Александр Зуев
Три истории. Повести
Том первый. Случай в Незнанске, или Быль-небыль суетного дня
Глава первая
Это невероятное событие, полное драматизма, загадок и человеческих страстей, произошло в обычном небольшом, затерянном среди лесов, лугов и полей поселке, в самой глубинке огромных просторов страны. С высоты птичьего полета он вообще казался едва заметным пятнышком на фоне разноцветной природной картинки.
История берет свое начало в ничем не примечательной квартире обыкновенного дома, расположенного на окраине старых застроек. Главную героиню нашего рассказа зовут Зинаида Францевна Штурр. Есть в повествовании этом еще одна весьма колоритная персона, которая сыграла важную и судьбоносную роль в жизни бедной девушки, но о ней чуть позже.
Проснувшись ранним утром одним из сентябрьских дней, Зиночка сбросила с себя теплое одеяло, с трудом приоткрыла глаза с отяжелевшими от глубокого сна и выпитого накануне портвейна веками, окинула своим взглядом комнату. Светало. Сквозь неплотно задернутые темные шторы проглядывали лучики бледного утреннего света, тусклыми полосками отражаясь на потолке и стенах. Открытая на треть форточка пропускала в комнату немного свежего прохладного воздуха, колыхая занавески и заставляя поплясывать просочившиеся из окна световые узоры. В комнате царил полумрак, предметы обстановки просматривались в виде нечетких контуров и очертаний. В квартире ощущалась полная тишина. Она прикрыла глаза в надежде еще немного подремать. Вставать нет никакого желания. Зинаида вновь залезла под одеяло и опять стало тепло, уютно и мягко. Так вот лежала бы она в постели, ни о чем не думая, отрешившись от забот мирских, наслаждаясь сладкими минутами полной расслабухи. Мечтала бы в полусонной неге о чем-то хорошем; о женихе, например, о детях, о жизни семейной, такой насыщенной и счастливой со всеми радостями и горестями. А пока ни мужа, ни семьи, ни детей у Зинаиды не было. Грустно все это.
Но жизнь продолжает идти своим чередом, и вот уже новый день начинает предъявлять свои права на существование, зарождаясь где-то там, далеко-далеко, за синими морями, высокими горами и густыми темными лесами, бледным и тусклым пока еще рассветом медленно наплывая на этот таежный маленький поселок. И Зиночка была готова принять его, каким бы он не оказался. Сама того не замечая, мысленно находясь еще в полусонном состоянии, стала потихоньку выстраивать планы на предстоящий день:
Ладно, поваляюсь немного и понежусь. А что, имею полное и законное право позволить себе такое удовольствие. Сегодня, между прочим, выходной день, воскресенье; ранний кофе не варить, любимую яичницу с помидорами и сыром на вкусных полосках копченого бекона не жарить (она мысленно представила себе аппетитное блюдо, которое безумно любила и практически ежедневно его готовила себе на завтрак, да порой и на ужин), на работу не бежать. Завтрак устрою позже, хотя уже проголодалась.
Из всего перечисленного все-таки главный посыл это насчет работы, ибо ей до тошноты надоело быть простым продавцом в рыбном отделе магазина. За целый рабочий день, хватая руками и забрасывая на весы весь этот перемороженно-полуразмороженный товар, зовущийся, между прочим, рыбой, иногда с явным душком, иногда с чуть заметным, не говоря уже о плавающих в мутном коричневом рассоле селедке, скумбрии, кильке и прочей «элитной продукции» для простых смертных потенциальных покупателей, она так успевала сама насквозь пропахнуть запахом этой дряни, что даже долгое и кропотливое мытье рук в подсобке этой торговой коробки полностью не избавляло ее от специфического рыбного духа. Да, именно духа лучше и не скажешь. Его ни с чем не спутаешь. Зинаиде сколько раз советовали всегда под рукой иметь обычный лимон, и тщательно протирать им свои трудовые рученьки; заверяли, что это отличное средство, чтобы не так сильно издавать отталкивающий людей специфический запах морских обитателей. Однажды Зина даже произвела что-то типа эксперимента над собой и применила для этой цели импортные духи. Довольно дорогие. Эффект был сногсшибательный: запах рыбный никуда не делся, зато получилась довольно своеобразная и весьма специфическая смесь парфюмерной и не совсем свежей рыбной продукции впору носы воротить! В общем, она скептически ко всем подобным советам и экспериментам стала относиться, ибо была уверена в их абсолютной бесполезности. Но еще было полное нежелание находиться рядом со своим коллективом знатных тружениц отечественной торговли, состоящим только лишь из лиц твоего же пола баб, да еще каких! Почему она, имея высшее образование (закончила экономический факультет престижного ВУЗа, училась хоть и так себе, но профессию освоила, по ее мнению, достойно), должна работать обычным продавцом рыбы, да еще в таком месте, как это? Среди примитивной однородной массы торгашек, туповатой, озлобленной нерешенными вопросами быта, заработками, неудачами в любви, да чем только не еще. А как же их задевали проблемы нереализованности в сильном страстном сексе умереть и не встать! Смех один! Мужики якобы нормальные все перевелись, остались одни только тюфяки импотенты. «На рожи свои посмотрите, на шмотки, которые на вас напялены, на манеры свои», со злом, глядя на бабенок, думала Зина. Хотя, сказать по правде, особой красотой, какой-то изюминкой сама Зинка тоже не выделялась среди толпы поселковых девчонок. Так себе, не страшненькая, самая-самая обыкновенная. Фигурка, правда, есть, да еще какая! Одни ножки чего стоят. Но магазинные злыдни из ее окружения считали Штурр Зину персоной весьма посредственной, не способной привлечь даже взгляда какого-нибудь деревенского парнишки. Какого парнишки? Вы о чем? Найти бы мужика разведенного лет эдак до пятидесяти или немного за, и это было бы несомненной удачей. Но нет, не везло Зинаиде Францевне, ну хоть ты плачь горькими бабьими слезами приговор к вечному одиночеству. А ведь ей уже тридцать пять. Много это или мало кто как расценит. Да и фамилия ей досталась от предков уж больно странная Штурр; то ли немецкая, то ли прибалтийская, то ли еврейская, а может, еще какого-нибудь неведомого этноса. Но она привыкла к ней и понимала, что можно ее исправить только в одном случае выйти замуж и непременно за человека с нормальной славянской фамилией. Допустим, Иванов или Петров самые распространенные и узнаваемые. Или уж на худой конец какой-нибудь там Топорков-Хохолков.
Вот с такими мыслями пыталась заснуть еще разочек Зинаида, подсунув обе свои ладошки под щеку и укутавшись плотнее в одеяло.
Неожиданно до нее сквозь затуманенный легкой пеленой сна еще плохо соображающий мозг начала доходить необычность увиденного: что-то не так и не то в обстановке комнаты было. Она протерла руками глаза, тряхнула головой для пущего пробуждения, огляделась и вместо ужаса осознания, что она не дома, вдруг сладко и томно улыбнулась!
Это же надо, совсем я сдурела, память отшибло напрочь. Видимо, все портвейн, все он, проклятый, тихо сама себя заверила Зина еле слышным шепотом.
Сказать по правде, она не была особым любителем спиртного вообще. Ну, шампанского там или фужер хорошего сухого и непременно белого вина могла себе позволить. Шампанское любила пить с кусочком шоколада, маленьким таким: бросала его в бокал, он покрывался крошечными пузырьками газа и двигался от края ко дну и обратно; забавно смотреть на это, медленно и с наслаждением потягивая сладкий шипящий напиток. Потом она, по случаю, наконец-то попробовала мартини это загадочное иностранное вино, о котором часто упоминалось то в книгах, то в кино. Где-то еще про него слышала. Он ей понравился, ощущался вкус трав, что-то напоминало полынь или похожее на нее растение. А ей взяли и сказали, что это простой вермут и используют его в основном для приготовления различных коктейлей. Вот так вот! А портвейн она не особо почитала, точнее сказать, не любила совсем; тоже однажды попробовала какой-то марочный и весьма не дешевый. Но нет, не то. Крепкие напитки явно не для нее. И вот вчера пришлось пить именно его. У Володьки ничего другого не было. Не обижать же парня. Подумала ну, чуть-чуть можно. А там рюмочка за рюмочкой. Не успела и глазом моргнуть, как изрядно опьянела. Весело стало, беззаботно и радостно на душе. И вот, на тебе Вспомнила все сейчас. Да она же осталась на ночь у Вовки Хохолкова, соседа по лестничной площадке.
Вот почему фамилия именно эта мне в голову заползла, только странно, что не первой, а последней, уяснила для себя Зинаида.
Тогда все нормально для нее, тогда все окей! Вовка Хохолков Она опять сладко улыбнулась и мысли покатились по дорожке прямо к нему: «Наконец-то решился, дурень стеснительный, пригласил к себе, «на хату», посидеть да поболтать, немного выпить и расслабиться, забыть обо всех бытовых проблемах, и не только Да, женат, и что тут такого? Жена дура-дурой, толстая и глупая баба, последний раз прическу делала, наверное, в прошлом веке. Вечно в бигуди, да еще и не прикрытых каким-нибудь платком или косынкой такой «совковый» образ домашней бабенки, хранительницы семейного очага. А моется ли по вечерам? Вот вопрос? Какое желание? Какой там секс с ней?»
Она точно знала и была абсолютно уверена в том, что на мужиков нормальных и здоровых эти намотанные на волосы букли действуют крайне негативно, отталкивая и отбивая все интимные желания. Да и Володька ей прямо об этом говорил вчера. А хочется привлекательную и чистую женщину иметь при себе. Но разводиться ни-ни. Убьет, как только о мыслях подобных узнает. Никому его, только себе. Да и двое детей жалко их. Вот так и мается Давно, ой как давно он уже вынашивал эту мысль насчет Зины. И вот на тебе случай подвернулся. Его несравненная супруга жутко устала, как после недельной пахоты на тракторе, решила отдохнуть вообще и от дел семейных тоже, особенно от мужа своего. Похватала быстренько ребятишек и рванула к матери. Дня на два-три, так и сказала. И они позабыли про все дела, заботы, проблемы житейские и не только, когда после изрядно выпитой дозы алкоголя, почти всю ночь занимались испепеляющей душу и тело любовью, да еще как!
Портвейн, Зиночка это классный напиток. Я только его и потребляю. Даже после изрядной дозы мужик не теряет своих сил и готов по полной боевой готовности для постели, искренне заявлял ей Хохолков, без тени хвастовства и вполне серьезно так считая.
Вот увидишь, в завершении застолья молвил он и сладострастно заглянул ей в глаза. Ну что, радость моя несравненная, ты, вижу, уже готова? После сказанного осмелевший Вова в буквальном смысле накинулся на Зинаиду, целуя ее непрерывно то в губы, то в нос, то в шею, то куда придется, наспех раздел изрядно захмелевшую подругу, скинул с себя одежду и, постанывая от предвкушения страстного бурного секса, уволок ее в постель.
Поди ж ты! Действительно, не соврал, вновь улыбаясь, подумала она. Правда, особых подробностей интима Зинаида не очень запомнила, но кое-что всплывало в ее пробуждающейся памяти, и она опять сладко-сладко улыбалась.
А может Вовка женщине доставить удовольствие факт. Убедилась в этом сама. И выдумщик какой! Фантазер!
Мысли подобного рода стали наполнять Зинаиду через край, заставляя ее плыть по теплым и нежным волнам желаний, унося далеко-далеко к сладким берегам страсти и истинных наслаждений!
Что, дуры-торгашки, получили? Вот вам и страшненькая, а мужик рядом, в кровати лежит! Да какой мужик! Тигр! Или как там еще говорят иногда тигра, с гордостью за себя думала Зина, в который раз перебирая мысленно все запомнившиеся ей нюансы этой страстной ночи.
Она почему-то совсем не чувствовала тепла его тела, не ощущала его присутствия здесь, на кровати, рядом с собой. Видимо, спал, не обнявши ее. Ночью обнимал, да так крепко, что чуть ли не прилипал к ней. И потом, уже уставший, но удовлетворенный полностью, промурлыкав нежные слова любви и оценив, какая она страстная и желанная, заснул крепким сном, положив голову ей на грудь.
Спит, наверное. Ладненько, сейчас вот потихонечку повернусь к нему, чтобы не разбудить и легонько поцелую в лобик, шейку и щечку; в губы не буду, ибо явно перегаром дышит, да еще каким. Потом так же тихо оденусь и пойду к себе досыпать. Даже в душ заглядывать не стану, все потом-потом. Выспаться надо.
Но, подумав, все-таки убедила себя вначале принять душ, смыть все следы ночных любовных утех и уже потом, с чистым телом, завалиться в постель, на боковую. А иначе просто не уснет. Чистюля!
Медленно Зиночка повернулась к своему любимому. Володька действительно был рядом и крепко мирно спал, лежа на спине, с запрокинутой вверх, ближе к изголовью кровати, головой, с открытым ртом, похрапывал и издавал слегка свистящие звуки, выпуская вместе с воздухом густые следы вчерашнего застолья. Она с особой нежностью и благоговением погладила его лицо, плечи, затем вновь прошлась легкими поцелуями теперь уже по его груди и животу, прикрыла одеялом. Далее машинально, не спеша перевела свой взгляд чуть в сторону от спящего Хохолкова, на кресло, стоящее рядом с кроватью. То, что открылось ее взору, повергло Зинаиду в жуткое состояние. Сон как рукой сняло, она с замирающим сердцем, не пытаясь даже сдвинуться с места, прильнув к храпящему Вовке, словно вмиг окаменевшая, округлившимися от нескрываемого страха и ужаса глазами, увидела нечто: там, вальяжно развалившись и откинувшись на спинку, закинув ногу на ногу, сидел совершенно незнакомый ей мужчина. Безупречно сшитый строгий костюм сидел на нем, как влитой. Воротник свитера с высокой горловиной полностью прикрывал шею. На ногах были надеты начищенные до блеска, остроносые туфли на высоком каблуке. От него исходила странная магическая сила, ощущаемая буквально всей кожей и холодком отдающая в груди.
Господь милосердный, что это? Или кто это? Ой, мамочка родная! Ой-ой! Я все еще сплю и вижу сон страшный? Не иначе, как Вовкин напиток сказывается. А может, он чего-нибудь подсыпал, что бы была податливей? Нет, это не сон. Это все наяву, правдивей не бывает.
Она захотела громко закричать, но куда-то исчез голос. Издавались невнятные шипящие гортанные потуги. Как будто сковали ее эти невидимые силы и не дают ни слова сказать, ни крикнуть что есть мочи. Незнакомец, смутно кого-то напоминавший, глядел прямо на нее и улыбался. Взгляд острый, колючий, ледяной и как бы с укором, стараясь насквозь пронзить бедную Зинаиду. Такой же была и улыбка.
Утренний незваный гость потянулся, зевнул, вытянул и размял затекшие от долгого сидения ноги, взглянул на наручные часы, медленно, опираясь руками о боковины кресла, приподнялся, так же медленно и тихо прошелся по комнате. Подойдя к окну, слегка сдвинул занавеску в сторону, глянул наружу, на начинающий набирать свои обороты день. Тихо проговорил:
Светает уже. Пора мне, пора.
Затем опять повернулся в сторону одуревшей от страха Зинки, приблизился вновь к кровати. Сунув руки в карманы брюк, слегка покачиваясь на своих блестящих туфлях вперед-назад, властно возвышаясь над ней, заговорил, растягивая слова:
Если я правильно понимаю, ты по паспорту гражданка Штурр Зинаида Францевна, девушка свободная и незамужняя. Затем перевел взгляд свой на другую половину кровати. А рядом с тобой, похрапывая и посвистывая на все лады, с чувством полностью выполненного ночного долга, возлежит гражданин Хохолков Владимир Иванович, человек семейный, женатый и имеющий, кроме всего прочего, двоих детей. Что ж, все ясно. Адюльтер. Вот я спрашиваю тебя прямо и открыто: где была совесть, порядочность и скромность, госпожа Штурр, когда в кровать затащила именно этого мужика для утех своих плотских? Стало быть, любовника завела именно женатого? А сколько выпить себе вчера позволила? Отвечай мне, раз я тебя спрашиваю! полушутливо-полусерьезно, забавляясь создавшейся ситуацией, говорил он.
Молча и тупо Зина таращилась на незваного гостя, затем сбивчиво и невнятно пробормотала: «Вообще-то не я, а он меня в кровать затащил. Я же не у себя дома, а в гостях нахожусь».