Ещё одно очередное приключение. Одурманенный водкой, я, видимо, повздорил с друзьями, за что-то обиделся на них и ещё затемно в одиночку покинул место нашей «стоянки». Когда, протрезвев, пришёл в себя, то обнаружил, что уже утро, а я иду в плавках по шоссе где-то в районе всё той же Геленджикской бухты и понятия не имею, как мне вернуться обратно. И такая меня тут от безысходности взяла тоска ведь нет ни денег, ни документов, ни одежды, так что хоть плачь. Какое-то время пребывал в этом абсолютно угнетённом состоянии и даже уже успел почти смириться с необходимостью обращения за помощью в военкомат либо в милицию и, соответственно, с вполне возможным окончанием своей по существу только начавшейся военной карьеры: тогда в советское время, подобные истории, связанные с дискредитацией морального облика офицера Советской армии, как правило, не прощались. И тут, совершенно неожиданно, испытал невиданное облегчение ведь из мчавшейся мне навстречу машины чуть ли не по пояс высунулся Володя и размахивал руками: друзья, спасибо им, всё-таки нашли меня. Ни в чём при этом не упрекнули, хотя, полагаю стоило, и, счастливо воссоединившись, с шутками и прибаутками мы поехали на «своё», ставшее уже привычным, место у моря, и всё опять продолжилось в том же самом духе. Значительно позднее стал задаваться риторическим вопросом: «Так что же, всё-таки, так быстро заставило друзей начать мои поиски, ведь вряд ли они могли допустить, что я взрослый человек, не запомнил дорогу и банально заблудился?».
Ну а тогда, уже ближе к вечеру, вспомнив о конечной цели своей поездки, в изрядной степени опьянения мы снялись с места и поехали в Архипо-Осиповку курортное местечко за Геленджиком в направлении Сочи, где в то время отдыхал старший брат Володи со своей семьёй. Быстро стемнело, так что ехать пришлось уже практически ночью по «серпантину» извилистой горной дороге. Пожилой мужчина, попутчик, сообразив, куда он попал, а именно в компанию прилично выпивших, включая водителя, молодых людей, сначала просил его высадить, а затем, смирившись, замолчал видимо мысленно, и не без общей пользы, молился. Мужчину «в целости и сохранности» довезли туда, куда он изначально и просил, а затем продолжили свой путь. Через какое-то время, подумав, что в темноте проехали нужный поворот, решили остановиться и в машине же до рассвета немного вздремнуть. Маневрируя, с целью заезда в «парковочный карман» углубление в скале, предназначенное для аварийной стоянки автомобилей или обеспечения возможности разворота в обратное направление, Миша включил задний ход. Через мгновение ощутили, что машина обо что-то сильно ударилась и остановилась. Не придав этому значения, Миша включил передний ход, завершил манёвр, и мы спокойно заснули. Проснувшись утром, протрезвевшие, «по нужде» вылезли из машины и были немало шокированы. Оказывается, ночью машина врезалась в «отбойник» металлический рельс, оборудованный на краю шоссе у пропасти, причём такие рельсы находились лишь на небольшом участке дороги и именно напротив места нашей ночной стоянки. По сравнению с возможными, без всякого сомнения трагическими, последствиями заметно помятый при ударе задний бампер машины не очень-то нас и расстроил, тем более что на её ходовых качествах это никак не отразилось.
Конечно, в том же самом духе можно было бы продолжать и дальше Неординарных (стрёмных) моментов было предостаточно. Так, тогда же утром пытались заехать по пешеходной тропинке сразу на пляж Архипо-Осиповки и посадили автомобиль на «брюхо», свалившись колёсами в какую-то канаву, спасибо, что отдыхающие, шедшие с утра к морю, помогли на руках вытащить машину. А когда уезжали из Архипо-Осиповки Миша, «в дупель» пьяный, лежал на заднем сидении, высунув в боковое окно свои длинные «баскетбольные» ноги; машину же по «серпантину» пришлось вести Володе со своим достаточно слабым зрением. Далее, между Новороссийском и Краснодаром, Миша, уже немного протрезвевший и переместившийся за руль, помчался за обогнавшим нас автомобилем, задетый за живое салагой, высунувшимся из окна и махавшим нам рваными джинсами. В результате нарвались на пост ГАИ и отделались, лишь благодаря корпоративной солидарности ГАИшников, и всё же пару часов провели на обочине дороги Мише пришлось вздремнуть Наконец, уже в самом конце обратного пути непосредственно в Прохладном у стадиона, высадив перед этим Володю: «За удачу!», «давили» с Мишей в машине «крайнюю» бутылку вина, купленную на последние копейки
По прошествии времени настоящим чудом во всей этой описанной выше истории представляется то, что я вообще сумел тогда вернуться живым и здоровым, без каких-либо неприятных последствий. Так что, как видите, «внешних обстоятельств» (чудес) для постепенного просветления моего сознания было предостаточно, но осмыслить всё в целом и сделать самые важные для себя выводы, не оставлявшие бы никаких сомнений и внутренне принятые бы безоговорочно, всё равно никак не получалось
3. СОДЕРЖАНИЕ ВТОРОГО СНА И ЕГО СВЯЗЬ
С ПОСЛЕДУЮЩЕЙ ЖИЗНЬЮ
В связи с выше отмеченным трудно переоценить значение второго виденного мной сна, как представляется определяющего, изложению которого, наконец-то, пришёл свой черёд. По косвенным, в основном, признакам его хронологию в памяти удалось восстановить довольно-таки точно где-то в районе начала осени 2005 года. Итак, в поисках своего потерянного при каких-то обстоятельствах портфеля, возможно украденного, с важными для меня предметами (или документами) перехожу из вагона в вагон нереального, по виду сказочного, поезда. Каждый его вагон представляется в виде большого помещения, оформленного с определённым уникальным смыслом. Перемещение по этим вагонам, воспринимавшееся как необычное приключение, вспоминается довольно смутно, но хорошо и ясно помню, что в «церковный» вагон, оформленный в соответствии с современными православными канонами, мне так и не удалось войти, точнее меня туда что-то не пустило Далее состоялось общение с престарелой женщиной был уверен, что волшебницей, причём доброй. Она мне предложила опробовать ряд волшебных предметов кажется, в количестве трёх или четырёх. Во-первых, сапоги, позволяющие летать в пространстве их я немедленно надел, воспарил и в вышине оказался в окружении каких-то незнакомых людей, во-вторых, некий оптический прибор, позволяющий видеть всё скрытое от повседневного взгляда, и, затем, ещё что-то очень интересное В итоге я выбрал сапоги и с какой-то целью, не надевая их, взобрался по довольно крутому склону скалы на небольшую площадку. Развернул находившийся там, скатанный ковёр и вызволил из него прекрасную девушку. Затем надел свои волшебные сапоги, взял девушку за руку, и мы поплыли по воздуху, удаляясь от скалы и поднимаясь всё выше и выше. Довольно быстро в моей душе воцарилась некая безмятежность, одухотворённость, отстранённость от всего земного, оставшегося внизу. Где-то там вдруг заметили искомый портфель, но то, что было в нём, потеряло для меня всякую ценность и стало совершенно ненужным В самый же кульминационный момент наивысшего восторга в ушах зазвучал размеренный красивый мужской голос: «Теперь Я всегда незримо буду с Вами Вершить Добро это смысл и счастье Вашей жизни!». Проснувшись почти сразу после услышанного, долго оставался под полученным впечатлением и, не вставая с постели, вкратце пересказал жене содержание только что увиденного мной сна
И действительно, в последующем стал явственно ощущать чьё-то доброе ненавязчивое участие в событиях своей жизни. Посудите сами
Эпизод первый, правда, растянувшийся на годы. Выше уже упомянул, что в сорок лет впервые столкнулся с «сердечной» проблемой, в результате чего попал в госпиталь, а именно в кардиологическое отделение филиала госпиталя имени Мандрыка, находящегося поблизости от места моего проживания и службы. Но там ничего серьёзного у меня не обнаружили (рис. 3), чему, собственно, и я, и жена несказанно были рады. Затем прошло почти три года, причём достаточно напряжённых, поскольку на них выпали завершение подготовки и защита моей докторской диссертации. В общем, на моей кардиограмме, сделанной осенью в период ежегодной плановой диспансеризации, обнаружились существенные нарушения. Эхограмма, снятая затем в Московском центральном диагностическом центре, куда меня направили на консультацию, лишь усугубила создавшееся положение (рис. 4). Врач, зафиксировавший наличие митрального порока сердца, делятацию левого желудочка и другие отклонения от нормы, посетовал, что пришёл я к нему слишком поздно: «А надо было бы ещё лет пять назад Так что ничего уже практически нельзя сделать, и признаки сердечной недостаточности: отдышка, отёки ног, боли за грудиной, придут совсем скоро и неизбежно». По результатам этой диагностики в начале 2003 года в плановом порядке был направлен в Центральный военный клинический госпиталь рода войск, в котором служил, располагавшийся тогда под Москвой в городе Одинцово. Там неприятные известия о моём здоровье только прибавились. На очередной эхограмме зафиксировали ещё и аорт-
Рис. 3. Выписной эпикриз 1999 года
Рис. 4. Диагностическая карта 2002 года
ральный порок сердца, диагностировали ревматизм сердечной мышцы, ишемическую болезнь сердца и другое тому подобное (рис. 5). Лечащий врач, женщина, при выписке, уже в коридоре лечебного отделения с нескрываемым сочувствием советовала примириться с создавшимся положением, не падать духом ведь оставшуюся часть жизнь предстояло провести в условиях существенных ограничений (в частности, физических нагрузок) и регулярного приёма лекарственных препаратов.
Рис. 5. Выписной эпикриз 2003 года
Конечно, данная история заметно повлияла на мою последующую жизнь и, прежде всего, в психологическом плане очень тяжело было постоянно чувствовать ущербность своего положения и ожидать возможные, вполне вероятные и даже неизбежные ухудшения самочувствия. Хотя, надо сказать, особенно на этом я не зацикливался, допускал определённые «нарушения режима» (в основном проявлявшиеся в количестве употребляемых спиртных напитков был по молодости такой грешок: меру свою знал, но, как правило, не чувствовал), после которых частенько возникали приступы мерцательной аритмии. Однако довольно быстро «снимал» их с помощью лекарственных препаратов («карволола» и «анаприлина»), давал себе слово исправиться, но его, как правило, не держал. Так прошло ещё три года
И вот, однажды, в середине февраля месяца 2006 года, после моего участия в проверке академии имени Петра Великого (бывшей Дзержинского), где радушно (с ежедневным коньячком) встречали на родной кафедре «баллистики», и куда пришлось мотаться на электричке в не спадавшие, почти тридцатиградусные морозы, возникшая и ставшая уже привычной аритмия никак не хотела сдаваться. После двух недель непрерывной борьбы с использованием медикаментозных средств в местной поликлинике вновь получил направление в госпиталь, и опять в Одинцово в знакомое уже лечебное отделение. И о чудо по результатам проведенных диагностических процедур у меня не было выявлено никаких сердечных патологий (рис. 6), что вызвало заметное удивление врачей, занимавшихся моим лечением. Ведь доподлинно известно, что, в частности, порок сердца, заключающийся в деформации клапанов, не поддаётся терапевтическому лечению: негативный процесс можно лишь замедлить, в лучшем случае остановить. А единственным способом «условного» выздоровления в данном случае является хирургическая замена поражённых клапанов на искусственные с последующим пожизненным приёмом специальных лекарственных препаратов. Правда та же самая лечащая женщина-врач сказала, что какое-то нарушение в работе сердца у меня всё же может быть, но для его выявления требуется применение
Рис. 6. Выписной эпикриз 2006 года
сложного и дорогостоящего диагностического метода. Причём разрешает такую углубленную диагностическую процедуру только лично начальник госпиталя, делает же он это весьма неохотно, да и вообще необходимости в этом пока нет. В выписном эпикризе, как сказали на всякий случай, если вдруг захочу уволиться по болезни, оставили диагноз «ишемическая болезнь сердца».
В целом, ничего более серьёзного и конкретного, кроме пресловутых факторов риска (повышенного уровня холестерина, избыточной массы тела и других), у меня не обнаружили. Как, впрочем, и ещё через три с половиной года в филиале госпиталя имени Мандрыка, с которого я начал свою эпопею и куда лёг на обследование после того, как перед поездкой в санаторий в поликлинике на кардиограмме у меня вновь были выявлены какие-то, вроде бы заметные, изменения (рис. 7). Здесь тоже посчитали, что проводить более углубленную диагностику, а именно коронографию, пока преждевременно.
Эпизод второй, касающийся инсульта, случившегося у моей Мамы. Она, должен отметить, во многом сама приближала такой печальный финал: никогда не отказывала себе в обильной пище, как правило, высококалорийной и насыщенной холестерином. Отсюда, хотя и не только (возможно, повлиял и астматический бронхит, продолжавшийся достаточно длительное время: как следствие вынужденный приём гормональных препаратов), начиная примерно с тридцатипятилетнего возраста, избыточная масса тела. Из-за этого, по-видимому, и проблемы с коленями в результате с возрастом всё более и более малоподвижный образ жизни. При этом мама категорически отказывалась проходить какое-либо обследование в любых лечебных учреждениях. В конце августа 2006 года брат Валера на своей машине привёз родителей из Владимира, где они тогда проживали на съёмной квартире, с целью посещения сберкассы и военкомата, поскольку прописка в моей квартире за ними сохранялась. Машина сломалась, они задержались у нас почти на весь день, ну и мы с Валерой не примянули этим воспользоваться на радостях от встречи достаточно «хорошо» выпили. Возможно, мама тогда перенервничала, и вскоре это сказалось.
Рис. 7. Выписной эпикриз 2009 года
В общем, через день или два после возвращения во Владимир у мамы случился инсульт. По зову брата я отпросился на службе на неделю и прибыл на помощь, которая действительно требовалась. Мама была совершенно обездвижена, и чтобы не возникали пролежни её требовалось каждый час, а лучше чаще, переворачивать и обтирать спиртом. Почти двое суток практически без сна мы (папа, брат и я) добросовестно занимались этим абсолютно бесперспективным делом: ведь пролежни победить не удавалось, более того они увеличивались. И вот, изрядно обессилев и находясь в полном унынии от понимания всей безысходности нашего положения, в квартире брата я мысленно молил Бога о помощи
Буквально на следующий же день жена брата Наташа от кого-то узнала, что во Владимире недавно открылся ортопедический магазин и там могут быть специальные матрасы. Со своим уровнем представления о таких матрасах я был твёрдо убеждён, что помочь решить возникшую проблему они вряд ли смогут, хотя, возможно, как-то и облегчат наше положение Итак, мы с братом поехали в этот магазин. Действительно, в нём продавались специальные антипролежневые матрасы импортного производства, с помощью которых за счёт поочерёдного автоматического нагнетания и откачивания воздуха из соответствующих полостей, расположенных в шахматном порядке, быстро удаётся добиться абсолютного эффекта полностью избавиться от пролежней. С приобретением данного матраса мы были спасены, и я смог в срок вернуться к исполнению своих служебных и бытовых обязанностей.