Это уж точно, вставила Джорджия.
Ханна ахнула.
Ну, со мной такого не бывает.
Беспокойство, наполнявшие сердце Буп, начало угасать, оставляя на коже лёгкое покалывание.
Ты уверена, что хочешь ребенка? Уверена, что хочешь его оставить?
Уверена. Как и Кларк. Губы Ханны растянулись в улыбке. Мы слышали сердцебиение.
Буп прижала правую руку к сердцу, словно ощущая связь с этим новым сердечком.
Тогда почему ты не сказала «да»?
Девочки сидели тихо и, несмотря на свое присутствие, пытались создать бабушке с внучкой некое уединение.
Ханна пожала плечами, став похожа на маленькую девочку с огромными глазами, которую много лет назад во время прогулки на ферме поймали поедающей чернику, вместо того чтобы собирать ее в корзинку, Тогда ее выдали фиолетовый язык, зубы и пальцы. Буп откашлялась.
Сможешь ли ты быть достаточно счастливой, если выйдешь замуж за того, в ком не совсем уверена? Возможно. Является ли ребенок благословением? Безусловно. Но ты спросила, и мой ответ нет. Беременность недостаточно веская причина для вступления в брак. Сейчас уже нет.
Поверить не могу, что ты такое говоришь, удивилась Ханна.
А я могу, вмешалась Джорджия. Буп очень современная бабушка.
Буп кивнула Джорджии. Как изменились времена.
На дворе двадцать первый век, продолжила Буп. Ты двадцатишестилетняя выпускница колледжа, работающая учителем полный рабочий день. Только не говори мне, что не думала о том, чтобы растить ребенка самостоятельно.
Я хочу, чтобы у ребенка было двое родителей.
О, Ханна, произнесла Дорис. Может, все уладится. У ребенка будут оба родителя. Даже если вы не женаты, нетрадиционные семейные отношения тоже могут замечательно работать, главное все делать правильно.
У Дорис были дети, внуки, правнуки и ещё столько неродных детей от повторных браков, что Буп потеряла им счёт.
Никто не вычёркивает Кларка из твоей жизни, сказала Буп. «Или сталкивает с пирса». Не исключено, что Кларк может оказаться отличным кормильцем и защитником своей семьи это тоже благословение.
Благодаря Марвину она знала, что такие мужчины существуют. Он был почти идеальным семьянином. Отцовство стало для него радостью и утешением, когда родился Стюарт. В отличии от отца Буп, Джо Штерна, которому было наплевать на свою дочь. Врожденный родительский инстинкт обошел стороной одно поколение в ее семье. Бабушка и Зейде заботливо вырастили три поколения детей курортных постояльцев и свою внучку, но черты их характера не передались Джо. Возможно, именно поэтому ему нравилась ее мать, великолепная, но лишенная материнского инстинкта Тилли Фельдман-Штерн. Эти два человека были ответственны за ее прекрасное детство только потому, что бросили ее. Летом, когда Буп исполнилось четыре года, родители отвезли ее в Саут-Хейвен на выходные выходные, которые продлились до ее восемнадцатилетия.
Временами Буп не могла даже заставить себя пробормотать: «Земля им пухом».
Ханна наклонила голову набок и улыбнулась. На ее глазах выступили слезы, вызванные эмоциями и воспоминаниями.
Мне просто интересно, замужество это вообще мое? Потому что, если так, то я всегда хотела такой брак, как у вас с дедушкой.
Дорис погладила бахрому на пледе, а Джорджия уставилась на свои руки. Утверждение Ханны заставило Буп принять важное решение.
Вещи не всегда такие, какими кажутся, сказала она.
А иногда именно такие, возразила Ханна. Вы с дедушкой служили отличным примером. Я просто хочу, чтобы ты мной гордилась.
Я буду тобой гордиться, если твое замужество начнется не так, как у меня с твоим дедушкой, сказала Буп.
Помимо Буп только восемь человек на всем свете знали, почему она так сказала. Двое из них сидели на крыльце, делая вид, что не слышат ее слов, а остальные шестеро умерли. Она полагала, что унесет эту нерассказанную историю с собой в могилу, укрыв глубоко в своем разбитом сердце.
Но, как уже неоднократно случалось, когда дело касалось ее сердца, Буп снова ошиблась.
Мне не нужен идеал, воскликнула Ханна. Я просто хочу знать, что Кларк предназначен мне судьбой. Как было у тебя с дедушкой.
Я этого не знала, прошептала Буп.
Что?
Я не знала, что твой дедушка предназначен мне судьбой. Я доверилась интуиции, как сказала Джорджия. И к счастью, все сложилось хорошо. Но я хочу, чтобы ты была уверена. Времена сейчас другие.
Почему ты так говоришь? воскликнула Ханна.
Потому что это правда, произнесла Джорджия.
А Дорис кивнула.
Всю жизнь Буп не хватало мужества, но сейчас она набралась смелости, словно эта сила всегда была где-то неподалёку.
Я не была влюблена в дедушку, когда мы поженились. Кощунство! Слова казались тяжелыми, но в то же время их было легко произнести. Казалось, будто она затолкала валун на вершину холма и наконец позволила ему скатиться с другой стороны.
Ханна поникла, затем расхохоталась и хлопнула себя по колену, как будто услышала смешной анекдот.
Да ты была по уши влюблена. Вы поженились прямо здесь, во внутреннем дворике, после Дня труда, через несколько месяцев после того, как ты окончила среднюю школу. Ты выбрала себе платье из свадебного журнала, и твоя бабуля ездила в Чикаго, чтобы купить его. Я слышала эту историю всю свою жизнь. Я видела фотографии. Ты сияла от счастья.
Буп сделала глубокий вдох, почувствовав запах озера, возможно, с примесью песка, и определенно, капельку печали, когда нахлынули воспоминания о том, как началась ее взрослая жизнь.
Устарелые, но все еще достаточно актуальные для Буп ожидания, страхи и стереотипы, привитые бабушкой и Зейдом, прорвались наружу, словно ростки, угрожая ее нынешним феминистским чувствам. И все же она не хотела развеивать миф об истории любви между ней и Марвином.
Почему ты говоришь, что не любила дедушку? спросила Ханна. Она ведь лжет?
Джорджия покачала головой.
Тогда зачем ты вышла замуж?
Буп посмотрела на Дорис, затем на Джорджию, она не спрашивала их разрешения, а только подтверждения. Они кивнули. Их лица не выражали ни радости, ни печали. Лишь легкий намек на улыбку свидетельствовал об их согласии. Как всегда.
Время настало.
Буп столкнулась с тем, что вынуждена была рассказать о том, чего ее внучка не хотела слышать, озвучить слова, которые Ханна запомнила бы навсегда. Воспоминания поколебали ее решимость, но Буп прогнала эти мысли прочь. Она была не копией своей бабушки. Ханне было не восемнадцать. На дворе стоял не пятьдесят первый год.
Буп набрала в легкие побольше ночного воздуха и открыла скрытую правду:
Я была беременна.
* * *
Ханна расхаживала по крыльцу. Буп перестала считать после двадцатого круга.
У меня голова кружится от тебя, сказала Джорджия. Сядь.
Вы обе знали? Ханна взглянула на Дорис, затем на Джорджию. Они кивнули.
Моя семья, доктор, девочки, ответила Буп. Они знали. Остальные, возможно, догадывались, но о таких вещах не говорили.
Такие вещи скрывали, добавила Дорис.
Твои бабушка с дедушкой заставили дедулю жениться на тебе?
Не совсем так.
Тогда как?
Ох, Ханна, это долгая история. Все, что тебе действительно нужно знать, это то, что твой дедушка был менш[8]. Буп всегда знала это, и она была благодарна. Но была ли она достаточно благодарна?
Ханна сглотнула.
Ты сделала это ради ребенка. Ради моего отца. Я не могу поверить, что говорю это, но, может быть, этого достаточно.
Только потому, что у нас все получилось, не значит, что ты не заслуживаешь большего, чем эта неопределенность, которую испытываешь сейчас, сказала Буп.
Если ты не любила его, почему осталась? Голос Ханны дрогнул.
На самом деле я полюбила его. Просто на это ушло время. Но помимо этого было кое-что еще. При том, что Буп много чего хотела достичь, она не собиралась разрушать семью. В отличие от своих родителей, каждый раз, когда она убегала обратно в Саут-Хейвен, чтобы набраться сил, будь то на выходные или на несколько месяцев летом, она возвращалась домой в тот день, когда обещала это сделать, иногда даже раньше времени.
Она никогда не забывала, что ей крупно повезло.
Я всегда буду возвращаться, сказала она Марвину, когда ей было девятнадцать и года еще не прошло, как она стала миссис Пек. Я помогу бабушке и дедушке с организацией Фестиваля черники. Вернусь во вторник перед ужином. Она никогда не спрашивала разрешения. Просто говорила о своем намерении, с которым Марвин соглашался, потому что она возвращалась, как и обещала.
Да, тогда он уже не был ребенком, но психику нетрудно травмировать в любом возрасте. Буп позаботилась о том, чтобы ее мужу никогда не приходилось тайком спускаться вниз и отпирать дверь, объясняя это тем, что она могла забыть свой ключ. Он никогда не хлопал незнакомок по плечу на улицах, потому что у них были такие же волосы, походка или манеры, как у Буп. Марвину никогда не доводилось выдумывать историю о том, где была его жена или почему она уехала. Она держала обещания, данные Марвину перед Богом и их семьями, а также обещание, данное самой себе.
Но эти обещания были и ее наказанием за необходимость выйти замуж.
В том, что касалось брака, Ханна не должна была переживать и задаваться вопросами «что, если». Всего этого ей вдоволь пришлось бы пережить с материнством.
Если ты больше не влюблена в Кларка, или если никогда его не любила, однажды ты влюбишься в кого-нибудь другого, и поймешь. Именно этого ты и заслуживаешь. И твой ребенок заслуживает этого. Черт возьми, Кларк тоже имеет на это право, ты так не думаешь? Даже если придется подождать.
Ты же не стала ждать, возразила Ханна.
Она права, сказала Дорис.
У меня не было другого выбора, ответила Буп. В мое время это называлось «попасть в неприятности», и именно этим оно и было. Неприятностями.
А свадьба с дедушкой избавила тебя от неприятностей?
Будь уверена, так оно и было. Во многих смыслах. И дедушка получил кое-что в дополнение к беременной невесте. Твой прадедушка Стэн не собирался отдавать дедушке бизнес, пока тот не обзаведется хорошей женой-еврейкой, которую он одобрил бы, здоровым еврейским ребенком и кирпичным коттеджем в Скоки.
Ханна вздрогнула.
Это ужасно!
У твоей бабушки была замечательная жизнь, сказала Джорджия.
Это так, но твоя жизнь может быть лучше. Учись на моем опыте. Мы с дедушкой оба получили то, что нам было нужно, но было ли это тем, чего мы хотели? Буп пожала плечами. В конечном итоге, да. Но я не хочу, чтобы ты ждала конечного итога.
Буп хотела, чтобы у Ханны было то, что потеряла сама Буп.
Подавленные воспоминания пытались прорваться наружу, снова всплывая в памяти Буп. Когда-то у нее были напористость и амбиции. Мечты и наивность. И восхитительная фигура.
Далекая музыка биг-бенда, смех Зейде и рев родстеров раздались в ее голове. Чистый аромат крема для ухода за волосами защекотал ей нос. Вкус мятной зубной пасты защипал язык. Было ли это все игрой её воображения? Или девочки с Ханной тоже могли это слышать, обонять и пробовать на вкус?
Ханна пристально посмотрела на Буп.
У тебя довольно твердые принципы о любви для того, кто утверждает, что никогда ее не испытывал.
Буп отвела взгляд и собралась с мыслями, затем снова посмотрела на Ханну.
У меня была целая жизнь, чтобы поразмышлять об этом.
Ханна кивнула, ее любопытство на миг притихло.
Чем бы ты занялась, если бы не забеременела? О чем ты мечтала? У тебя были какие-то планы?
Вопросы ослабили стремление Буп скрывать произошедшее тем летом за придуманной ею личной историей о молодой женщине, которая больше всего на свете хотела быть миссис Марвин Пек, домохозяйкой и матерью. Она посмотрела на своих подруг.
Дорис пожала плечами.
Решай сама, ответила Джорджия.
Спустя столько лет Буп по-прежнему не знала, как объяснить необъяснимое.
Это была другая жизнь, Ханна. Это уже неважно.
Для меня важно. Ханна положила руку на живот. Для нас важно.
Буп так хотела, чтобы все это имело значение.
Время шло, и история повторялась. Судьбы людей и их действия перекликались и пересекались на протяжении многих лет. Возможно ли, чтобы пережитые Буп в восемнадцать лет испытания сейчас пошли на пользу ее внучке? Смогла бы Ханна извлечь выгоду из пережитой Буп сердечной боли?
Буп не была легкомысленной старухой, но она вспомнила легкомысленную девушку ту, которая стремилась к безграничному будущему, пока ее надежды не рухнули.
Ты должна хоть что-то помнить, сказала Ханна.
Вопреки желанию своего сердца, Буп помнила все.
В конце концов, это было ее лучшее и худшее лето в жизни.
Глава 3
Бетти
Лето 1951
Бетти нужно было ускорить шаг, иначе она пропустила бы то, чего ждала целую вечность. Время близилось к полудню, и летний персонал должен был прибыть в Саут-Хейвен примерно через три часа. А теперь, когда ей исполнилось восемнадцать, она перестала быть «крошкой Бетти Штерн» и смогла бы влиться в коллектив.
Теперь она была уже достаточно взрослой, чтобы участвовать в тайных вечеринках у костра, которые были не такими уж секретными; могла провести выходной, играя в карты в домиках для персонала, или отправиться на близлежащий пляж в Бентон-Харбор или Сант-Джозеф, где их никто не знал. Большинство ребят приезжали группой из нескольких машин из Мичиганского университета, расположенного примерно в ста пятидесяти милях отсюда. Анн-Арбор казался таким далеким, когда Бетти была маленькой девочкой, но с того момента, как она увидела свой первый журнал мод, примерно лет в десять, экземпляр Harpers Bazaar, оставленный ее матерью Бетти хотела уехать из Мичигана в Нью-Йорк. Именно там издавались журналы. Так сказала бабушка, когда Бетти ее спросила.
Сначала она не обратила внимания на статьи и потерялась среди изображений женщин в купальниках на ветреном пляже пляже, мало чем отличающемся от ее собственного, если не считать пальм. Позже в тот же день она прочитала статьи так у нее была причина держать журнал открытым и на коленях. Бабушка никогда бы не запретила ей читать. Бетти хорошо умела читать, намного лучше, чем требовалось в классе. Кто-то написал эти слова о моде, тканях и стилях конечно же, написал: ведь слова не появлялись по волшебству. Мысль о том, что это было чей-то работой, разожгла ее воображение. С того самого дня Бетти захотела стать этим человеком, иметь такую работу. И вот через несколько месяцев она должна была отправиться в Барнард-колледж в Нью-Йорк. Она не стала приписывать свои стремления матери и приписала их Диане Вриланд и журналу Harpers Bazaar.
Единственное, за что она благодарила свою мать, это за волосы и фигуру, но и это не было заслугой Тилли.
В один из своих визитов родители Бетти решили подарить ей куклу Салли Кинс, с мягким телом и твердой, отлитой из пластмассы головой и волосами. Бетти уже перестала интересоваться куклами, теперь ее привлекали книги и головоломки но откуда им было знать?
Бетти листала страницы последнего выпуска журнала Seventeen, но смотрела в окно прачечной. По небу проплыло несколько облаков, но их было недостаточно, чтобы затенить его яркость или омрачить ее радостное волнение. Она положила открытый журнал поверх коробки с борным мылом, перевернула еще одну страницу и прочитала заголовок: «Ваше будущее: где оно?» Она загнула кончик страницы на потом. Затем опустила руки в карман фартука, зная, что найдет там заколки для волос и резинки, оставшиеся с прошлого лета. Кусочки ворса забились у нее под ногтями. Зажав заколки для волос между губами, она убрала волосы с шеи, собрав их в конский хвост, отвела выбившиеся пряди от лица, закрутив и заколов их.
Работу нельзя было больше откладывать. Она взъерошила стопку синих занавесок с вышивкой, которые повесят в гостевых коттеджах, как только она их отутюжит. Этот же синий цвет, по желанию ее дедушки, присутствовал на всех скатертях, салфетках и покрывалах «Летнего курорта Штернов». Даже спичечные коробки и пепельницы имели тот же оттенок. Этот цвет «был приятен для глаз и в самый раз подходил для отпуска», говорил Зейде. Он окрестил его «королевский синий Штернов». Бетти всегда сомневалась, что он понимал иронию такого названия.