«Реалистические конструктивисты» признают реальное существование этничности, однако вслед за Максом Вебером полагают, что не кровные связи, а общественное сознание задает, «конструирует» реальное бытование этничности. Т. Эриксен, автор одной из лучших, на мой взгляд, работ по теории этничности, пишет:
Этничность аспект социального взаимодействия между людьми, считающими себя культурно отличными от других групп, с которыми у них поддерживается минимум регулярных контактов. Это социальная идентичность, характеризующаяся метафорой родства или фиктивным родством105.
Огромное влияние на развитие идеи конструктивизма в сфере этничности оказали взгляды Фредрика Барта, норвежского исследователя, в последние годы жизни работавшего в американских университетах. Во введении к сборнику «Этнические группы и социальные границы» и других своих работах Барт сформулировал основные признаки классического конструктивистского подхода к этничности106:
этничность рассматривается как форма социальной организации культурных различий, как «конструкт», результат социально разделительных и объединительных процессов;
«социальные границы» это важнейшая находка Барта, характеризующая появление в сообществе групп, противопоставляющих себя другим по принципу «мы они», «свои чужие». Нередко в истории политические границы рассекали единую этническую общность и вследствие такого раскола начинали формироваться новые культурные особенности. Например, деление единого раннеславянского сообщества на подгруппы восточных, западных и южных славян привело к конструированию новых языковых и других культурных свойств. Точно так же в дальнейшем, уже в процессе разделения восточных славян на русских, украинцев и белорусов, формировались новые комплексы культурных различий, закреплявшие сложившиеся социальные границы;
поскольку социальные границы конструируются и реконструируются, то принадлежность индивида к этнической группе, как и к социальной, не задана раз и навсегда, она подвижна; подвижными, текучими, «дрейфующими» являются, по мысли конструктивистов, и этнические идентичности;
этничность рассматривается как ситуативный феномен, создаваемый средствами символического различения, «этническими маркерами», позволяющими различать «своих» и «чужих». В этом качестве могут выступать разные элементы культуры, прежде всего язык.
Исследования конструктивистов показали следующее: во-первых, этнокультурные особенности социальных сообществ находятся в постоянном изменении; во-вторых, они вовсе не тотально присущи всем представителям общности, объединяемой общим названием и идентичностью. Даже в небольших по численности и высокосплоченных этнических группах заметны индивидуальные различия: в прочности этнической идентичности, освоении культурных традиций, проявлении этнической солидарности и др. Эти различия во многом обусловлены социальной, образовательной, гендерной и иной стратификацией общества. Представление о некоем едином «психическом складе» этноса или нации ошибочно и относится к числу предрассудков, опасных тем, что они могут порождать настроения ксенофобии (неприятия «чужаков»).
Итак, сторонники реалистического конструктивизма, последователи Ф. Барта, полагают, что этничность это форма социальной реальности, воспринимаемая большинством людей исключительно как внешняя данность, однако в действительности она во многом сконструирована людьми, и процесс такого созидания (конструирования) этничности носит непрерывный характер.
Инструментализм политологов
Одним из ответвлений конструктивизма являются инструменталистские трактовки этничности. Это направление сложилось в политологии, более того, первоначально именно инструментализм служил основой представлений об этнической политологии у зачинателей этой научной дисциплины Дж. Ротшильда и П. Брасса, которые рассматривали этничность исключительно как идеологию, создаваемую элитой для мобилизации масс и достижения собственных интересов в борьбе за власть107. Инструментализм нередко опирается на социально-психологические теории, в которых этничность трактуется как эффективное средство для преодоления отчуждения, восстановления попранной национальной гордости, как социальная терапия и т. п. Существенной чертой всех инструменталистских теорий является их опора на функционализм и утилитаристские ценности. В этой группе концепций существование этнических общностей нередко объясняется с позиций социологического функционализма: этнические группы существуют и служат определенным целям, соответствуют конкретным интересам, создавая определенный психологический комфорт для человека. Например, позволяют справиться с проблемой отчуждения, порождаемой индустриальным обществом с его массовой культурой, и таким образом выстроить «свой дом» и «свой мир», сделать этот мир комфортным, подчинить его власти своих традиций, где окружающие тебя «другие», которые вместе с тобой переживают кризис отчуждения, претворяются в результате этой сопричастности в «своих», участников строительства «своего дома». Эта концепция этничности как способа преодоления отчуждения отстаивается психологами и теми социологами, методы которых предполагают знание и использование социально-психологической теории.
В эту же группу можно включить и тех исследователей, которые полагают, что этничность позволяет справиться с информационной сложностью современной жизни, «разгрузить» психику от разнотипных информационно-избыточных «сигналов», каким-то образом упорядочив их. Классифицируя людей по их этнической принадлежности, индивид получает возможность «упростить» получаемую информацию, разделив всех на «своих» и «чужих». Это позволяет существенно упростить взаимодействие, сводя его к известному репертуару стереотипных ролей и ситуаций.
По мнению Вернера Соллорса, этничность это всего лишь процесс постоянного определения и подтверждения индивидуальной и групповой идентичности108. Этничности как процессу уделяют основное внимание современные западные течения в политологии, социологии и социальной антропологии. При этом одним из основных содержаний этого процесса признается так называемый «дрейф этничности», т. е. смена этничности или ее ослабление, например в соответствии с моделями, которые еще в середине 1970‐х годов выстроил известный американский психолог и антрополог Абрамсон109. Он выделил четыре типа социальных групп, в разной степени освоивших этничность.
К первому типу, «традиционалистам», принадлежат люди, которые полностью разделяют ценности данной этнической группы и интегрированы в ее структуры.
Второй тип, «пришельцы-неофиты», составляют люди, которые включены в структуру этнических связей, но не имеют унаследованных корней, соответственно их культурноценностное единство с группой носит неглубокий внешний характер. Чаще всего это представители ассимилированных групп или люди, вошедшие в «чужую» этническую культуру вследствие заключения межэтнических браков, реже это представители диаспоральной части этноса, культурная этнизация которых происходила за пределами зоны проживания основного этноса, а реальная социализация после возвращения на родину. Все они постоянно ощущают подозрение и недоверие со стороны основного ядра этноса, вследствие этого какая-то часть «неофитов» становится агрессивными традиционалистами, чтобы доказать истинность своей этничности, другие пассивными традиционалистами. Но немало и тех, кто не выдерживает психологического состояния вечного подозрения соплеменников и меняет этничность, хотя в этом случае они могут снова попасть в ситуацию неофитов.
Третий тип, «изгнанники», составляют диаспоральные группы, проживающие в иноэтнической среде и сохраняющие свою «исконную» этническую идентичность. Этот тип прямая противоположность «неофитам», поскольку в чужой среде этнические группы, как правило, стойко защищают свою этничность, хотя с поколениями она почти неизбежно ослабевает. Разумеется, степень сохранности традиционных этнических свойств зависит от уровня «агрессивности» и «чужеродности» внешней среды. Скажем, украинцы на территории иноэтнического венгерского окружения дольше хранили свою этническую специфику, чем на территориях с преобладанием родственного русского населения, где они в исторически короткие сроки русифицировались110.
Четвертый тип, «евнухи», это люди или небольшие группы, которые утратили этническую память, не хранят этнокультурного наследия и одновременно не входят ни в какую другую этническую группу, т. е. полностью лишены этнической идентичности.
На наш взгляд, среди множества конструктивистских и отчасти инструменталистских концепций устойчивости этничности наибольшего внимания заслуживает подход Дж. Хааса и У. Шаффира, которые полагают, что устойчивость этничности обусловлена как внутренними характеристиками этнической группы, так и внешними обстоятельствами. К внутренним можно отнести следующие характеристики: степень групповой солидарности, меру интегрированности человека в группу, меру сохранения им культурного наследия. А к внешним характеристикам относится готовность среды, в которой живет данная группа, к ее интеграции на условиях равенства с другими. Часто бывает так, что ощущение негативного отношения к себе со стороны окружающей среды в большой мере способствует сохранению внутренней замкнутости группы и традиционных черт ее образа жизни, чем некие внутригрупповые обстоятельства111.
Инструментализм опирается на социально-психологические теории, в которых этничность трактуется как эффективное средство, инструмент для преодоления отчуждения, восстановления попранной национальной гордости, как социальная терапия и др. Такого рода идеи можно найти у известных социологов и психологов: Д. Белла, Дж. Дейвиса, Д. Мойнихэна, К. Юнга и др. Одно из самых известных проявлений инструментализма сложилось в политологии. Политологические трактовки инструментализма прослеживаются и у Д. Горовица в его анализе причин межэтнических конфликтов112. Вместе с тем, как мы отмечали ранее, этот социолог один из тех, кто обосновывал важность и пользу примордиалистского подхода к изучению этнических явлений113. Другой пример сочетания разных теоретико-методологических подходов мы видим у автора термина «примордиализм» Э. Шилза, не отвергавшего при этом и сугубо конструктивистские оценки этничности. Еще в конце 1960‐х годов, т. е. за два десятилетия до того, как появилась книга Бенедикта Андерсона «Воображаемые сообщества», считающаяся едва ли не главным символом конструктивизма в теории наций, Шилз писал:
Этническая общность представляет собой умозрительный конструкт <> Даже когда национальная общность освобождалась от этнической (или расовой) общности, то и в этом случае в концепции национальной общности по-прежнему оставалось много от мифологии, поскольку она является плодом воображения114.
Теоретико-методологический подход это не религия, поэтому комбинация научных подходов не является вероотступничеством. Напротив, выдающиеся ученые весьма часто сочетают в своем творчестве разные теоретические подходы, синтезируя таким образом новую методологию.
3. «Нация», «этнос» и «этничность»: трактовка в рамках плюралистической методологии
О принципе взаимной дополнительности в изучении этничности
На протяжении нескольких десятилетий на рубеже XXXXI веков в науке шел спор между сторонниками примордиальной и конструктивистской концепциями этничности и нации, хотя многие теоретики вполне обоснованно считают противопоставление этих парадигм искусственным и схоластическим, поскольку они вполне совместимы друг с другом115. Повторим то, что уже отмечалось автором еще в начале 2000‐х годов, но все еще плохо осмыслено в научной литературе. Раздельное использование конструктивизма и примордиализма приводит к заведомо неадекватным выводам. При этом крайний радикальный примордиализм, в эссенциалистской его форме, предполагает «фатальную, извечную предопределенность культурных свойств и ценностных ориентаций различных народов (этносов) и цивилизаций. Отсюда вытекает идея роковой судьбы народа <> Другая крайность чрезмерный конструктивизм, который преувеличивает пластичность массового сознания и возможность манипулировать им под воздействием дискурса интеллектуальных и политических элит. Обе крайности приводят к весьма упрощенным представлениям об этнических процессах»116.
Между тем научные подходы примордиализм и конструктивизм дополняют друг друга, поскольку изучают разные стороны этничности. Первый сосредоточен на анализе относительно устойчивых свойств этнических общностей: этническое самосознание, солидарность и предрасположенность к взаимному общению, например в сфере брачных отношений. Конструктивизм, напротив, акцентирует внимание на относительно подвижных элементах этноса, сформированных в результате целенаправленной деятельности людей, во многом под влиянием этнических элит. О взаимосвязи этих подходов (не используя сами термины «примордиализм» и «конструктивизм») писал Ю. В. Бромлей еще в начале 1980‐х годов. Он отмечал, что каждый этнос на протяжении всего своего существования практически перманентно подвергается изменениям. По сути, академик говорил о «конструировании» этнической культуры (во всяком случае, о ее «перестройке») под влиянием инноваций. Однако в конечном счете «только межпоколенная передача инноваций придает им традиционность и относительную устойчивость, которая необходима для выполнения любым компонентом этноса своих функций»117. Эта идея о том, что всякая новация, любое конструктивное решение входят в жизнь этнических групп после того, как становятся традицией, подтверждается анализом результатов исследований лидеров конструктивистского направления.
Так, Э. Хобсбаум и его коллеги по сборнику «Изобретенные традиции» показали, что многие явления культуры, которые люди XX века считали давними традициями, были изобретены в XIX веке, особенно часто в период правления королевы Виктории. Однако с тех пор эти артефакты (например, шотландский килт предмет мужской одежды из клетчатой ткани) закрепились в культуре и превратились в полноценные традиции, поскольку уже несколько поколений англичан и шотландцев используют эти изобретения в качестве этнических символов.
Исследования Ф. Барта показали, как меняется этническая идентичность вслед за изменением социальных границ. Вместе с тем история показывает, что возникшие границы могут надолго «застывать», а сформировавшаяся при этом идентичность закрепляется в сознании нескольких поколений людей. Например, абсолютное большинство россиян вполне определенно отмечают свою этническую идентичность (национальность) в переписях населения, а доля россиян, которые с 1989 по 2010 год не захотели или не смогли указать свою национальность в переписи, составляла всего 24%118. Смена одной этничности на другую еще более редкое явление, чем отказ от указания национальности. Исследования Д. Богоявленского показывают, что случаи смены этничности во взрослом возрасте даже в этнически смешанных браках за два десятилетия между переписями населения СССР и России были единичными. Чаще всего такие случаи фиксировались на пограничных этнических территориях (например, татаро-башкирских) и обычно происходили под влиянием административного давления со стороны властей той или иной республики, т. е. почти всегда были недобровольными119.