Впрочем, какие они мне к черту коллеги? Да и пацан меня выручил своим паскудным «Пегасом» Последнее обстоятельство подвигло меня двинуться следом за ними, держась в тени на расстоянии метров двадцати. Проливной дождь начисто скрадывал мои шаги.
Как я и предполагал, путь к «вона тама» пролегал мимо очень темной подворотни, которую активно использовал в тех же целях еще друг моей ранней юности Антоша Деповский и вся его гоп-стоп-компания, к которой, кстати, в то время был причислен и ваш покорный слуга. Я даже знал все выходы из этого двора и, надеясь, что их еще не заделали (впрочем, какому ослу это могло прийти в голову?), свернул в щель между домами, не доходя заветной подворотни.
Как и предполагалось, я зашел к ним с тылу. Гопников было четверо, включая наводчика. Один сцепил клиенту руки за спиной, другой с наводчиком потрошили его карманы и чемодан, а четвертый держал его на расстоянии вытянутой руки и длины ножа, который упирался тому прямо в сонную артерию.
Если бы я даже не знал, кто они такие, то уже один нож мог бы подсказать мне это. Ни один уважающий себя вор не променяет добрую верную самодельную зоновскую финку на эту китайскую безделушку с выскакивающим лезвием. Но воришка отчаянно трусил, и поэтому я был почти уверен, что глотку он моему попутчику перережет из чистого самоутверждения. Ну и молодежь пошла!
Убери грабли, зеленка! велел я ему.
Отчего-то мне показалось, что слов этих, произнесенных достаточно уверенным голосом, будет достаточно.
Вначале все к тому и шло. Мое появление их как громом поразило. Но затем в руках двух гопников появились ножи, и один из них был финским, и в руке он не плясал.
Меня это насторожило. Все-таки в командировки я не беру с собой оружия, довольствуясь тем, что найду на месте, ибо знаю, как много деловых ребят погорели на обычной гаишной проверке на дорогах.
Я бросил на землю сумку, снял пальто, схватив его левой рукой и превратив таким образом в некое подобие испанской мулеты. Затем я раскрыл рот и излил на них ушат лагерного фольклора. Как правило, я в быту им не пользуюсь, держу для исключительного случая. Сейчас наступил именно такой случай. Салаги развесили уши. Пока они внимали перлам зонного лексикона, я швырнул пальто в физиономию левого от меня типчика, нырнул ему под нож и, заломив ему руку, выбил сустав. Однако, видно, бедняге в тот день явно не повезло, поскольку он волей-неволей прикрыл собой меня и получил перо в печенку. Пацан заорал благим матом, верно, в последний раз, а я перехватил из его ослабевшей руки китайскую зубочистку, которую на вокзалах продают под видом ножа, и полоснул его друга-убийцу по горлу. Тот забулькал и спёкся. Мы остались один на один с обладателем финки. Его дружок-наводчик с ужасом смотрел на меня. Поднявшийся с карачек «студент» вломил ему левой вполне профессиональный апперкот. Это отвлекло внимание моего противника, так что я успел всадить ему носком ботинка по яичкам, а когда он начал исполнять приседания, ткнул ножом ему в задницу, не по злобе, а просто так в назидание.
Деньги, вещи собрал? быстро спросил я «студента». Сам-то в порядке? Ну, двинули, пока менты на хвост не сели.
Знаете, сказал он, весь трясясь от страха и заливаясь истерическим смехом, эти идиоты сказали, что сейчас разрежут меня на кусочки.
Это все дурная молодежь, посетовал я. Мы в свое время обходились без лишних слов.
Тут на стоянку въехало такси дряхлая «волжанка» с гребешком на крыше и остановилось напротив меня.
Поедем? Я кивнул, открыл дверцу и жестом пригласил «студента».
Послушайте, как вас зовут? весь трясясь от нежданной радости, спросил он. Вы спасли мне жизнь.
Глупости, отрезал я, Это вы мне ее спасли своей «пегасиной», я же просто расплатился за должок.
Меня зовут Дмитрий Горечавский, растроганно заявил юноша. Если вам нужна будет помощь
То я скорее повешусь, чем приму ее от вас бросил я, захлопнул дверцу и помахал второму такси, такому же желтому бронтозавру, подъехавшему к стоянке.
2
Куда, командир?! закричал шофер.
В гостиницу, сказал я, кинул сумку на заднее сиденье и сел в машину.
Погодка что надо, заметил водитель. Куда поедем? В «Салют»?
Угадал.
Машина тронулась. Я нащупал в кармане пачку сигарет и достал ее, забыв, что она пуста. Водитель протянул мне пачку «Веста». Я прикурил.
Надолго к нам? продолжал донимать меня водитель.
Видно будет.
По делам?
На экскурсию.
Водитель хохотнул. Минуту мы ехали в тишине, потом он спросил:
Знакомы с этими местами?
Да, немного.
От стоянки мы так и ехали по прямой. Фонари стали светить ярче мы приближались к центральной улице.
Это было особенное место не улочка провинциального городка, но и не Бродвей. В детстве меня всегда поражало, как быстро он рос. Все необходимое для жизни можно было найти на главной улице, остальное теснилось на промышленных окраинах города. Сразу за Нахалстроем так назывались хижины-самостройки рабочих трубопрокатного завода (не путать с Шанхаем, где жили сталелитейщики, и Грабиловкой, где обитали механосборщики) начинались хрущевки, в которых жило поколение, вкусившее от щедрот совкового рая. И так веером улицы сходились к кварталам, где высилось несколько сталинских монолитов, а между ними пузатились приземистые особнячки дореволюционной постройки. Отдельными клиньями в эту в общем-то стройную иерархическую систему врезались квартальчики одно-двухэтажных частных избушек.
Примерно такой квартал соединял улицы Маркса и Энгельса. Газовые трубы дымили над Шанхаем. Бассейн и футбольное поле находилось в двух шагах от центральной свалки, куда испражнялись все три завода.
А город все рос. Еще восемьдесят лет назад здесь была укрытая в низине деревня. Но после того как в окрестностях обнаружили залежи железняка, маленькая деревушка быстро выросла в большой город. Он рос бы и дальше, если бы не оказался в окружении сталелитейных заводов.
Город казался мертвым. И тем не менее он был не хуже других городов. А впрочем, наверное, хуже некуда. Обилие заводов привело к переизбытку рабочего класса. Люди вкалывали на заводах целыми семьями и поколениями, получали гроши и думать не смели, что может быть большее счастье, чем получать вовремя мясо и масло по карточкам. Про выпивку мы не говорим, нажраться в усмерть вечером для большинства мужского населения города было столь же естественным, как среди бела дня помочиться у пивной. В принципе люди здесь неплохо получали, так как львиная часть заводов работала на оборонку. И «бабки» тут буквально выблёвывались у пивнарей. Однажды мне довелось увидеть, как хозяин одного такого заведения под названием «Карусель» считает выручку после трудового дня, и был просто ошарашен таким океаном денег. Если бы я владел хотя бы одним-двумя такими предприятиями, то вполне смог бы прибрать к рукам всю округу, а может, и на столицу выйти.
Мы остановились рядом с заведением, громко именовавшимся «Отель "Салют"». На самом деле это был обычный кабак, правда, с ночлежкой здесь сдавались койки.
Само здание выглядело благообразно: все деревянные части дома были выкрашены в голубой цвет, на окнах декоративные решетки, но я-то знал, что внутри мерзко. Когда я только начал посещать пивные бары мне было тогда одиннадцать лет, я избегал бывать в «Салюте». Уж очень внушительный у него был вид. Позднее я убедился в своей ошибке, но меня все равно туда не тянуло, уже по другим причинам. Тем не менее сейчас это место меня вполне устраивало.
Водитель притормозил машину у подъезда и взглянул на меня.
Сколько с меня?
Сколько дашь, командир.
Держи.
Я дал ему «чирик».
Спасибо, приятель. Удачи тебе
Я взял сумку и двинулся к входу, но он окликнул меня:
Послушай, если пробудешь здесь несколько дней и тебе нужна будет машина, позвони нам, во второй таксопарк и спроси Володю. Договорились? Может быть, все же помочь чем?
Я обернулся и смерил его взглядом. Наполовину высунувшись из машины напротив мертвяще-желтого света фонарей, он выглядел так, как будто срочно нуждался в кислородной подушке. Услужливый взгляд, капли дождя на лбу, как испарина. Мой пристальный взгляд стер с его лица выражение угодливости.
Я привык со всеми своими проблемами справляться сам.
Он начал осмысливать услышанное, глядя то на меня, то на мою сумку. Потом попробовал нахмуриться, но что-то в нем дрогнуло, и он изобразил обиду.
Я же просто хотел помочь.
Я усмехнулся и пошел к двери отеля с надписью «Посторонним вход только с 10.00 до 23.00 по пропускам», так и не услышав, чтобы хлопнула дверца его машины. Дилетанты чертовы, подумал я со злостью, вонючие любители.
Владельцу этого заведения стоило отдать должное. Ему удалось сотворить уголок, куда по субботам перед сном любили на часок заглянуть сорокалетние дельцы с супругами и мордастые, но без гонору рэкетиры в кожаных куртках. На стенах толстые под бархат обои, обтянутые искусственной кожей стулья, на стенах многочисленные виды тропических островов. На столах надо же! лежали чистые скатерти.
Двое пацанов обретались возле игрового автомата. Какой-то благообразный старик, похожий на отставного актера, пил пиво из банки. Рядом с ним сидела тоже не молодая миниатюрного росточка шлюха, смахивавшая на актриску-травести, и вливала в себя такое же пойло, но из бокала, оставляя на ободе следы яркой помады. Но человека, которого я искал, здесь не было.
Было четверть двенадцатого. Я прошел в бар. Хозяин задумчиво смотрел в окно. Молодой бармен со щетиной под Микки Рурка стоял, опершись на стойку. Еще один парень лет тридцати в шерстяном джемпере поверх зеленой рубашки с расстегнутым воротом сидел у стойки и рассматривал себя в зеркале.
Я поставил сумку на пол и посмотрел на бармена. Он не шелохнулся. Я заказал светлого пива «Гёссер», поскольку именно оно рекламировалось плакатами, развешанными по стенкам. Он достал кружку, потом не торопясь направился к агрегату и начал наливать пиво.
Я бы хотел тонкий стакан, заметил я.
Бармен поднял на меня глаза, парень за стойкой перестал созерцать свое отражение в зеркале и тоже удивленно посмотрел на меня.
Что же ты сразу не сказал? спросил бармен.
Да за тобой же не угонишься, глядя ему прямо в глаза, ответил я. Шустрый, как электровеник.
Парень за стойкой оглушительно захохотал. Бармен поочередно посмотрел на меня, потом на него. Это заняло у него полминуты. За следующие полминуты он решил, что не стоит злить меня. Затем он нашел тонкий стакан, и через некоторое время настала наконец счастливая минута стакан стоял передо мной.
Сколько?
Пятнашка.
Я заплатил, сел в самый отдаленный угол, отпил глоток и стал ждать. Она вот-вот должна была появиться. Через четверть часа я вновь подошел к бару и попросил медлительного бармена налить мне еще. Возвращаясь к своему столику я услышал телефонный звонок. Хозяин прошел через бар и взял трубку.
Да, это бар гостиницы, сказал он мурлыкающим голосом. Что?.. Нет, мы таких услуг не оказываем Послушайте, здесь полно народа, мы же не можем Я понимаю, что вы очень просите, но
Я остановился на полпути, повернулся к нему и сделал глоток. Он смотрел в мою сторону с брезгливым выражением на лице. Я подошел поближе к нему и, глядя ему прямо в глаза, разжал руку. Полный стакан грохнулся об пол с буквально оглушительным звуком. В зале воцарилась мертвая тишина. Все глазели на меня.
Прошу прощения, это не меня случайно? осведомился я.
Хозяин нервно сглотнул и протянул мне трубку, на лице его появилось выражение затравленного барашка, привязанного к мангалу.
Она просит какого-то Ку Кузлева?
Я взял у него трубку и поднес к уху.
Алло?
Это Григорий? спросил женский голос.
Вы уже пятнадцать минут как должны быть здесь.
Знаю. Но я не смогу прийти.
Почему?
У моего мужа изменился график работы.
Я промолчал.
Я со всеми обо всем договорилась.
Когда это произойдет?
В полдесятого.
Вы купили цветы?
Да.
Я закурил
Дина там?
Нет. Она у подруги.
Но кто тогда с ним?
Я не знаю.
Я надеюсь, он не один?
Не знаю.
Вам хорошо бы поехать туда и узнать.
Не могу.
Почему?
Да все потому же.
Молчание
Ладно, сказал я. Когда мы сможем увидеться?
В том-то и дело, что увидеться мы с вами не сможем вообще.
А завтра вы там будете?
Нет.
Послушайте
Дверь закрыта на задвижку, быстро проговорила она. Он в передней комнате. Я думаю, с вашей квалификацией войти в дом для вас не составит труда.
Она положила трубку. Я бросил свою на рычаг и обернулся. В зале понемногу восстановился статус-кво. Я взял сумку и направился к выходу.
Молодой человек! послышалось мне вслед. Я обернулся. Вы разбили стакан, заявил хозяин. С фирменной наклейкой. Я продолжал смотреть на него. Понимаете, они у нас считанные, они у нас в прокате от фирмы, вместе с бочкой, краном
Я подошел к нему и пристально взглянул ему в глаза.
Он смешался и промямлил:
В общем, с вас сто тысяч.
Я ухмыльнулся и легонько потрепал его пухлую щеку:
А ты шутник, братец, ласково сказал я ему и встряхнул щеку чуть сильнее, не выпуская ее. Физиономия его побагровела, губы затряслись, я еще раз тряхнул его щеку, и слезы брызнули у него из глаз.
Ну ладно, кеша, отпусти его и скажи, ты откуда такой взялся? спросил, подходя ко мне, парень в джемпере.
Думаю, примерно из такой же дырки, из какой взялся и ты.
С кем работаешь?
Сам на себя.
Хм гастролер, значит? неторопливо продолжал допрашивать парень.
Я обратил внимание, что бармен, прихватив с собой трубку радиотелефона, куда-то исчез. Похоже было, что они вызывали подмогу. Но в мои планы столь быстрое развитие событий пока не входило.
А кто держит этот кабак? осведомился я.
Косматый. Ты его не знаешь?
Нет. Но скоро исправлю эту ошибку. Передай ему, дружок, что Зуб вернулся. И в очень плохом настроении.
С этими словами я сгреб его за грудки и пихнул в сторону. Приземлился он очень неудачно: рухнул на стол, где сидели господа актеры, повалил его и сам растянулся в пивной луже.
Я взял сумку и вышел под дождь.
3
Я повернул налево и пошел от «Салюта» по темной улице, мимо домов с верандами и палисадниками. Выше дождя и тьмы по небу плыли низкие розоватые от отблесков заводского пламени облака. Я еще раз повернул налево.
Новая улица практически ничем не отличалась от предыдущей с той лишь разницей, что в конце она переходила в длинную узкую дорогу, которая сквозь ряды заводов поднималась прямо к нагорью. Пройдя ее почти всю, на другой стороне я увидел вывеску «Сход, развал и шиномонтаж».
Я пересек улицу и постучал в дверь. Никого. Я постучал сильнее. В дверях появился человек в спецовке и шерстяном берете. Увидев меня, он застыл в ожидании вопроса.
Папа Саша тут? спросил я.
Поздновато приехал, сынок, усмехнулся тот. Папа уже лет пять, как в могиле.
А Рыжий?
На зоне, срок тянет. А ты-то сам кто, блин?
Зуб.
Зуб? Он задумчиво поскреб в затылке. Вдруг его осенило: Это который, московский, что ль?
Точно.
Так я же тебя знаю! расцвел он. Папа Саша рассказывал, как ты для него тачки уводил, а потом за это на зону ушел, но его не продал. Чем могу тебе помочь, братка?
Тачка нужна, сказал я.
Без проблем. Для тебя за полштуки баксов новенькая «шах», только что с завода, увели с хутора, перекрашена, номера перебиты, техпаспорт, талон, все путем. Права нужны?
Да мне, вообще-то, на несколько дней. Я здесь надолго не задержусь. Уезжать буду, обратно пригоню.
Сговорились. Заходи, братан!