Калле старался наблюдать эту жизнь со стороны, как будто проводил собственное антропологическое исследование.
Вон она. Винсент показывает в сторону лестницы.
Пия тоже их увидела. Она что-то говорит своему коллеге, Калле его почти не помнит. Он маленького роста, красивый, но без изюминки. Кажется добрым и застенчивым. Единственное, что Калле знает о нем, это то, что медсестра Раили его жена. Он приветливо машет Калле рукой и исчезает на лестнице.
Пия останавливается в проходе и конфискует синюю алюминиевую банку джин-тоника у двух девиц с короткими лохматыми стрижками.
Вам придется пройти в один из баров, если вы хотите выпить, говорит она.
Да ладно тебе, громко протестует одна из девиц.
Она кладет руки на пояс и смотрит на Пию. На ее толстовке стразами написано: «SEXY BITCH»[6].
К сожалению, таковы правила.
Ну и плевать на них, тебе-то что?
Мне жаль, девушки. Я делаю свою работу.
Фашисты тоже так говорили.
Голос девицы становится выше на октаву. Проходящие мимо люди смотрят с любопытством.
Долбаная фашистская подстилка, визжит ее подруга.
Пия усмехается:
Спасибо. Так меня еще не называли. Во всяком случае, в этом круизе.
Можно получить обратно напиток, чтобы я могла его выпить в каюте?
Пия отрицательно качает головой.
Тогда это, в принципе, воровство. Мы сейчас напишем жалобу. Ты наверняка сейчас сама его выпьешь.
Жалобу можно оставить на стойке информации у выхода из магазина. Сотрудники службы непременно помогут ее составить. Мне пора. Считаю, что вам нужно немного остыть с помощью пары стаканов воды. Вечер только-только начался.
Черт возьми, как достало это общество нянек, возмутилась девица, увлекая за собой подругу.
Еще один обычный рабочий день? интересуется Калле.
Готова поспорить, ты особо не скучал по «Харизме», наблюдая эту сцену. Пия подмигнула ему. Пойдем?
Внутри Калле поднимается еще одна волна беспокойства. Скоро настанет решающий момент. Маленькая коробочка в кармане пиджака вдруг кажется тяжелой, как свинец.
Но Винсент согласится. Конечно же согласится. Они не раз говорили о том, что однажды поженятся.
Ну и идиоты, комментирует происходящее Винсент.
Нужно стараться не забывать, что на самом деле большинство из них прекрасные люди.
Пия первая идет к лифту.
А те, что не очень прекрасные? Что с ними делать?
Чаще всего оказывается достаточно с ними поговорить, и они успокаиваются. Пия нажимает кнопку вызова лифта. Если они совсем пьяны, мы отправляем их в специальные «камеры-вытрезвители». А если дело совсем плохо, то высаживаем на сушу при первой же возможности и передаем в полицию.
Двери лифта звякают и открываются. Оттуда выходит высокая статная женщина. Он видит форму Пии и ухмыляется:
Мальчики, что же вы такое натворили? Улыбка женщины обращена к Винсенту. Флиртует! Явно заявляет о себе выпитый виски.
Лучше не знать, весело отвечает Пия, входя в лифт.
Я могу помочь, если понадобится надеть на них наручники, кричит женщина им вслед. Винсент смеется и спрашивает Пию:
Тебе не бывает страшно?
Бывает. Но нас четверо охранников на борту. И мы редко ходим поодиночке. Я буду вместе с коллегой, как только отведу вас на мостик.
А оружие у вас есть?
Лифт приезжает на десятую палубу. Калле чувствует, как пот под мышками просочился до пиджака. Он смотрит на Винсента и Пию и не верит, что два его мира соприкоснулись.
Только дубинки, отвечает Пия. Нам не нужны пневматические пистолеты. Их наличие обязательно привело бы к трагедии.
Она первая выходит из лифта. Здесь тихо и спокойно. Вниз ведут только лестницы. Стеклянные двери конференц-залов делают их похожими на террариумы. Вот и дверь на прогулочную палубу. А потом стена, отделанная деревянными панелями. Пия вставляет карточку в электронный замок. Набирает код. Раздаются четыре пронзительных сигнала, и она толкает незаметную дверь.
Сердце Калле отчаянно бьется. Он едва понимает, что происходит. Он так долго это планировал, так часто представлял во всех деталях, что теперь ему кажется: вот он, приступ дежавю. Они входят. Капитан Берггрен уже ждет.
Томас
Что тебе нужно? спрашивает Оса. Ты сам хоть знаешь, зачем звонишь?
Томас ловит себя на том, что щурится, как будто это может помочь улучшить телефонную связь. Оса дома в Норчёпинге, но так же точно она могла бы находиться в любой другой точке земного шара.
Томас опускает телефон и смотрит на экран. На индикаторе приема всего одна палочка.
Я просто хотел узнать, как ты там.
Перед ним открываются двери, он входит в лифт. Нажимает на нужную кнопку. Со всех сторон он видит свое отражение в дымчатом стекле, которым отделаны стены, оно бесконечно повторяется, как в калейдоскопе. Рыжие волосы Томаса намокли и торчат в разные стороны.
Почему Оса не отвечает?
Я скучаю по тебе, как ты не понимаешь? говорит он и ненавидит сам себя за то, что говорит невнятно. Все спрашивают про тебя. Представь, каково это быть на мальчишнике Стефана и не рассказать, что мы разводимся.
Двери лифта открываются, и Томас выходит на пятую палубу. Стоит некоторое время в недоумении. Где его каюта? Где все указатели?
Оса хрипло смеется:
Так похоже на тебя притворяться, будто тебе интересно, как я, когда на самом деле ты звонишь, чтобы рассказать о том, как чувствуешь себя ты.
Томас крепче сжимает телефон. Ее голос такой холодный, страшно холодный. Она могла бы заморозить своим дыханием все Балтийское море.
Не надо было звонить. Опять большая ошибка. Но он и это знал заранее. Просто, когда так плохо, уже на все наплевать.
Прости, что я страдаю от всего этого.
Навстречу ему идут по лестнице две женщины и улыбаются.
Прости, что я не бесчувственный, говорит Томас уже и Осе, и им.
Он заходит в коридор. Он просто хочет взять в каюте пачку сигарет. Надо было сначала закурить, а потом уже звонить: ему лучше думается, когда он курит. Но в то же время нежелательно, чтобы Оса слышала, как он затягивается. Томасу по-прежнему не все равно, что она о нем думает, хоть она уже не имеет морального права судить о его поступках. Блок сигарет в магазине беспошлинной торговли стоил недорого, а у него в конце концов есть очень серьезная причина, чтобы снова начать курить.
Если бы все было как обычно, он рассказал бы сейчас, что они напоили Стефана еще в автобусе из Норчёпинга и что Пео и Лассе волочатся за каждой юбкой. Он хочет услышать смех жены. Настоящий, искренний смех. Он хочет, чтобы Оса знала, что он ни за кем не волочится, что никто не может сравниться с ней.
Скажи что-нибудь, просит он. Пожалуйста. Ты не представляешь, как я скучаю по тебе.
Представляю.
А ты совсем не думаешь обо мне?
Когда Томас слышит, как трагично звучит его собственный голос, ему самому становится противно. Он достает из кармана пиджака припрятанную бутылку пива. Выпивает большой глоток отвратительно теплого напитка. Смотрит по сторонам. Где он вообще и где, черт возьми, каюта номер 5314?
5134, 5136, 5138 Похоже, что он вообще не в том коридоре. Как тут в принципе можно ориентироваться, когда все вокруг совершенно одинаковое: одно и то же ковровое покрытие на полу, одинаковые двери с маленькими номерными табличками?
Он как крыса в лабиринте, глупая и вдобавок пьяная, ему уже не найти дорогу назад.
Да, скучаю. Но это уже не имеет значения.
Томас резко останавливается. Внутри зашевелилась осторожная надежда. Оса скучает по нему. Если он сейчас найдет правильные слова, то, может быть, все еще можно будет исправить.
Послушай Раз мы оба скучаем, значит именно это важно
Нет, отрезала Оса. Слишком поздно.
Снова в ее голосе леденящий душу холод.
Черт бы тебя побрал! не выдерживает Томас. Черт, черт, черт, до чего же ты мерзкая сука!
Он чувствует облегчение, но тут же жалеет о сказанном.
Я тебе не изменяла.
Томас снова злится. Наверное, очень здорово чувствовать моральное превосходство и бросать это обвинение ему в лицо при каждом удобном случае.
Может, я и не изменял бы, если бы ты не была такой сукой, слышит он свой голос будто со стороны.
На этот раз раскаяние еще сильнее и приходит незамедлительно. Томас оборачивается и идет по коридору назад. Пытается услышать голос Осы, но ответа нет. Томас смотрит на экран телефона. По-прежнему на индикаторе приема одна палочка. Его раздражает то, как быстро на экране бегут секунды. Разговор длится уже три минуты и двадцать семь секунд. Томас останавливается у небольшого коридора, ответвляющегося вправо. Должно быть, он проходил здесь только что, но этот коридор не заметил.
Ты там, Оса? Ты меня слышишь?
Еще нет даже десяти вечера, сколько ты уже выпил?
Жена еще что-то говорит, но слова невозможно разобрать. Из-за этого Томас снова злится, как будто это ее вина:
Неважно. Это уже не твое дело. С тех пор, как ты меня бросила.
Я и хотела бы не думать об этом. Но почему-то ты звонишь Сколько раз я тебя просила
Разговор прерывается, и Томасу кажется, что Оса повесила трубку. Но, посмотрев на экран, он видит, что связи нет совсем. Он громко ругается. Делает большой глоток теплого пива. Поворачивает направо и заходит в еще один маленький коридор, смотрит на номера кают. 5139 5137 Вдруг номера перескакивают: 5327 5329 Впереди коридор снова раздваивается. Но теперь номера стали на что-то похожи.
Томас идет влево. Этот коридор точно такой же, как тот, с которого он начал свой путь. Длинный и узкий, с низким потолком. На секунду Томас замечает, что перспектива полностью исказилась, словно он смотрит в глубокий квадратный колодец и вот-вот в него упадет. В животе у Томаса все переворачивается. Он прислоняется к стене и ждет, пока пройдет приступ головокружения и коридор снова станет коридором.
Томас смотрит на телефон и видит, что он опять в зоне приема. Он набирает последний номер. Сигналов звонка не слышно, но секундомер на экране вдруг начинает отсчитывать время разговора.
Алло Ты меня слышишь?
Тишина. Телефон совершенно мертвый, но секундомер работает. Из одной каюты выходят две девушки. Томас догадывается, что они ассирийки. Такие красивые, что нельзя оторвать глаз. Они же его совсем не замечают.
Алло, кричит он в телефон. Ты слышишь меня? Я тебя не слышу, но если ты вдруг слышишь меня, то
И тут его вдруг осеняет, что он свободен. Один. И он знает Осу: если она что-то решила, то это окончательно и бесповоротно.
Пожалуйста, ноет он. Пожалуйста. Мне страшно жаль, что все так получилось. Прости.
Томас снова оказывается у лестницы, которая привела его в эти коридоры. Читает номера на табличках: 5318 5316 и наконец-то видит каюту, в которой они разместились с Пео.
Мне так одиноко, продолжает он. Я не хочу быть таким несчастным, не хочу так ужасно себя чувствовать.
Томас достает из кармана джинсов карточку-ключ. Бросает взгляд на экран телефона. Разговор прерван. Телефон не в сети. Он убирает его в карман. Вставляет в замок карточку в ту же секунду, как открывается другая дверь в конце коридора.
Помогите, зовет тоненький голосок.
Ребенок. Томас смотрит вокруг, но никого в коридоре не видит.
Мне нужна помощь, пищит голосок. Помогите мне, пожалуйста.
Голос мелодичный и кристально чистый. Удивительно старомодный, каку героя диснеевского мультфильма из детства или из фильмов по книгам Астрид Линдгрен.
Томас вынимает карточку из замка, замок пищит, сообщая, что дверь открыта. Он сомневается. Кладет руку на ручку. Ему нужно всего лишь взять сигареты и вернуться к друзьям, чтобы напиться до беспамятства и забыть все невзгоды.
Мне страшно, говорит ребенок.
Томас вздыхает, отпускает ручку и идет дальше по коридору.
Калле
Ну, ничего ж себе! Винсент в восторге от капитанского мостика.
И Калле вынужден согласиться. Он сам был здесь всего несколько раз, и каждый раз у него тоже захватывало дух.
Из их каюты люкс вид примерно такой же, но отсюда, с места, где происходит управление «Харизмой», это совсем другое дело. В полутьме светится множество экранов. Электронные карты. Радар зеленого цвета. Тьма различных кнопок и рулей.
За большим панорамным окном сияет полумесяц ярко-белого цвета. По воде стелется сверкающая лунная дорожка. Это так красиво. Просто совершенство!
А вот и я с важными гостями, улыбается Пия.
Капитан Беггрен встает. Обычно его нет в рубке, но Винсент этого не знает.
Привет, Калле. Давненько ты не заглядывал.
В глазах Берггрена бегают озорные искорки. Он явно ждал гостей и приготовил речь. Старший штурман смотрит на них с любопытством.
Да, и даже не позавчера. И Калле, протягивая руку, извиняется за то, что она влажная.
Берггрен в своей форме кажется очень широкоплечим. Его рукопожатие именно такое теплое и крепкое, как можно ожидать от капитана. Но он постарел. Подбородок расплылся, между лицом и широкой шеей остался лишь небольшой изгиб. Они не очень хорошо знакомы. Наверное, самый длинный их разговор состоялся, когда Калле во второй раз попался на алкогольном тесте. Берггрена любят и уважают все члены экипажа, потому что он всегда без малейших сомнений принимал сторону команды в конфликтах с паромной компанией.
Это просто потрясающе. Винсент пожимает руки капитану и старшему штурману. Спасибо за возможность здесь побывать.
Он задает множество вопросов, и Берггрен охотно отвечает. Калле слышит каждое слово, но не слушает, он бы и не понял, наверное, ничего, если бы даже попытался. Он крепко сжимает в кармане заветную коробочку.
Пия, улыбаясь, наводит на Калле камеру мобильного телефона. Потом еле заметно кивает.
Калле достает коробочку, но подкладка кармана тоже вывалилась из пиджака, как болтающийся язык, и он начинает неуклюже запихивать ее обратно.
Я рад, что ты взял меня сюда. Винсент стоит к Калле спиной.
И я рад, что ты здесь со мной. И я очень рад, что ты есть, Винсент. Ты это знаешь?
Пора. Калле еще крепче сжимает коробочку и встает на колени. Слышит щелчок камеры Пии. Винсент оборачивается.
Томас
Томас стоит в освещенном коридоре и заглядывает в сумрак открытой каюты. Оттуда доносится странный запах. Ментола, сирени и чего-то затхлого, гнилого.
Мимо проходит компания молодых людей.
Что случилось? В голосе Томаса звучит сомнение.
Он делает шаг вперед.
Мне страшно, отвечает малыш и всхлипывает. Я болею, мама вышла, чтобы принести мне поесть, но ее очень долго нет.
Голос снова напомнил Томасу героев старых мультфильмов.
Он закрывает за собой дверь и оказывается в полной темноте. Запахи усиливаются. Видимо, что-то не в порядке с вентиляцией. Рядом с ним дверь в туалет, она слегка приоткрыта. Но запах идет не оттуда, это Томас понял, пройдя мимо двери.
Горит одна из настенных ламп над кроватью. Свет направлен вниз. Его ореол на стене почти достигает потолка. Ребенок лежит на дальнем конце кровати спиной к Томасу. На тумбочке у другого края кровати валяется детский рюкзак. Улыбающийся Винни-Пух лезет лапой в банку меда. Под столиком лежит черный чемодан на колесах, рядом с ним стоит пара сапог на высоких каблуках.
Было бы даже лучше, если бы эта лампа совсем не горела. Направление света заставляет все тени тянуться вниз, и это внушает тоску. Как будто гравитация в этом помещении так сильна, что даже тени имеют вес. Томас чувствует страх. Его мошонка сжимается.
Ничего, если я включу свет? спрашивает он.
Не надо, торопливо отвечает ребенок. Я болею, и свет мне режет глаза.
Томас опускает руку. Невольно делает еще один шаг вперед. Он вздрагивает, когда его боковое зрение фиксирует какое-то движение. В туже секунду Томас понимает, что это его собственное отражение в зеркале над письменным столом. Он думает, как же он смешон, но страх пульсирует в его теле и проникает в каждую клетку. Странный запах усиливается, когда он подходит к дальнему краю кровати.