Вадим Устинов
Черный Принц
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
© Устинов В. Г., 2019
© Издательство АО «Молодая гвардия», художественное оформление, 2019
* * *
Предисловие
Принц, которого никогда не называли Черным
Мода на ниспровержение устоявшихся представлений об исторических событиях и персонах родилась не в наше время. Безусловно, порой свежий взгляд полезен: новые источники и новые знания способны помочь историку подобраться к истине ближе, чем это удавалось его предшественникам.
Однако помимо исследований, цель которых заключается в восстановлении опороченной репутации того или иного исторического персонажа, нередко предпринимаются и прямо противоположные попытки. Одним из тех, кому «повезло» стать объектом посмертных нападок, оказался знаменитый английский воин и полководец Эдуард Вудстокский, принц Уэльский и Аквитанский, больше известный по прозвищу Черный Принц.
Современники в основном говорили о нем как о талантливом полководце, блистательном образце рыцарственности, знатном лорде, весьма сведущем в охоте и «куртуазной любви», увлекавшемся пирами и турнирами. Другими словами, он представлял собой идеальный тип рыцаря и полностью соответствовал канонам, насаждавшимся в позднем средневековье определенного рода литературой, ярким примером которой является роман «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь»[1]. Герольд на службе сэра Джона Чандоса, верного сподвижника и близкого друга принца, описывал характер Эдуарда Вудстокского с очевидным пиететом:
Историки в большинстве своем придерживаются традиционной трактовки характера Эдуарда Вудстокского до сих пор. Но представители высших классов британского общества в середине XIX века решили, что уровень достигнутой ими цивилизованности дает им моральное право осуждать любые проявления средневекового варварства. Они были достаточно образованны, чтобы ознакомиться с документальной базой, и у них начали вызывать сомнения хвалебные оды, которые пелись принцу современными ему хронистами.
Ревизионистам Эдуард Вудстокский представлялся алчным, бессердечным, высокомерным аристократом, бездарным администратором и неумелым политиком. Помимо этих общих упреков ему предъявлялось обвинение в крайней жестокости при осаде в 1370 году города Лимож, который был взят штурмом и разграблен, а 3000 жителей якобы безжалостно умерщвлены. В наставлении, произнесенном в июне 1852 года, каноник Кентерберийского собора Артур Пенрин Стэнли не только заявил о бессердечии Эдуарда Вудстокского, но и заподозрил его в сословном чванстве:
«Черный Принц, как и те, кто брал с него пример, проявлял рыцарственность, любезность и щедрость только к равным или к своим прямым вассалам, и не задумывался о том, как в принципе следует обращаться с представителями бедных, средних классов и с простолюдинами. Его мог тронуть вид захваченного в плен короля или храбрость трех французских джентльменов, но уши его не слышали, а глаза не видели плача и стонов отцов, матерей и детей из беднейших горожан, которые не были связаны с ним законами чести и рыцарства»[4].
Инициативу священника подхватила Луиза Крейтон автор исторических и философских книг, известный лидер британских суфражисток, активно боровшаяся за права женщин. В своей биографии Черного Принца она по сути лишь повторила главные тезисы из наставления Стэнли правда, уже от себя снабдив их снисходительной ссылкой на средневековые нравы:
«Разграбление Лиможа демонстрирует нам темную сторону рыцарства. Мы не должны слишком уж винить за это Черного Принца. Принося в жертву своей мести невинных жителей целого города, он лишь действовал в духе того века, в котором он жил. Взгляды, в духе которых он воспитывался, не учили его уважать человеческую жизнь как таковую. Достойные жалости страдания женщин и детей не вызывали у него таких же сильных эмоций, как отважное поведение латников в бою. Именно в этом и состояла суть рыцарства, все привлекательные стороны которого не могут заставить нас простить ему пренебрежение человеческими страданиями. Несомненно, это ужасное разграбление позорное пятно на репутации Черного Принца; но вряд ли стоило надеяться на то, что он мог подняться над своим веком»[5].
В средневековье гибель сотен мирных жителей во время штурма города не считалась чем-то из ряда вон выходящим, однако хладнокровное убийство 3000 горожан и тогда расценивалось как поступок возмутительный и позорный. К примеру, репутация Ричарда I Львиное Сердце была порядком подпорчена его решением казнить такое же количество пленных сарацинов в 1191 году после взятия Акры во время Третьего крестового похода. Благодаря доброхотам-энтузиастам разорение Лиможа оказалось черным пятном в биографии Эдуарда Вудстокского правда, чуть ли не единственным. Именно поэтому для нас так важна эта, казалось бы, малозначительная осада, и мы в нашей книге уделим ей достаточно много внимания.
Естественно, источники XIV века немногочисленны и ненадежны. Весьма часто они сознательно вводили читателя в заблуждение, искажали факты в угоду взглядам авторов или интересам их знатных покровителей. Не стоит забывать, что Англия и Франция находились тогда в напряженном противостоянии, в которое было втянуто большинство стран Европы это еще больше усиливало политизированность большинства сочинений. Но хотя хронисты и поэты порой преувеличивали достоинства своих кумиров, отметать без разбору их свидетельства было бы неправильно все-таки они являлись очевидцами тех давних событий.
Подобно своему отцу королю Эдуарду III, принц сознательно стремился вести себя как герой рыцарского романа. Артуровские идеалы настолько пришлись к английскому двору, что неминуемо должны были найти свое реальное воплощение. Это случилось, когда король создал некое подобие Круглого Стола, чуть позже трансформировавшееся в знаменитый орден Подвязки.
Принц на самом деле обладал множеством несомненных достоинств. От отца он унаследовал мощное телосложение и с успехом участвовал в турнирах. Будучи совсем юным, он мечом заработал себе репутацию храбреца и это в век, когда доблестных рыцарей в любой стране было хоть отбавляй, а подвиги на поле боя считались делом совершенно обыденным. Кто, как не Эдуард Вудстокский, командовал английским авангардом в одной из самых известных битв европейского средневековья в 1346 году при Креси? Кто, как не он, уже во главе армии, разгромил во втором знаменитом сражении при Пуатье в 1356 году многократно превосходящие по численности войска противника и захватил в плен самого короля Франции?
Кто женился по любви в возрасте 31 года, с легкостью поломав хитроумные династические брачные схемы? Это был уникальный для того времени поступок, куда более смелый, чем пресловутое отречение короля Эдуарда VIII, который якобы предпочел трону семейное счастье. Кто держал в Аквитании блестящий двор, вызывавший зависть всей Европы? Кто настолько успешно управлял своими имениями, что умудрялся покрывать за счет доходов с них большую часть тех колоссальных военных расходов, которые возлагались королем на его плечи? Снова тот самый Эдуард Вудстокский, которому пытаются отказать даже в минимальных способностях администратора.
Принц вовсе не был неотесанным драчуном и мотом. Он получил достаточно хорошее для того времени образование и при случае демонстрировал изящный вкус. Например, при проведении строительных работ в своих манорах Эдуард предпочитал пользоваться услугами знаменитого архитектора Генри Йевеле или мастера Хью из Сент-Олбенса[6], далеко не последнего среди художников. Что касается его безудержных трат на доспехи, коней и драгоценности, то большая часть этого добра раздавалась в качестве наград и подарков сподвижникам.
Кстати сказать, свое грозное прозвище, так хорошо известное потомкам, при жизни Эдуард не носил. Оно намертво пристало к его персоне уже в более поздние времена, но когда и почему доподлинно неизвестно, хотя на этот счет существует несколько теорий. Вероятнее всего, впервые прозвище «Черный Принц» упомянул в 1540-х годах английский поэт и антиквар Джон Леланд, прозванный отцом английского краеведения и библиографии. В своей работе «Collectanea» («Коллекция»), представляющей собой антологию произведений более ранних авторов по британской истории, он использовал хронику доктора богословия и клирика Джона Уоркворта. Пересказывая ее, Леланд писал: «Черный Принц (в тексте Blake Prince. В. У.) выиграл битву с французами у Шовиньи. Черный Принц взял в плен короля Жана Французского и его сына Филиппа в битве при Пуатье»[7]. Вторично Леланд использовал это прозвище при изложении другой хроники «Eulogium historiarum» XIV века, но уже на латыни: «Там же (в битве при Креси. В. У.) принц Эдуард стал известен под именем Черного (в тексте Nigri)»[8].
Интересно однако, что в оригинальных текстах хроники Уоркворта и «Eulogium», послуживших антиквару исходным материалом, нигде не встречается прозвища «Черный Принц». Отсутствует оно и в еще более старой «Хронике Брута», изданной английским первопечатником Уильямом Кэкстоном, а затем скопированной Уорквортом. Но начало было положено: вслед за Леландом прозвище использовал Рафаэл Холиншед, английский хронист второй половины XVI века: «По достижении зрелости его обычно звали принц Эдуард, прозванием его также было Черный Принц»[9]. Поскольку работа Холиншеда послужила основным источником исторических знаний для Уильяма Шекспира, то великий драматург, ничтоже сумняшеся, и в этом последовал за своим наставником:
После того, как исторический факт оказался запечатленным в творении мэтра английской драматургии, он вполне ожидаемо перешел в категорию общеизвестных и не подлежащих сомнению.
Существуют и альтернативные теории. Ряд ученых предполагают, что прозвище закрепилось за принцем Уэльским не в XVI столетии, а веком ранее во времена правления короля Эдуарда IV, который взошел на престол в 1461 году. Почему? Очень просто: некоторые хроники именуют Эдуардом IV самого принца как бы предвосхищая его вступление на престол. К примеру, глава 185 упоминавшейся выше хроники «Eulogium» носит название «Itinerarium Ediuardi Quarti» («Путешествие Эдуарда Четвертого») и описывает поход принца на Бержерак и Перигор в 1356 году[11]. Точно так же флорентийский банкир и хронист Джованни Виллани называет принца Эдуардом IV, сыном короля Англии и принцем Уэльским[12]. Естественно, что после вступления на трон графа Марчского, получившего при коронации имя Эдуарда IV, могла возникнуть совершенно неприличная путаница. Поэтому из более поздних редакций хроник слово «Четвертый» исчезло и вместо него появилось прозвище «Черный Принц».
Таким образом, ответ на вопрос: «когда?» худо-бедно найден. Остается выяснить: «за что?» На этот счет высказано множество догадок. Большинство комментаторов склоняется к тому, что прозвище связано с черным цветом доспехов, которые якобы носил принц. Однако такое предположение абсолютно ничем не подкреплено впрочем, как и все остальные. Согласно менее распространенной трактовке, это прозвище французского происхождения, а получил его принц за безжалостные набеги на земли Южной Франции и за блестящие победы в битвах, наводившие на врагов ужас. Наконец, некоторые исследователи поддерживают версию о том, что прозвище «Черный Принц» действительно порождено цветом доспехов, но скорее из-за традиции их живописного изображения, нежели из-за того, что Эдуард Вудстокский носил такие в реальной жизни[13]. Как бы то ни было, с уверенностью можно утверждать лишь одно прозвище стало общепризнанным уже в XVI веке.
В заглавии этой книги Эдуард фигурирует именно как Черный Принц таким образом мы отдаем дань многовековой традиции. Но по ходу повествования мы будем следовать исторической правде и именовать его так же, как современники Эдуардом Вудстокским, графом Честерским, герцогом Корнуоллским и, наконец, принцем Уэльским и Аквитанским.
Часть первая
Честная юность воина
Глава первая
Наследник престола
Конец первой четверти XIV века был далеко не самым безмятежным периодом в истории Англии. Дурное правление короля Эдуарда II Карнарвонского довело страну до весьма плачевного состояния. На севере приграничным областям угрожали шотландцы, значительная часть Ирландии была потеряна, от богатейшего французского наследства короля Генри II[14], двумя столетиями ранее включавшего в себя Анжу, Мен, Турень, Бретань, Нормандию, Пуату и Аквитанию, остался только жалкий кусочек земли вокруг Бордо.
Изнутри страну раздирали гражданские смуты, двор погряз в интригах. Король отдавал решение важных вопросов на откуп своим фаворитам, которые беззастенчиво пользовались монаршим доверием для собственного обогащения. В конце концов взбалмошный Эдуард II был свергнут собственной женой, королевой Изабеллой, и ее любовником Роджером де Мортимером[15] мятежником, бежавшим во Францию из заточения в Лондонском Тауэре. Изгнанники заручились поддержкой Вильгельма Геннегауского[16], причем континентальная помощь была оплачена не только деньгами, но и помолвкой наследного принца Эдуарда с дочерью графа Филиппой. Справедливости ради надо отметить, что дети искренне полюбили друг друга. Видимо, насмотревшись в детстве безобразных сцен между родителями, наследник английского трона не хотел повторения печального опыта семейной жизни без любви. Так или иначе, глубокое чувство к Филиппе Геннегауской он пронес через всю свою жизнь по крайней мере, до тех пор, пока находился в здравом рассудке.
Парламент, собравшийся в Лондоне, 7 января 1327 года официально низложил Эдуарда II и провозгласил королем его сына, которому к тому времени исполнилось всего лишь 14 лет. По малолетству юного Эдуарда III страной должен был управлять регентский совет. Реальную власть, однако, прибрал к рукам организатор свержения незадачливого монарха Роджер, лорд Мортимер Уигморский, получивший титул графа Марчского. С явным сожалением современники констатировали:
«Король во время коронации был молод, в юном возрасте, и многие обиды были нанесены во время беззаконного правления его отца, который доверял советникам, дававшим ему дурные советы вопреки здравомыслию. Это причинило большой вред королевству, королю, всем людям, и привело к гибели короля Посему на коронации было решено, что королем из-за его юного возраста должны руководить двенадцать великих лордов Англии, без которых ничто не должно вершиться а именно: архиепископ Кентерберийский, архиепископ Йоркский, епископ Уинчестерский и епископ Херефордский, граф Ланкастерский, дядья короля граф-маршал и граф Кентский, граф Саррейский, бароны сэр Томас Уэйк, сэр Генри Перси, сэр Оливер Ингэм и Джон Рос Но порядок был вскоре нарушен, что принесло много бед и вреда всей Англии. Ибо король и все лорды, которые должны были им руководить, сами подпали под власть матери короля дамы Изабеллы и сэра Роджера де Мортимера»[17].