В разгар уборочной, прямо в поле приходил он с почтальонкой проводить политинформацию: просвещали неграмотных о событиях в мире и Стране Советов.
Ох, и хорошо, ребята! Так бы и сидел до зимы! отозвался молодой парень с вихрастым чубом и мускулистыми руками, взявший травинку в рот и кусающий ее сочный тонкий стебелёк.
И не наскучило бы? усмехнулся в бороду бригадир.
Да разве нам избач даст заскучать? отозвались бабы живым звонким хохотом.
Сегодня в газетах печатали об августовском Договоре между Германией и Советами.
Хм! Как, значит, понимать о ненападении и разделе Восточной Европы на сферы влияния? поинтересовался парень с чубом.
По сути, это антипольский договор. Сворачивай свои газеты в сумку на ремне. Заключил усатый бородач-бригадир, и сплюнул. Встал и пошел молча в поле. Вслед за ним и мужики с косами на плече, потянулись и бабы.
В начале сентября почтальонка, не дожидаясь обеда, прибежала на поле со срочным известием о вторжении Германии. А в конце сентября избач доложил и о том, что Красная Армия вступила в восточные области Польши:
Политинформация. Тема. Польский поход Красной Армии. Газета «Красная звезда» от 21 сентября 1939 года. Вчерашняя, значит, началось собрание политпросвещения для укрепления самосознания комсомольцев и молодых коммунистов.
И зычным голосом декларировал комсорг:
Вчера доблестные части Красной Армии заняли города Гродно, Ковель и Львов. С семнадцатого по двадцатое сентября захвачено в плен более шестидесяти тысяч польских солдат и офицеров.
Ну и дела, неслось среди ребят.
А как народ-то принял? для кого-то было и неожиданностью.
Радостно принял! Эх, ты, неграмотный! откликались другие.
Картинку покажи! отзывались девушки.
Смотри, Прасковья, женщины в платках, мужики с бородой, дети на руках, девушка молодая в сарафане и фартуке разглядывала положенную перед всеми газету.
Такие ж, как и мы, хоть и капиталисты проклятые! Удивилась Прасковья.
А ты что думала, с рогами и копытами будут? засмеялась девушка.
Да кто их знает. Не думала я вовсе, отозвалась её соседка.
Занят ряд укрепленных районов с полным вооружением, артиллерией и боеприпасами, забрал газету комсорг, и продолжил Повсеместно население Западной Украины и Западной Белоруссии восторженно встречают свою освободительницу Красную Армию, оказывая ей содействие и помощь.
В ноябре избач библиотеки доложил о том, что Верховный Совет СССР включил более половины земель Польши в состав СССР, теперь они воссоединены с Белоруссией и Украиной. Люди побежали из западных областей Польши на Украину и Западную Белоруссию: к декабрю население увеличилось до тринадцати миллионов человек. Как-то перезимовали.
Весной сорокового года Владимира Никитича снова пригласили в райком. Председатель, с которым он когда-то впервые пришел в райком партии, горячим рукопожатием встретил его в кабинете:
Сколько лет, сколько зим, Никитич!
Давно не виделись! С повышением тебя, Петрович! Как семья?
Наследника жена подарила. Борис родился!
Да, поздравляю! Вот так новость! Не знал. Меня, как назначили сюда, так и не был в колхозе. Мычат наши коровы?
Мычат, и молока дают так, что на выставку пора!
Вижу, вижу твои отчеты! Грамотно работаешь, Никитич!
Стараюсь!
Через меня много документов проходит и знаю, что говорю! Пора тебе опытом делиться.
Так, я готов.
Есть толковый коммунист научить бухгалтерию вести, знания передать?
Откуда, Петрович?!! Всех толковых на повышение, сам знаешь! развел руками Клюкач.
Значит так, и тебя в новый колхоз назначение ждёт.
Хм, задумался Владимир Никитич. -Комсомолец есть, толковый парень. Не подведёт! Спросить могу, Петрович?
Давай! по свойски откликнулся председатель райкома.
Слышал, что беженцев много там. Ночуют на чердаках, в подвалах
Э-э, значит, прессу читаете?
А как же, поглощаем! И про полевые кухни, и про организацию ночлега в домах культуры и домах пионеров
Там серьезнее. Через границу с Польшей люди бегут.
Война Гитлер
На коммунистов надежда их. На нас, стало быть. Не подведём?
Хорошее дело. А как прокормить тринадцать миллионов голодных?
В Белостоке и Лиде вербовочные пункты на промышленные заводы Урала.
А наши министерства что же? поднял брови Клюкач.
А наши направляют специалистов создавать совхозы на базе бывших помещичьих имений.
Приказывай, Петрович!
Да, я бы приказал в Белостокскую область, а как Прасковью оставишь?!!
Жена моя, что крепость, с такой не пропадешь!
Помню её. Значит, повезло тебе с ней, Петрович обмакнул перо в чугунную витиеватую чернильницу, стоявшую рядом с массивными часами, и подписал документ. И, пока подсыхали чернила, подытожил. Как устроишь все, наладишь ячейку партийную, совхоз. Людей еще пришлем. А там обживетесь, и заберешь своих. И школу организуем будет где учиться дочке твоей, и избу-читальню через год справим. Партийное поручение, Владимир Никитич.
Есть! только и ответил коммунист Клюкач, приняв назначение в новый совхоз из панского подворья хутора Геранимово Михайловского района.
После серьезного разговора с ответственным секретарем райкома партии вернулся Владимир Никитич в село затемно, дети уже спали.
Позвал жену к реке, где под плакучей ивой, немым свидетелем их первого свидания.
А речка все течет, уносит воды как невзгоды, радостно улыбнулась женщина. Что ты, никак новость добрую принес?
Поручение партии, Прасковья. Доверили совхоз поднимать. Преданные делу Ильича люди нужны.
Что ж, сборы недолги. Соберу детей, каравай да пироги испеку в дорогу да воды налью, едем согласилась жена.
Один сначала, Валентина в школе, маленький пусть ногами пойдет.
В добрый путь, справимся. Ждать будем, женщина опустила голову в платке и украдкой безымянным пальцем промокнула со щеки слезу.
Тяжело было Владимиру Никитичу без семьи перед посевной. Работал с утра и до ночи, забывая порой поесть. Семьи были молодые, мужчины и женщины сильные, хваткие, работать и умели, и хотели. Сдружились все, хоть и были из разных районов одни с Белоруссии, другие из России, были и поляки. И всем хотелось строить дома, держать скотину, всем хотелось жить под мирным небом, растить и учить своих детей.
И директору нового совхоза хотелось поскорее забрать свою жену с детьми после долгой зимовки, хотелось ободрить жену, взять на руки новорожденного сына, посадить на колени и старшего. И, конечно, мозолистой ладонью пройтись пальцами по шелковистым косичкам доченьки Валечки.
Как они там? только подумает отец, тут же сон одолеет его, а утром новые заботы-хлопоты.
Перемены, перемены
На новом месте люди еще не обжились. Валюша присматривалась. Наблюдала за стройными рядами молодых подтянутых парней, выстраивавшихся в колонны, как на подбор.
Отец, встретив в конце мая семью, первым делом обратил внимание на Валюшкин талисман и сразу поздравил ее:
Горжусь тобой, моя доченька! и сильными руками взял подмышками и высоко-высоко поднял над собой. Так умеет поднимать только папа!
Валя знала, что Страна Советов самая лучшая в мире страна, потому что коммунисты строят светлое будущее, в котором будут все люди равны и дружелюбны. Не будет ни господ и ни рабов. Люди будут работать по силам, и получать все, что действительно необходимо человеку.
И, глядя на них, она верила, что и её братья вырастут такими же бравыми солдатами, комсомольцами, готовыми с честью защитить молодую Страну Советов о любых врагов буржуинов.
Её совсем недавно, в мае, приняли в пионеры и подарили, повязали на шею такой долгожданный, такой красивый, такой дорогой ее сердцу шелковый красный галстук. С тех пор она носила на шее свой талисман.
Как она счастлива, что стала пионеркой, ведь пионер он всем детям пример! И Валюша еще с первого класса выучила и всегда старалась выполнять законы пионеров, которые любят свою Родину, добросовестно учатся и трудятся, помогают малышам и уважают старших.
Начались учения, утром солдаты в сторону леса бегут из военных казарм, а вечером также бегом и возвращаются. А то они маршируют, песни запевают. Весь июнь шли учения, и мы привыкли к стрельбе.
Валюша на новом месте познакомилась с девочкой, она говорила на непривычном польском языке, но слова были понятны по смыслу и девчонки с удовольствием смеялись и коверкали язык, пытаясь разучить новые слова и понятия:
Лето лато, солнце слонце, дождь деж, брат брацышек
Валя каждое утро готовила поесть братьям, помогала матери по дому. Было чудесное воскресное утро. Отец ещё вчера уехал разгружать эшелон сельхозтехники. Перед отъездом отец рассказывал, что земля в округе была каменистая ещё со времен ледникового периода, когда растаявшие льды, снесшие и горы в равнины, вдруг растаял и оставил все свои камни на земле польской. Обрабатывать землю, засевать вручную обширные поля ни бывшим польским панам-частникам, ни молодому поколению сноровистых коммунистов было не под силу! Потому из Министерства сельского хозяйства Белоруссии направили в совхоз машины для осуществления технической реконструкции села.
Сегодня решили постирать пеленки, штаны братьев. Замочили в тазу штаны, когда мимо забора пробежали солдаты. Бежали вразнобой. Девочка и не удивилась, потому как учения закончились, всех командиров наградили отпуском, и разъехались военные офицеры по домам по всей просторной России-Матушке.
Все вокруг грохотало, и поначалу никто и не понял, что происходит, потому как и во время учений грохот не был редкостью.
В 11 часов вбегает отец и с порога кричит:
Война! Быстро выходите и садитесь в машину!
Ничего не берем. Ничего!
Семнадцать семей с детьми спасались на единственной полуторке, двинувшейся в сторону Гродно.
Бомбили непрерывно. Шофер ехал за отступавшими солдатами в том же направлении. По лесам, по болтам тащили на себе гаубицы.
Добрались до ближайшего польского хутора. А там немецкие разведчики. На хорошем русском, без акцента нам всем велели собраться и вернуться в место, откуда мы выехали. Но, отъехав, мы пошли с колонной на восток и дошли до реки Слоним. Мост был взорван. Кто мог, перебирались вплавь, лишь бы уйти дальше в Белоруссию!
Вокруг царила суматоха: прошли крики, вопли и стоны, сошедшие на детский шепот:
Война!
Часть 2
Бежим
Семнадцать семей в одной полуторке с низкими бортами мчались на восток, в сторону Гродно, подальше от немецкой армии, переходившей нашу границу.
Сесть было негде ни женщинам, ни детям. Дети держались, кто постарше держал за ручку самых маленьких, чтобы на ухабах не выпали из кузова. Валя крепко вцепилась в чей-то суконный пиджак. Да так крепко, что боялась на ухабах оторвать его вместе со скользким подкладом.
Машина сначала пристала к отступающим ещё какое-то время мчалась мимо, пристав к отступающим кавалерийским полком и танковой дивизией. Проходя по проселочным дорогам, по тропам Полесья, лошади тянули гаубицы, тянули орудия. Ноги лошадей подкашивались под грузом огромных телег с ящиками боеприпасов, когда колеса застревали среди корней деревьев.
Вскоре военные настигли колонну людей, которые уходили дальше от линии фронта. И завыла сирена, предупреждая о налёте, чтобы все вокруг успели спрятаться во ржи или убежать в лес.
Над головой появился самолет-разведчик. Покружил над полем ржи и улетел. Вскоре загудели три бомбардировщика «Люфтваффе», рассекавшие небо.
Впервые девочка видела как немцы бомбили нашу землю и слышала как бомбы свистели, пролетая вниз, и как грохотали, громыхали, когда шлепались на землю. И столбы дыма, и комья земли поднимался вверх выше человеческого роста.
Еще шесть летят! закричал Женя.
А земля трескалась, образовались ухабы и воронки, от которых на поле появлялись залысины. А бомбы все сыпались, осколками уродуя машины и орудия, расцарапывая кожу и разрывая руки, ноги и животы людей, взлетела ввысь подкова лошади.
Мама, мамочка, мои ушки лопнут! кричали то Боря, то Женечка, но, оглушенная свистом падающей в воздухе бомбы, грохота разрывающихся снарядов и скрежета осколков, женщина не слышала его криков. Она держала руки сыновей.
Их двенадцать! в ужасе женщина прикрыла голову младшего сына и уткнулась в землю лицом, прижимая своим телом его животик и ножки.
Валя сидела рядом и, зажав ушки, считала самолеты врага, которые приближались к полю.
Целая стая их двадцать четыре! насчитал Владимир Никитич, но его никто не слышал: все бросились спрятаться в поле ржи. А моторы самолетов гудели так, что Валя зажала ушки, нечаянно захватив мизинчиком уголок красного пионерского галстука.
Рядом с ней лежал, прижавшись к земле, отступавший солдат:
Девонька, снять бы надо!
Что Вы, дяденька, я же пионерка!
Умница! А я солдат Красной Армии. Твой галстук как ориентир, как прицел Красный!
Валюша была послушной девочкой. И, как ни было жаль, впервые развязала свой красный галстук-талисман, и спрятала его в кулачок.
В это время ухнула бомба, взрывной волной девочку отбросило в сторону.
Когда она повернула голову, то увидела своего знакомого, раненного в живот. Осколок попал ему прямо в живот. Он едва успел достать из сумки белую чистую тряпку, прикрыл ею место ранения, и тут же ткань побагровела. Солдат беззвучно закрыл глаза.
Сплошная красная рана, сочувствовала девочка, и размышляла. Ей так хотелось помочь солдату, но она не могла, не умела. И было уже поздно
Боже мой, сейчас они увидят красную кровь, и ещё больше будут целиться сюда!
После каждого взрыва разлетались разорванные осколками тела людей.
Именно в этот момент Валя решила, что когда вырастет, будет врачом, чтобы помогать раненым. Но ещё лучше, чтобы, когда она вырастет, больше никогда не было войны, и ещё лучше, чтобы она стала доброй как ее учительница.
Стихло. Валя разжала кулачок и, глядя на помятый красный галстук, девочка сидела и тихо плакала, глядя то на свой талисман, то на живот раненого солдата.
Горе девочки сменилось огромной радостью, когда она увидела отца, маму и братьев:
Валя, Валечка наша нашлась! Живая! Мы все живы! кричали и прыгали от радости мальчишки.
Идем в Слоним, сказал отец, и семья ручейком влилась в людскую реку колонну отступавших на восток. Шли двое суток.
На третий день, только первая часть людей, идущих в начале колонны, собиралась пройти по мосту через реку, отделяющую их от города, как начался налёт. На середине моста разорвалась немецкая бомба. Мост взорван. И толпа замерла.
А затем А затем послышался рев моторов. Мотоциклы лихо подрулили к мосту. И, локоть к локтю, прошли колонны немецких солдат в мышиной форме, оградили путь. Вскоре подъехал мотоцикл с коляской. И обрюзгший мужчина с отвисшим подбородком вылез из коляски, поправил свой мундир, провел рукой по погонам и, придерживаемый денщиком, поковылял к русским беженцам.
Противным тявкающим голосом через переводчика объявил:
Победоносная немецкая армия освободила землю от коммунистов, и теперь здесь устраивается «орднунг» (что означало новый немецкий порядок).
Людей с детьми построили вдоль реки на фоне разрушенного моста, заставили взять в руки белый флаг и гусиной ковыляющей походкой противный фриц подоспел к людям. Встав впереди всех, он позировал фотографу перед штативом, самодовольно вытягивая руку вперед, кричал «Хайль», как будто на фотографии кто-то его услышит.