да успокойся ты! беззлобно бурчит Кузнецов, перехватывая меня покрепче. Иначе мы сейчас вдвоем шеи переломаем.
Он такой невозмутимый, будто ему вполне привычно затаскивать женщин в подвалы. Я набираю полную грудь воздуха и кричу изо всех сил:
Спасите! Эй, кто-нибудь, пожалуйста!
На мои крики никто не отзывается. Кузнецов минует ступени, проходит через узкий коридор и несколько дверей и только потом ставит меня на ноги. Я озираюсь. Мы в маленькой комнатке, обшитой деревом. Кажется, это сауна. Здесь не жарко, но заметно теплей, чем было в гостиной.
Передо мной на деревянной полке похрапывает, уложив под голову березовый веник, мужик в желтых труселях. Он на редкость мохнатый товарищ, настоящий мишка. У него даже спина покрыта густыми черными волосами.
Ну прямо засмотрелась, ревниво тянет Кузнецов. Общайся давай и пойдем.
Это Сергей Борисович? уточняю я.
Он самый.
Из мужика в желтых труселях вырывается громовое: «Хррр!», и я вздрагиваю. Интересно, возможно ли его вообще разбудить? Помню, я как-то в поезде с похожим товарищем ехала он не просыпался, даже когда падал с верхней полки.
Доброе утро! нерешительно говорю я, трогаю мужика в желтых труселях за руку. Сергей Борисович? Ау?
Да смелей ты! подсказывает Кузнецов. Судя по его виду, он упивается всем происходящим.
Я набираюсь смелости и трясу мужика за плечо:
Сергей Борисович!
Мужик в ответ только губами шлепает и храпит себе дальше.
Кузнецов оттесняет меня в сторону и хлопает Борисыча по щекам.
Серег, проснись! Серега!
Спустя какое-то время тот перестает всхрапывать и приоткрывает один глаз.
А?
С тобой тут девушка хочет поговорить, объясняет Кузнецов. Прямо из штанов выпрыгивает.
Голос у него веселый и беспечный. Кузнецов явно верит, что мне не светит других тестовых заданий, кроме него самого.
Сергей Борисович скользит по мне осоловелым взглядом, а потом вяло машет клешней.
Скажи ей, что я женат. Мне эти беспорядочные связи не нужны: меня Катька прибьет. Она у меня, сам знаешь, какая.
Он поправляет веник под головой и отворачивается к стене. Кузнецов смотрит на меня торжествующе.
Нет, ну до чего у него самодовольная физиономия! Интересно, он с такой родился? Мне невольно представляется младенец в коляске с небритым напыщенным лицом Кузнецова. Я давлюсь смехом.
Кузнецов смотрит на меня с подозрением.