Глеб шел вперед, не оглядываясь, не предлагая помощь. Лишь иногда бросал на меня изучающий взгляд через плечо, и мы шли дальше. Когда от усталости и неудобной обуви я начала спотыкаться, мужчина остановился, посмотрел на меня с интересом и произнес:
Уговорила. Привал двадцать минут. Пять глотков воды и сухарь.
Я благодарно кивнула и взяла из его рук флягу. Сделала торопливый глоток. Потом второй.
Кира, голос Глеба звучал предупреждающе. Пять, я сказал.
Я послушно отняла флягу ото рта и, подумав совсем немного, опустилась на землю там, где стояла. Хотелось лечь на спину и вытянуться, уставившись в небо. Вместо этого я положила в рот сухарь и задумалась.
Почему притихла? через некоторое время спросил Глеб.
Посмотрела на него удивленно.
Притихла, притихла, засмеялся егерь, и явно что-то замышляешь.
Тряхнула головой.
Проклятье! прорычал Глеб, а я вздрогнула. Кира! Ну скажи хоть слово! А то мне кажется, что я схожу с ума! И тебя вообще не существует!
Заставила себя улыбнуться, надеясь свести все к шутке. Но мужчина рывком поднял меня на ноги, обхватил за щеки руками. Стиснул скулы. Я не могла отвести взгляда от светлых, почти прозрачных глаз, на дне которых плескалась тьма. Я видела ее, ощущала вдруг усилившийся на кончиках пальцев гул. Я дрожала в его руках, но не от страха, нет. От предчувствия чего-то неизбежного. Его губы были сухими, а поцелуи жёсткими, словно он наказывал себя и меня за ненужную слабость. За трепет. За тугую безграничную боль где-то глубоко в груди.
Девочка моя, прошептал Глеб, отстраняясь, сладкая, глупая девочка.
Я молчала и впервые благодарила судьбу за то, что не могу говорить.
Стоянки мы достигли за час до заката. Я с трудом переставляла ноги, мечтая только рухнуть на лежанку и не вставать пару дней. Но мой провожатый не позволил. Скомандовал немного сердито:
Шагах в пятидесяти за срубом будет родник. Бери флягу и котелок и дуй туда. Скоро стемнеет.
Я послушно отправилась за водой. Напилась вдоволь и умылась. Заповедник снова притаился, наблюдая за мной, решая, достойна ли я. Откуда пришло это ощущение, я не знала. Стену я уже не чувствовала, как и надвигающуюся с закатом тьму. Но сейчас я была уверена, точно знала, что мое место здесь.
Когда я вернулась, Глеб уже разжег огонь в очаге. Быстро подвесив котелок, он вручил мне припасы и сообщил:
Ужин на тебе, детка. Я надеюсь искупаться до темноты.
Я приподняла брови. Искупаться?
Ты не нашла реку? Занятно егерь довольно улыбнулся. Значит, завтра встаем пораньше и искупаем тебя.
Подсознание услужливо подкинуло мне несколько картинок подобного купания, и я постаралась скрыть пылающие щеки. Глеб же громко засмеялся и направился к выходу, наконец оставив меня одну.
Без ложной скромности скажу, что суп в тот вечер мне удался. Глеб, после купания одетый лишь в одни штаны, низко сидящие на мускулистых бедрах, снова поцокал языком, на сей раз выражая одобрение. Мужчина бросил на меня насмешливый взгляд и подмигнул. На темных волосах блестели капли воды. Вдруг захотелось протянуть руку и коснуться отросшей на подбородке щетины.
Я так и знал! воскликнул он. У тебя куча талантов, детка.
Я думала, что усну мгновенно. Но сон не шёл. Едва тьма упала на Заповедник, Глеб запечатал дверь. Поворошил угли в очаге и устроился на лежанке.
Отбой, Кира. Доброй ночи! проговорил он, стоило мне пошевелиться в своем углу. И да, можешь не отвечать. Я не обижусь.
Тихо хмыкнула в темноту. Огонь давно уже прогорел, а я все лежала без сна, прислушиваясь к ровному дыханию егеря. Куда мы идём, я не знала. Но Глеб явно дал понять, что поможет мне скрыться. Только можно ли спрятаться от Магистрата? Я была уверена, что меня ищут, что охранитель Лерой рано или поздно возьмёт след. В конце концов, он знал про Ксандра, остальное выяснить будет достаточно просто.
Ксандр Я верила ему. Думала, что тот вечер изменил многое. Но как же я ошибалась!
Тем временем скрежет за дверью нарастал. Я поежилась от этого звука. Глухой. Царапающий. Он вибрировал внутри, словно кто-то тянул из меня жилы. Так я чувствовала себя только однажды в базилике, когда, случайно оступившись, вошла в круг камней. Тогда безумный скрежет ударил по ушам, заставляя упасть на колени. Что-то похожее я ощущала, когда Глеб поцеловал меня. Только боли практически не было, лишь сладкая, тягучая истома.
Мой провожатый разбудил меня на рассвете. Снова. Просто подхватил на руки, откинув в сторону спальник, и вынес из избы. Недолгий крутой спуск, и мы оказались на берегу реки, довольно широкой и полноводной, с тёмной, но прозрачной водой. Я споткнулась, стоило Глебу поставить меня на землю. Босые ноги мгновенно утонули в песке, влажном и прохладном после ночи. Он подхватил меня за локоть и засмеялся:
День только начинается, а ты уже на ногах не стоишь!
Бросила на него хмурый взгляд исподлобья.
Понял. Осознал. Больше не буду! ответил мужчина, вскидывая вверх руки. Только не бросай меня, детка! Я заблужусь один в этом лесу!
Клоун! Я попыталась улыбнуться, но получилось не очень. Глеб заливисто расхохотался.
Кира! Девочка моя! взмолился он. Я все слышу! Ты не могла бы думать потише?
Скрипнула зубами, отвернулась и пошла к воде. Она была ледяная. Но мне так хотелось вместе с пылью и грязью дороги смыть с себя усталость последних дней, что раздумывала я не долго. Стянула штаны, в которых целую вечность назад вышла из своих комнат в башне Магистрата, и шагнула в воду. Рубашка доходила мне до середины бедра. И я буквально затылком и не только им ощущала внимательный взгляд егеря. Но мне вдруг стало все равно. Прошлой Киры больше нет. Ксандр сделал все, чтобы она исчезла. Расстегнула мелкие пуговки и стянула сорочку с плеч. Странно, довольно простое и тонкое кружевное белье не скрывало ничего, но при этом дарило некое чувство защищенности. Ложное, конечно. Потому что я услышала напряженный вздох Глеба за своей спиной. И немедля с головой опустилась в холодную темную реку. Плавать я не умела. Дыхание перехватило, и я рефлекторно открыла рот, тут же захлебнувшись. Попыталась встать на ноги и вынырнуть на поверхность, но течение не позволило. В то же мгновение сильные руки подхватили меня и дернули вверх. Я закашлялась, все еще не имея возможности сделать нормальный вдох. Мокрые волосы упали на лицо, и Глеб аккуратно отвел их назад. Я вцепилась в его шею руками, испугавшись, что он снова меня отпустит. Но он держал крепко. Спросил немного сипло:
Кира, а плавать ты разучилась точно так же, как говорить?
Яростно мотнула головой, и мокрые волосы больно хлестнули по лицу, заставив поморщиться. Егерь рассмеялся.
Я понял тебя, детка. Но как бы заранее знать, что ты ещё не умеешь?
Он все говорил и говорил какие-то глупости, а я прижималась к его горячей груди и не сразу заметила, что снова оказалась в воде. Но теперь Глеб меня не отпускал. Наоборот, устроил поудобнее, подхватив под бедра, и шепнул:
Держи меня крепко.
И поцеловал, силой прижимая к себе. Я оплела его торс ногами, заерзала нетерпеливо. Его руки под водой сжали мои ягодицы, приподнимая, позволяя почувствовать его желание. Тихо всхлипнула ему в губы. Потерлась проступающими сквозь мокрый лиф сосками о его грудь. Глеб зарычал, углубив поцелуй, проникая в мой рот языком, сводя с ума безумным ритмом. В ушах зашумело. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что это не Ксандр. Что в этот раз все может быть иначе. И должно быть. Что Глеб просто так меня не отпустит. Но тут он прервал поцелуй, слегка пройдясь языком по губам в нежной ласке. Приподнял меня над водой и прикусил прикрытый тканью сосок. Я выгнулись в его руках. Подалась вперед, исподволь прося ещё. Но Глеб торопливо коснулся языком шеи, пощекотал за ухом и понёс меня к берегу.
Нужно переодеть тебя в сухое, детка, проговорил он как ни в чем не бывало и поставил меня на землю.
Кожу все еще покалывало от холодной воды, а губы припухли от его яростных поцелуев. Распахнув глаза, я смотрела за тем, как Глеб протягивает мне кусок плотной жесткой ткани и чистую рубашку. Машинально взяла и то, и другое и направилась в сторону сруба. За спиной раздался всплеск. Не выдержала и обернулась, чтобы увидеть, как мужчина в несколько широких гребков достиг середины реки.
Глава третья
Я выросла в городе. В закрытом, конечно, как и все города Конфедерации. Приют, в котором прошло мое детство, представлял собой длинный одноэтажный каменный барак, разделенный надвое кухней-столовой. На правой половине обитали мальчики, на левой девочки. Я, как и все воспитанники, практически никогда не покидала периметр города. Смутно помню только поездку к древнему Храму. Именно на его ступенях спустя несколько лет меня и обнаружил патруль.
Жизнь в городе, хоть и более сытая и спокойная, чем в общинах, была строго ограничена установленным порядком. КПП на въездах, комендантский час, егерские патрули, напульсники, обязательные для всего взрослого населения я считала, что другой жизни просто не существует. Ровно до тех пор, пока в тринадцать лет не поступила в школу. Так началась моя самостоятельная жизнь. Мне и еще двум девочкам выделили небольшую однокомнатную квартиру с мансардой на самой окраине. Окна мансарды выходили на городскую стену, и ночами меня преследовал странный шум. Правда, только меня одну.
Тем утром, стоя в тени старого приземистого здания ратуши, я наблюдала, как к школе подъезжают ребята из общины на байках или даже машинах. Паркуются и собираются небольшой толпой, чтобы покурить или обменяться новостями. Девушки, все старше меня, в лёгких летних сарафанах, и молодые люди в клетчатых рубахах и высоких ботинках, вместо шлемов повязывающие на голову однотонные темные платки. Они громко смеялись, обсуждая последнюю вечеринку или танцы в общине, а потом такой же пестрой толпой шли на уроки. Они были живыми людьми, а не тенью, в которую рано или поздно превращались все жители города.
Мы жили на юге, и даже ночами большую часть года здесь держались тёплые температуры. Попав в Цитадель, я сильно скучала по привычному теплу. Первое время огромная пустынная холодная крепость казалась мне странным сном. Но время шло, а я все не просыпалась. До тех пор, пока в моей жизни не появился Ксандр
Завтра начнется подъем в горы, проговорил Глеб.
Я вздрогнула и пролила на себя травяной отвар, к счастью, уже успевший остыть.
Иногда я слышу, как ты ругаешься. Вот сейчас, например. Я прав? задумчиво произнес Глеб, глядя на меня, и я кивнула, соглашаясь. Бывает, я точно знаю слова, готовые сорваться с твоих губ, детка. Что это? Телепатия?
Я неопределённо пожала плечами. Телепатия. Почему бы и нет? Раз я умею перемещаться в пространстве, то могу и транслировать другим свои мысли. Наверное
Мы были в пути третий день. Неудобная обувь страшно натирала, и к вечеру ноги сильно опухали. Днём в Заповеднике ужасно жарко, а ночью, когда опускалась тьма, я дрожала от холода, укрывшись с головой одеялом. Накануне я настолько вывела Глеба из себя, что он схватил меня за шкирку, как котёнка, и положил к себе под бок, придавив ручищей и накрыв нас сверху вторым одеялом. Согрелась я моментально, но потом долго лежала без сна, боясь пошевелиться.
Глеб Надёжный и опасный одновременно. Мне казалось, что он слышит меня, может читать мои мысли, настолько легко мы понимали друг друга без слов. Время шло, но голос не возвращался. Иногда я уходила подальше от стоянки и пыталась кричать, напрягая связки, пока горло не начинало гореть огнем. Но я по-прежнему не могла издать ни звука. Кажется, егерь догадывался о моих попытках, потому что, возвращаясь на стоянку, я ловила на себе его задумчивый взгляд. Я боялась его. Знала, что не смогу отказать. Сдамся под его напором, если только он решит, что я ему интересна. Мне нечего было терять. Я не знала, где я, не знала, что будет со мной дальше и смогу ли я когда-нибудь произнести хоть слово. Но мне уже было не все равно. Я боялась тех чувств, что вызывал во мне Глеб, и он прекрасно осознавал это.
Очередная наша стоянка мало чем отличалась от остальных: деревянный сруб без окон, каменный очаг в центре просторной комнаты, запас воды и продовольствия. И источник где-то рядом. К реке мы больше не выходили, но Глеб предупредил завтра утром нас ждет переправа, прежде чем начнется подъем.
Ты помнишь, что было с тобой до того, как ты оказалась в Заповеднике? спросил Глеб, сжимая в руках кружку с кофе. Вечер был сырым и промозглым. Я куталась в колючую фуфайку, пряча лицо за высоким воротником.
Посмотрела на него с удивлением и медленно кивнула.
Цитадель невозможно забыть. Древние камни и океан, бушующий у подножия неприступных бастионов. Темные переходы и узкие галереи. Тренировочный плац и колкие замечания стража Лероя. Хихиканье младших пажей и пристальный, заинтересованный взгляд старших, среди которых, конечно же, стоит и Ксандр. На первый взгляд хрупкая Исабель мой ритор, и пожилой, надежный и по-домашнему уютный страж Лука. Я скучала по ним. Сидя на затерянной в густых лесах Заповедника стоянке, я скучала по той жизни, что осталась в Магистрате. Но не хотела возвращаться туда. Я боялась еще раз почувствовать ту боль. Боль предательства.
Но на стоянку ты вышла не сразу тихий голос Глеба выдергивает меня из воспоминаний.
Нет, не сразу. Сначала был холод и страх. Страх, сковывающий горло, не позволяющий сделать хотя бы шаг. Всепоглощающее отчаяние. И холод.
Я хочу рассказать ему все об этом страхе, о переходе. О заброшенном сейде, внутри которого оказалась. Но не могу. Только киваю, соглашаясь, и мужчина задумчиво смотрит на меня. В очаге негромко потрескивают поленья, и я опускаю глаза на огонь, снова проваливаясь в воспоминания. Но теперь они уже не такие болезненные, и мне хочется поделиться ими с Глебом. Рассказать, как одиноко было в приюте и как страшно по ночам в маленькой квартирке с окнами, выходящими на городскую стену.
Ты живешь в городе? спрашивает мужчина прямо.
Я жила в городе. Но больше туда не вернусь. Идти мне некуда.
Своих родителей я не помню и никогда ничего не знала о них. Все мое детство связано со старым и сырым зданием приюта, глухой городской стеной и гостевым днем, когда из ближайшей общины к нам приезжали старейшины и другие попечители. Они привозили фрукты и молоко. А еще иногда они забирали с собой кого-нибудь из детей. А потом, когда в комнатах гасили свет, мы рассказывали друг другу страшилки про старейшин. Но в глубине души каждый из нас мечтал только о том, чтобы в следующий раз забрали именно его
Кира? поторопил меня Глеб.
«Нет», произнесла одними губами, не глядя на него.
«Нет, я не жила в городе».
Нет? он удивился, словно был уверен в обратном. Или не уверен. И только потом до нас обоих доходит, что он услышал меня и понял.
Кира, ты сказала «нет»?
Согласно киваю. Глеб улыбается, и я улыбаюсь в ответ.
Это нужно проверить, бормочет егерь и говорит громче: Подумай о чем-нибудь приятном, детка.
Мысли разбегаются. Я пытаюсь вспомнить хоть что-то, но безрезультатно. Ксандр отнял у меня все. И я закрываю глаза, чтобы скрыть смятение и слезы.
Проходит несколько томительных минут. Наконец, Глеб тяжело вздыхает и сдаётся:
Ничего не понимаю. Ты же не из Северной общины, я бы тебя знал. Открываю глаза и вижу, как он улыбается. Мысленно снова возвращаюсь в Магистрат и слышу недовольное: Но почему тогда я упорно думаю о стене? Или форпосте? Кира, что за крепость в твоей голове?