Но они выпустили герцога Орлеанского!
А полноте, Ленуар. Я и сам собирался снять с него домашний арест, на самом деле, ничего подобного его величество делать не собирался, но он всеми силами старался убедить себя и других, что до сих пор контролирует ситуацию.
Ваше величество, это ошибка! Герцог Орлеанский опять что-то затевает. Из провинции к нему вновь стекаются вооруженные люди. Ленуар с огромным трудом произнес эти слова. Он впервые в своей карьере возражал королю. До этого он лишь выполнял его приказания.
И что вы предлагаете?
Подчините мне Французскую гвардию и отдайте приказ разогнать толпу. Завтра же в Париже наступит порядок.
Нет, нет и нет, Ленуар! Я не дам пролиться крови в Париже.
Она и так прольется, ваше величество. Только вместо крови бунтовщиков прольется кровь ни в чем не повинных горожан.
И тем не менее, я запрещаю вам стрелять на улицах Парижа.
В таком случае, я не смогу защитить ни парижан, ни вас, ваше величество и я сегодня же подаю прошение об отставке.
Нет, Ленуар! Вы не можете меня бросить в такое сложное время!
Дайте мне войска, сир, и я спасу и вас, и Францию.
Не могу. Просите, о чем угодно, только не об этом.
Тогда прощайте, ваше величество.
Ленуар четко, по-военному, развернулся и зашагал прочь. Завтра же он передаст дела своему заместителю и навсегда покинет Париж. Ему здесь делать больше нечего.
***
9 июля Национальное собрание объявило себя Учредительным. 10 июля Учредительное собрание приступило к выработке Конституции. 11-го король вызвал к себе министра финансов. Когда Неккер вошел, король не сидел, как обычно, в кресле, а раздраженно расхаживал по кабинету.
Вы в курсе, Неккер, чем занимаются ваши депутаты, едва завидев министра, заговорил король.
Они не мои, ваше величество.
Вы же их все время защищаете! Так скажите мне: когда они займутся налогами?
Я не знаю, ваше величество.
Вы обещали мне, Неккер, что найдете слова для убеждения третьего сословия. Где ваши слова?!
Я ошибся, ваше величество и готов подать прошение об отставке.
Нет, Неккер! Это я даю вам отставку! У вас есть один час времени, чтобы собраться. После этого вас под конвоем выдворят за пределы Франции.
Благодарю, ваше величество, склонился в легком поклоне Жак Неккер и покинул кабинет.
«Благодарю, ваше величество, повторил про себя Людовик, я ему что, награду вручил? Или он ожидал более строгого наказания? Может, его нужно было в Бастилию заключить?».
***
Гонец с донесением об отставке Жака Неккера прибыл в отель маркиза де Монферрат в тот момент, когда возок с опальным министром в сопровождении двух верховых швейцарских гвардейцев отправлялся из Версаля. Новость была прекрасная, но несрочная. Все спокойно можно начать завтра.
На следующее утро, в воскресенье 12 июля маркиз вызвал к себе Лафайета и Сийеса. Заседания Учредительного собрания в этот день не было, и оба депутата свободно явились на вызов.
Монферрат усадил гостей за стол, накрытый легким завтраком, а сам прохаживаясь по комнате вещал:
Ну вот и все, господа. Наступил решающий момент. Король, наконец, дал отставку Неккеру.
Маркиз заметил, как оба депутата удивленно переглянулись и продолжил:
Не удивляйтесь, господа. Это прекрасный повод взять власть в Париже и по всей Франции. Конечно, лучше бы его величество заключил Неккера в Бастилию, но и так сойдет. Вот что вам предстоит сделать. Завтра с самого утра нужно принять несколько декретов Учредительного собрания. Во-первых, об образовании органов самоуправления в городе и каждом его районе. Далее необходимо при каждом таком органе создать отряды вооруженной милиции. Во-вторых, весь парижский гарнизон, включая гвардию и расквартированные здесь Прованский и Винтимильский полки преобразуете в Национальную гвардию. Возглавите ее вы, маркиз де Лафайет.
Да, мессир, согласно кивнул бывший генерал американской армии, только где взять оружие для милиции?
Тридцать тысяч ружей уже ждут своего часа в разных районах города. Когда закончите завтрак мы пройдем в мой кабинет, и я дам вам карту, где указаны все склады с оружием.
А порох и пули? уточнил Лафайет.
Ящики с пулями там же, а вот порох придется забирать в Бастилии.
Нам придется штурмовать Бастилию?
Не вам, маркиз. Бастилию должны штурмовать парижане. Нам не нужен военный переворот. Нам нужна народная революция.
Но как штурмовать крепость, не имея пороха?
Будем надеяться на благоразумие коменданта Бастилии. Думаю, ему достаточно будет огромной толпы под стенами тюрьмы и документа городской управы об открытии пороховых погребов. Вы позавтракали? обратился хозяин к обоим гостям
Оба ответили утвердительно, и он пригласил их пройти в кабинет. Там он вручил карту Лафайету и заговорил с Сийесом.
Вы, Жозеф, сегодня же пошлете сигнал первому звену о начале восстания по всем провинциям.
Сделаю, мессир.
И еще. У вас в ложе есть хороший оратор?
Найдется мессир, подумав о молодом подмастерье Камиле Демулене, ответил аббат.
Тогда уже сегодня его нужно отправить в сад Пале Рояля. Там, благодаря нашему «другу» герцогу Орлеанскому, ежедневно собираются толпы народа. Поставьте вашему оратору задачу призвать всю эту толпу к оружию.
А повод взяться за оружие отставка Неккера? с сомнением поинтересовался Сийес.
Не только это. Граф дАртуа стянул к городу войска немецких и швейцарских наемников и готовится утопить в крови весь Париж. Такой повод подойдет?
Это правда, мессир?
Что правда, аббат?
Про наемников.
То, что войска под Парижем правда. Будут ли они атаковать, не знаю. Это зависит от красноречия графа дАртуа: сможет ли он убедить короля отдать приказ войскам.
Тогда, думаю, двух этих поводов достаточно.
Тогда за дело, господа.
***
В саду Пале Рояля народ веселился. Выпитое вино будоражило кровь, бродячие артисты поднимали настроение, а доступные женщины позволяли сбросить бурлящую энергию.
Камиль Демулен вместе с двумя помощниками пришел в сад после полудня. Помощники сразу же растворились в толпе, готовясь выполнять функции провокаторов, а сам он взобрался на стол около одного из павильонов, сдвинув в одну сторону пустые глиняные кружки.
Свободные граждане Парижа! громко выкрикнул он, привлекая к себе внимание, и увидев, что ближайшие к нему люди обратили взгляды в его сторону, продолжил, знаете ли вы Жака Неккера?
Да, да знаем, поочередно крикнули оба провокатора.
Их крик несмело повторило еще несколько человек в толпе, и оратор продолжил:
Это он не давал королевскому окружению грабить народ, это он заставил короля созвать Генеральные Штаты. Это он не давал королю и графу дАртуа разогнать Национальное собрание. Достоин ли такой человек награды?
Да, да достоин, подали голос провокаторы.
Теперь уже больше половины собравшихся поддержали провокаторов мощным хором. К столу с митингующими подтягивалось все больше зевак, и все спрашивали друг друга, о чем толкует этот молодой человек.
Видя, что толпа прибывает, а о чем речь, не в курсе, Демулен, как мог громко, воскликнул:
Жак Неккер это герой в глазах народа! Согласны?!
Да!!! взревела толпа
Но герой в глазах народа, продолжил оратор, совсем не герой в глазах короля. Вы знаете, что сделал король?
Нет, нет не знаем, отрабатывали свою роль провокаторы.
Вчера он выгнал Жака Неккера и даже выслал из Франции.
Сначала по толпе прошел недовольный гул, потом народ подхватил затравку провокаторов и начал скандировать:
Позор, позор королю!
Я разделяю ваш гнев, свободные граждане Парижа, возобновил речь Демулен, когда крики стали стихать, но король на этом не успокоился. Он окружил Париж иностранными войсками, и они скоро будут в городе. Они придут нас убивать. Позволим ли мы убить нас, как баранов?!
Нет!!! Не позволим!
Тогда к оружию парижане! Защитим себя, своих родных и свой город!
К оружию! подхватил народ.
Забирайте оружие в ружейных лавках, отбирайте у полицейских и стражников на заставах, захватывайте в полицейских участках. И пусть каждый, кто с нами, прицепит себе на шляпу или на грудь зеленый лист, как символ свободы.
Демулен сорвал с дерева и приколол на шляпу зеленый лист, и толпа тут же кинулась к деревьям обрывать листья.
А теперь вперед! За оружием!
Толпа рассыпалась по городу. Начали с грабежа ружейных лавок, но распаляясь и пьянея от вседозволенности, люди врывались и в хлебные и мясные, и сырные, и винные лавки. Несколько сот ружей и две пушки захватили в Доме Инвалидов
К ночи в руках пьяной толпы оказалось около двух тысяч ружей, две пушки и множество сабель, шпаг, палашей и другого холодного оружия. Люди с зелеными «кокардами» бегали по городу и убивали тех, кто не знал, что такие кокарды с сегодняшнего дня в моде.
***
Следующим утром граф дАртуа разбудил короля с восходом солнца.
Сир, парижане вооружаются. В Париже беспорядки. Если не предпринять экстренных мер, завтра они будут здесь.
Жалко, что Ленуар ушел, спросонья посетовал король.
Ленуар бы здесь не помог. Отдайте приказ войскам занять Париж, сир.
Я этого не сделаю, Карл, вы же знаете. Если мы поступим так, как вы говорите, народ нас уничтожит.
Народ нас уничтожит, если мы этого не сделаем, Луи! в отчаянье воскликнул брат короля. Позвольте хотя бы проехаться по Парижу нескольким батальонам драгун и кавалергардов! Возможно, их вид устрашит толпу.
Хорошо. Передайте мой приказ. Пусть выступают.
Далеко за полдень посланный в Париж отряд вернулся с двумя десятками раненых бойцов, потеряв шестерых убитыми. Оказалось, что, увидев едущих в конном строю кавалеристов, толпа принялась забрасывать их камнями. Из ружей не стреляли, хотя у многих горожан оружие на руках было. Драгунам и кавалергардам удалось рассеять толпу, но тут появились Французские гвардейцы и пехотинцы под командованием Лафайета. Они повели прицельный огонь по верным королю войскам и вынудили отступить.
Выслушав отчет брата о бездарной вылазке, Людовик кивнул головой:
Я знал, что так и будет. А представьте, Карл, что они так же разбили бы и посланные нами войска. Сейчас они уже были бы здесь. И я даже боюсь представить, что бы они с нами сделали.
А я знаю одно, сир: мы должны защищаться.
Нет, Карл. Французы меня любят и не допустят насилия над королем и его семьей. А вам, Карл, следует немедленно покинуть пределы Франции.
Я вас не брошу, Луи.
Поезжайте, Карл. Этим вы мне поможете. Когда вы будете в безопасности, я скажу, что вы стянули войска к Парижу без моего ведома.
Граф дАртуа с жалостью посмотрел на короля, молча обнял его, несколько мгновений постоял, прижавшись к груди старшего брата, затем резко повернулся и ушел. Когда стемнело он вместе с семьей покинул Версаль. Больше они с королем не виделись.
***
Этой ночью гулянье в саду Пале Рояля не стихало до утра. Но это было единственное место в городе, где царил шум и хаос. По всем остальным районам Лафайет разослал патрули Национальной гвардии, и они жестко восстановили порядок, расстреляв на месте несколько мародеров и грабителей.
С рассветом 14 июля по Парижу началось движение военных. Лафайет приказал на всех дорогах, ведущих в Париж поставить заставы из бойцов Национальной гвардии. Из арсеналов, расквартированных в Париже частей, были изъяты и перевезены на заставы все пушки до одной. Крупные отряды гвардейцев расположились поблизости, прямо на улицах города. Часть Национальной гвардии разместилась на Марсовом поле, как резерв на случай атаки верных королю войск. Париж приготовился к круговой обороне.
К обеду начало просыпаться «воинство», всю ночь опустошавшее винные запасы герцога Орлеанского. Естественно, что после обильного излияния, здоровье приходит к полному упадку, а настроение к полной апатии. К счастью, в полдень слуги герцога выкатили в павильоны очередные бочонки с вином, и уныние стало покидать сад Пале Рояля.
В этот момент там появились агитаторы. Они начали убеждать «выздоравливающих воинов», что ружье без пороха не стреляет. Да воины и сами в этом убедились вчера, когда пришлось отбиваться от кавалеристов камнями, держа в руке тяжелое ружье. А это не очень удобно.
Сыграли роль агитаторы или вино, но к часу дня над Пале Роялем вновь проснулся боевой дух. То тут, то там раздавались возгласы: «на Бастилию!», «за порохом!». Через час эти возгласы слились в единый гул, и толпа двинулась на Бастилию.
Только что избранный глава районной управы, в чьем районе располагалась тюрьма-крепость, оказался самым главным представителем новой власти, участвующим в захвате крепости. Он предложил коменданту Бастилии подчиниться требованию управы и сдать крепость.
Комендант отказался и приказал открыть огонь по толпе, наводнившей небольшую площадь перед тюрьмой. С башен крепости раздались ружейные и пушечные выстрелы. Толпа в панике рассыпалась. На площади остались лежать убитые и раненые.
Комендант был уверен: крепости бунтовщикам не взять. Ее окружал глубокий ров и проникнуть внутрь можно только через подъемный мост, который опускался изнутри. Но чтобы напугать штурмующих, покинувших площадь и укрывшихся за стенами домов, он выдвинул встречный ультиматум: если через час в окрестностях Бастилии окажется хоть один бунтовщик, он взорвет крепость и разнесет полрайона.
Однако, ультиматум коменданта напугал не штурмующих, а его собственных солдат. Мало, кто из них мечтал о такой смерти: быть разорванным на куски взрывом. Солдаты, стоящие на воротах, опустили мост, открыли ворота и кинулись прочь со всех ног. Никто их не задерживал.
Комендант, видя такое дело, помолился, зажег факел и стал спускаться в пороховой склад. Но дорогу ему преградили солдаты, ощетинившись штыками. Они-то сбежать не успели.
В это время толпа штурмующих узкой рекой через мост уже вливалась в крепость. Коменданта и всех офицеров окружили, забили прикладами, и искололи штыками. После чего уже мертвому главному защитнику Бастилии отрубили голову, водрузили ее на пику и понесли по улицам Парижа в сторону Пале Рояля. Там пику с головой воткнули посреди сада, и прерванное на три часа веселье продолжилось.
Охрану крепости взял на себя подошедший отряд Национальной гвардии. Сразу же из порохового склада стали выкатывать бочки с порохом и грузить их в подъезжающие повозки, присланные районными отрядами милиции. К исходу дня в городе насчитывалось больше сорока тысяч вооруженных защитников, с полным боекомплектом. С такой армией можно было выдержать любой штурм.
Только что избранный мэр Парижа, Жан Сильвен Байи, отправил королю ультиматум с требованиями отвести от города войска, вернуть Жака Неккера на должность министра финансов и выдать графа дАртуа, как главного виновника кровопролития 13 июля. В противном случае, Национальная гвардия получит приказ идти на штурм Версаля.
Но король не получил послание Байи этим вечером. Его величество был на охоте в Рамбуйе. Он уехал туда сразу после проводов брата. Настроение короля в ту ночь было хуже некуда, а поднимать его Людовик умел только одним способом: охотой.
Вернулся король 15 июля отдохнувшим и бодрым. Но лучше бы не возвращался. Не дав снять его величеству сапоги, министр двора де Вийедей огорошил:
Вчера парижане взяли штурмом Бастилию, ваше величество.
Бастилию? Зачем?
Не знаю, ваше величество. Может быть они объяснили это в письме?