В начале 1067 года уезжая из Англии в Нормандию, Вильгельм принял дополнительные меры предосторожности, завершив строительство замка в Винчестере, важнейшем городе Юго-Западной Англии, и вверив его попечению Уильяма Фиц-Осберна, которого Ордерик Виталий называл «лучшим начальником в его армии» и «храбрейшим среди нормандцев». Дуврский замок сильно укрепленный после взятия и графство Кент Вильгельм отдал своему единоутробному брату Одо, епископу Байё. Уильям Фиц-Осберн и Одо, правившие в его отсутствие, должны были сооружать новые замки за пределами треугольника Дувр Лондон Винчестер. Местное население безжалостно эксплуатировалось на обязательных работах. Соратники Вильгельма «строили повсюду замки и терзали несчастных людей»[1], мрачно повествует «Англосаксонская хроника».
Во время отсутствия Вильгельма на юго-востоке страны вспыхнуло восстание, поддержанное графом Юстасом Булонским, недовольным французским бароном. То была непредвиденная потенциальная опасность для властей. Мятежникам не удалось захватить Дуврский замок, и в результате внезапной вылазки гарнизона они были разбиты. К Рождеству 1067 года Вильгельм вернулся в Англию, но в следующие три года вспыхнули новые восстания, которые иногда поддерживались из-за границы из Дании, Шотландии и Уэльса. Ответ Вильгельма был всегда одинаковым: подавить мятеж и возвести новый замок. «Он препоручал замки некоторым из своих храбрейших нормандцев, пишет Ордерик, раздавая им обширные владения и тем побуждая их бодро переносить тяготы и опасности, сопряженные с их защитой».
После Гастингса Вильгельм конфисковал земли англосаксов, павших в бою, чтобы вознаградить своих соратников. Однако большая часть владений английской знати оставалась нетронутой. Теперь же он отбирал английские земли направо и налево, «жалуя ничтожнейших из своих нормандских последователей богатством и властью», по замечанию Ордерика. Несколько тысяч землевладений, принадлежавших разным собственникам, были сведены менее чем в две сотни крупных поместий «пожалований»; почти все они находились в руках нормандцев. Если же английский землевладелец сохранял свои угодья, он опускался на одну ступень в феодальной иерархии, попадая в подчинение нормандскому сеньору, который становился королевским ленником. Все графство Херефорд на границе с Уэльсом отошло Уильяму Фиц-Осберну, верному слуге герцога и его правой руке. Фиц-Осберн перенес свою главную резиденцию из Дувра в Чепстоу или Стригуил, как его порой называли, от уэльского слова, означающего «излучина» (на реке Уай).
То ли из-за обилия камня, то ли из-за стратегического положения замка а может, по обеим причинам Фиц-Осберн решил сделать его каменным. Поэтому прямоугольный донжон, поднявшийся на узком гребне над Уаем, стал одним из самых мощных в нормандской Англии: угрожающая громада намекала на то, что она не только призвана сдерживать валлийцев, но и может стать плацдармом для завоевательного похода.
Чепстоу был одним из немногих англо-нормандских замков, который не господствовал над городом. Порой не город предшествовал замку, а наоборот; ремесленники и торговцы селились близ замка, чтобы иметь защиту и обслуживать его обитателей. В Англии примером такого города, порожденного замком, является Ньюкасл-апон-Тайн, выросший вокруг твердыни, которую возвел Роберт, сын Вильгельма Завоевателя, для контроля над переправой через Тайн. Таково же происхождение ряда крупнейших городов Фландрии: Гента, Брюгге, Ипра.
К 1086 году, когда по повелению Вильгельма была составлена «Книга Страшного суда» подробная опись завоеванных им земель, нормандцы, ставшие хозяевами страны, уже держали Англию железной хваткой. Во всей стране к югу от Йоркшира только двое урожденных англичан стали баронами, получив звание главного королевского ленника. Английский хронист Уильям Малмсберийский отмечал: «Пожалуй, поступкам короля, бывшего временами довольно суровым к англичанам, можно найти оправдание, ибо он мало кого из них считал преданным. Все это так досаждало ему, обладателю свирепого нрава, что он отнял у знатнейших из них сперва богатство, затем землю и наконец кое у кого жизнь».
Вильгельм скончался в следующем, 1087-м году, оставив старшему сыну Роберту свое старейшее и самое богатое владение Нормандию, а младшему, Вильгельму Руфусу, недавно завоеванную Англию. Что касается Англии, то, хотя она была усмирена при помощи узды из замков, сами замки стали играть теперь новую роль. Сделавшись центрами местной власти, которой никто не мог бросить вызов, они подрывали преданность королю своих хозяев-нормандцев: те пренебрегали феодальными обязанностями, стремясь утвердиться в качестве мелких суверенов. В 1071 году верного монарху Уильяма Фиц-Осберна убили во Фландрии, и его владения были поделены между сыновьями. Младший, Роджер де Бретёй, унаследовал английские владения отца, включая замок Чепстоу. В 1074 году Роджер и его зять Ральф де Гвадер, граф Норфолкский, родом из Бретани, подняли мятеж, «укрепляя свои замки, приготовляя оружие и собирая воинов». Король Вильгельм подавил это восстание нормандцев как до того многие мятежи, поднимавшиеся англичанами, и попытался задобрить вожаков. Плененному хозяину Чепстоу он прислал на Пасху ящик с дорогими одеяниями, но затаивший злобу Роджер бросил королевские дары в огонь. После этого Роджера обрекли на пожизненное заключение и отобрали у него Чепстоу.
Если на 1066 год в Англии имелось около полудюжины замков, то к XII веку их стало уже более пятисот. Большинство были деревянными, но в следующем столетии почти все их перестроили в камне: этому способствовала революция в инженерном деле, прокатившаяся по Европе. Новые методы ведения военных действий и рост богатства возрождавшегося Запада, благодаря которому короли и знать увеличили свои доходы от налогов, пошлин, рыночных сборов и аренды, привели к массовому строительству замков от Адриатики до Ирландского моря.
Усложнение устройства замков было вызвано исключительным событием, которое в конце XI века называли Крестовым походом, а позднее Первым крестовым походом. Большинство крестьян и рыцарей, которые по суше или по морю добрались до Святой земли и не погибли в боях, вскоре вернулись домой. Защиту завоеванных территорий доверили горстке рыцарей, по большей части членам новых военно-религиозных орденов, тамплиерам и госпитальерам. Разумеется, они прибегли к тому же средству, что и Вильгельм Завоеватель, но их замки с самого начала были большими и сложными каменными сооружениями. Крестоносцы воспользовались строительными навыками своих недолговечных союзников-греков и своих противников-турок, добавив к этому собственный опыт. Результатом стал поразительный рывок вперед к массивной, хитроумно распланированной крепости с прочной каменной кладкой. Замки нового образца мгновенно обрели популярность на западе Европы, включая Англию.
На континенте, где условия были более благоприятными, еще до Первого крестового похода порой возводили мощные каменные донжоны. Примерами служат замок Ланже на Луаре, построенный Фульком Неррой около 1000 года, замок Брионн в Нормандии (начало XI века), донжоны, сооруженные нормандцами в Южной Италии и на Сицилии в XI веке. Территории вокруг таких каменных донжонов, вероятно, обносились бревенчатым частоколом. В период между Нормандским завоеванием и Первым крестовым походом некоторое количество каменных замков появилось и в Англии.
Часть этих новых сооружений представляла собой плод эволюции курганно-палисадных замков, превращенных в шелл-кипы (shell-keep) путем возведения каменной стены, заменившей бревенчатый частокол на вершине холма. Внутри этой новой стены возникали жилые постройки, обычно деревянные: они либо примыкали к стене и выходили в центральный двор, либо представляли собой отдельно стоящие здания.
Во многих случаях холм оказывался слишком мягким и не мог выдержать вес каменной стены; приходилось возводить новое укрепление ниже, у подножия холма, где почва была тверже. Эти новые донжоны, как правило, были прямоугольными в плане. Иногда они воздвигались на возвышении или на каменистом грунте, но местоположение все еще не стало важным фактором. Новые прямоугольные донжоны, выраставшие в Северной Франции на протяжении XI века, строились как на возвышениях, так и в низинах, в Англии же, помимо Чепстоу, замка Уильяма Фиц-Осберна, появились лондонская Белая башня и донжоны в Кентербери и Колчестере. Старую деревянную ограду двора у подножия холма заменила прочная стена из тесаного камня с включением щебня. Стена была зубчатой, чередование выступов и промежутков между ними придавало ей характерный силуэт. Для ее усиления возводились башни.
В XII веке число прямоугольных каменных донжонов умножилось. В Англии такие твердыни выросли в Дувре, Кенилворте, Шерборне, Рочестере, Хедингеме, Норвиче, Ричмонде и в других местах; толстые стены поднимались на двадцать метров и даже выше. Вход обычно делался во втором этаже, к нему вела лестница, примыкавшая к донжону, ее часто заключали внутрь пристройки, обеспечивавшей защиту. На этом же этаже располагалось главное помещение, большой зал, к которому примыкали другие комнаты; первый этаж, с узкими окнами или вовсе без окон, служил кладовой. Задние, или вторые, ворота, защищенные башнями, часто находились с другой стороны замковой стены. Донжон всегда снабжался колодцем, который нередко прорывали на большую глубину. Труба из колодца поднималась на два или три этажа, и на каждый из них подавалась вода.
Постепенно выявились недостатки прямоугольного донжона. Его углы были уязвимы для подрыва и плохо выдерживали удары тарана; кроме того, в распоряжении атакующих оказывалось необстреливаемое пространство. Византийцы и мусульмане первыми начали строить круглые и многоугольные башни, не дававшие врагу укрыться ни в одном месте. Но прямоугольная форма позволяла лучше организовать внутреннее пространство, поэтому отход от нее был постепенным. Некоторое время строители пробовали возводить башни, которые были круглыми снаружи и квадратными внутри, или обносили донжон высокой стеной «рубашкой». От ворот «рубашки» отходила лестница, примыкавшая к ее внутренней стороне. По ней поднимались к проходу, который соединялся с донжоном при помощи мостика или насыпи с подъемной секцией. Мостик убирался на платформу перед входом либо снабжался петлями с внутренней стороны и цепями с наружной: при подъеме он вставал вертикально перед воротами, образуя дополнительную преграду. Иногда он вращался в горизонтальной плоскости: внутренняя секция заходила в специальное углубление, а внешняя поднималась, закрывая ворота. Врагам надо было преодолеть ворота, взобраться по лестнице, воспользоваться проходом в стене и выйти на насыпь, так что они становились уязвимыми для атаки со всех сторон.
Башня Цезаря в Провене, к востоку от Парижа, была возведена в середине XII века на холме, где раньше возвышался курганно-палисадный замок. Ее донжон был квадратным в нижней части и круглым в верхней; соединительным звеном между ними служил восьмиугольный второй этаж. По углам располагались четыре полукруглые башни. Зубчатая «рубашка» шла вдоль рва и спускалась во двор у подножия холма. Дугообразная лестница вела по холму к «рубашке», соединенной с донжоном при помощи насыпи и подъемного моста.
Появлялись и другие усовершенствования. Подъемные двери с дубовыми накладками, окованные железом, управлялись из помещения, находившегося выше, посредством системы канатов (или цепей) и шкивов, усиливая защиту входа. Возводились машикули навесные бойницы в верхней части стены, откуда можно было метать снаряды или лить кипящую жидкость: поначалу они были деревянными, затем каменными. Куртины защищались при помощи башен, стоявших достаточно близко друг к другу, чтобы можно было контролировать соответствующий участок стены. Чуть ниже зубцов в куртинах прорезали узкие вертикальные бойницы, расширявшиеся внутрь. Это позволяло лучнику, оборонявшему замок, перемещаться в разные стороны, увеличивая таким образом сектор обстрела; снаружи в воина было трудно попасть из-за узости отверстия. Иногда устраивались ниши с внутренней стороны стены, чтобы защитник замка мог присесть.
В конце XII века старые замки начали перестраиваться с учетом развития военных технологий. Генрих II возвел в Дуврском замке большой внутренний донжон прямоугольной формы; стены его, высотой двадцать пять метров и толщиной пять-шесть метров, были снабжены сложными оборонительными сооружениями. Самый известный из владельцев Чепстоу Уильям Маршал воздвиг новую куртину с воротами и башнями вокруг восточного внешнего двора: это была одна из первых в Англии оборонительных построек с круглыми крепостными башнями и полноценными бойницами. Во второй половине XIII века сыновья Уильяма добавили к этому барбакан с западной стороны, окруженный рвом и прикрытый башней. С восточной стороны появился новый внешний двор большого размера: по обеим сторонам от подъемных ворот стояли башни и, кроме того, защиту входа обеспечивали две линии машикулей. Их наследник Роджер Биго соорудил для защиты барбакана западные ворота, работа над которыми завершилась около 1272 года, а также массивную башню Мартена (начата около 1283 года, закончена в 1290-е) в юго-восточном углу замковой стены. Усиление защиты позволило возвести новый комплекс жилых построек вдоль северной стены, включая просторный большой зал, полностью отделанный ко времени визита Эдуарда I в декабре 1285 года.
В XIII веке опыт Крестовых походов учитывался в еще большей степени. Замки по возможности строились на вершине холма, причем внутренний двор примыкал к крутому склону, а главные оборонительные сооружения выходили на пологий. Уязвимую сторону порой прикрывали две или три линии мощных укреплений: это позволяло жить не в донжоне, а в более удобных строениях вокруг надежно защищенного двора, как в Чепстоу. Здания часто сооружались из бревен, а донжон теперь, как правило, круглый в плане и меньший по размерам, чем ранее, но лучше укрепленный являлся последней линией обороны и служил во время осады командным пунктом для владельца замка или кастеляна. Лестницы и проходы, частью потайные, облегчали передвижения защитников. Иногда донжон был отделен еще одним рвом с подъемным мостом, окруженным «рубашкой».
В завершающий период, примерно с 1280 по 1320 год, при Эдуарде I, в Англии (главным образом в Уэльсе) строились замки, которые входят в число самых мощных за всю историю человечества. Эдуард увез от своего внучатого племянника, графа Филиппа Савойского, превосходного архитектора Джеймса из Сент-Джорджа. Тот руководил группой мастеров-строителей, набранных по всей Европе, и рабочими, число которых временами доходило до полутора тысяч. Джеймс получал чрезвычайно высокую плату, кроме того, ему и его жене полагалась пожизненная пенсия.