Прекрати, папа! Сессии, экзамены, бессонные ночи над учебниками? Ты шутишь!
Нисколечко.
Что, так ужасно быть старым?
Отец рассмеялся.
В плане обучения да. Здорово, конечно, когда никто тебе не указывает: иди куда хочешь, делай что хочешь, но за первый семестр первого курса я узнал больше, чем за двадцать пять лет после колледжа. Конечно, ты можешь читать, заниматься самообразованием и расти в профессиональном плане, только как бы это объяснить Учеба ради учебы: ради чистого удовольствия от получения знаний, такого со мной больше не случалось. Он пожал плечами. Может, это мое личное ощущение, но думаю, многие мои и мамины друзья подписались бы под этими словами. Просто становится не до учебы, появляются другие приоритеты: дети, работа, ипотека и все такое.
Макс задумалась. Она считала обоих родителей неглупыми, с достаточно активной жизненной позицией. При этом она отдавала себе отчет, что ни папа, ни мама не понимают всей глубины социальных изменений, отличающих ее поколение. Они все еще не верили, когда Макс рассказывала, что такой-то объявил о нетрадиционной ориентации, а такая-то заявила, что относит себя к трансгендерным персонам, и в этом нет ничего ужасного. До них не доходило, что небинарные люди могут иметь местоименные предпочтения. Они не понимали, что многие друзья Макс, а возможно, и она сама, рассматривают сексуальность как нечто изменчивое, происходящее в континууме, а не точку, зафиксированную на линии. Черт, родители наверняка испугались бы, если бы Макс решила выйти замуж не за еврея, хотя она никогда не встречала менее религиозных людей. А еще называют себя либералами! Ньюйоркцы! Тем не менее, когда дело касалось политики, текущих событий, новостей, родители могли показать себя с лучшей стороны. Каждое утро им приходила куча газет, отец постоянно читал романы, мать знала поименно сенаторов каждого штата и большинство представителей. Но сейчас отец говорил о другом: чистое, систематическое получение знаний свелось к поверхностному просматриванию заголовков и информации в телефонах. Оба как будто невыносимо устали. Интересно, так со всеми родителями? Или только с ними?
На телефоне появилось уведомление. Открыв его, Макс увидела, что за час, который прошел с момента публикации последнего видео, у нее появилось сто тридцать новых подписчиков.
Глянь, пап! Она протянула отцу телефон и указала на число. Смотри, сколько у меня подписчиков. Безумие, да?
Восемь тысяч человек? Ты ведь не со всеми из них знакома?
Почти ни с кем, рассмеялась Макс. То есть мне кажется, что я их знаю, мы переписываемся, но кроме нескольких друзей в городе, вас с мамой и еще пары случайных знакомых, я никого из них лично не знаю.
Невероятно, Макс. Ты поразительно талантлива. Не терпится увидеть, что ты сделаешь со своими талантами.
Я подумываю о реалити-шоу. Какой-нибудь треш о свиданиях? Еще я слышала, что большие деньги можно сделать на порно
Отец схватился за сердце, и она рассмеялась.
Мне дурно становится уже от того, что моя милая дочурка произносит это слово.
Макс просунула руку отцу под мышку и положила голову ему на плечо, чего не делала целую вечность.
Я люблю тебя, папочка. Обещаю, что не стану связываться с порно.
Он поцеловал дочь в макушку и сжал ее руку.
Знаю, милая. Просто между нами: если бы ты это сделала, я бы тебя убил.
Поезд подъехал к остановке, двери открылись.
Наша остановка, сказала Макс, вскочила и протянула отцу руку. Пойдем, старичок. Разведаем хорошие места
Макс? Ты меня слышишь?
Голос отца вернул ее к действительности, и Макс, обнаружив, что сидит напротив него за столом, зло сощурилась.
Значит, ты мне врал на прошлой неделе? Ну конечно! Как ты мог петь песни о моем прекрасном будущем, зная, что я попаду в колледж только благодаря взятке?
Несколько секунд все молчали, затем мама взяла вилку и сказала:
Милая, мы понимаем, что ситуация напряженная. Но это временно.
Правда? Мне так не кажется. Макс уставилась на отца. Поверить не могу, что ты это сделал. Кто угодно, только не ты!
Отец изменился в лице.
Это просто недоразумение, вмешалась мать, и поверь, скоро все разъяснится. Никто не нарушал никаких законов.
Недоразумение? Макс перевела взгляд на мать. Ты хочешь сказать, что папа не пытался купить мне место в Принстоне? И ФБР все это придумало?
Родители посмотрели друг на друга. Оба молчали.
Значит, получается, сказала Макс, что он разрушил мою жизнь а заодно и вашу, обеспечив мне место в школе, куда я вообще не хотела поступать! Ха! Восхитительно, папа!
Принстон прекрасная школа, спокойно произнесла Пейтон, отложив вилку.
Какая, на хрен, разница? взвизгнула Макс.
Давайте немного успокоимся, а? сухо произнес Айзек. Мы все сейчас на нервах. Макс, милая, пожалуйста, не кричи на маму. А ты, Пейтон, хотя бы на время перестань рассуждать о радостях Принстона.
Он вновь повернулся к дочери.
Я понимаю, что тебе пришлось пережить. Это ужасно. Но пойми, пожалуйста: порой кажется, что наступил конец света (я полдня провел в тюремной камере и знаю, что говорю), а на самом деле это не так. Клянусь тебе, все наладится.
Макс горько рассмеялась.
Наладится? Интересно как? Меня выгонят из Принстона, и я наконец смогу поступить куда хочу? сказала она, даже не предполагая, что это может произойти, пока слова не слетели с ее губ.
Родители опешили.
Милая, ты умна и талантлива, у тебя большое будущее, рассудительно произнес отец. Мы все преодолеем, обещаю.
Мать кивнула. Макс уставилась в тарелку.
Спасибо, папа, дальше я сама. Все эти дурацкие россказни о преодолении трудностей восхитительны, но думаю, ты уже сделал больше чем достаточно. С меня хватит, сказала она, встала и, не дожидаясь ответа, убежала в свою комнату.
Глава 7
Всё как обычно
В самих трусиках не было ничего особенного: мягкий хлопок потрясающе красивого бирюзового оттенка с кружевной оборочкой. Они ничем не выделялись среди дюжины других трусиков разного цвета, лежащих в верхнем ящике комода бог знает сколько лет с того самого дня, когда Скай в приступе разочарования в неудобном нижнем белье изгнала из своей жизни стринги, бикини и тонги, заменив их надежно закрывающими все, что нужно, хипстерами. Не самое сексуальное белье, но хотя бы не уродливое. Скай обнаружила трусики на столе в прачечной: наверное, их оставила свекровь, Кэрол, прилетавшая в гости из Австралии в начале месяца.
Не может быть! потрясенно выдохнула Скай.
Чего не может быть, мамочка? прощебетала Аврора со своего наблюдательного поста на полу в коридоре. Девочка лежала на животе, подперев руками подбородок, и терпеливо дожидалась, когда Скай отведет ее на кухню.
Ничего, Бусинка. Пойди насыпь себе хлопьев. Я приду через минутку.
Скай вытащила из заднего кармана джинсов телефон: половина восьмого утра. Она знала, что все давно проснулись, и лучше поговорить о нижнем белье, чем о том, что мужа ее сестры арестовали на глазах у всей Америки.
Она напечатала сообщение в чате группы, куда входили мать и сестра: «Только что поняла: я ношу такое же белье, как Кэрол!!!»
«Ну и что?» ответила Пейтон.
«Ну и что?» Это все, что ты можешь сказать, когда я написала тебе, что ношу такое же БЕЛЬЕ, как моя свекровь?»
«Кэрол очень интересная женщина», написала Марша, их мать.
«Да, только ей шестьдесят восемь! Как я могу носить такое же белье, как она?»
«Я видела твои лифчики и трусики. Их трудно назвать бельем», написала Пейтон.
«Согласна», подключилась мама.
«Спасибо за поддержку».
«Меня больше интересует, как относиться к этому Гейб», написала Пейтон.
«Относится», исправила ее Скай.
Сестра, как обычно, проигнорировала исправление.
«Я хочу сказать, разве это не очаровательно: твой муж не против, что ты носишь такое же белье, как его мама?»
«Откуда Гейбу знать, какое белье у его мамы?» взбесилась Скай.
«Я сто раз тебе говорила: ты слишком стара для пяти дырок в ухе и слишком молода для трусов как у бабушки», продолжала Пейтон.
«Да еще это твое тату. Нехорошо», добавила Марша.
«Откуда ты знаешь?»
«Мама все знает».
«Я сказала ей четыре года назад, сообщила Пейтон. Она знает о морской звезде которая как будто выплывает из твоей задницы».
«Когда ты научишься ставить запятые?» поддела сестру Скай.
«Зато у меня морские звезды из задницы не выплывают», отбрила ее Пейтон.
Скай улыбнулась.
«Мне пора, написала Пейтон. Макс встала. Она до сих пор с нами не разговаривает».
«Так вам и надо!» напечатала мама.
«И кстати, эта морская звезда не выплывает оттуда, а заплывает туда» вспомнила Скай.
Подождав с полминуты, она поняла, что продолжения не будет, вздохнула и сунула телефон в карман. Потом сложила трусики свекрови в аккуратный квадратик и задумалась, не отправить ли их почтой.
Пойдем, Бусинка, сказала она, помогая дочке встать. Тебе пора одеваться на рисование.
Девочка упиралась и хныкала чуть больше, чем обычно, однако к половине девятого Скай все же удалось одеть и накормить ее. Хотя Аврора должна была каждое утро выполнить три дела: почистить зубы, заправить постель и одеться, в январе расписание начало давать слабину, а к первому февраля совсем развалилось. Единственное, что их спасало, неделю назад ей заплели новые косички, которые отнимали каждое утро не меньше четверти часа. Косички продержатся два месяца, и Скай вновь мысленно поблагодарила двух ангелов из салона, специалистов по афроприческам. Сама Скай так и не научилась это делать, хотя просмотрела кучу видеоуроков и даже посетила несколько занятий офлайн.
Папочка! завизжала Аврора, когда на кухне появился Гейб с влажными после душа рыжими волосами.
Его наряд легкий блейзер с замшевыми заплатками на локтях, узкие джинсы и сникерсы одинаково хорошо вписывался и в студенческий кампус, и в офис частной архитектурной фирмы, где он был одним из партнеров.
Как поживает моя любимая девочка? с очаровательным австралийским акцентом спросил Гейб, стащив из Аврориной тарелки клубничину и прихватив из резной деревянной вазы на кухонном острове яблоко.
Сегодня суббота! объявила Аврора. Почему ты идешь на работу?
Ты ведь знаешь, я проектирую дома́. Люди, которым нужен дом, свободны только сегодня, поэтому я еду в офис.
Можешь по пути забросить ее на рисование? спросила Скай. Я обещала заглянуть к маме и уже опаздываю.
Прости, дорогая, я спешу.
Гейб чмокнул ее на прощание, проведя трехдневной щетиной по щеке.
Что тебе стоит: каких-то две минуты.
Он поднял голову и сощурил голубые глаза.
А тебе? Марша может подождать, а клиенты нет.
Просто я не одета, сказала Скай. И у меня не останется времени зайти домой, когда я ее отвезу.
Перестаньте ссориться! Аврора заткнула уши руками.
Мы не ссоримся, милая, а обсуждаем, сказал Гейб, выразительно посмотрев на жену.
Ладно, я ее отвезу, сдалась Скай. Побежала одеваться. Сейчас спущусь. Аврора, солнышко, обувайся.
На этот раз Гейб поцеловал ее в губы.
Держи меня в курсе, что там у Пейтон. Я позвоню Айзеку после обеда.
Скай кивнула и начала подниматься по лестнице. Если идти в душ, Аврора неминуемо опоздает, поэтому она заправила любимую футболку с судьей Рут Гинзбург в джинсы и влезла в биркенштоки с цветочками. Побрызгала корни волос сухим шампунем и недовольно фыркнула, заметив белую пыль на футболке. Кое-как почистившись, скрутила волнистые каштановые волосы в пучок, оставив несколько прядей вокруг лица.
Когда она спустилась, Гейба уже и след простыл.
Смотри, мамочка, тетя Пейтон! указала Аврора на телевизор в общей комнате, как всегда по утрам. Какие у нее красивые волосы! И платье.
Скай посмотрела на экран. Это и вправду была Пейтон. Она сидела рядом с клоуном-соведущим, которого все считали неотразимым, и выглядела как идеальная новостная журналистка: выпрямленные светлые волосы подстрижены в аккуратный боб чуть выше плеч, изумрудно-зеленое платье с консервативным вырезом-лодочкой, безупречный макияж, подчеркивающий сверкающую белизну улыбки, которая стоит дороже, чем машина.
Скай выключила телевизор, пока Аврора не успела понять, что Пейтон сегодня утром не в эфире: отрывок из прошлой передачи входил в репортаж об аресте ее дяди.
Через минуту выходим. Возьми сумочку с перекусом и обувайся, пожалуйста. И не забудь свои рисунки.
Сцена на парковке перед начальной школой Абингтона никогда не переставала удивлять, даже в субботнее утро. В будние дни медленная, спокойная процессия «лендроверов» и «тесл» оставляла чисто вымытых, модно одетых детей на попечение молодых, доброжелательных, почти пугающе привлекательных учителей, каждый из которых мог похвастаться дипломом престижного университета. Идеальное совершенство картины продолжалось внутри, где юные ученики изучали математику на интерактивных досках и получали индивидуальные рекомендации по чтению от высококлассных специалистов. В течение дня они пользовались обширной школьной библиотекой, обедали органической едой местного происхождения в залитом солнцем кафетерии и играли на красиво оформленной площадке, разработанной лучшими экспертами по детскому развитию. Физическое воспитание, искусство, музыка, программирование, иностранные языки, хор, ученическое самоуправление чем только не занимались ученики в возрасте от пяти до десяти лет! И это муниципальная школа. Скай вспомнила обшарпанную начальную школу, куда ходили они с Пейтон в Ланкастере, с разнокалиберными партами и раздражительными учителями. Почти шесть лет, начиная с подготовительного класса, школьный обед Скай состоял из соленых маисовых лепешек, намазанных плавленым сыром, пластикового стаканчика с мандариновым компотом и мультивитаминного сока в пакетике. Никто этого не замечал. Никто об этом не говорил. Всем было пофиг. А теперь, тридцать лет спустя, она отправляет свою дочь в школу, где матери составили петицию нет, кого она пытается обмануть, организовали целое движение за то, чтобы йогурт «Йоплейт» в столовой заменили на «Сиггис», в порции которого содержится на два грамма меньше сахара, а стоит он в пять раз дороже.
Аврора выбралась с заднего сиденья «субару» и помахала Скай.
Я люблю тебя, Бусинка! Веселого урока. Заеду за тобой перед ленчем, сказала Скай и проводила взглядом дочь, вприпрыжку пустившуюся к главному входу.
Ей никогда не нравился Парадайс, слишком «белый» и состоятельный, но как и многие семьи, мечтающие вырваться из города, они с Гейбом в конце концов приняли решение, основываясь на главном критерии: школы. Никто не посмеет обвинить их в нежелании дать своему ребенку самое лучшее.
Чтобы добраться до дома матери в Уайт-Плейнс, Скай пришлось проехать через центр Парадайса, состоящий из двух пересекающихся улиц, которые местные называли «Виллидж». С первого взгляда «деревня» выглядела как типичный городок где-нибудь в Новой Англии: узкие улочки, старомодные фронтоны, мощенные неровными булыжниками тротуары с деревьями и скамейками. Часы работы лавочек и меню ресторанчиков на мольбертах перед входом, столики бистро в парижском стиле с цветами в горшках, почти возле каждого мазазинчика миска с водой для шоколадных лабрадоров и золотистых ретриверов, гуляющих с хозяевами. Но за симпатичными фасадами скрывался совсем другой мир, где кассирша из канцелярского магазина носит кольцо с бриллиантом за пятьдесят тысяч долларов, а стол сапожника заставлен чемоданами от «Гуччи» и лабутенами. Шестнадцатилетние дети безуспешно упражнялись в параллельной парковке своих «лендроверов» под голосившую из новейших звуковых систем Ариану Гранде. На каждую пекарню и магазин детской одежды приходилось с десяток дизайнерских бутиков: «Тиффани», «Винс», «Тиори», «Джои», «Элис+Оливия», «Рэг энд Боун». Присутствовал даже небольшой уютный филиал «Сакс Пятая авеню», а на самой окраине новенький салон «Тесла». Приехав в «Виллидж» по делам или на чашку кофе, Скай по-прежнему не могла понять, как здесь оказалась.