Александра Поздеева
О личном
Письмо автора.
Этот сборник изначально я писала для того, чтобы убить свое время с пользой и все же решить для себя: чем бы я хотела заниматься в ближайшее время. В моей жизни меняется все на 360 градусов и от того было не понятно, что же мне делать дальше. «Продолжать тренировать во имя денег или все же отдаться в руки провидению и продолжать заниматься творчеством?» таков был вопрос на протяжении нескольких месяцев.
И вы представляете! Сама жизнь меня отводит от сценария: «ударимся снова в мир спорта» и приводит к другому сценарию. После того, как я сделала выбор в пользу творчества, то в сценарий начали приходить новые действующие лица, а лично я ощущаю себя собой. Сумасбродным истероидом, что честно говорит о желании внимания от других людей.
Сборник, который вы сейчас читаете это мое видение, ощущение и мысли о мире, а также своем месте в нем. Понравится вам или нет об этом я узнаю позже, но очень прошу каждого читателя помочь мне стать лучше! Комментируйте, высказывайте свое мнение, пробудите свою фантазию и подумайте:
«А как бы я закончил(а) этот рассказ?»
И, конечно, живите! Будьте счастливы! Я вас сильно обнимаю! Саша.
29.10.2022. Подписывайтесь на мои социальные сети: Inst @antinomyss
Кошка
Свой дневник я начал писать еще издавна. Дневник носил характер успокоительный. Я записывал в него свои мысли, разочарования и, слава богу, достижения. Молодому уму сложно справиться с наплывом информации, что витает в воздухе и подталкивает к отнюдь неоправданным действиям. Ведь столько соблазнов вокруг! Красивые женщины, словно кошки, мягко обвивающие шею, а потом вонзающие в нее свои острые когти. Выпивка, сравнительный анализ своей жизни с жизнью других и, как это часто бывает у думающих людей, не в свою сторону. Сравнивать и достижения, и поражения и даже любовь особенно в ходу у молодежи. «Вон, у Таньки с Вадимом такая любовь! Он ее на руках носит, а она ему такие борщи дома варит! Не перечит! Словом, идеальная жена» говорил я в свои двадцать лет. Мечтал найти такую же женщину, но нашел другую, не похожую на Таньку из университета.
Она была тоненькой, с длинными темными волосами, завинченными в кольца. От ее волос всегда несся тонкий аромат мяты, словно она каждое утро ходила на луг и втирала эту траву себе в корни. Глаза были у нее зеленые, кошачьи. Походка была соответствующей: грации ей было не занимать. Каждую нашу встречу она тихо подкрадывалась ближе ко мне, а затем запрыгивала на меня как на добычу, будто я та самая золотая антилопа. Как звали ее? Не имеет значения, иначе будет совсем горестно вспоминать
Познакомились мы с ней в одном из парков столицы. Прогуливалась она виляя бедрами вправо и влево, а я подбежал к ней галопом, пленившись магией плавных форм. Ей было двадцать лет, мне двадцать один. На дворе стояла ранняя осень. Я не писатель, а потому простите мне отсутствие клише, читающий человек.
И знаешь, человек, в тот день я словно взлетел до орбиты! Мне казалось, что эта девушка заранее знает о том, что я скажу в следующую секунду. В ее плавных движениях, смехе над моими шутками была только одна фраза: «я понимаю это. Вы, молодой человек, весьма предсказуем». Пришел я домой в эйфории и начал распевать на всю квартиру песню о любви из 60-х так, что моему соседу пришлось надеть наушники. Ее номер был написан на моей ладони, а мысль была только о ней и я решил этот номер не стирать.
Если этот номер сотрется, то моя любовь иссякла! А этого уж я не допущу! сказал тогда я.
Мы начали часто встречаться, обедать и ужинать. Я хотел ее видеть как можно чаще, рассказывать все то, что есть в моей душе и голове, а она не препятствовала этому. Была ли странность в том, что мы почти не говорили о ней? Возможно. Скорее более чем вероятно. Но мне так нравилось, что эти понимающие мою речь глаза с такой нежностью смотрели на молодого, горячего и неопытного меня, и я забывал про свои вопросы о ней. На каждое мое горе она наклоняла мою голову к себе и, гладя по голове, говорила:
«Я понимаю тебя, не переживай по пустякам».
На каждую мою радость она говорила:
«Я понимаю тебя и от этого мне радостно».
На каждую мою злость она говорила:
«Я понимаю тебя, давай решим это».
Я подчеркивал ее номер ручкой во все время наших первых встреч и разговоров, где меня понимали, а потом стал забывать. То ручки под рукой не окажется, то я останусь в баре и решу, что мне стоит не обращать внимания на такие пустяки, то мне к первой паре, а потом на работу. Словом, я стал забывать о номере и решил, что раз мы встречаемся теперь так часто, то стоит и забыть о нем! «Мы вместе, что же еще нужно для счастья?» говорил я одним из вечеров.
Утром следующего дня я почувствовал слабость, рядом со мной лежала моя кошка. Она обвила меня руками и тутя не почувствовал ничего. Раньше, когда мы виделись и расходились, я чувствовал эйфорию, жажду встречи, а теперь, когда она лежала рядом со мной я не чувствовал ничего. Мы, помню, в тот день начали завтракать, я опять рассказывал свою неудачную историю с работы и она мне сказала:
Я понимаю тебя, все будет хорошо.
И в этот момент мне стало как-то противно. Это идиотское: «я понимаю тебя!». Ведь речь шла о любви, о чувстве, а не о простом: «я понимаю»
Расспрашивай она меня дальше я бы нагрубил ей тотчас, но она почему-то решила промолчать. Дальше все пошло как снежный ком. Я придирался ко всему: ее немытой тарелке после макарон, ее долгому подкрашиванию ресниц, даже к ее походке придирался! Ты только представь, человек, каким глупцом я был! Она очевидно расстраивалась. Говорила, что не любит сразу после себя мыть посуду, что красить ресницы ей доставляет удовольствие, а крутит тазом она потому что походка была ее природой, фирменным знаком отличия от толпы просто красивых женщин. Я не понимал этого и с ужасом наблюдал каждый раз восхищенные взгляды мужчин, которые не знали про ее дурацкие немытые тарелки, а лишь смотрели в ее глаза и на ее бедра. И это при живом-то мне! Я устраивал скандалы, делал ей больно, а в один момент сказал:
Я не понимаю тебя! Не говори мне, что вся эта чепуха доставляет тебе удовольствие! Либо ты изменишься, либо мы расстанемся, вопреки моему сильному чувству к тебе! сказал я, стукнул по столу и вышел из квартиры.
Наверное она плакала, а может быть и нет. Я тогда пришел домой катастрофически пьяным и не заметил, как в моей постели не оказалось моей кошки. Проснувшись утром я потрогал место рядом, а оно было холодным. Я побежал на кухню, надеясь, что зеленые глаза встретят меня и накинутся на мое наполовину безжизненное тело, но вот беда: кухня была пуста, а на столе лежала записка.
«Кошки удивительные существа! Они чувствуют твою боль, излечивают раны и громко мяукают твоим достижениям, но когда их садишь в клетку из непонимания их шалостей, то они уходят за порог дома. Кошкам нужна свобода и эту свободу нужно понимать».
Она ушла, испарилась на своих подушечках в пространстве. Я долго искал ее в том парке, где мы встретились впервые, в том ресторане, что обедали и ужинали, даже в том месте, куда провожал ее домой. Я жутко злился на нее годами, говорил гадости, а вчера, сидя у дома, я встретил рыжего кота и тут же вспомнил фразу:
«Кошкам нужна свобода и эту свободу нужно понимать».
Сейчас я далеко не молод и пишу я этот дневник просто лишь для того, чтобы хоть кто-нибудь открыл эту страницу и прочитал:
Любовь и счастье в любви это когда тебя понимают. Тебе не нужно объяснять, почему и для чего ты действуешь, говоришь, злишься или радуешься. Тебе лишь нужно услышать или сказать: «я понимаю тебя».
Москва. 2022 год. Серия книг: «о личном».
Мои социальные сети: @antinomyss Instagram (Запрещенная в России социальная сеть).
Двадцать четыре года не предел
1.
Некогда мне было 7 лет. Было это не так давно, но когда это «не так давно» наступило, я понял, что прожил двадцать четыре года. Мудрость не обременила, но все же я вошел в ту стадию человеческой сущности, когда ты начинаешь ощущать себя по-настоящему. Вот и я ощутил, что со мной произошло.
Когда-то в детстве.
Летний вечер обладает удивительным свойством незаметно убирать минуты счастливых моментов. В один из таких вечеров мы с ребятами играли в футбол. Вокруг нашей площадки стояли хрущевки, защищая своими стенами и желтым светом окон от звуков городской суеты.
Пинай сюда мяч! кричал Никита, мой друг и сосед из соседнего подъезда.
Я пнул мяч с силой, на которую только способна нога семилетнего ребенка. Он пролетел сквозь воздух и ударился о ноги Никиты, звуча глухим хлопком. Никита повел мяч к воротам, еще двое человек пытались забрать его и повести к нашим воротам. Походило это на беспорядочные догонялки и игру в горячую картошку одновременно. Еще минута и мяч в воротах наших с Никитой противников!
Ура! Мы выиграли! кричал я.
Ну ничего, мы еще посмотрим, кто круче играет, говорили наши соперники.
Вдруг из окна крикнули:
Никита, пора домой! «И другу твоему тоже!» сказала мама моего напарника. Он взял свой мяч, и мы пошли в сторону дома, где нас ждали родители.
Вот бы катать мяч целый вечер! Это же свобода! А то чуть сразу солнце за деревья и сразу домой, уроки учить, да спать ложиться, сказал я.
В этот момент мы подошли к его подъезду, и я с улыбкой на лице я сказал:
Ну что? Завтра играем?
Давай! «Нужно навалять этим ребятам еще раз!» сказал Никита.
Юность.
Я сидел в кабинете, где было три окна. Вокруг меня стояли растения: папоротник, со свисающими листьями, какой-то цветок похожий на монстра и одинокий фикус. Шел урок, на котором мы слушали о грибах и отпускали шуточки на эту тему. Наша тучная учительница закатывала глаза и говорила:
Я сказала что-то смешное, Шишкин?
В этот момент, задние парты, за которыми сидел и я прорвало на смех, класс заполнился гоготанием. Учитель продолжила:
Хорошо, раз так смешно, то вы можете выйти, посмеяться, а после этого пройтись на второй этаж в кабинет директора. Встали и вышли из кабинета!
Поднялся я, сосед по парте и тот самый «Шишкин. Мы втроем вышли из кабинета, хлопнув дверью.
Сейчас бы за шутки к директору отправлять сказал сосед по парте.
Согласен! Быстрее бы уже закончить эту школу, чтобы чувствовать настоящую свободу! сказал я.
Да, надоела мне эта тюрьма для подростков! «Я и без того все знаю», сказал Шишкин.
А давайте уйдем? Попросим одноклассников забрать наши вещи? «Нас ведь все равно выгнали оттуда?» сказал я.
И вправду! Пойдемте на улицу, у меня кое-что есть, сказал сосед по парте.
Что? спросили в один голос я и Шишкин.
Узнаете.
Мы вышли на улицу. На дворе стояли майские дни; теплый ветер обдувал лицо и шептал: «скоро лето». Пройдя калитку, мы вышли на аллею, где росли липы, тополи и дубы. Они стояли в ряд и тени от их листвы падали на асфальт, делая его пятнистым, словно леопард. Пройдя мимо деревьев, мы повернули за угол; там была трансформаторная будка, за которой все собирались после уроков и курили.
Будете? «У меня есть парочка сигарет», сказал мой сосед по парте.
А давай! сказал Шишкин, ты откуда их взял?
Брата попросил купить. Он говорит, что я должен перебеситься, а мне в кайф! и сосед по парте втянул дым и выдохнул сероватый клубок. Пахнуло табаком, гарью и еще чем-то непонятным. Шишкин тоже взял сигарету, но затянувшись закашлял.
Ты будешь? сказал сосед по парте.
Нет, спасибо, не очень-то хочется, сказал я.
Слабак, получается, сказал сосед.
Я не слабак, ответил я.
Слабак, слабак! Мамочку боишься?
Да не боюсь я мамочку! сказал я.
Докажи! Затянись пару раз!
Я посмотрел на него и чувствовал, как во мне вскипает злость. Правда больше злости во мне вскипал страх, потому что я действительно боялся: «а вдруг узнает мама?». Шишкин протянул свою недокуренную сигарету, и я затянулся во все легкие. Выпустив дым, я почувствовал, как тело начало тяжелеть, а голова пошла кругом. Я затянулся еще раз и перед моими глазами поплыл сосед по парте, тело все больше расслаблялось. Третья и четвертая затяжка прошли по наитию. Я докурил сигарету, выбросил ее на землю и затоптал ногой.
Мужик! сказал мне сосед по парте.
Мужик! сказал Шишкин.
Возвращаясь в школу, я чувствовал, как мне сложно передвигать ногами, но еще больше я чувствовал запах сигарет на мне. Пройдя по коридорам, мы оказались около того самого кабинета биологии и увидели, как собираются наши одноклассники. Мы позвали одного из них и попросили забрать наши рюкзаки. Забрав рюкзаки к нам подошел один одноклассник и сказал:
Она в курсе, что вы не ходили к директору. Сейчас собралась звонить родителям.
Вечером меня ждала мама и подойдя к ней она спросила:
Ты куришь?
Из-под ног ушла земля, а к лицу прильнула кровь. Я ответил:
Нет, с чего ты взяла?
Тебя видели сегодня возле школы, как ты смолишь вместе с двумя пацанами из твоего класса, сказала мать, ты понимаешь, что меня вызывают в школу не только потому, что ты не пошел к директору и сбежал с уроков, но и потому, что ты сбежал с уроков чтобы покурить!
На ее лице я видел печаль, она была явно расстроена. Я продолжил:
Мам, забудь, все нормально.
Нормально?!
Перестань, мама! «Ты не понимаешь!» сказал я.
Ах это я не понимаю? сказала она возмущенным голосом.
О боже мой! крикнул я и вышел из квартиры захлопнув дверь. Долго бродил я по переулкам возле дома, рассматривал наши хрущевки и решил расслабиться. Увидел крохотный магазин, похожий на шайбу и купил сигареты. Вдохнув в себя черный дым, я почувствовал тяжесть в ногах и головокружение.
Какова же свобода! сказал я и пошел обратно в сторону своего дома.
Пока я шел, то сорвал кучу листьев, пережевывая их и выплевывая на землю. Зашел домой и снова услышал возмущенный голос мамы:
Как ты смеешь выходить из дома, пока я разговариваю? Теперь ты после школы сразу идешь домой, никаких гулянок! Ты под домашним арестом! сказала она.
Ну мам! сказал я.
Не мамкай, а готовься к проверкам всех щелей в твоей комнате. Я буду тщательно следить, чтобы сигарет не было в этом доме, сказала она, марш в комнату!
Я начал говорить про себя:
«Господи, как мне это все надоело! Лучше бы не приходил домой. Вечно это ограничение свободы! Вот уйду от них, и взмолятся о том, чтобы вернулся назад!»
То время, когда подростки становятся взрослыми.
Мокрые листья лежали под ногами, лужи вибрировали от шагов толпы, громко смеющейся около входа в метро. На улице стояла серость и мало мне этого вида каменного города! Так еще и ветер залетал под воротник, остужая мое тело. Я шел в университет подавленный, желающий только одного: лечь спать.
Прошло полгода, как я уехал в другой город от родителей. Сначала у меня была эйфория.
«Наконец-то я один и могу делать что захочу!» думал я.
Правда, в том, что то, что я хотел делать никак не увязывалось с реальным положением дел. Пару раз в неделю я выходил на работу, чтобы родительская шея мало-помалу опустела от моих ног. Я долго сидел в университете на занятиях, словно понимал все то, что нам говорили. По приходу домой я сливался в единое целое с диваном, смотрел в телефон и не делал ничего; сил моих не хватало. Друзей я еще не нашел и более того, начал скучать по материнскому дому до такой степени, что каждый раз хотелось сбежать обратно в нашу хрущевку. «Свобода» оказалась не той, что я себе представлял, все больше я хотел запереться, закрыться и спать, прожигая минуты во снах по шестнадцать часов в сутки.
Я познакомился с девушкой, какое-то время даже мне было легче. Я приходил домой, голова моя ложилась на ее мягкие ноги и это скрашивало мои будни. Правда, чем дольше мы жили вместе, тем больше замечали глобальных различий и дыр, которые невозможно залатать. Из-за того были ссоры и непонимание, будто каждый из нас кричит с противоположного маяка.