Принято. Под «мы» ты подразумеваешь меня? уточнила Скай.
Да, виновато улыбнулась сестра. У тебя лучше получается.
Они обнялись на прощание, перекрыв пешеходное движение на Медисон-авеню, и Скай торопливо отстранилась, не желая причинять неудобств незнакомым людям.
Обожаю тебя! рассмеялась Пейтон, помахав плоской ладошкой, как королева Елизавета на смене караула.
И я тебя.
Скай отошла в сторонку и провела взглядом сестру, шагавшую по улице, словно по подиуму в Париже. Пейтон порой бывала самовлюбленной, хвастливой и совершенно невыносимой сумасшедшей стервой, но Скай все равно ее любила.
Глава 2
За все в жизни надо платить
Мы вернемся с рекламной паузы через минуту, оставайтесь с нами!
Пейтон отхлебнула кофе из чашки с логотипом Эй-эн-эн и повернулась к визажистке, которая подошла припудрить ей лоб. Операторы изменили положение для следующей рубрики, а Шон, исполнительный продюсер, сообщил по студийной аудиосистеме:
Выходим на финишную прямую! До выходных осталось шесть минут.
Несколько человек в аппаратной захлопали в ладоши. Неделя выдалась тяжелая, всем хотелось вернуться домой, в нормальную жизнь, которая не делится на тридцатисекундные отрезки и не рассчитывается по кадрам, как то, что происходит с пяти до восьми утра в ослепительном свете софитов, под безжалостным давлением прямого эфира национального телевидения.
Джим вернулся за стол и занял свое кресло. Пейтон подозревала, что во время частых отлучек в туалет в рекламных паузах он на самом деле бегает качать бицепсы.
СДБСП, сказал Джим, вставляя наушник.
И пригладил рукой волосы абсолютно бесполезный жест: толстый слой лака превращал прическу в непробиваемую броню.
Напарник частенько хвастался, что флакона хватает на три дня. Пейтон не то чтобы не любила Джима, просто Ну ладно, она его действительно не любила. Да, он чертовски классный ведущий, с этим трудно спорить: аудитория, с легким перекосом в сторону женщин, обожает его экранную личность доморощенную смесь мужественности, непоколебимого позитива и при необходимости чего-то очень похожего на сочувствие, и только при выключенных камерах он показывал свое истинное лицо.
Джим вопросительно посмотрел на Пейтон:
Согласна?
Что?
Она как раз вспомнила, что после обеда нужно записаться к стоматологу.
Тридцать секунд! раздалось из динамиков.
СДБСП, повторил Джим. Поняла? Слава долбаному богу, что сегодня пятница.
Гм
Пейтон выдавила улыбку и достала из выдвижного ящика изящный блокнотик «Молескин», куда записывала все, о чем вспоминала в самые неподходящие моменты.
«Записаться к стоматологу на пять вечера», нацарапала она, и тут в голову пришла новая мысль. Макс тоже должна записаться к стоматологу, терапевту и гинекологу, ведь в конце лета ей уезжать в колледж.
Двадцать секунд!
Пока она писала, Джим шумно отхлебнул из кружки с логотипом Эй-эн-эн. Пейтон в тысячный раз задумалась, что он добавляет в свой кофе: кокаин, растолченный аддералл или какую-нибудь подпольную добавку с тестостероном? От чего еще может нормальный человек постоянно быть на взводе?
Десять секунд!
Джим откашлялся, отвел плечи назад и стал пожирать глазами камеру номер три, которая должна была снимать их после рекламной паузы.
Пейтон, готова? спросил Шон, на этот раз прямо в ухо.
Она кивнула. Черт! Забыла напомнить Скай о мамином дне рождения. Обвела напоминание кружочком решить этот вопрос в первую очередь
Итак, пять, четыре
Пейтон, ради бога, спрячь это! раздраженно гаркнул Шон.
три, два
Она закрыла блокнот.
Наступила тишина. Красный огонек на третьей камере замигал, показывая, что они в эфире. Пейтон внезапно расслабилась. На нее снизошло отрешенное спокойствие полная противоположность адреналинового всплеска. Мысли, еще секунду назад метавшиеся в разные стороны, без малейших усилий с ее стороны сошлись в одной точке, и она обрела свое фирменное самообладание.
Мы снова с вами, сказала Пейтон, искренне улыбаясь в камеру номер три, словно видела перед собой гостиную, где сидят ее самые близкие люди. «В заключение пятничного выпуска мы хотим поделиться с вами невероятной историей любви и силы духа, которая произошла в самой обычной семье», прочла она с телесуфлера.
Неделю всегда старались закончить какой-нибудь волнующей человечной историей с хорошим концом, чтобы поднять дух зрителей, обеспокоенных ситуацией в мире.
«Логан Пирс девятилетний мальчик, который живет с родными в пригороде Хьюстона, любит рисовать, играет в «Лего» и болеет за «Астрос», прочла Пейтон, придав своему голосу точно отмеренные доли серьезности и восхищения, а про себя гадая, который из домашних питомцев продюсера написал этот идиотский сценарий. Представьте, что пережила семья, когда Логану поставили диагноз «педиатрическая лимфома» редкое, угрожающее жизни заболевание».
Читая, она невольно прониклась сдержанной грустью матери, которая рассказывала о диагнозе мальчика, лечении и, наконец, выздоровлении, такого почти никогда не случалось, когда Пейтон находилась в открытом эфире и должна была перескакивать с одного сюжета на другой. Голос женщины завораживал, а Логан так трогательно обнимал свою младшую сестренку, что Пейтон едва не пропустила объявление Шона об экстренном сообщении.
Она посмотрела в сторону аппаратной, которая перестала напоминать спокойную, тщательно выстроенную балетную сцену и превратилась в хаотичную тусовку. Огромные электронные часы над камерами отсчитывали секунды. Черт! До восьми еще пять минут, и это означает, что сообщать срочную новость придется им.
Я возьму, пробормотал в микрофон Джим.
На экране лечащий врач Логана описывал воздействие лимфомы на детей.
Нет, возразил Шон. Слишком резкий переход. Плохо уже то, что мы обрываем ребенка. Когда сюжет закончится, переходим к рекламе.
Пейтон и Джим кивнули.
Они записывают заставку, но материала там только на тридцать секунд, продолжал Шон. Обвинения и короткое описание. Потом я тебя поведу.
Пейтон вдруг напряглась. Экстренные новости всегда непредсказуемы.
Ролик закончился, и Пейтон спокойно сообщила зрителям, что выпуск продолжится после короткого перерыва. Почти немедленно после этого все полетело к чертям.
Надеюсь, они знают, что делают, громко произнесла она, ни к кому конкретно не обращаясь.
Да, согласился Джим. Мы забили на ребенка с раком!
Продюсер эпизода Дженна, двадцатипятилетняя звезда, которую недавно переманили из «Фокс ньюс», объявила:
ФБР только что подтвердило информацию о задержании двадцати двух человек, среди которых есть весьма известные люди, по обвинениям в преступном сговоре и (или) почтовом мошенничестве.
Кому, на хрен, интересно почтовое мошенничество? возмутился Джим, словно прочтя мысли Пейтон.
Дженна сделала вид, что не слышит, и сказала им в наушники:
Все задержанные влиятельные люди, родители, которые пытались купить своим детям места в престижных университетах.
Тридцать секунд! раздался обезличенный голос в колонках.
В крови зашумел адреналин.
Что нам известно? Мы готовы?
В студию ворвался Шон со стопкой бумаг в одной руке и своими знаменитыми черными очками в другой.
Дженна, суфлер?
Дженна бесстрастно подтвердила, что суфлер настроен.
У меня хватит информации, чтобы дотянуть до конца программы, сказал Шон, размахивая распечаткой. Читай с суфлера медленно, а потом слушай меня.
Десять секунд!
Шон вернулся за стеклянную стену аппаратной. Пейтон видела, как он натянул наушники и ткнул пальцем в оператора.
Пристегнись, взлетаем, сказал Джим, сделав сочувственное лицо.
три, два, один!
Включилась камера номер два, которая использовалась в основном для крупных планов, и Пейтон нашла взглядом телесуфлер.
«Мы прерываем волнующую историю Логана Пирса, чтобы поделиться с вами экстренным сообщением, прочла она, сама не понимая, дрогнул ее голос или просто показалось. Агентами ФБР задержаны двадцать два человека в четырех штатах: родители абитуриентов, обвиняемые в попытке купить своим детям места в престижных учебных заведениях. Подробности пока неизвестны, однако источники утверждают, что по меньшей мере трое из этих людей известные личности».
Телесуфлер остановился. Пейтон знала, что Дженна просто не успела написать больше, но у нее перехватило дыхание. От паники спас голос Шона. Никто не любит слепых экспромтов перед миллионной аудиторией.
Спокойно! гаркнул он. Я с тобой.
Она набрала воздуха, а Шон начал выдавать ей кусочки ничего не значащей информации, которые она передавала на камеру. «Совет колледжей пока не прокомментировал ситуацию». «Ждем реакции районного прокурора Манхэттена». «Крупнейший сговор, связанный с приемом в колледжи».
Джим, спроси у Пейтон, когда будет известно больше, пролаял Шон.
Джим тут же обернулся к Пейтон, нахмурил бровь и спросил:
Когда можно ожидать новую информацию, касающуюся этой сенсационной истории?
Заканчивай, Пейтон, сказал Шон.
Пейтон посмотрела на Джима и спокойно во всяком случае, надеялась на это произнесла:
Время нашего утреннего эфира подходит к концу; Сюзанна и Алехандро будут следить за развитием событий и держать вас в курсе.
Она вновь повернулась к камере номер один слева наискосок.
Оставайтесь с нами, если хотите узнать подробности этого скандала. Мы Пейтон Маркус и Джим Этвуд увидимся с вами в понедельник утром.
Наступила немая сцена, во время которой никто не шелохнулся, затем Шон объявил:
Всем спасибо, мы закончили.
Студия разразилась аплодисментами. Перед столом ведущих вырос Шон.
Мне понравилось, что ты назвала это скандалом, сказал он, блестя вспотевшим лбом. Пикантно.
Спасибо за помощь, ответила Пейтон.
Сердце выскакивало из груди. Она вытащила наушник и рухнула в кресло.
Отличная работа, сказал Джим, вынимая наушник.
Он встал, возвышаясь над Пейтон и Шоном. У Джима была фигура бывшего футболиста, и он не упускал случая напомнить о своем славном прошлом, почти бессознательно роняя фразы: «Когда я играл за Клемсон», «В мою бытность квотербеком», «Нет лучшей школы жизни, чем университетский футбол». Всякий раз, когда он это говорил, Пейтон хотелось опрокинуть стопку «Егермейстера».
Ладно, девчонки, я пошел, объявил Джим, растянув губы в ухмылке, чтобы показать, что его ничуть не напрягает ориентация Шона. Прекрасных выходных. Ведите себя прилично.
Он помахал мускулистой рукой и направился к своей гримерке.
Фу, это у него «Драккар»? наморщил нос Шон и указал на дверь кабинета. Зайди ко мне, Пейтон.
Пейтон отстегнула микрофон и, вскочив, спросила:
Что-то еще известно?
О чем?
Об этой истории с колледжами! Мы ведь уже освещали эту тему, так? Она тянется до сих пор?
Пейтон торопливо шагала за Шоном по коридору. Он толкнул дверь в свой кабинет и уселся за стол.
Тема вечная. Держу пари, что половина моего выпуска попала в Станфорд благодаря гребле или волейболу. На худой конец, теннису. Сплошные спортсмены. Идиоты-родители, конечно, перегнули палку, но всем известно, на что способны обеспеченные люди, чтобы засунуть своих отпрысков в Лигу плюща.
Шон протянул Пейтон бутылку воды, и она только сейчас осознала, что умирает от жажды. Дыхание восстановилось.
Да, ты прав. Такое происходит сплошь и рядом. Только эти родители, вероятно, слишком далеко зашли. Помнишь, как те, что подменили фотографии своих детей и заплатили другим людям, чтобы сдали за них экзамены. Как так можно?
Согласен.
На столе зазвонил телефон.
Да. Иду.
Шон опять встал.
Мне надо бежать. Если не увидимся до твоего ухода, хороших выходных.
Продюсер чмокнул ее в щеку и закрыл за собой дверь. Эта маленькая любезность пришлась как нельзя кстати: Пейтон вдруг резко затошнило наверное, от прилива адреналина. «Задержанные родители совсем не такие, как я и тысячи других, готовых на все, чтобы предоставить своим детям все возможные преимущества», подумала она. Тем не менее беспокойство не утихало. Зачем вновь поднимать эту тему, после того как первая серия благополучно похоронена?.. Пейтон допила воду до последней капли, упала на колени и извергла все содержимое желудка в элегантную мусорную корзину Шона.
Через каких-то тринадцать минут рекордное время! она уже выходила из «Убера» на углу Семьдесят четвертой улицы и Медисон-авеню, где расположился на втором этаже высокого лофта великолепный частный спортзал, больше напоминавший съемочную площадку. Уединившись в просторной личной раздевалке, оборудованной паровым душем и шкафчиком с предметами личной гигиены от «Малин и Гетц», к которой прилегала комната отдыха с диванчиком и газовым камином, Пейтон стянула сапфирово-синее платье-футляр и влезла в короткие легинсы и спортивный топ со вшитыми чашечками. Она испачкала четыре влажные салфетки, чтобы снять плотный слой телевизионного макияжа, и долго вычесывала щеткой из кабаньей щетины профессиональный лак для волос суперсильной фиксации. Тело каждой клеточкой умоляло хоть на минутку присесть на плюшевый диванчик, однако Пейтон заставляла себя двигаться.
Привет, красотка, сказал Кендрик, шлепнув ее полотенцем, когда она вошла в зал для кардиотренировок. Отличный был выпуск. А теперь подвигай задницей.
Пейтон отсалютовала и подошла к ближайшей беговой дорожке. Она порой скучала по сумасшедшей энергетике фитнес-клуба «Эквинокс», но терпеть не могла, когда на нее пялятся, фотографируют тайком или, не дай бог, подходят поболтать. А здесь, в скрытом от мира оазисе, который владельцы называли спортзалом, а денег брали как за воздушное такси, ей составляли компанию всего три человека двое мужчин за шестьдесят на беговых дорожках и молодая женщина, старательно потевшая на клаймбере. И больше никого. Восхитительно!
Пейтон заняла место на тренажере и вставила наушники. Дожидаясь, пока на экране загрузятся новости, она установила скорость и наклон, чтобы разогреться, и вдруг заметила свое отражение в зеркальной стене. Господи, ужас! Многочисленные знакомые просто обожали рассказывать, что в сорок лет все летит к черту, а Пейтон улыбалась и кивала, не допуская даже мысли, что это когда-нибудь коснется ее самой. Начиная с подросткового возраста и до тридцати девяти лет она делала все, что хотела, и это никак не отражалось на внешности. Десять лет курила. Слишком много пила. Ела как шестнадцатилетний мальчишка. Почти не занималась спортом. Спала не больше пяти часов. И при этом, несмотря на рост метр шестьдесят пять, хотя она мечтала быть по крайней мере на десять сантиметров выше, всегда оставалась худощавой, стройной и подтянутой. А теперь? Ей нет и сорока. Просто кошмар! Едва заметные морщинки у глаз превратились в глубокие траншеи. Кожа усталая и землистая, несмотря на сумасшедшие деньги, которые она тратит на скрабы, кремы под глаза и масла для лица. Волосы растут везде, только не там, где нужно. А фигура? Как будто кто-то нажал кнопку, и живот выпятился, грудь обвисла, а задница начала расползаться во все стороны.
Когда она чуть ли не в истерике пришла к гинекологу, врач понимающе кивнула.
Перименопауза. Нормальное явление.
Нормальное? взвизгнула Пейтон. Посмотри на меня!
Доктор Кейт из частного кабинета в Верхнем Ист-Сайде, привычная к таким вспышкам, улыбнулась: