Глава 7
Фентон гнала машину на полном газу. Изношенная подвеска нещадно скрипела и повизгивала. Двигатель тарахтел как бешеный. Коробка передач выла. Из выхлопной трубы извергались темные клубы дыма. Фентон то и дело вертела баранкой туда-сюда, но при этом умудрялась все время ехать прямо. Я старался не отрывать от дороги глаз, но минут через десять она поймала-таки мой быстрый взгляд на ее ногу.
СВУ, сказала она. Растяжка. В Афганистане.
Ага, понял. Самодельное взрывное устройство. Этот термин мне очень не нравился. Он появился во время Второй войны в Персидском заливе, и все стали его широко употреблять. Небось придумал его какой-нибудь правительственный чинуша по связям с общественностью, вообразив, что оружие повстанцев от этого станет казаться этакой самопальной штуковиной. Кустарщиной, в общем. Типа примитив, не стоит и внимания обращать. К ним и стали все относиться как к кустарщине, по-быстрому и тяп-ляп сварганенной малограмотными дехканами в подвалах и пещерах. А на самом деле все было наоборот. Я-то знал это не понаслышке. Много лет назад я оказался в одном из районов Бейрута, когда туда ворвался, сломав ворота, самосвал, груженный двенадцатью тысячами фунтов взрывчатки. В тот день погиб двести сорок один моряк и один морской пехотинец. А в результате еще одной подобной атаки погибло пятьдесят восемь французских воздушных десантников. И чем дальше, тем все становилось хуже. Изготовители бомб получили доступ к сложной электронике. Дистанционным взрывателям. Инфракрасным пусковым устройствам. Бесконтактным датчикам. Они стали искусными специалистами в области ориентации. Маскировки. Стали еще более злобными. Жестокими. Вместе с гвоздями и кусочками металла, рвущими человеческое тело на части, они теперь регулярно загружают в свои взрывные устройства бактериальные возбудители болезней и вещества, противодействующие свертыванию крови. И после взрыва, даже если кто и остался в живых, он, скорее всего, умрет от потери крови или какой-нибудь страшной болезни.
Я отбросил эти невеселые мысли в сторону.
Служила в армии?
В шестьдесят шестой группе военной разведки, кивнула она. В Германии, под Висбаденом. Но это случилось потом, когда я уже не носила военную форму. Так что награды «Пурпурное сердце»[10] мне не досталось.
Пошла в частную военную компанию?
Только не я, покачала она головой. Эти парни меня раздражают. Назови меня чокнутой, но я не считаю, что воевать надо ради наживы.
А ради чего тогда? Не так уж много гражданских едут в Афганистан.
А вот я отправилась. Но это длинная история. Потом как-нибудь расскажу. Лучше ты расскажи о себе. Как здесь оказался бывший военный полицейский? Да еще пешком притопал. Как очутился именно в этом городишке, именно на этой дороге?
Это тоже долгая история.
Надо же. Тогда я тебя прямо спрошу. Ты что, в бегах? Скрываешься от правосудия? Или просто бродяга?
Ответил я не сразу. Вспомнил последний город, где побывал. Техас. И который покинул накануне утром. Причем спешно. Там со мной случилась одна маленькая неприятность. Закончившаяся пожаром. Разрушением здания. И тремя трупами. Но без большого для меня риска и нежелательных последствий. Словом, ничего такого, о чем ей надо было бы знать.
Нет, я не в бегах, просто ответил я.
Ты только ничего не подумай такого если бы это было так, я бы тебя не осуждала. Тем более после того, что я на твоих глазах выделывала сегодня. Но вот повязать Дендонкера для меня очень важно. Это все, что у меня сейчас осталось. И если мы собираемся это сделать, это будет опасно. Значит, мы должны доверять друг другу. Поэтому я должна знать. Почему ты здесь оказался?
Да особой причины не было. Я пробираюсь на запад. Сюда меня подбросил один человек. Но ему надо было ехать обратно, на восток, вот я и вышел.
Вышел? Или тебя попросили выйти?
Вышел.
И ты так торопился, что оставил у него все свои вещи? Да брось ты. Говори, что случилось на самом деле.
У меня нет вещей. И вообще, я мог бы и дальше ехать с этим человеком. Он даже сам просил меня об этом. Но я не люблю возвращаться. Мне нравится двигаться только вперед. Вот я и вышел.
Ладно. Давай по порядку. Нет вещей, говоришь? Ты это серьезно?
А зачем мне они? Сумки, портфели. Что мне в них класть?
Погоди, рискну сделать предположение навскидку ну не знаю ты идешь по проселочной дороге неизвестно куда тебе нужна, скажем, одежда? Белье? Туалетные принадлежности? Личные вещи?
Все свое ношу на себе. Туалетные принадлежности есть в любой гостинице. Личные вещи у меня в карманах.
У тебя что, только один комплект одежды?
А сколько надо?
Ну, не знаю Хоть еще какую-нибудь сменную. Что ты делаешь, когда она станет грязной?
Выбрасываю и покупаю новую.
Это же неэкономно. И непрактично.
Отнюдь.
Но почему не пойти и постирать?
Не люблю стирать. Не люблю прачечных.
Так ты, выходит, у нас бомж.
Называй как хочешь. Мне не нужен дом, от него мне никакой пользы. В данный момент. Может, когда-нибудь он у меня появится. Может, и собаку заведу. Семью. Но не сейчас. И не скоро.
Так чем же ты тогда занимаешься? Просто скитаешься по стране?
В общем, да.
И как? У тебя есть машина?
Никогда не испытывал в ней нужды.
Предпочитаешь попутки?
Да мне все равно. Иногда и на автобусе.
Ты ездишь на автобусе? Серьезно?
Я не стал отвечать.
Ну ладно. Вернемся к тому человеку, который подвозил тебя утром. С чего это он вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов?
Захотел купить какой-то старый британский спортивный автомобиль. Он ездил в Техас покупать другую машину. Но передумал. Продавец хотел ему втюхать какую-то лажу. Он говорил что-то, кажется, про номера, которые якобы не подходят. Не знаю, почему это так важно. Да я в машинах не очень В общем, он поехал обратно, в сторону дома. Куда-то в Западную Аризону. Захотелось выпустить пар. Выговориться. И нужен был слушатель. Вот и подобрал меня. Возле мотеля недалеко от Эль-Пасо.
Минутку. Мы сейчас далеко от маршрута на запад через Эль-Пасо.
По радио сказали, что на шоссе I-10 какой-то затор. Авария со множеством автомобилей. Вот он и поехал в объезд по небольшим дорогам. Срезал через юго-западный угол Нью-Мексико. Все время ехал вдоль границы штата Аризона. Потом у него зазвонил телефон. Звонила жена. Нашла, где купить другую подержанную машину. На этот раз в Оклахоме.
Но ты хотел все время ехать на запад. Зачем? Что там хотел найти?
Тихий океан.
Не врубаюсь.
Можешь назвать это блажью. Я был в Нэшвилле, штат Теннесси. Там есть одна группа, мне нравится их музыка. Я послушал их в парочке клубов, а потом, когда уже выходил из города, мимо пролетела какая-то странная птица. Сначала я подумал: пеликан. Но ошибся, хотя при этом на ум пришел остров Алькатрас[11]. А отсюда вот тебе и океан.
И ты подумал, что эта дорога приведет тебя к океану?
Нет. Мне надоело ждать, когда еще кто-нибудь подбросит. И пошел пешком. И увидел гигантское каменное сооружение возле дороги, а на нем стрелка, которая указывала в эту сторону. Какой-то обелиск. Или монумент. Он был покрыт резьбой и затейливыми узорами. И мне стало любопытно. Я подумал, мол, если тут такой изысканный указатель, какой же тогда будет город?
Сейчас сам все увидишь, сказала она. Мы уже почти приехали.
Глава 8
От покинутого нами пункта «Дерево» дорога медленно шла в гору. Как раз в эту минуту мы въехали на вершину подъема, и перед нашим взором предстал город. Он раскинулся внизу и находился где-то в полумиле от нас. Виднелись группы строений со светлыми оштукатуренными стенами и терракотовыми крышами. Разобраться в планировке было довольно сложно. Похоже, город состоял из двух неправильных овалов. Они частично перекрывали друг друга, как круги диаграммы Венна[12], выполненные дрожащей рукой ребенка. Дома в левом сегменте были явно пониже. По большей части одноэтажные. Стены у них выглядели погрубее. И разбросаны по территории они были более хаотично. В другой же части города здания были повыше. Расположены более упорядоченно. И распределены по площади более равномерно. А в центре здания были еще выше. Отчетливо были видны арки, лепнина, внутренние дворики. Возможно, здесь располагался район с муниципальными учреждениями. А также барами, ресторанами и прочими заведениями такого рода. Если, конечно, они вообще существуют в этом городе.
В дальней части города из земли торчали вверх высокие металлические столбы; это ограждение тянулось с востока на запад, насколько хватало глаз. Оно казалось незыблемым. Вечным. И очень неприветливым. Концы столбов были заострены, стояли они друг от друга довольно близко. Я догадался, что за этой оградой начинается территория Мексики. Внешне она ничем не отличалась от земли по эту сторону, принадлежащей США. Уклон снова пошел в гору и продолжался несколько сотен ярдов. Территория здесь, как и всякая ничейная земля, была не застроена. Потом на самом верху подъема снова пошли дома. Я увидел еще один ряд протянувшихся далеко вперед светлых оштукатуренных стен и терракотовых крыш.
Ну, что скажешь? спросила Фентон.
Кажется, чего-то мне здесь не хватает.
Дендонкер совсем недавно приказал убить Фентон. В штате сотрудников у него есть еще не менее трех человек. Фентон рассказывала о нем как о втором Аль-Капоне, только с какой-то безумной придурью. Значит, логово его должно иметь достаточно высокий уровень преступности. Крышевание бизнеса. Наркотики. Проституция. То есть обычный набор. Но городишко уж слишком похож на сонный и тихий омут. Этакий санаторий, где легко избавляются от бессонницы. Я бы очень удивился, узнав, что у них в магазинах существует мелкое воровство.
А где родился Дендонкер, здесь? спросил я.
Фентон ничего не ответила. Видно, думала о чем-то своем.
Дендонкер родился в этом городе? повторил я вопрос.
Что? отозвалась она. Нет. Он родился во Франции.
Значит, из всей территории Соединенных Штатов, а может, и всей Земли он выбрал для постоянного жительства именно это богом забытое место. Интересно почему? И что еще ты о нем знаешь?
Не так много, как хотелось бы.
Фентон какое-то время молчала, вперившись взглядом в дорогу, потом как бы снова вспомнила мой вопрос.
Ну хорошо, заговорила она. Его полное имя Ваад Ахмед Дендонкер. Отец его немец. Мать ливанка. До восемнадцати лет он жил в Париже, закончил там среднюю школу, потом его приняли в Пенсильванский университет. Судя по слухам, мальчик он был талантливый. Закончил бакалавриат, стал писать диссертацию, чтобы получить степень в области инжиниринга, но через полтора года бросил. Снова вернулся во Францию, пару лет болтался по всей Европе, Ближнему и Среднему Востоку, а потом я потеряла его след. И до две тысячи третьего года не могла найти о нем никаких сведений, как вдруг он снова вынырнул в Ираке. Пристроился к военным организациям толмачом, решалой, посредником. Потом в две тысячи седьмом году, чтобы спасти всех этих ребят от возмездия, правительство запустило программу отправки многих из них в Штаты. Дендонкер подал заявление в мае две тысячи восьмого. Проверка данных производилась довольно тщательно, процесс затянулся, и визу он получил только в апреле две тысячи десятого. Правительство определило его в штат Джорджия, в городок под названием Гуз-Нек, и пристроило на фабрику по переработке кур. Он особенно не высовывался, не лез куда не надо. Его табель выхода на работу был идеален. Довольно много путешествовал, но только в Континентальных штатах, много времени проводил в библиотеке. Прошел год, он уволился и переехал сюда.
Проехав первые два здания, Фентон повернула налево, вырулила на окраину городка и продолжила путь по лабиринту извилистых улочек.
Нежелание всю оставшуюся жизнь резать головы бедным курочкам понять еще можно, сказал я. Но непонятно вот что: почему он выбрал именно это место?
На этот счет у меня есть кое-какие соображения, отозвалась Фентон.
Она проехала через арку во двор, превращенный в автомобильную стоянку.
Сразу после прибытия сюда Дендонкер открыл свое дело, продолжила она. Втихаря. Владеет им через полдюжины подставных компаний. А это подразумевает строжайшее соблюдение секретности. Отсюда следует, что он очень не хочет, чтобы его операции привлекали к себе внимание. Этот город идеальное место для таких штучек. Существует как бы сам по себе, спрятался где-то у черта на куличках, дорога сюда есть, а дальше нет тупик. Жителей с каждым годом становится все меньше. Местные поговаривают, скоро он вообще станет городом-призраком. Вдобавок на многие мили нет ни одного пункта пересечения границы. Вообще, ни официальных, ни неофициальных. Стоит вдоль границы забор, и больше ничего. Лет десять уже нет никаких сообщений о том, что где-то в нем появилась хоть одна дыра. Поэтому власти махнули на все рукой, их тут ничто не интересует. Повода нет, и слава богу.
А что за бизнес он здесь открыл?
Общественное питание. Компания называется «Голубая мечта».
Фентон сдала вправо и проехала до конца стоянки. Поставила машину на последнее место. Между матово-белым фургончиком и глухой стенкой, причем как можно дальше, чтобы ее джип был не очень заметен.
Ну и зачем ему понадобилось избегать внимания к своей особе? Старается не мозолить глаза санитарному инспектору?
Дело не в том, что он там у себя стряпает. И как. Главное для кого. Компания у него специализированная. В ней готовят еду для пассажиров авиалиний, но не рядовых. Только для частных самолетов. У Дендонкера контракты с полудюжиной владельцев. Еду фасуют его люди. Раскладывают в специальные металлические контейнеры, иногда по тележкам, в зависимости от количества. Доставляют в аэропорт. Загружают в самолет. А пустые контейнеры потом забирают. Иногда он предоставляет в полет бортпроводников и стюардесс.
А что, занятие вполне невинное. Люди, летающие на частных самолетах, тоже хотят есть и пить, как и те, кто летает экономклассом в «боингах». А Дендонкер скрывает свой бизнес, потому что у него, скажем, есть куча бывших жен, которые могут претендовать на его деньги. Или скромничает и не хочет платить налоги. Или же за этим его занятием стоит нечто совсем другое. Аэропорты, с которых взлетает большинство частных самолетов, совсем не похожи, скажем, на аэропорт имени Джона Кеннеди или на главный аэропорт Лос-Анджелеса. Проблемы, связанные с охраной и безопасностью, там минимальны. Как для пассажиров, так и для службы сопровождения и сервиса. Понятно, какие дополнительные возможности предоставляет такой бизнес человеку типа Дендонкера. И почему он хочет, чтобы его деятельность обращала на себя как можно меньше внимания.
Он может перевозить наркотики. Фентон заглушила двигатель. Драгоценности. Оружие. Да все, что угодно.
Доказательства есть? спросил я.
Пока одни только подозрения. Но небеспочвенные. Возьмем хотя бы мой первый день в команде Дендонкера. Меня послали подменить одну сотрудницу. В качестве стюардессы. Замену сделали в самую последнюю минуту. Она неожиданно заболела. Или просто знала, что ей предстоит. В целом все было очень паршиво. Нас было двое, и четверо пассажиров. Богатенькие придурки. Всю дорогу пытались нас лапать. Делали гнусные предложение насчет дополнительных услуг. Один просто тащился от моей ноги. То и дело старался ее пощупать. Мне очень хотелось заманить его в туалет и прибить там этой ногой до смерти. Даже еда не могла его отвлечь. Или выпивка. Вел себя просто похабно. А еда дорогущая, даже представить трудно. Икра «Коликоф альбино». Ветчина хамон иберико. Сыр пуле. Шампанское «Боёрл и Крофф». Бренди «Леконт секрет». Запасов там было не меньше тонны. Дюжина контейнеров. Причем крупных. И вот что интересно. Использовали мы только десяток. А к двум даже не притронулись.
Может, просто перестраховались, заказали лишнее. Или Дендонкер таким образом завышал счет.
Нет. Пока напарница была в туалете, я хотела заглянуть в эти лишние контейнеры, но они были опломбированы. Такими маленькими пломбочками. Свинцовыми, в виде шариков на коротеньких тоненьких проволочках. И припрятаны были под щеколдами. Я сама их едва разглядела. Тогда я проверила контейнеры, которые мы вскрыли. На них не было ни одной сорванной пломбы.