Жизнь пролетела стремительно. Поменялось все: камеры, свет, звезды, актриски, начальники. Только не Саня. Он остался верен своему чешскому костюму, полинявшему, прогоревшему на обшлагах рукавов, но преданно повторявшему Санины изгибы покруглее на спине, поприжимистее в коленях. Да и чемодан с неизменным наполнением не покидал Саниных узловатых рук ни на день. Даже в месяцы простоя, когда никто не звал на съемки, он молча и солидарно со своими товарищами по цеху плотно придвигал свой окантованный железом кофр к таким же близнецам-чемоданам, сооружал стол и выставлял на него те самые прозрачные кристаллы, чью чистоту и каратность не переплюнут югославские бриллианты. Хлебнув из залапанного стакана, Санин мир, как и следует, преломлялся в пятидесяти семи алмазных гранях. Всплывала бывшая жена, крупная, ярко накрашенная женщина-библиотекарь, которая давала интервью о важности книги в становлении советского студента. Саня направил на нее свет так страстно, что потом в его жизни появились два худеньких пацана, ежедневные щи из квашеной капусты и бесконечное желание спрятаться за осветительным прибором от вечно кричащих на него и друг на друга детей, мамы и жены. «Будь хозяином! говорили сотрудники. Ты же Зевс, испепели их взглядом. Пусть боятся каждого твоего слова!» Но стоило Сане послушаться мужиков, как домашние запирали его в ванной, где он и засыпал прямо в чешском костюме, пробуждаясь только утром, когда жена снимала крупные бигуди и чистила зубы.
Кстати, именно она, начитавшись в своей библиотеке современной периодики, решила развестись с Саней, забрать детей, разменять квартиру Саниной мамы и выселить мужа со свекровью из двушки на Цветном в однушку Южного Бутова. Саня даже вздохнул от облегчения, а вот мама не пережила. В день ее похорон он отодвинул черный махровый халат, что закрывал коридорное зеркало (видимо, профессионально решил найти лучший вариант освещения), и будто впервые посмотрел на себя со стороны. Маленький, несуразный, лысоватый мужичок в замызганном костюме. Сане стало страшно и бесконечно одиноко. Он задернул зеркало и крепко вцепился в ручку своего верного чемодана. На кладбище за сто километров от Москвы ближе бесплатно не хоронили Саня приехал с ним же. У мамы осталось мало подруг. Вокруг гроба стояли четверо сухих старушонок и трое Саниных товарищей-осветителей. Красноречием никто не обладал. Поэтому помпезных слов сказано не было. Да и вообще не было никаких слов. Постояли, помолчали и разошлись. В душе Сани открылась такая черная бездна, такая пробоина навылет, что он дошел до автобуса и упал. Друзья подняли его, посадили на чемодан и прямо из бутылки начали вливать в рот живительную «Столичную». В другое время Саня сразу бы оттаял, подобрел, но с этого момента алкоголь сделался бессильным. Ему дали две недели отдыха с сохранением зарплаты, но оставаться дома было невыносимо. Саня вернулся в Останкино. Чтобы как-то развеять кромешную тоску своей души, он срывал съемки. Ребят из их цеха часто заказывали на короткие выезды для сюжетов в популярных программах. Формально на съемку выделялось четыре часа вместе с дорогой на объект. Никто в это время никогда не укладывался. Добирались по столичным пробкам часа полтора в одну сторону и столько же в другую. На работу оставался час. Творцы свое время не жалели пахали до результата, задерживались сколько нужно. Но Саня включал внутренний говнометр и тыкал всем в наручные часы:
Все, съемка окончена! Я поехал!
Сан Иваныч, дорогой, ну нам еще доснять нужно, ну будь человеком, умоляли его операторы и репортеры.
Ваше время вышло! резюмировал Саня, защелкивая свой чемодан.
Его ненавидели. Старались не брать с собой в команду. Но осветителей было мало, и ежедневно по расписанию он портил кому-то жизнь. В тот день выезжали за город. Девочка-корреспондентка Светка Синицына волновалась, все время названивала по мобильному, пытаясь скоординировать всех участников процесса съемка была постановочной, на место съезжались человек пятнадцать из разных районов Москвы, в том числе приглашенные артисты. Светка разрывалась, выезд задерживался то по одной, то по другой причине. Она плакала, могучий оператор утешал ее, звуковик пофигистично курил. Наконец съемочная группа тронулась в путь. Саня, самый хлипкий из команды, расселся со своим чемоданчиком рядом с водителем старенького «опеля». Грузный оператор с камерой на коленях, девочка и звуковик затолкались на заднее сиденье. Машина тронулась. Саня щелкнул рычагом, и его сиденье отъехало максимально назад, сплющив колени оператора. Громадный добряк только крякнул:
Ну, Сан Иваныч, хорош борзеть!
Саня его слова проигнорировал. Через 20 минут, когда они встали в мертвую пробку на Третьем кольце, он поднял левую руку вверх, постучал по выцветшим часам «Полет» и гаркнул:
Время возвращаться в Останкино! Через час кончается смена.
Все молчали. Водитель в зеркале заднего вида вопросительно поднял бровь.
Едем дальше, железным голосом сказала корреспондентка.
Я напишу служебную записку о несоблюдении правил, срыве временных промежутков и профессиональном несоответствии, зудел Саня.
Все молчали. Водитель и звуковик тоже хотели домой. Оператору было все равно, но он жалел девочку.
Разворачиваемся обратно, давил осветитель.
Светка покраснела, выдохнула и сухо скомандовала:
Включите аварийку и остановите машину!
Водитель пожал плечами и повиновался. Она с треском распахнула заднюю дверь салона, выскочила, обошла автомобиль и рванула на себя ручку Саниной двери.
Выметывайся! приказала она.
Чеее? Саня остолбенел.
Вали отсюда, урод, со своим вонючим чемоданом! Без тебя справимся! Светка пылала щеками и сверкала глазами. Быстро, я сказала!
На чем я доберусь обратно? проблеял осветитель.
На моем пенделе, гнида! Хрупкая девочка тряслась от ярости.
Я никуда не поеду, пробубнил он.
Тогда заткни свой хлебальник, козлина! Будешь работать, как все мы, понял? И откати сиденье максимально вперед, говнюк!
Именно так на Саню орала жена. Именно от такого тона у него страхом сводило живот. Он покорно нажал рычаг и выдвинулся вперед.
Еще вперед, я сказала! Светку несло.
Он подвинулся еще.
Максимально вперед, чтобы ты рожей своей уперся в лобовое стекло!
Саня уже чуть ли не носом доставал до приборной панели.
Вот так! И пикни мне хоть раз! Девочка вернулась назад под уважительные взгляды мужиков и ткнула в спину водителя:
Трогай! Маршрут не изменился.
Униженный и оскорбленный Саня затих, бормоча себе под нос проклятия. Съемка была долгой и хлопотной. Приехали на какую-то нежилую дачу за МКАДом, долго расставляли позиции, сверяли сценарий. Саня говнил как мог. Ставил не те фильтры, отвратительно направлял свет и каждые десять минут кричал:
Стоп! Всем пора домой!
Пришлепните кто-нибудь этого хмыря! злились артисты. Оператор, да отними у него приборы и выставь сам!
К приборам Саня никого не подпускал. Светка от нервов пошла бурой сыпью. Все ждали съемок какого-то эпизода в дальней закрытой комнате, ключи от которой были у хозяйки дома Светкиной подруги, намертво застрявшей в пробке. Темнело, все теряли терпение. Наконец вечерний сумрак прорезал свет фар. Неоново-синий «мерседес» остановился у ворот, и полная красивая женщина в белом брючном костюме с копной черных кудрей вышла из машины.
Ребята, простите, дорогие, распевным грудным голосом сказала она, отдала Светику связку ключей, а главный от комнаты у меня остался! Ну, я вам икры привезла, бутеров, шампусика сейчас поработаем и расслабимся!
К ней со слезами, как к мамке, бросилась корреспондентка:
Снеееежкаааа! рыдала она. Меня тут все довели-иии!
Светулечка, родная, я здесь, и все будет хорошо. Красавица прижала к высокой груди девочкины тощие плечи.
Это Снежана, знакомьтесь! размазывая слезы, сказала Светка.
Издерганная, нервная съемочная группа вместе с актерами застыла в благостном молчании. Саня же просто осел на крыльцо с дебиловатой блаженной улыбкой. Было в Снежане что-то глубоко терапевтическое, уютное, теплое, мудрое, неторопливое. Она вплыла в полузаброшенный дом, открыла злополучную комнату и отправилась на кухню. Светка прижалась к ее уху и прошептала:
Снеж, дорогая, тут один мудак нам жизни не дает, обезвредь его как-нибудь. Вон тот шишок в прожженном костюме.
Иди спокойно работай, все улажу.
Снежана подошла к Сане и бархатным голосом спросила:
Могу я узнать, как вас зовут?
Эххх, Сан Иваныч, крякнул осветитель.
Александр Иванович, не могли бы вы мне помочь принести пакеты с продуктами из машины в дом? Снежана будто разучивала музыкальную партию.
Эххх, конечно, а чо ж нет! просиял Саня.
Они направились к ослепительному «мерседесу», и Саня с кожаного сиденья достал пакеты с логотипом продуктового бутика.
Давайте я возьму пару сумок, сказала Снежана.
Да чо ж, я сам не дотащу? распушил хвост Саня.
Вы такой сильный! восхитилась красавица.
Саня поплыл. Что-то совершенно чудесное произошло в его организме бездонная черная дыра будто бы заштопалась золотыми нитками снизу и начала наполняться тысячами пляшущих светлячков.
А давайте я вас покормлю, пока все работают, предложила Снежана, когда они зашли в кухню.
Чо ж, как это? оторопел Саня.
Я делаю изумительные бутерброды из яиц и шпротов. И вас научу. Вы же небось с утра на работу бежите голодный?
Голодный, чо ж, потупился осветитель.
Она сняла свой белый пиджак, пахнув флердоранжевыми духами, и осталась в черном каркасном бюстье, которое сжимало ее грудь, как пышное безе с кремом голодный грязный мальчуган. Неспешными движениями красивых пальчиков она расстелила на столе одноразовую скатерть и разложила на ней нарезанный ароматный батон, пачку сливочного масла, пакетик майонеза, вареные яйца и банку шпротов.
Разминаем в салатнице крутые яички вместе со шпротами, вот так, Снежана напевала и мяла вилкой яйца с рыбой, можно взять и лосося, если что, чуть солим, а потом перемешиваем с майонезом, очень тщательно, чтобы была однородная и очень нееежная масса
Саня следил за ее пухлыми холеными руками, и светлячки в его черной дыре устраивали немыслимые оргии.
А потом наносим эту вкуснятину на белый хлеееб, вот так Снежана ловко орудовала ножиком, намазывая яичную смесь на ломтики батона, ииии ам! в ротик, она поднесла бутерброд прямо к Саниному лицу. Кусайте! Не стесняйтесь.
Не жравший с утра Саня ополоумел от счастья. Остатками зубов он перемалывал не просто еду небесную манну. Такой вкуснотищи не попадало к нему в рот с момента рождения. Саня мычал и стонал, прикрыв глаза и сжав руки в кулачки. Снежана откупорила бутылку «Хеннесси» и налила коньяка в одноразовый стакан.
Конечно, бокалов у нас тут нет, но за здоровье можно выпить из чего угодно, правда? прошептала она. Я за рулем, для ребят у меня шампанское, а вам коньячок, согласны?
Саня утвердительно замотал головой, глаза подернулись влагой.
Тяжело, наверное, работать с молодежью? участливо спросила Снежана.
Оооо-чень тяжело, выдохнул он, опрокинув коньяк, звери, а не люди! Сожрать с потрохами готовы!
Как я вас понимаю, красавица приблизила к нему две невозможно сладких безешины в косточках атласного бюстье. Вы патриарх, мэтр телевидения, столько всего видели, стояли у истоков! А всякие ссыкухи и ссыкуны вам указывают!
Вот, золотые слова! захмелевший Саня дал волю чувствам. Я давно не встречал таких женщин, как вы: пахнете вкусно, готовите потрясающе, не орете
Снежана погладила его мягкой рукой по заскорузлой ладони.
А знаете, я застал еще те времена, когда свет под героя выставляли по шесть часов! Саня выкатил грудь.
Да что вы! округлила глаза Снежана.
Дыыааа! Рисующий, заполняющий, контровой, моделирующий, фоновый! Акценты там всякие на брошь, на картину сзади, все как режиссер задумал. А сейчас тяп-ляп, и готово! Хренак тебе в морду лампу от носа тень на пол-лица, лоб блестит, очки бликуют, фон вообще провальный. Разве это свет? Позорище!
Вы правы, нет души, нет искусства! И ваш труд совсем обесценили! возмутилась Снежана.
Не то слово! Они мне тут говорят отдай нам приборы, а сам пройдись туда-сюда по комнате, полтергейста сыграешь, у тебя типаж подходящий, Саня завелся не на шутку. Полтергейста, представляете??? Ну, я послал всех нах.
О чем же они сюжет снимают? поинтересовалась красавица.
Да хрен их знает, о сносе старых домов вроде. Привидение им понадобилось, барабашка!
Зря вы так, пропела Снежана. Если Светулечка попросила сыграть барабашку, значит, она увидела в вас уникальные способности, особый дар. Она очень талантливая девочка, на режиссерском учится, во ВГИКе. Вот увидите, скоро ее имя на всю страну прогремит!
Вы думаете? усомнился Саня.
Конечно! Сыграйте привидение, ради меня! Она умоляюще прижала ладошки к сахарной безешной груди.
Да ради вас я в костер прыгну! засуетился Саня.
Они вошли в комнату, когда съемка уже закончилась. Звуковик сматывал удлинители, оператор зачехлял штатив.
Александр Иванович любезно согласился сыграть полтергейста, сообщила Снежана голосом концертмейстера.
Все замерли и уставились на сладкую парочку полуголую Данаю с роскошными кудрями по пояс и плешивого сморчка в несвежем костюме.
Да мы уже сложились, сказала Светка. Без полтергейста обойдемся.
Снежана подняла на нее строгие глаза и посмотрела в упор.
Ну ладно, Володь, сними по-быстрому с плеча его проходку, обратилась к оператору корреспондентка.
Тот нехотя взвалил на себя камеру и скомандовал осветителю:
Значит, так, от этого угла пройдешь наискосок к тому углу и выйдешь в дальнюю дверь.
Чо ж свет надо выставить, заупрямился Саня.
Какой свет, але? взорвался оператор. Ты нас тут четыре часа трахал: «Поехали домой!» А сейчас, когда все сняли, свет будешь выставлять?
Спокойно, ребята, вступилась Снежана. Александр Иванович, ведь барабашки в темноте ходят, на свету их не видно!
Да мы его все равно зарапидим и замикшируем с голой стеной, чтоб прозрачным был, пусть уже идет! вскипела Светка.
Снежана положила руку Сане на плечо и доверчиво заглянула в глаза.
Ну ладно, крякнул осветитель и встал на исходную точку, непрофессионально все это!
Внимание! Пошел! гаркнул оператор.
Саня надул грудь, поднял подбородок и неспешной походкой императора перед строем солдат двинулся по комнате. Актеры прыснули в кулаки, Светка скривилась, обхватив голову руками.
Сан Иваныч, ну, полтергейсты так не ходят! Будьте проще, будто к ларьку за водкой идете.
Саня взбунтовался:
А если этот полтергейст важной особой был?
Нет, по сценарию он был говнюком и алкашом! Светка закипала.
Не буду играть! отрезал Саня.
Да и пошел к чертям собачьим, задолбал всех сегодня! сорвалась корреспондентка.
Ребята, без паники, сейчас все сделаем, голос Снежаны обволакивал и баюкал. Санечка, родной, я буду стоять за дверью, а ты пойдешь на меня, так, будто хочешь мне подарить цветы.
Эт я могу, осклабился Саня. Камера готова? грозно спросил он оператора.
Да готова, иди уже, влюбленный барабашка!
В более идиотском образе Саню нельзя было и представить: он расстегнул пиджак, сунул руку в карман и вразвалочку, по-матросски тронулся к вожделенной двери. Актеры заржали в голос, Светка тихо затряслась, сдерживая истерические слезы. Снежана в проеме открытой двери призывно тянула к нему руки. Неподвижным оставался только оператор. Он довел до конца панораму и рухнул на колени.